Мемуары цифровых победителей
Евгений Решетов
Глава 1
Мемуары цифровых победителей
Часть I. Расплата
Глава 1
Глядя в белый пластиковый потолок палаты, я рассуждал: какова вероятность встретить в огромном городе человека, которого ты знаешь? Несомненно, она выше, чем шанс увидеть человека, с которым ты спал. Речь, естественно, идет о женщине, так как я стопроцентный натурал с наглухо задраенным черным ходом. Той самой женщине, которой я когда-то обещал волшебную ночь. Мало кто знал эту историю, и, даже те, кому я рассказывал ее, уверенны, что речь шла о моем друге, безумно влюбленном в нее. Так вот, какова была вероятность встретить именно это стервозное создание тем злосчастным днем? А ведь все начиналось так хорошо…
Я вылетел из обшарпанного подъезда Вовиного дома с предвкушающей улыбкой на губах. Роман с Наташей бурно развивался, что меня весьма и весьма радовало. Даже то, что он может прекратиться в любой момент, пока меня не заботило. Была большая вероятность того, что девушка может оказаться козой, в этом случае она будет со мной ровно до тех пор пока у меня есть капуста. Но кое-чем я успел насладиться, а это, определенно, уже успех.
Я поймал желтое такси с черно-белой шашечкой и назвал адрес жующему жвачку водителю с мешками под глазами. Видимо, бедолага крутит баранку день и ночь. Мы поехали все в тот же парк, в котором я уже однажды гулял с Наташей. Она предложила встретиться именно там. Захотелось ей побродить по осеннему парку. Без фото в опавшей листве вряд ли обойдется.
Я подумал, что это может быть наша крайняя встреча перед моим погружением в игру на два месяца. Немного куснула совесть, совсем немного, считай, что нежно поцеловала. Я в очередной раз соврал Наташе, сказав ей, что одна компания предложила мне подписать контракт на два месяца и слетать заграницу на заработки. Девушка либо поверила мне, либо сделал вид, что поверила. Вопросов задавать она не стала. Если бы не та история, после которой я оказался в ее санатории, то у нее бы они просто не возникли. Ничего удивительного в таких поездках нет. Тяжело найти хорошую работу в стране, которая стала сырьевым придатком других. Многие годы сильные мира сего доят ее как безразмерную корову. Надеюсь, когда-нибудь этому придет конец.
Внезапно на лицо упала тень. Я повернул голову и посмотрел в мутное окно. Над дорогой, по специальным путям, несся магнитоплан – поезд на магнитной подушке. Он начал тормозить перед очередной станцией. На его боку стало отчетливо видно изображение улыбающегося азиата, жмущего руку человеку со славянскими чертами лица. Внизу надпись «Братья на век». Из магнитоплана вытек ручеек хмурых людей, другой, такой же ручеек, кутающийся в верхнюю одежду, проник внутрь вагона.
Таксист, не сбавляя скорости, пронесся мимо мигающего светофора. Скоро уже и пункт назначения. Я зябко поежился. Не хотелось покидать такое уютное заднее сидение. День выдался промозглым.
Автомобиль, на котором я ехал, почему-то остановился возле серого бордюра, прилично не доезжая парка. Он был на той стороне улице, где-то в квартале отсюда. Мы же сейчас находились в историческом центре города с его красивыми старинными домами из красного кирпича, арендованными или выкупленными под бутики, салоны, кафе и рестораны: они сплошными рядами располагались по обеим сторонам дороги, тесно прижимаясь друг к другу.
Усталый водитель извиняющимся тоном проговорил:
- Не могу там припарковаться. Опять какие-то демонстрации были. До сих пор там все оцеплено.
- Ничего страшного, - ответил я и расплатился с водителем.
Выйдя из машины и оказавшись на тротуаре, я внутренне костерил всех демонстрантов и их родственников до седьмого колена. Еще чуть в лужу не наступил. Вон штаны запачкал. Наклонился и принялся оттирать ткань от попавших на нее брызг, подумав при этом, что, похоже, Наташа, может быть, не знала, что парк сейчас не самое лучшее место для прогулок? Тем более этот. Хотя, вон демонстранты рассасываются. Телевидение уже сматывает свои удочки и спешит обратно восвояси. Блин, это могло бы быть забавно, посмотреть весь этот процесс со стороны. Только без Наташи, а то все это часто заканчивается потасовками с силовиками.
Кое-как оттерев штанину, я выпрямился и придирчиво оглядел свое отражение в панорамном окне салона красоты. Увиденным я остался доволен. Какая-то пожилая молодящаяся женщина, по ту сторону окна, которой красили когти, игриво подмигнула мне. Я чуть не перекрестился, но лишь слабо улыбнулся ей в ответ. Мало ли кем она могла оказаться. Тут такие цены в округе, которые могут подпадать под категорию: сцены особой жестокости. Простые люди здесь маникюр не делают. Тем более что женщины существа мстительные. Не знаю, что могло бы прийти ей в голову проигнорируй я ее.
Я отвернулся от окна и сделал шаг по направлению к парку. Тут мой рассеянный взгляд вычленил среди немногочисленных прохожих знакомое женское лицо. Девушка тоже заметила меня и более того узнала. Ее глаза изумленно расширились. Я быстро огляделся. Может нырнуть в салон красоты? Нет, не успею. Отступать некуда. Только если дорогу перебегать на свой страх и риск, авось она за мной не погонится. Жаль таксиста уже след простыл, как меня когда-то, после ночи с этой женщиной. Она между тем, справившись с изумлением, торопливой походкой двигалась ко мне. Я поближе подошел к проезжей части, готовясь дать деру, как только появится такой шанс. К сожалению, я не успел.
- Ты бросил меня! – громко выдохнула девушка мне в лицо, привстав на носочки.
От нее слабо пахло алкоголем. В глазах нездоровый блеск. Она уже была от чего-то хорошо взвинчена. Розовое пальто девушки смело распахнуто. На всеобщее обозрение выставлено глубокое декольте.
- Мы знакомы? – произнес я, попытавшись закосить под дурочка, стрельнув взглядом на ту сторону дороги. Мимо неслись машины.
- Мерзавец! – громко оскорбила меня девушка и тут же добавила: - Ты…
Она полностью произнесла мою фамилию, имя и отчество. Люди начали оглядываться на нас. В окно салона красоты за нами с интересом наблюдала та самая дама, которая подмигнула мне.
- Ой, прости, не узнал, богатой будешь, хотя вряд ли, - саркастично произнес я.
- Мы столько не виделись…
Я не дал ей договорить:
- Хорошее было время, не правда ли? Но все хорошее, к сожалению, заканчивается.
- Ах ты…
Я схватил ее за руку и тихо прошипел сквозь зубы:
- Успокойся, истеричка. Иди своей дорогой. Мне некогда тут с тобой лясы точить.
Я с беспокойством посмотрел в сторону багровеющего листвой парка и вознамерился двинуться туда, но девушка торопливо заступила мне дорогу, прижимая к краю тротуара: там были лужи, а я и так штаны еле оттер.
Она стала чуть тише, но обвинять меня не прекратила.
- Ты бросил меня!
- Не я один.
- Ах, значит я шлюха?
- Ты не одна такая. Жизнь сейчас тяжелая, - произнес я, ухмыльнувшись, краем глаза следя за парком.
Вон, вроде бы, показался силуэт Наташи. Чем-то я в этот день прогневил Бога. Это действительно была она. Наташа каким-то чудом с такого расстояния узнала меня и помахала рукой. Я понимал, что она видит меня в обществе другой девушки и мне, похоже, придется как-то это объяснять, но это все будет потом, а сейчас же мои губы против воли расползлись в счастливой улыбке.
Жертва «волшебника», которая точно одновременно якшалась не с одним представителем «ночной магии», посмотрела на мое улыбающееся лицо, затем на спешащую к нам девушку и что-то в ее мозгах закоротило, заставив вспыхнуть фитиль пороховой бочки. Она, в принципе, не была плохим человеком. Просто весь тот коктейль из разбитых чувств, упущенных возможностей и несбывшихся надежд вырвался наружу. Девушка утробно зарычала, словно дикий розовый зверь и что есть сил толкнула меня с края тротуара на проезжую часть. Я нелепо взмахнул руками, будто пытался обнять весь этот гребанный мир и начал заваливаться на спину. Время замедлило свой бег. Я посмотрел на ее перекорёженное от ярости лицо. В голове билось только одно слово «коктейль», «коктейль», «коктейль». Откуда-то из глубин памяти, бурля, всплыл рецепт коктейля «сучий потрох» из книги «Москва-Петушки», авторства Венедикта Ерофеева. Многих ингредиентов уже десятки лет нет и в помине, даже мой дед их не застал, но я их, оказывается, еще помню: пиво "Жигулевское" — 100 г., шампунь "Садко – богатый гость" — 30 г., аэрозоль для очистки волос от перхоти – 70 г., средство от потливости ног – 30 г., и дезинсекталь для уничтожения мелких насекомых – 20 г. Я бы с огромной радостью выпил этот коктейль, нежели пострадал от того, который ударил в голову моей старой знакомой.
Через несколько мгновений я упал на дорогу перед выпученными от осознания того, что она наделала глазами девушки. Раздался дикий визг тормозов красного старенького внедорожника с мужичком средних лет за рулем. Пронзительный крик Наташи совпал с ударом автомобиля в мое тело. Я осознавал, как хрустят кости, как они сминаются, крошатся, но боли не было. Я был как будто над всем этим: вне тела, которое тащило под машиной, сдирая кожу и обнажая красное мясо. Пахло жженой резиной, мокрым асфальтом и моторным маслом. Сознание не покидало ощущение второго шанса. Вот сейчас я окажусь на точке возрождения и жизнь снова ускорит свой бег. Привычно потекут дни, месяцы, года, складывающиеся в серую жизнь, которая говоря словами Джонатана Фоера, потрачена на то, чтобы на нее зарабатывать. В какой-то момент мгла поглотила меня.
Я тяжело вздохнул, снова переживая те секунды. Потолок перед моими глазами был все так же бесстрастен, никак не реагируя на мои воспоминания. Я повернулся на бок, ощущая зуд в тех местах, где раньше наличествовали наиболее опасные для жизни раны.
Сейчас вокруг меня были обшитые белым пластиком стены, ровно такой же потолок и пол. Вон там дверь в санузел. Рядом с ортопедической кроватью, на которой я лежал, стояла низенькая тумбочка, в углу мягкое светло-коричневое кресло и стеклянный столик с фарфоровой вазой, из которой торчат живые цветы, надеюсь, нечетное количество. На стене висит черный прямоугольник большого телевизора, такого тонкого, что сбоку его можно не заметить. Будет с кем поговорить если что. Над телевизором в простой деревянной рамке примостилась небольшая икона какого-то святого. Как бы далеко не ушла медицина, но на больных со стены всегда будет взирать кто-то с нимбом. Меня практически полуживого поставили на ноги за несколько дней, а иконы, я так думаю, есть в каждой палате. Зачем вообще нужна медицина, когда можно прыгнуть в прорубь и три раза перекреститься?
Я снова окунулся в воспоминания недавних событий. Первые часы после того как я пришел в себя в больнице, я силился вспомнить, что произошло до того, как я попал сюда. Затухающее под машиной сознание, вновь вспыхнуло только ночью. Вокруг было темно. Если бы не свет луны, проникающий сквозь широкое окно, то я бы еще долго думал, что так начинается путь в Ад или куда там попадают грешники, вроде меня. На повышение в классе и новую локацию Рай, если он существует, я не рассчитывал.
Оглядевшись, я понял, что нахожусь в одноместной больничной палате. Судя по тому комфорту, который меня окружал, бесплатной она не была. Кто же это подсуетился, поместив меня сюда? На ум приходило только одно имя: Наташа. Надо бы ей позвонить, обрадовать или огорчить, что я еще жив. Превозмогая слабость, я кое-как принял сначала сидячее положение, а потом встал на ноги. Если бы в окно подул легкий ветерок, то я бы непременно не устоял перед ним.
Возле кровати обнаружилась кнопка включения и выключения освещения. Я ткнул ее. Пространство озарил мягкий желтый свет. Я оглядел свое практически голое тело. На мне были только трусы. И то, по-моему, не мои.
Тело украшали багровые полосы – лазером паяли. Дискомфорт полосы у меня не вызывали, если не считать зуд. Поломанные кости сумели срастить. Тело прекрасно функционировало. Платная медицина похожа на волшебство. Богатые люди вообще могут жить и здравствовать гораздо дольше тех, кто не может себе позволить подобные больницы.
Телефон нашелся быстро, но это был не мой личный, а предусмотренный в палате. Он почему-то стоял на подоконнике рядом с пультом от кондиционера. Я взял его в руку и застыл. Номер телефона Наташи наизусть я не помнил. Свой же гаджет, сколько я не искал, найти не сумел. Весьма вероятно, он не вынес того, что пережил его хозяин.
Во время своих поисков я обнаружил удивительную вещь. Она лежала в тумбочке. Это была книга. Бумажная книга. Я их видел только в игре. Говорят, раньше были целые библиотеки, состоящие из бумажных книг, сейчас же кругом цифра.
Книга была совсем маленькая, не больше моей ладони, на ней большими желтыми буквами было выведено «Библия». Я хмыкнул. Библия это самая воруемая из библиотек книга. Наверное, миллионы людей не могут ошибаться. Я решил уподобиться им и сунул книгу под кровать. Потом заберу. Не в трусы же мне ее прятать. Если Библию сразу хватятся и начнут искать, то я ее просто читал и положил на пол, а потом случайно пнул под кровать, не заметив этого. Если же нет, то со спокойной душой заберу ее с собой. Можно было бы, конечно, непосредственно перед выпиской стибрить книгу, но тогда я не узнаю, искали ее или нет. Ежели да, то непременно подумают на меня, а мне бы этого не хотелось. Все-таки здесь спасли мне жизнь.
Я практически рухнул на кровать от усталости. Тело было еще очень и очень слабо. Протянул дрожащую руку и выключил свет. В темноте в голову только теперь начали лезть мысли о том, что я был на волосок от смерти. Все могло закончиться в один момент. Все о чем я мечтал, хотел, желал. Меня пробил холодный пот. Кто бы пришел на мои похороны? Кто бы плакал навзрыд от горя, а не от счастья? Я начал анализировать свою жизнь, просеивать ее крупинку за крупинкой. Чем дольше я это делал, тем больше меня душил нарастающий в горле ком. Многие вещи я бы сейчас сделал по-другому, о многом жалел.
Когда-то очень давно был создан список того о чем сожалеют умирающие люди. Это всего пять наиболее универсальных пунктов:
1. Я сожалею, что у меня не было смелости, чтобы жить жизнью, правильной именно для меня, а не жизнью, которую ожидали от меня другие.
2. Мне жаль, что я так много работал.
3. Мне жаль, что у меня не было смелости выразить свои чувства.
4. Мне жаль, что я не поддерживал отношения со своими друзьями.
5. Мне жаль, что я не позволил себе быть счастливым.
Некоторые из этих пунктов, я бы точно назвал на смертном одре, который пока что миновал меня. Обдумав все это, в ту ночь я принял решение, что жизнь надо менять.
На следующий день меня посетило такое количество знакомых людей, которое я обычно вижу рядом с собой минимум за год, если не больше.
Разговор с мед. сестрой я опущу, а вот заключительную часть диалога с удостоверившим меня в том, что все будет хорошо доктором, упомяну. Он, прежде чем покинуть палату, попросил меня об одном одолжении, показавшимся мне как забавным, так и странным.
- Вы знаете, молодой человек, - помявшись, начал доктор. – Ваш дедушка почему-то называет меня крысой, когда думает, что я его не слышу.
- С чего бы это? – изумился я, поправлял одеяло на груди.
- Ему отчего-то не нравится моя фамилия.
- А какая она у вас?
- Родченков.
Доктор не успел покинуть мою палату, когда в нее табором лихих цыган влетело мое семейство в полном составе: дед, отец, мать. Док, встретившись взглядом с моим дедом, с надеждой посмотрел на икону, потом на меня, и стремительно выметнулся из палаты, будто за ним черти гнались.
После всех обнимашек и прочей мерзости пришлось семье рассказывать, как я угодил под машину. Кое-что я упустил, кое-где соврал, в общем, все как обычно. Мать во время моего рассказа охала и хлюпала носом. Батя обнимал ее и гладил по голове. Дед хмурился и приговаривал, что мужики из нашего рода так просто этот мир не покидают, что мы еп твою, а не хухры-мухры.
Как только я замолчал, батя окинул оценивающим взглядом мою палату и гордо произнес:
- Хорошо зарабатываешь, сынок.
- Не жалуюсь, - произнес я, будучи липовым сотрудником банка. – Думаю вот своим делом заняться.
Мысленно же я подумал, что надо уже как-то «увольняться» из банка и легализовать для родителей свое нахождение в четырех стенах съемной квартиры. Наверное, стоит придумать какой-нибудь интернет-бизнес, из-за которого подолгу дома торчу.
Я озвучил свою мысль о бизнесе вслух. Батя и матя скрепя сердцем одобрили, сынок-то уже большенький и способен сам подумать о своем будущем, а вот дед проницательно взглянул на меня из-под лохматых бровей и нравоучительно произнес: