«Да, мам, а куда запропастился… Цимис, ищу все утро…»
Закралось подозрение, что я допустила оплошность и опять что-то неверно записала. Перечитываю строчки. И впрямь, откуда среди растений знакомый мне лазутчик Цимис, и кто это с утра пораньше мотался в сорок шестую провинцию?
Отрываю взгляд от строчек и с удивлением замечаю подле императрицы великолепно сложенного и очаровательного молодого человека, который, чмокнув Глицинию в щеку, с удивлением смотрит на меня.
— Это кто? — интересуется темноволосое чудо, сверкнув сексуальной улыбочкой.
— Галя, знакомься мой младший сын Эдваро Гаяши. А это, сынок Галя, отец вызвал ее специально для меня. — Произносит демонесса, в то время как у меня в голове звучит только одна просьба: а покажите мне еще и старшего, а лучше представьте всем девяти принцам. Они все такие?
Эдваро, поймав мой восхищенный взгляд, выпятил грудь в точности, как папаня и подмигнул мне.
— Очень приятно… — лепечу я тихо.
— А мне-то как приятно, — заявляет симпатяга и, кувыркнувшись через голову, оказывается рядом в виде морского чудилища. Он был менее страшен, чем Ган, но из-за скорости перевоплощения ужас накрыл с головой. Я непроизвольно вздрогнула и схватилась за сердце: — Ааааа, кошмар!
— Что такое?! — воскликнул несчастный, под мой вопль он стукнулся рыбьей башкой о потолок, и нервно передернул плавниками.
— Вернись в прежнюю форму, живо! Так испортить прекрасное впечатление. Фу ты ж господи! — обмахиваясь руками, я отвернулась от обиженного рыбика всего-то с полметра величиной, чтобы столкнуться с веселой улыбкой императрицы. Осуждать она не осуждала, и видимо к моим воплям уже привыкла.
Принц же обиженно прищурился и подплыл ближе, выпятив нижнюю губу, от чего стали видны щетины нижней челюсти: — Повторите…
— Ууууу какая мерзость, фу бббррр, бе! Фуууух! Так, — я набрала в голосе командных ноток, и потянулась оброненные листы и тонкую кость для записей, — а ну, быстро перевоплотился обратно!
— Что не так? — встревожился рыбик, кувыркнулся через голову и, представ передо мной человеком, собрал разбросанные листы. — Я напугал вас?
— Вы? — меня опять повело от обаятельного лица младшего отпрыска императорской четы, и улыбка сама собой расцвела на губах. — Вы…да. Вы такой стремительный, что я испугалась. Простите… — не говорить же что помимо нечеловеческой стремительности, он в рыбоподобном виде обладает еще и стремностью.
— Просто с детства боюсь живую рыбу, верите? — и взгляд под стать голосу — жалостливый, чтоб больше не смел пугать.
— Охотно верю, с детства не люблю мертвых людей. — Ухмыльнулся красавчик, протянув мне листы. И перевел взгляд на хозяйку кабинета:
— Мам, так ты Цимиса не видела?
Императрица пожала плечами, они поговорили еще немного, и минуты через три-четыре молодой Эдваро Гаяши оставил нас одних. К этому времени я пришла в себя и даже начала улыбаться.
— Это что только что было?
— Демонстрация его тела вам. — Улыбнулась Глициния, — вы ему понравились, и мальчик решил тут же предстать в первородном облике.
— То есть, как это предстать в первородном, чтобы показать тело? — не поняла я. — Для нас первородный звучит, как новорожденный, а значит в чем мать родила. Да, ну не может этого быть…
— Первородный облик — это вид истинный. — Кивнула демонесса и оправила свои дивные локоны.
— Я и так знаю, что он рыб. Просто не понятно… то есть он, только что сбросив человеческий прикид и костюм чешуйчатый синий вместе с ним… только что предстал в белье? В плавках?
— Нет. — Улыбнулась значительно повеселевшая демонесса.
— Как нет? Голым?
— Ну…
— Голым?! Совсем голым? То есть это раздетый вид? — представила себе весь ужас ситуации и мысленно перекрестилась. — Вы шутите!
Бросаю взгляд на смеющуюся императрицу, и мне становится плохо. Она не шутит. Это ж сколько бесстыдников передо мной за все время проплыло? Голый император, голый Стук, рыбка Саммири, Тиото, другие фрейлины и вся императорская свита…
— Мамочки…!
— Да.
— И давно? Давно они так разгуливают?
— Пять лет. Гану надоели костюмы, и он внес поправки в законодательство, обязав во время свободное от приемов, парадов, собраний и балов не закрепощать себя одеждой. В отношении своих фрейлин я отстояла кое-что, но и этого недостаточно для надлежащего вида.
— То есть плавать, сверкая самцовым добром, в одной лишь спальне Гану больше не нравится?
— В одном лишь дворце, — поправила демонесса. — С моим появлением в Гарвиро он еще удерживал порывы в пределах спальни, а вот потом…
— Какая жизнерадостная картина… А вы как привыкли к этому безобразию?
— С трудом.
— И не надоело?
— Очень надоело. — Прояснила ситуацию Глициния, и ее тяжелый вздох оборвал возникшую было тишину. А я задумалась. То есть ранее все обитатели Океании были человекоподобного вида. А вот потом они решили себя не сковывать, точнее, были вынуждены себя не сковывать по приказу свыше. Ган Гаяши настоящий самодур!
Отсмеявшись, Глициния спросила: — Продолжим?
— Ага… — и пока пишу вслед за ее мыслью, продумываю, как запихнуть Гана обратно в человекоподобный вид. Меня, к примеру, вовсе не радует его изнеженная рыбья кожа, не терпящая покровов, ну и морда и вообще… расслабился противный рыб.
К концу нашего совещания я вспомнила уловку из фильма:
— А знаете, в моем мире был как-то эпизод. Двое чужестранцев приехали завоевывать дикий Запад и привезли с собой обувь. Но товар по рукам не пошел, никто не покупал ничего. Там жарко, жители давно привыкшие ходить босиком в обуви толка не видели.
— Как и тут в одежде, — заметила демонесса, нахмурившись. — И что же они сделали?
— С горя напились. Но не это важно, важно в какой компании. — Подняла я вверх указательный пальчик. — Мужчина, пивший с ними, подсказал, что следует рассыпать колючки на дорогах.
— Но если наступить…! — воскликнула изумленная Глициния.
— Вот именно. Они неделю собирали колючий материал и затем ночами рассыпали его по городу. И в ближайшее время измучившиеся жители скупили всю обувь, что у них была.
— Хорошее решение, — похвалила императрица.
— Ага, и на его основе я предлагаю вам подумать. — Подмигнув ей, я вышла из кабинета и расправила плечи, — ну что ж, вперед!
И, не сделав и шага в сторону, повернула обратно:
— Глициния, я должна тебя кое о чем попросить.
— Что-то не так?
— У тебя в палатах лежит еще один мой помощник, и ему очень плохо, а еще грустно. Он менее часа назад прибыл из четвертого мира, — с улыбкой делаю еще один намек, — из ссылки, как ты понимаешь…
— Что от меня требуется? — она поняла, что это и есть то самое обращение за помощью. Ох, надеюсь, она с ним справится.
— Помимо 100 % восстановления, с ним нужно говорить как можно чаще и как можно дольше. Не буду скрывать, он легко расширит твой кругозор историями о своей профессиональной жизни в Аиде.
— Чем же он занимался?
— Мммм, пожизненным кредо Дон Жуана. Спросишь у него. — И подмигнув, ушла.
* * *
Через минут пять я оказалась у кабинета императора. И получилось у меня это не благодаря сверхскоростному слизню, а за счет собственной невнимательности. Задумалась, считая ворон, точнее полупрозрачных осьминожек, плывущих за окнами дружным строем, и провалилась в трубу диаметром в метр. Летела вниз долго и нудно, так долго, что от крика успела осипнуть, и трижды застрять на поворотах перед странными щупальцами, клешнями и ластами. К слову, мой визг предупреждал монстрюг убирать конечности, двое первых не торопились, а вот третий смылся быстрее всех. Проплыв мимо разлома в трубе, где только что шевелились знакомые ласты, с удивлением вспомнила, что мне известен монстр и зовут его… Если коротко, то зову я его вай-ваем.
Офигеть можно, как же мне везет!
И только подумала, что родилась в рубашке, а может и в двух, обрадоваться не успела, а труба закончилась и вылетела я перед дверьми в секретную залу. А там как раз крабовидные ловцы стоят с гарпунами наперевес, и, понятное дело, все нацелены на визитершу. Стою на коленках перед ними и из всех желаний в голове только одно — в уединенную комнатку бы и поскорее.
— Ой ты ж, мамочки мои!
«Галя?! — голос встревоженного зелена, заставил вздрогнуть, — где ты? Что случилось?»
«Прокатилась по белой трубе, — ответила мысленно и обернулась туда, откуда вылетела, — а трубы то и нет».
«Как по трубе, какая труба, ты же была у Глицинии!»
«Откуда мне знать, какая труба? Главное, что не пищеварительная, которая какой-нибудь монстрюге принадлежит. Упала в нее за поворотом возле кабинета Глицинии, оказалась у секретного тайника с документами Гаяши..»
«Ты через весь дворец пролетела, — тихое, а главное изумленное замечание Вестериона мне не понравилось. Далее стало понятно, почему. — Это была кормушка для святых животных».
«И много святых в Гарвиро?»
«Пятнадцать…»
«Пятнадцать не видела, но с третьим знакома — вай-вай. Помнишь питомца у Вад Гаяши? Кажется, это был он, а с остальными меня индивидуально еще не знакомили» — аккуратно встаю с коленок, находясь все так же под прицелами арбалетов, и что скрывать, боязливо улыбнулась ловцам.
«Вестя, я сейчас к Гану. Если выживу, обратно сопроводишь меня?»
«Я уже спешу к тебе, буду минуты через три».
«Давай».
Распрямившись, попросила ловцов собрать листы, которые чудом не потеряла в трубе, но обронила здесь, при столкновении с полом. А затем, стараясь держать марку, попросила сопроводить к Императорскому монстрюжищу на прием.
— Он здесь, Галя Великолепная, — ответил самый высокий из крабовидных и распахнул передо мною двери в самую охраняемую залу.
— Галя? Что вы тут делаете?!
Противный рыб с удивлением оторвался от бумаг, которые лежат на светящейся тумбе. В первые мгновения я не нашлась, что, ответить. Изначально думала, что пройдясь по дворцу, успею сочинить правдоподобное обоснование для нового финта, но я не прошлась, а пролетела и потому в правильности следующего шага была не уверена.
А к чельду мою неуверенность!
— Ваше Океаническое Превосходительство, мне вновь нужна ваша помощь.
И ведь ничего особенного не произнесла, просто попросила о помощи, а рыб в мгновение ока оказался рядом и улыбнулся во все свои ротовые щетины: — Я к вашим услугам.
— Эээ, точнее, совет. — Вспомнила, что император тот еще бесстыдник и страдает нудизмом, сделала шаг назад и отчаянно отвожу от него глаза.
— Я готов дать и совет. — Рыб ухмыльнулся и подплыл ближе. Другими словами всегда готов, и на все готов.
— Понимаете, — якобы в задумчивости отошла к ближайшим стеллажам, а это метров десять. — Стук придумал верный ход, подкинув инкуба к императрице, но не учел одного маленького факта.
— Какого? — а рыб плывет сзади не отстает, внимательно прислушивается, а я стоять на месте возле Океанического безобразища не могу, пошла вдоль полок. Вот тебе и прогулка, мысли тут же начали работать в нужном ключе.
— Фрейлины очень верны императрице. И не позволят ей сойти с верного пути.
Ган остановился, округлив глаза: — Фрейлины что?
Спешно ищу альтернативу высказыванию:
— То есть они настолько преданы Вам, Ваше Императорское Величество, и вашей императрице, что не позволят ей посмотреть на моего помощника с одобрением.
— То есть как?
Он остановился, и я была вынуждена обернуться. С досады прикусила губу. А на этот раз ему, что не понравилось? Кто бы подсказал, что за менталитет у этих рыбин, того и гляди попаду впросак так, что и не выкрутишься. А, была не была, решаюсь!
— Уведут. В его состоянии очень легко флирт принять за настоящие чувства. — Господи, взмолилась я, только бы в этом мире умели флиртовать! — Я хочу сказать, что Шпунько сейчас уязвим… — говорю это и внимательно отслуживаю выражение морды Ган Гаяши. Вроде бы признаков недопонимания не отразилось, значит можно врать дальше. А врать дальше нужно так, чтобы он сам пришел к идее отправить любовниц к инкубу.
— Он очень уязвим для любовных чар и ему нужна защита. — К несчастью, со словом защита, я просчиталась, и оно было воспринято лишь в одном ключе.
— Ловцы! Они верные и защитят…
— Ни в коем случае! Иначе нас уличат… в в… в… ну в…
— В преднамеренном столкновении моей супруги и Шпунько. — Понятливое Императорское монстрюжище подплыло вплотную.
— Ага. — Я сделала шаг назад и развернулась, — а давайте еще немного пройдемся, мне так легче думается.
— Мне тоже. Это не должны быть военные или стража.
— Да. Ведь его жизни здесь ничего не угрожает?
— Не угрожает. И в нашем случае лучше всего к нему приставить самок. — Уверенно произнес находчивый рыб.
— Самых преданных вам.
— Самок слизняков!
Вот уж чего не надо, того не надо. Вслух же произнесла:
— Только если они подле императрицы и день и ночь. Иначе возникнут подозрения…
— Кого-то из рыбок… — вздохнул рыб и с неохотой произнес, — фрейлин, например, Саммири.
Ну, и не жадина он?! А впрочем, чего я удивляюсь, рыб — это тот же мужик, к хорошему привыкает быстро, а отказывается с трудом. Но нам не нужна и его драгоценная рыбка.
— Нужна та, которая предана вам и душой, и телом, и словом не обмолвится.
— Тиото. — вздохнул император, проплывая мимо меня вперед, и еще печальнее добавил. — Но я и сам ее редко вижу…
Я шаг в сторону, глаза в потолок, руки на груди сложила и молчу, чтоб не закричать во все горло: Урааааа! А ведь только что чуть не спросила: зачем Тиото, если с ней вы не спите? Почему-то уверилась в том, что Ган к рыбкам не притронулся и схитрил. Все же, как еще объяснить несвойственную водникам верность сроком в 95 лет? Только настоящим чувством. И что, настоящее чувство за пять лет растворилось в воде ни с того ни с сего? Тут точно какая-то другая загвоздка.
Ган Гаяши доплыл к одному из трех центральных проходов хранилища и обернулся:
— Я принял решение. Сегодня же ее оповещу.
— Благодарю вас.
На выходе из хранилища меня встретил задумчивый зелен: «Ты как?» — спросил он мысленно.
«Как видишь, жива».
«Удивительно» — он взял меня под руку и повел в нужном направлении.
«Сама в шоке».
«Галя, ты почему от императора пятилась во время разговора, и с места срывалась?»
«Потому что он голый. Рыб — это его истинный вид, первородный».
«И что тебя смущает?» — неподдельное удивление вести меня смутило, но высказаться я все же решилась.
«Непосредственная близость его самцовых причиндал!»
«Чего?»
«Его причиндалы, инструменты, приборы, пи-пи… кхм, принадлежности в непосредственной близости».
Под пристальным взглядом заинтересованного Соорского, краснею не на шутку, а все равно назвать прямо эти их… не могу.
«Скажи, как это по-вашему звучит, чтобы я понял».
«Мужское достоинство, — фыркнула, полная праведного негодования, ведь с нудистами по сути приходится работать, — а тут явно самцовое!»
Зелен остановился. Он несколько секунд тупо смотрел на меня, затем в потолок с тяжелым вздохом, и опять на меня. Кажись, только что я внесла новые коррективы в его мнение обо мне, хорошей. И, видимо, настолько конкретные коррективы, что зелен с мысленного диалога перешел на разговорный:
— Так, Галя беру свои слова обратно, ты не просто распутная пошлячка, ты пошлячка сверх меры.
— Это еще почему?!
— Как можно стесняться, если он водник и у него все сокрыто.
— А у него не…?! — я расплылась в улыбке, — но я была уверена, что это… это только у тебя так.
— У всех водников. — Покачал он головой. — Поэтому та самая связь-нить имеет определенный запоминающийся запах и является фактическим доказательством измены.
— Тьфу, ты!
— Тьфу, я?! — удивился Вестя, вздыбив на загривке шипы.
— Нет, это выражение.
— Аккуратнее с выражениями, Галя.
— Да стараюсь я, стараюсь. Честное слово стараюсь.
— Приложи все усилия, — посоветовал он. — Мы получили список проклятий от реве Татиха.
Радость от того, что я только что руками Императорского монстрюжища подкинула к инкубу нужную рыбку, растаяла, как не бывало.