— Тебе знакомо это место, верно? — поинтересовался Бёдвар.
Дион кивнул.
— Циклоп решил посмеяться над нами. Он не сомневался, что я пойму значение амфитеатра.
— Тогда посмеемся над ним в ответ, — ухмыльнулся Бъярки. Повернув голову, он сплюнул на песок и перебросил инеевый клинок из одной руки в другую. Пром даже не заметил, когда фенрисиец достал меч.
— Хьольда! — крикнул рунный жрец примарху, размахивая оружием так, чтобы расслабить мышцы перед схваткой. — Шикарную бойцовую яму ты вырыл, но я видал и получше! У нас на Фенрисе фатсерки вырубали их во льду, а у балтов выходило… непосредственнее, йа? Шипы из костей по краям, голова-другая на копьях, все такое. Но у остмаанов… Ох уж эти остмааны. Даже когда они утоляли жажду-до-земель [112] и могли бы не отправляться на смертоубийства, все равно ходили в набеги и брали множество пленников. Потом выставляли целые племена друг против друга и обагряли снег красным даже в бесснежную пору.
Бёдвар умолк. Скалясь, как безумец, он неторопливо повернулся вокруг своей оси и медленно кивнул, после чего вонзил меч в песок перед собой.
— Но для того чтобы мы сразили тебя еще раз, сгодится и такая яма.
Дион встал слева от Бъярки. Магнус поднялся с трона; его единственный глаз пылал гневом.
— Ты действительно думаешь, что вы способны одолеть меня?
Фенрисиец пожал плечами.
— Может, да, а может, нет. С каких пор это имеет значение?
— Сейчас имеет, — вмешался Нагасена. Подойдя к Волку с правой стороны, он обнажил позаимствованный у кого-то клинок. — Если верить Менкауре, исход будет иметь огромное значение.
Какой бы сильной ни была взаимная неприязнь Прома и Йасу, псайкер как будто огорчился, увидев агента без Сёдзики. Пусть новый меч, изготовленный настоящим мастером, обладал превосходным балансом, но он не принадлежал Нагасене. Йасу не приносил клятв на этом клинке.
— Менкаура, Слепой Оракул, — произнес Алый Король. — Я желаю видеть моего сына.
— Тебя предупреждали, — сказал Дион, игнорируя просьбу Циклопа. Библиарий извлек из ножен пси-меч из голубоватой стали с кристаллическими вставками. — Я был там. Пришел туда вместе с Таргутаем Есугэем и еще многими из моих братьев, чтобы поддержать тебя. Мы явились по своей воле, ибо верили, что поступаем правильно.
Пром шагнул к Магнусу, и клинок бывшего Ультрамарина засветился по всей длине от прилива ментальной энергии.
Дион едва справлялся с гневом, который до сих пор тлел, будто присыпанный костер, но сейчас грозил разрастись в неудержимый пожар. Библиарий смутно осознавал, что слева от него рассредоточиваются «Урсараксы», а вораксы занимают позиции справа, но не обращал внимания на автоматонов. Вся ярость, боль и мучительное осознание того, что его предал собрат по дару, хлестали из ауры Прома потоком душевных страданий.
— Ты нарушил обещание, данное Императору и твоим братьям! — взревел Дион. — Мы защищали тебя, а ты солгал нам! Всем нам. У тебя нет никакого права гневаться на нас! Тебя предупреждали. И ради чего ты совершил измену? Чтобы заглянуть в бездну и узнать, посмотрит ли она в ответ?
— Ты понятия не имеешь, что я видел, — заявил Циклоп.
Покачав головой, библиарий сделал еще шаг вперед. Соратники последовали за ним, однако Пром ощутил их неуверенность. Он чувствовал то же самое: атака на примарха, пусть даже на осколок его сущности, весьма напоминала самоубийство.
Но Диона это уже не беспокоило.
Он направил меч в сердце Алого Короля.
— Я дословно запомнил тот эдикт Императора: «Горе тому, кто осмелится проигнорировать запрет или попытается меня обмануть. Он станет моим врагом, а на его голову и головы его последователей обрушится такая кара, что до конца мира они будут проклинать тот день, когда отвернулись от моего света». Ты посчитал, что это пустая угроза? Ты серьезно решил, что твоя ложь останется незамеченной, что тебе удастся изменить отцу так, чтобы Он ничего не узнал?
С каждой фразой Прома его клинок блистал все ярче, пока не засиял подобно солнцу.
— Ты нарушил обещание, данное Императору, — повторил воин надломленным голосом. Произнося слова, что годами бродили внутри него, Дион ощущал, как его сердца разбиваются вновь. — Поэтому я спрошу вот о чем: чего ты ждал, если не того, что против тебя направят примарха Русса и его Волков?
Ловко спрыгнув на песок, Магнус направился к имперцам. Собравшись с духом для неизбежной битвы, Пром закрылся псионическими щитами и вскинул пламенеющий меч к плечу.
Циклоп спокойно прошел в центр арены, словно гладиатор-чемпион, готовящийся к схватке за свободу. Вораксы и «Урсараксы», растянув строй по дуге, окружили примарха с флагов. Космические Волки встали рядом с вожаком — все, кроме Ольгира, который остался возле Лемюэля Гамона. Только сестра Цезария не приближалась к воинам: она подавляла своим нуль-полем дар Менкауры и в то же время не хотела ослаблять способности Диона и Бёдвара.
Оглядев собранные против него силы, Алый Король усмехнулся.
— Скажи, мастер Нагасена, сколько бойцов следовало за тобой, когда ты взбирался по ступеням Общины, чтобы перебить Воинство Крестоносцев?
— Около трехсот Черных Часовых, — ответил Йасу. — Но я шел туда не с тем, чтобы отнимать жизни.
— Не говори с ним! — резко бросил библиарий.
— Три сотни? — переспросил Магнус. — Может показаться, что отряд такой численности прискорбно мал для потенциально опасной операции.
— Пожалуй, но возможную бойню предотвратил один из твоих сынов, — произнес Нагасена. — Воин по имени Атхарва.
Пром заметил в биополе примарха вспышку болезненного сожаления; будь на месте Магнуса кто-то иной, Дион назвал бы это чувством вины. Но эмоция исчезла сразу же после того, как библиарий увидел ее.
Циклоп повернулся влево, потом вправо, изучая окружившее его кольцо из плоти и стали. Подняв золоченый хопеш, Алый Король описал клинком сверкающую восьмерку, и его глаз блеснул предвкушением битвы.
— Как думаешь, хватит ли тебе бойцов, чтобы убить меня?
— Посмотрим, — промолвил Йасу.
Ухмыльнувшись, Магнус с хрустом покрутил шеей.
— Обязательно посмотрим.
Опустив меч, Пром оглянулся через плечо на Креденса Аракса и Виндикатрицу, ждавших его приказаний.
Кивнув, Дион скомандовал:
— Огонь!
Под широким коралловым отрогом на острове примарха парила сфера варп-пламени. Эта лампа, не требующая топлива, отбрасывала теплое сияние на лица Амона и его генетического прародителя. Оба сидели в безмолвии, наблюдая за танцем звезд с высокого утеса над темным океаном.
Когда советник смотрел на небо из воды, светила казались ему статичными, однако теперь стало понятно, что они движутся по замысловатым траекториям. Перемещения созвездий выглядели случайными, но в действительности подчинялись закономерностям не менее точным, чем часовой механизм.
Амон всмотрелся в черты Магнуса. Случилось то, что воин ранее считал невозможным: его отец одряхлел. Алый Король сохранил отвагу, с которой шел в сражение против Лемана Русса, и его скрытый под повязкой взор не утратил мудрости, но морщины на лице Циклопа напоминали глубокие каньоны, а пожелтевшая кожа — тонкий пергамент.
Советник не знал, с чего начать разговор. Он всегда легко общался с отцом, но сидевший рядом старик был совершенно незнаком Амону. Возможно, для Магнуса прошло столько времени, что примарх забыл о дружбе с сыном?
Впрочем, даже просто находясь рядом с Алым Королем, легионер ощущал прилив свежести. Усталость, терзавшая советника после того, как он выбрался на берег, понемногу отступала. Да, подобное обновление дорого обошлось ему — вместе с силами вернулись и прежние муки: жуткая боль в трущихся друг о друга осколках позвоночника, которые павониды скрепили бесчисленными фрагментами новой ткани, обещала остаться с ним навсегда.
— Прости меня, сын мой, — наконец произнес Циклоп.
— За что?
— За то, как ты страдаешь по моей вине. — Магнус смотрел вдаль, на волны. — И за то, что я бросил тебя в Великом Океане. Не по злой воле, просто растерялся. Тогда я… обезумел от горя, и к тому же мне предстояло в одиночку создавать Планетарий.
Амон испытал прежде немыслимое для него чувство: гнев на своего примарха.
— Тогда зачем вы просили меня помочь?
— Разве?
— Да, на вершине Обсидиановой Башни. Вы сказали, что мы построим величайшую библиотеку в истории Галактики. Пообещали мне, что мы возведем ее вместе.
Сокрушенно вздохнув, Алый Король покачал головой.
— В ту пору я обожал хвастаться.
— «В ту пору»? — повторил советник. — Как долго вы пробыли здесь?
Пожав плечами под мантией, украшенной вороновыми перьями, Циклоп снова вздохнул:
— Слишком долго. А сколько лет потратил ты, разыскивая меня?
Амон ощутил, что Магнус не желает отвечать прямо.
— Не знаю, но думаю, что очень много. На Планете Чернокнижников непросто отслеживать ход времени.
Циклоп кивнул, признавая правоту воина. Снова воцарилось молчание.
— Значит, вы нашли место для Планетария, — произнес советник, глядя на океан.
— Да, — подтвердил примарх. Он потер лицо ладонью, и Амон осознал, что его отец изможден до глубины души.
При виде согбенного Алого Короля воину хотелось плакать.
— Покидая тебя в варпе, я… не был собой, — проговорил Магнус, не отводя скрытого повязкой взора от сферы холодного пламени. — Большая часть моей сущности необратимо распадалась, и от меня уже откололось… чрезмерно многое. По правде сказать, сейчас я не уверен, что моя душа когда-нибудь восстановится. Я боюсь, что буду слабеть с каждым вздохом, если отправлюсь обратно.
Видя, насколько беззащитен Циклоп, легионер перестал гневаться.
Как же плохо Амон и его братья понимали всю тяжесть бремени, что несет их отец; как же охотно они полагали его извечное могущество и непоколебимую силу естественными и неизменными.
Алый Король протянул руку к шару варп-огня, глядя в его прозрачное нутро.
— Когда я… пришел в себя, то обнаружил, что ты очень, очень далеко от меня — и в пространстве, и во времени. Искренне хотел перенести тебя ко мне, но… услышал зов океана. Он привел меня в этот мир, где я решил сотворить Планетарий. Определив, какие труды ждут меня, я понял, что сумею довести работу до конца лишь в одиночку.
— Почему же? — требовательно спросил Амон. — Я бы помог вам!
— Нет, ты бы давно уже умер.
Советник осекся. Судя по словам Магнуса, тот провел на острове столько лет, что за такой срок, несомненно, скончался бы и функционально бессмертный космодесантник.
— И все эти годы вы непрерывно создавали Планетарий? — уточнил воин. — Наполняли мировой океан воспоминаниями?
— Да, в основном, — широко улыбнулся примарх. — Иногда я летал по эмпиреям, чтобы лучше понять, как изменилась Галактика в мое отсутствие. Однажды я даже рискнул проникнуть в Гибельный шторм и вывел из варп-бури Лоргара терпящий бедствие корабль сынов Вулкана.
— Но что нам делать теперь?
Циклоп поднялся на ноги. Из-под его плаща с вороновыми перьями показались матово-бронзовые латы и красные птеруги из вываренной кожи.
— Мы вернемся к остаткам нашего великого легиона. Попробуем закончить то, что я начал здесь, пока у меня еще есть немного времени.
Встав, Амон протянул ему руку.
— Закончим это вместе.
— Согласен, — ответил Магнус.
Часть третья: Отверзение уст
Глава 17: Души-отголоски. Кровь и песок. Хороший человек
Ариману и его соратникам потребовалось еще шесть часов, чтобы добраться до нужного места. Они пробирались по овражистым склонам предгорий и продирались через нескончаемые леса, обходя громадные углубления с загрязненной жижей, где раньше блестела на солнце озерная гладь.
Кислотные дожди, поливавшие горный хребет, отравляли воду и разрушали экосистему, которая и без того уже пострадала за столетия глобальной войны. Из трещин в скалах струились огнеопасные пары, и утесы заволакивала дымка, грозящая воспламениться в любую секунду.
Легионеры шагали быстро и безостановочно, однако Тупеловские Уланы не отставали от них. Всадники направляли своих железных скакунов по грунтовым военным дорогам, пересекавшим измученную землю — край горелых остовов техники, спаленных поселков и тлеющих погребальных костров из тел, сложенных наподобие поленьев.
Возглавлял отряд Бон-Джованни; капитан по мере сил прокладывал путь между тысячами лагерей имперских войск, что раскинулись вокруг объятых пламенем перерабатывающих комплексов Йеселти. Понемногу группа поднималась к пикам, которые соседствовали с вершинами Киферона [113].
На западе виднелся огромный город с ржавыми зданиями из отработавших ракетных ускорителей — Мегара [114], где полки Старой Сотни впервые принесли клятву верности перед тем, как отправиться с Терры на завоевание Солнечной системы. Берардо сообщил, что поселение на карантине. Боевики враждебных Объединению подпольных ячеек рассеяли там возбудитель прожорливой геночумы, жертвы которой чудовищным образом срастались с неорганическими объектами.
Город вскоре скрылся за горными склонами, но чем выше поднимался отряд, тем все большие участки Терры открывались взору.
Далеко на восток и юг уходили широкие ущелья — сухие пыльные каньоны, по которым в прошлом текли извилистые реки. Воины шагали в угрюмых рукотворных сумерках: тусклый солнечный свет едва пробивался через несколько слоев ядовитого смога, что расползался от перерабатывающего комплекса.
Легионеров зачаровывали пейзажи истерзанной войной планеты-колыбели человечества. Их окружали пустоши с окаменелыми деревьями и заполненными льдом воронками от снарядов; в ионосфере тянулись полосы свирепых углеводородных бурь; где-то вдали мерцали шпили ракетной базы, а на востоке, где целые флотилии транспортов сновали между поверхностью и орбитальными платформами, сталкивались искусственные «северные сияния».
Аримана по-прежнему удивляло то, что подобная красота идет рука об руку с безудержными разрушениями — противоречие, которое сопутствовало всем братоубийственным войнам с того дня, как примат впервые поднял костяную дубину, чтобы вышибить мозги сородичу.
Взгляд Азека привлекла далекая тень исполинского звездолета с матово-черным корпусом. Левиафан висел в облаках, окруженный армадой гравитационных буксиров. Казалось невероятным, что гигантский корабль вообще держится в воздухе, и его вид пробудил в легионере…
«Дар прозрения корвидов?»
«Воспоминание?»
Уланы Бон-Джованни воздели пики, салютуя монструозному космолету под радостные кличи. Бойцы вновь и вновь скандировали его название — «Люкс ферем», желая ему доброй охоты и безопасного странствия.
Наконец отряд свернул с военных трасс и начал взбираться по горным тропам, где встречались следы от шин гражданских вездеходов. Поднимаясь по петляющему серпантину, группа в итоге добралась до неровной трещины меж двух пиков.
Ариман не бывал здесь раньше, но узнал расселину по описанию, данному Камиллой Шивани. Легионер осознал, что они приблизились к одному из осколков Магнуса, и по спине у него пробежала дрожь предвкушения.
Серпантин перешел в широкое плато — фрагмент склона, сброшенный разрывом шального снаряда. На площадке полукругом стояли три грузовика простой и надежной модели «Карго-6», запылившихся во время подъема. Растянутые между ними брезентовые тенты образовывали нечто вроде крыши временного лагеря.
Азек повел группу к зоне раскопок. По пути он рассматривал десятки контейнеров, герметичные капсулы для образцов, проходческое оборудование, многочисленные палатки и жилукрытия, аккуратно и толково расставленные вокруг. Четыре местных сервитора подняли головы, безо всякого выражения на лицах взглянули на воинов и тут же вернулись в состояние покоя.