— Если они не роботы, то кто же? — поинтересовался Люций, неспособный разглядеть мощь варпа внутри ёкаев.
— Может, нечто вроде гойлемов Шести Разделов [20]? — предположил Собек.
— Они не примитивные и не бесформенные, — возразил Ариман.
— Нечто гораздо большее, чем роботы, — добавил Санахт. В полированном серебре его маски-черепа отражался потусторонний огонь автоматонов. — Скорее похожи на тутелариев, которых поместили в совершенные тела-сосуды.
— Тутелариев? — злобно переспросил Толбек, крепче сжав рукоять меча, обтянутую змеиной чешуей. Линзы его шлема полыхнули нематериальным пламенем.
— Что такое «тутеларий»? — поинтересовался Люций. Его кнут подергивался в предвкушении скорой расправы.
Амон не советовал брать сына Фениксийца на нынешнее задание. Последнее время Азек редко поддерживал приближенного Магнуса, но в этом случае поначалу согласился с ним. Лишь затем, наблюдая, как чудовищный мечник прорубается через хрустальный лес к башне Санахта, Ариман понял, как тесно судьба Люция связана с уделом Тысячи Сынов.
«Любая деталь имеет значение».
— Варп-сущности, — пояснил Менкаура. — Доброжелательные спутники, по крайней мере, таковыми мы их считали, призванные из Великого Океана, чтобы усилить наши способности, помочь в прозрении будущего или разгадке тайн.
— Дай угадаю: они обернулись против вас?
Адепт Корвидов кивнул.
— Совершенно верно. Как ты узнал?
— Пес сидит на привязи, пока не вспомнит, что он волк, — сказал Люций, сжав пальцы на рукояти клинка. — Нам ждать неприятностей?
— Не думаю, — ответил Азек, изучив формулу-инвокатус, вытравленную вокруг ярких символов. — Наши тутеларии могли появляться и уходить по своей воле, а эти духи принуждены к подчинению.
— Значит, наблюдатели с «Торкветума» намного осторожнее нас прежних, — заметил Менкаура.
Когда ёкай остановились перед гостями, Ариман подавил желание подняться в одно из более воинственных Исчислений: после событий на Просперо его природное любопытство сменилось подозрительностью. Азек ждал приветствия в той или иной форме. Системы доспеха могли переводить двоичный язык достаточно быстро для нормального общения, но, пока легионер готовил фразу на машинной речи Механикума, из проема в кольце появилось еще одно существо.
Невысокая женщина обладала точностью движений, недоступной даже Санахту. Носила она простую храмовую рясу шафранного цвета, перетянутую черным кушаком. Черты открытого андрогинного лица выдавали в ней схимницу; с затылка выбритой наголо головы спускались три заплетенные пряди, достигавшие колен.
Один глаз незнакомки закрывало бельмо, в другом кружилось разноцветье, схожее с топливной пленкой на воде. Выходит, женщина практиковала искусства — она владела могучим даром, но потусторонние энергии все равно изменили ее тело.
Ёкай расступились, и отшельница низко поклонилась.
— Приветствую, странники, — произнесла она. — Я — Темелуха, госпожа тартарухов [21].
Командир легионеров вернул поклон.
— А я — Азек Ариман… — Он едва не добавил «достойный сын Магнуса Красного», но удовольствовался другим вариантом: —…воин Алого Короля.
Женщина улыбнулась, сделав вид, что не обратила внимания на запинку.
— Моему ордену ведомо о тебе и Магнусе Красном. Имя твоего владыки разносится по Великому Океану.
Насторожившись, Азек постарался скрыть удивление.
— Тебе известно, зачем мы прибыли сюда?
Темелуха вновь поклонилась и указала на оставшийся открытым проход.
— По той же причине, что и все путники, которых интересует «Торкветум». — Ее глаз под пеленой варпа сверкнул колдовским огнем. — Вы ищете ответов у Железного Окулюса.
Шагнув за ведьмой и автоматонами в проем, Ариман испытал мучительное чувство смещения — всплеск желчи в животе, как при резком выходе звездолета из Великого Океана. Авточувства брони завизжали помехами: доспех пытался вывести на визор хоть какое-то изображение. Восприятие Азека исказилось в каждом аспекте.
Охваченный неистовым головокружением, легионер крепче вцепился в посох-хеку. К глотке подступил рвотный спазм; разомкнув крепления шлема, Ариман сорвал его с горжета и судорожно втянул воздух.
— Восстанови равновесие своих элементов, и ощущение уйдет, — сказала Темелуха.
Азек просто кивнул, опасаясь брякнуть какую-нибудь глупость: его мысли рассыпались, будто брошенные кости для гадания. Легионер направил разум в упорядоченные формы нижних Исчислений и только затем открыл глаза.
У него сразу же перехватило дыхание. Он стоял в центре стеклянной платформы, что висела внутри бесконечно развертывающегося тессеракта хрустальных лестниц. Ступени поднимались, спускались или пересекались под немыслимыми углами, нарушая все законы перспективы, как на мифических картинах Нидерлантийского Рыцаря [22].
Где-то вдали по лестницам нескончаемо взбирались усталые люди, но Азек быстро потерял их из виду, запутавшись в искаженных ракурсах и головокружительных отражениях. Картина вызвала у Аримана неясную меланхолию; стряхнув ее, воин огляделся.
На каждой из девяти сторон прозрачной площадки возвышался ёкай. Такое их расположение создавало символ Тутмоса — действенный оберег от пси-прозревания, прикрывающий тех, кто находится внутри.
Азека окружали его спутники. Все они, кроме Люция, так же тяжело перенесли внезапную смену обстановки. Собек стоял на коленях, широко распахнув глаза и закаменев всем телом. Шлем он стянул.
+Собек?+ мысленно окликнул его Ариман.
Практик кивнул и поднялся на ноги, помогая себе посохом с резным навершием. Лицо воина перекосилось и оплыло, кожа побледнела.
+Собек?+ повторил Азек. +Ты готов к бою?+
+Да,+ подтвердил легионер, нагибаясь за шлемом.
Ариман отвернулся от него, услышав в сознании вкрадчивый, неуловимый пси-шепот Санахта.
+Видишь письмена у нас под ногами?+
Азек опустил взгляд. В толще стекла вились золотые строчки, дрожащие, словно под водой.
+3аклинания?+ предположил Ариман. +Я не знаю таких.+
+Посмотри внимательнее,+ не отступал мечник.
Усилием воли Азек попытался удержать внимание и изучить формулы, плавающие под стеклом, но они не поддались прямой интерпретации. Медленно выдохнув, он поднялся в третье Исчисление и вновь обрел ясность, мысленным взором различая знакомые фрагменты.
+Начертания атенейцев?+
+Применяя вариации подобных чар, мы создаем иллюзии в сознании врагов,+ с почти незаметным кивком ответил Санахт. +В настолько невероятном месте нам не следует принимать за чистую монету даже то, что кажется неоспоримо реальным.+
+Хороший совет.+
Подняв глаза, Ариман увидел за краем платформы колоссальные парадные лестницы, каждая ступень которых возникала именно в то мгновение, когда на нее падал взгляд.
В отличие от перекрывающихся соседок, они тянулись прямо, как стрела, на несколько сотен метров вперед и сходились к восхитительному зданию — пышно расписанному храму с многоярусной башней, уровни которой разделялись перевернутыми карнизами. По центру главного фасада, монолитного, серебристо-нефритового, украшенного колоннами, находились черные ворота из лакированной древесины. На всех этажах в каждом углу крыши несли стражу каменные драконы, и при виде их Азек еще раз пожалел, что не разделял энтузиазма Атхарвы в отношении культур Старой Земли.
— Что это? — спросил Ариман.
— Перед тобой Киаунг, Серебряный Шатер, где пребывает Железный Окулюс, — пояснила Темелуха. — Вы здесь ради него.
Женщина сама не подозревала, насколько она права, но Азек предпочел не раскрывать ей, зачем именно направил сюда своих воинов Алый Король.
Легионер кивнул ей.
— Мы готовы.
Взбираясь по ступеням рядом с Темелухой, он пытался развеять чары, наведенные письменами в площадке внизу, но по-прежнему видел только бесчисленные изменчивые лестницы и нависающий над ними храм. Для создания подобной фантасмагории требовалась великая мощь, и Ариман внимательнее пригляделся к предполагаемому творцу иллюзий.
Кожа схимницы давно не видела солнца. Ее загадочный глаз служил доказательством превосходного контроля над псионическим даром: чтобы сохранить человеческий облик и рассудок после такой мутации и ее неизбежных последствий, требовалась неописуемая сила воли.
Вслед за Азеком поднимались двумя колоннами его бойцы. Слева шли Собек, Хатхор Маат и Санахт, справа — Менкаура, Толбек и Люций. С боков их окружали ёкай; варп-сущности, скованные с механическими телами, трепетали подобно пламени в присыпанном горниле. Несмотря на ужасающее предательство тутелариев, разрушившее оборону Тысячи Сынов в битве за Просперо, Ариман до сих пор скучал по утешительным касаниям Аэтпио.
— Можно задать вопрос?
— Конечно, — отозвалась женщина, — но все нужные тебе истины хранит Железный Окулюс. Боюсь, я не способна заменить его.
— Честный ответ, — с кратким поклоном отозвался Азек, — однако я не готов его принять.
Темелуха улыбнулась.
— Спрашивай, и я постараюсь тебе угодить.
— Ты назвалась «госпожой тартарухов», — произнес Ариман, указывая на здание вверху. — Такое имя указывает на то, что ты играешь роль стража.
— Значит, магистр Азек, ты читал «Ахмимский завет Ездры» [23], — сказала женщина.
— В сириакском переводе, много лет назад, — пояснил легионер, осознав, что собеседница говорит утвердительно. — Жаль, но эта копия погибла.
— Когда Волки принесли огонь?
Ариман кивнул.
Падение Просперо оставалось кровоточащей раной в его сердце, однако боль Азеку причинял не сам факт разрушения планеты, а понимание кошмарной величины утраты. Бездонные хранилища жизненного опыта и сведений, добытых тяжким трудом, обратились в пепел так же, как бесценные тексты Персеполя [24]. Тысячелетия накопленной мудрости исчезли, вырванные из бытия умышленным актом интеллектуального вандализма.
— Гибель Просперо — потеря не только для Тысячи Сынов, но и для всего человечества, — заявил воин, и мучительная скорбь едва не разбила ему сердца во второй раз.
— Железный Окулюс учит нас, что знание не исчезает бесследно, — не сбиваясь с шага, отозвалась Темелуха. — Порой оно тускнеет, как давние предания, утонувшие в трясине памяти и забытые всеми, кроме редких виршеплётов, но затем нужда в нем возвращается, и знание вновь воспаряет в грезах людей.
— Весьма поэтично, однако ты не ответила на мой вопрос.
— Ты ни о чем не спрашивал, — заметила женщина.
— Ладно, — признал Ариман. — Так что же, Железный Окулюс — твой пленник?
Темелуха улыбнулась.
— Ездра в своих писаниях утверждает, что тартарухами когда-то называли ангелов, которых мстительный бог расставил у врат адской тюрьмы, чтобы запертый там могучий дьявол не вернулся на землю.
Сказав это, женщина взглянула на Азека с видом исследователя, который прочел слишком много приукрашенных историй, и преувеличения древних его уже не впечатляют.
— И снова ты уходишь от ответа.
По лицу Темелухи промелькнула тень раздражения: очевидно, схимница не привыкла к гостям, въедливо изучающим каждое ее слово. Судя по всему, легионеры-ученые Тысячи Сынов сюда еще не заглядывали.
— Да, Железный Окулюс прикован к «Торкветуму», но не нашими руками.
— Выходит, кто-то заточил его здесь?
— Возможно, однако Железный Окулюс никогда не рассказывает о себе.
— А вы спрашивали?
— Зачем нам это?
— Чтобы узнать, — произнес Ариман. — Превратить неведомое в известное. Мне кажется немного неосторожным доверять речам настолько могучего узника, не имея представления о том, почему его посадили в темницу.
— Мы верим, что наше дело правое, — возразила Темелуха.
— «Верите»? — переспросил Азек, не скрывая яда, что копился в нем со дня гибели Просперо. — Да любая религия твердит, что добродетель состоит в отказе от вопросов, слепом принятии догм и признании чего-либо священным лишь потому, что так решили в прежнюю эпоху более просвещенные души!
— Ты не веришь, что обретешь ответы на свои вопросы? Тогда что привело тебя сюда?
— Дело не в вере.
— Тогда в чем же?
— Я здесь по воле Алого Короля, — бросил Ариман в тот момент, как они добрались до верха лестницы, приблизившись к величественному Серебряному Шатру.
Вымощенную булыжником площадь перед храмом покрывал иней, откуда-то летели шквалы блестящего снега. Оседая на броне Азека, белые хлопья сверкали еще одно неуловимое мгновение и таяли, слезами стекая по керамиту.
Гостей ждали еще восемь тартарухов, адептов в просторных темно-синих рясах с вышитыми над сердцем знаками. Ни один сигил не повторялся. По обнаженным рукам жрецов вились татуировки: смешения фрактальных спиралей, числовых последовательностей и рекурсивных лабиринтов.
Их, как и Темелуху, коснулся варп. Каждый из тартарухов ослеп на один глаз, но другое око стало всевидящим. Уловив символизм такой мутации, Ариман спросил себя, известно ли адептам о том, какое значение ей придавали на Просперо. За первой мыслью мгновенно пришла вторая: «Не появлялся ли тут Магнус Красный?»
Слева и справа от легионеров, выстроенные, будто на плацу, стояли четкими рядами сотни ёкаев. Автоматоны не двигались, лишь пылало эфирное пламя внутри их корпусов. Темелуха зашагала между шеренг механических тел-носителей, и другие жрецы присоединились к ней.
Представляться никто не стал, что нисколько не разочаровало Азека.
Черные лакированные ворота распахнулись перед женщиной. За порогом, в колонном зале из порфира и нефрита, плясали отраженные блики холодного света.
Последовав за госпожой тартарухов, Ариман увидел, что внутри Серебряного Шатра расположено множество хрустальных витрин; обстановка напоминала выставку трофеев в музее завоеваний. Легионеры разошлись по чертогу, с научным интересом изучая образцы. Порой им попадалось искусно сработанное оружие или артефакты нечеловеческого происхождения, по основу коллекции составляли уродливые скелеты.
Пробираясь между стендов, Азек поражался непредставимому разнообразию экспонатов. Интуитивно он понимал, что в зале находится лишь малая доля объектов, собранных на станции.
Ариман углубился в храм, переводя взгляд с одной удивительной редкости на другую. Вот поблескивает эндоскелет, увенчанный серебряным шлемом-черепом со светящимися зеленью глазами и руной из геометрических фигур на лбу. А вон там расставлены несколько членистоногих созданий с биомеханическими конечностями-ходулями. Здесь, в инкрустированных самоцветами вакуумных сосудах, мерцает сияющая дымка. Чем дальше проходил воин, тем очевиднее ему становилось, что внутренние пропорции Шатра чуточку неправильны.
Словно сады Кериады из камней и выбеленного песка, созданные по точным указаниям из «Сакутэйки» [25], выставка показывала или скрывала части себя в зависимости от позиции наблюдателя. То, что Азек замечал с одной точки, он не видел с другой, но там перед ним представали совершенно новые экспонаты.
Возможно, здесь все-таки располагалась полная коллекция Киаунга. Требовалось лишь найти нужное место в мультипространственном зале, чтобы разглядеть ее целиком.
Ариман задержался перед стендом с изысканными латами бело-костяного цвета. Судя по гладкости очертаний доспеха, его изготовили эльдары; легионер чувствовал безмолвную, нестареющую ярость, запертую внутри брони. Кроваво-красный плюмаж шлема, сделанного в виде морды воющего призрака, свивался на одном из наплечников, как приготовившаяся к броску змея.
За другим плечом создания висело длинное трепещущее копье, а в окровавленной латной перчатке оно сжимало трехклинковое метательное оружие. Даже не прибегая к провидческому зрению, Азек догадался бы, что для связанного с доспехом существа нет ничего страшнее неподвижности.
— Что это за место?
— Напоминание о том, что не всем искателям знания суждено его найти, — ответила Темелуха.