Но Ариман лишь показал ему на Диона и Волков, окутанных вспышками псионического сияния: имперцы прорывались к центру зала, круша потусторонние орды.
— У нас нет на это времени, — произнес Азек, отворачиваясь от пироманта.
Тот схватил корвида за руку.
— Нет, объясни сейчас же!
Ариман осознал, что ему, возможно, придется убить Толбека, и поднялся в пятое Исчисление. При мысли о том, какой неблагодарностью братья платят ему за все, что он совершает ради их спасения, в сердцах Азека вспыхнул гнев.
— Помнишь, как на «Торкветуме» войды Дрех’йе едва не разодрали вас всех когтями?
— Да, — сказал пиррид. — И что?
— Я мог выручить вас только одним способом. — В тело корвида потекла энергия Великого Океана. — Мне пришлось заключить сделку с Афоргомоном. Иначе вы неизбежно погибли бы.
— Что ты пообещал ему?
— Одну душу.
— Чью?
— Тогда я не знал. Демон говорил загадками.
— Но теперь ты понял?
Под ёкаем подогнулись ослабевшие ноги, и он рухнул на четвереньки.
— Он понял, — просипел автоматон, в грудной секции которого зияла дыра. — «Принц с глазами из праха, сердцем изо льда, душой из зеркал и лицом божества».
Из корпуса ёкая сыпалась пыль и сочилась смазка, вылетали блекнущие искорки желтушного света. Через считанные секунды демоническую сущность внутри него вновь затянет в глубины имматериума. Ариман направил энергию в кисти рук, готовясь окончательно столкнуть демона в бездну распада, но Афоргомон ощутил всплеск его силы и покачал головой.
— Без меня ты потерпишь неудачу, Азек, — прошептал ёкай, булькая горлом.
— Какая же от тебя помощь? Ты уже при смерти.
— Дай мне… то, что я хочу… и узнаешь…
Корвид с трудом отвел взгляд от гибнущего создания.
Исполинский труп Магнуса уменьшался с каждой секундой, и соразмерно его расщеплению возрастала сила осколков в плоти летописца. Отряд Прома, сражающийся внизу, под громадным телом примарха Тысячи Сынов, все ближе подходил к центру пирамиды.
— Афоргомон говорит правду, — сказал Ариман, повернувшись к братьям. Сердца корвида обратились в холодную сталь. — Я понял, кто ему нужен.
Глава 23: Глаза из праха. Только в теории. Виновен
Бъярки неотрывно смотрел в спину Диону, вместе с ним прорубаясь через вигхтов. Другие называли их демонами, но воины Стаи знали истинное имя этих тварей. Существа с телами из гадостной смеси лоснящейся кожи и каучуковой плоти невнятно бормотали мертвящими голосами, ухали, хохотали и ревели.
Непрерывно рассекал врагов инеевый клинок Бёдвара, сверкающий морозным пламенем зимы. Слева от рунного жреца бился Раквульф; под ударами его громадного зазубренного гарпуна монстры лопались, будто мясистые бурдюки с многоцветной кровью. Ольгир Виддоусин распевал старинные саги Фенриса, орудуя клинком так, словно за ним наблюдал сам Волчий Король.
Каждым своим выпадом Волки несли возмездие, и каждый шаг приближал их к живому демоническому сосуду, который высасывал силы из парящего истукана, огромного Алого Короля.
В пяти шагах слева от Бъярки ослепительно сверкнул разряд молнии, вокруг разлетелись куски противоестественной плоти. По сетчатке Бёдвара запрыгали послеобразы, перед мысленным взором мелькнули ухмыляющиеся морды и злобные оскалы. Пару раз моргнув, воин избавился от навязчивых картин, но в тот же миг на него бросилось чудовище из сырого розового мяса. Скрюченные пальцы, похожие на паучьи лапы, потянулись к лицу рунного жреца. Тот направил в тушу врага импульс ледяной мощи Фенриса, и тварь разлетелась фонтаном лазурных ошметков.
Сотни других порождений варпа неслись в битву, топча друг друга в стремлении поскорее добраться до имперцев. Демоны хохотали, как слабоумные, разинув клыкастые пасти.
Наметанным глазом охотника Бъярки заметил прямую угрозу для одного из товарищей.
— Нагасена! — крикнул он за секунду до того, как два синекожих монстра прыгнули на смертного мечника.
Присев, Иасу крутнулся на месте и взмахнул мечом снизу вверх. Агент выпотрошил первую тварь, которая перелетела через него. Вторая, как и предполагал Бёдвар, врезалась в человека, и они вместе рухнули наземь. Запрокинув башку, монстр раздвинул челюсти, собираясь откусить Нагасене голову.
Ольгир двинул демона сабатоном в бок.
Существо взорвалось гейзером разнородного ихора. Виддоусин, не сбиваясь с шага, схватил Иасу за плечо и поставил на ноги.
Агент молча кивнул в знак благодарности, переводя дыхание.
— Не отставай, — буркнул ему Ольгир.
Дион Пром, блистая псионическим светом, прокладывал себе дорогу через воинство потусторонних чудовищ. Вокруг него вонзались в пол смертоносные копья молний, в воздухе плыл дым от сожженной плоти. Вздымая и опуская сияющие кулаки, библиарий крушил демонов, что преграждали ему путь. Наблюдая за тем, как сражается сын Ультрамара, рунный жрец видел в нем искуснейшего воина, идеально сочетающего боевую ярость с выучкой. Сухая рациональность Макрагга безупречно соединилась в нем с жаждой насилия, свойственной любому легионеру.
Бъярки испытал сожаление, но тут же подавил его.
Слуга Всеотца не имеет права потворствовать своим чувствам.
Бёдвар пригнулся при виде своры вопящих тварей, чьи тела походили на плети из лоснящейся кровоточащей плоти. Разбросанные по телам демонов пасти изрыгнули струи огня, но пси-капюшон рунного жреца вспыхнул энергией, и языки пламени угасли в метре от его тела.
Он рванулся на противников.
Размахивая клинком налево и направо, фенрисиец беспощадно истреблял пылающих монстров. Издыхая, каждый из них обдавал броню легионера ярким невещественным огнем. Предсмертные крики чудовищ напоминали Бъярки шум, с которым горящий ледовый челн тонет в океане.
— У нас есть план? — спросил Виддоусин. Броню воина покрывали маслянистые брызги радужной крови врагов.
— Ага, — сказал Бёдвар, выдергивая меч из распадающегося трупа. — Но он тебе не понравится.
— А мы доживем до его завершения? — уточнил Рак-вульф, описав вокруг себя гибельную дугу грозным нуль-копьем. Демоны понимали, что за оружие перед ними, и боялись его, но при этом весело хихикали, когда гарпун отнимал жизнь кого-то из их сородичей.
Рунный жрец посмотрел на Диона Прома. Окруженный варп-тварями, библиарий сражался, подобно самому Мстящему Сыну.
— Не все.
— Отступись, Ариман, — потребовал Толбек.
Даже Санахт — верный Санахт — смотрел на Азека со страхом.
«Сколь же низко я пал, если внушаю ужас даже моим братьям…»
— Такова плата за жизнь нашего отца, — произнес корвид, воздев посох. — Другого выхода нет.
— Что бы ни пообещал тебе демон, он лгал, — заявил пиромант. — Ты знаешь это, Азек. Нельзя доверять ни единому его слову.
— Я не доверяю, но он обладает силой, которая нужна мне сейчас, и больше, чем когда-либо.
Ариман обвел соратников взглядом. Каждый адепт владел могучим даром того или иного рода, так чем же руководствовался Афоргомон, выбирая одного из них?
Не найдя ответа, Азек подошел к павониду, который стоял на коленях, свесив голову на грудь, и резко, судорожно дышал.
— Хатхор Маат, — сказал корвид.
Легионер поднял глаза, и Ариман почти утратил решимость при виде гримасы беспримесного испуга на бледном лице брата. Мышцы Хатхора шевелились под влажной, липкой кожей, пучившейся бугорками опухолей.
— Помоги… мне… — выдавил Маат.
Толбек шагнул к нему: адепт Пирридов уже переводил свой разум в боевое состояние.
— Азек, не надо, — попросил мечник, обнажив клинки на длину ладони. — Он же один из нас.
— Скоро это изменится. Хатхора охватило перерождение плоти, его жизнь подходит к концу. Мы просто избавим его от страданий.
— Тогда позволь мне подарить ему чистую смерть, — предложил Санахт. Черный и белый клинки с мелодичным свистом покинули ножны. — Разреши Маату умереть с честью, как легионеру Тысячи Сынов, а не подношению этой… твари.
— Нет, — ответил Ариман, уже зная, что произойдет дальше.
Мечник рванулся вперед, вокруг ладоней Толбека взревело пламя.
Азек на мгновение снял обереги, сковывающие хеку, и частица мощи Алого Короля перетекла в плоть корвида — казалось, по его жилам пронесся поток жикзота.
Эффект наступил мгновенно.
Ариман сжал кулаки, и огонь пиррида бесследно угас. Толбек пошатнулся так, словно из его души вырвали нечто жизненно важное, и повалился наземь, жадно хватая воздух широко раскрытым ртом; его дыхание наполнилось могильным холодом.
Клинки Санахта повело в сторону, и корвид почувствовал досаду мечника, его гнев на взбунтовавшиеся мышцы. Ариман направил в тело воина еще один импульс энергии, и тот спазматически дернулся, будто марионетка в руках помешанного.
— Мне жаль, братья, — сказал корвид.
Афоргомон каким-то образом сумел подняться. Некогда безупречный корпус ёкая превратился в груду праха, которой не позволяли распасться только воля и вожделение демона.
— Давай же, Азек, — прохрипел автоматон. — Сейчас или никогда!
Крутнувшись на месте, Ариман всадил основание хеки в последнюю искорку призывного сигила, мерцающую на черепе ёкая, и закричал, вкладывая в замах всю безысходность, всю вину и раскаяние, что наполняли его сейчас.
Голова автоматона разлетелась вихрем осколков размягчившегося керамита. Тело осыпалось, развеиваясь влажной пепельной дымкой.
Над останками ёкая расплылась тень — послеобраз на сетчатке, фантом из черного света, еще секунду назад немыслимо туго скрученный внутри искусственной оболочки.
— Забирай его, и прости меня Трон! — вскричал Азек.
Сумеречная пелена обволокла Хатхора Маата и поползла внутрь него, словно облако крошечных светящихся мушек, проникающих в каждую пору кожи.
Павонид резко выпрямился и взмыл над полом, повинуясь наполняющей его потусторонней энергии. Челюсти его раздвинулись, пластины доспеха треснули под натиском изнутри: тело Хатхора разрасталось до невообразимых размеров. Рот превратился в рваную рану, окруженную лопнувшей кожей и мышцами. Жуткая щель извергла пронзительный зловещий крик, словно хором каркнула тысяча вороньих стай, и голова воина раскололась вдоль. Обе половины черепа, окруженные кровавым туманом, начали изгибаться и увеличиваться, меняя цвет с бледно-костяного на сочно-голубой.
— Что ты натворил? — воскликнул Санахт, глядя, как извивающееся тело павонида испускает яркие лучи эфирного сияния.
Хатхор резко нагнулся вперед, его спина разделилась напополам, и чудовищно раздувшиеся мышцы трансформировались в пару птичьих крыльев, которые вырвались из-под кожи в фонтанах крови и хрящей.
Новое вместилище Афоргомона продолжало расти: ноги Маата, дробясь и ломаясь, вытянулись в кошмарные, сгибающиеся назад оперенные конечности с когтистыми лапами. Два аморфных кровавых сгустка над плечами Хатхора удлинились и, перевиваясь наподобие новорожденных гадов, приняли форму вытянутых змееподобных шей. Оканчивались они бугристыми наростами, которые непрерывно колыхались, словно родильные коконы.
Из лопнувших оболочек появились на свет две головы с эбеново-черными клювами и глазами, полными неизъяснимой злобы. Они хором издали визгливый вой, расколовший реальность, и все демоны в чертоге пали ниц, выказывая почтение восставшему среди них могучему князю Пантеона.
Теперь над Ариманом возвышался двуногий крылатый монстр, чьи маховые перья отливали лазурью. Его одинаковые головы опустились, и одна вперилась в кор-вида пронзительным мертвенно-белым взглядом, а другая забормотала бесконечные нелепые вирши со скрытым смыслом.
— Ты ищешь могущества, Азек Ариман, — произнесло чудовище. — И ты получишь его.
Пром не находил практических решений.
Никакое обучение, пройденное в Ультрамаре, не могло подготовить его к подобной битве. Легионер пробивался через полчища врагов и без разбору повергал тварей вокруг себя, как никогда яростно применяя пси-способности. С его латных перчаток срывался огонь Макрагга, который сжигал все, к чему прикасался, и демоны растекались тускло горящими лужицами воскоподобного месива.
Но из плоти поверженных монстров тут же восставали новые — хмурые существа с мрачными взглядами, разительно отличающиеся от тех, что нечеловечески верещали и хохотали секунды назад, впиваясь когтями в броню воина. Держа болтер одной рукой, Дион палил навскидку — его окружало море жутких созданий, и каждый снаряд находил цель. Вокруг по-прежнему мелькали молнии, сотрясая землю гибельными разрывами.
Библиарий поднял глаза на парящего под сводами колосса.
Тело исполина постепенно распадалось на дымные полосы, тянущиеся к осколкам души внутри Лемюэля Гамона.
«Еще немного, и он будет в зоне досягаемости».
Рядом с космодесантником вспыхнули новые разряды, свирепый шквал беспримесной энергии. Пол вздыбился, на воздух в клубах пыли взлетели громадные обломки разнородных камней. Прорываясь к цели сквозь безумие вихря, Дион перескакивал громадные разломы, что открывались у него под ногами.
Пром понятия не имел, следует ли за ним Бъярки или еще кто-нибудь. Библиарий смотрел только вперед. Он убивал и шел дальше. Шел дальше и убивал. Израсходовав почти все заряды в болтере, Дион примагнитил его к бедру и перехватил меч обеими руками.
Космодесантник шагал все медленнее: толпа демонов вокруг него уплотнилась настолько, что ему уже не удавалось с легкостью сметать неприятелей. Пром потерял счет времени, мир для него сузился до участка поля сражения, где бился Дион: до взмахов клинка, треска черепов под кулаком и сокрушительных ударов ногами. Он уже не помнил, сколько чудовищ перебил, он перестал их различать.
И все же Пром чувствовал, что твари усиливают натиск. Многие дюжины живых кошмаров с каучуковой плотью лезли по доспехам Диона, стараясь вцепиться ему в глаза ногтями-резцами.
Взревев, библиарий упал на одно колено и, вонзив меч перед собой, выкрикнул имя Жиллимана. Из клинка ринулось быстро расширяющееся кольцо синего огня, демоны вокруг Прома рассыпались горстками пепла. Пока цунами уничтожения неслось по залу, Дион поднялся на ноги и двинулся по обугленным останкам. Шагал он теперь тяжело: усилие, потребовавшееся от него при высвобождении подобной энергии, нанесло тяжкий урон телу. Но он уже добрался до цели.
Колоссальный Циклоп, которого Пром кое-как различал вверху сквозь застилающую глаза пелену, уже почти исчез, распадались последние фрагменты его тела. Под ставшей почти прозрачной кожей Лемюэля пылала украденная сила, что сжигала человека изнутри.
Отстегнув болтер, Дион поднял оружие и прицелился точно в затылок Гамону. Тело летописца ровно висело в воздухе, подрагивая от неземной мощи.
Легкая мишень.
— Теоретически: когда ты умрешь, Магнус сгинет вместе с тобой, — произнес воин.
Библиарий направил свою силу в болты. Ощущая холодную твердость металла, химические запахи топлива и взрывчатки, Псайкер напитал снаряды энергией всех известных ему гексаграмматических оберегов.
— На практике: лучше не промахнуться.
Дион быстро нажал на спуск три раза подряд.
Зачарованные болты понеслись к цели так уверенно, будто Пром выпустил их в ясный день на знакомом стрельбище.
«Один в голову, два в грудь».
Все три снаряда обратились в пепел за миг до попадания.
Лемюэль перевел взор на Диона, и при виде кипящей внизу битвы глаз одержимого вспыхнул злобным весельем. Он словно бы только сейчас понял, какую хаотическую бойню развязал.
Гамон рассмеялся с жестокостью, ужаснувшей Прома.
Бывший летописец рубанул ладонью по воздуху, и к библиарию помчалось копье невыносимо жаркого пламени.
Поразив Диона в просвет между горжетом и левым наплечником, оно углубилось в грудную полость. Часть реберного щита испарилась, основное сердце воина мгновенно рассыпалось золой. Одно из легких разлетелось в клочья, разорванное изнутри стремительным расширением перегретого воздуха.