Потом мы сидели на лавочке, Старх держал меня за руку, а я разговаривала с мамой по мобильному. Она всполошилась, когда я сказала, что выхожу завтра замуж. В конце концов, мы договорились, что они все сегодня садятся на автобус или фрахтуют за любые деньги соседа — водителя-виртуоза и тогда успевают. Обо всем обещала рассказать ей здесь.
После этого мы вдвоем зашли в ювелирный за кольцами. Я объяснила ему, что это обозначает и как проходит наш обряд и он, улыбаясь, примерил кольцо. Он совершенно спокойно воспринял то, что я платила за него в магазине и потом — в кафе. Меня сначала удивило его несколько безразличное отношение ко всему, что он видел. Он просто смотрел на машины и не спрашивал, как они ездят. Видел, как я разговариваю по мобильному, но не интересовался — что это?
Я узнавала свое отстраненное восприятие его мира — ведь мне даже не пришло в голову узнать, как зовут моих служанок? Зачем? Я все равно уйду — что мне за дело до них? Да по фигу! Сейчас я узнавала это отношение и понимала — он не собирался оставаться здесь в любом случае. Я потом додумаю, что царапнуло меня по душе при мысли об этом, а пока…
У меня появилась одна идея: когда я выразила сожаление, что у нас нет времени попутешествовать, посмотреть разные страны и чудеса, он особо не расстроился. И правда, ведь он не знал, чего лишается — даже не говоря о мировых красотах, наш Петергоф с его дворцовым комплексом и фонтанами, Псково-Печерский монастырь, Кремль произвели бы на него огромное впечатление.
Но я понимала, что это развлечения, а весомую пользу ему дадут сведения об эпохе нашего средневековья. История становления Российского государства, начиная со времен удельных княжеств, принесет ему неоценимую пользу. Опыт целой страны объемом в несколько столетий был к его услугам. Я предложила ему это и вот тут увидела настоящий энтузиазм.
В интернет-кафе я договорилась с парнем, работающим там, что именно он должен организовать для человека, совершенно не умеющего пользоваться компьютером. Его удивленный взгляд встретился с невозмутимым и уверенным взглядом Старха, а хорошая плата помогла нам окончательно решить вопрос.
Объяснив, где находятся удобства и как здесь можно покушать, я оставила его там, а сама помчалась по делам. Мне нужен был юрист, который по доверенности переоформит квартиру на брата, нотариус, который проконтролирует и оформит все. Это было не быстро и не просто. Только вышла из кафе, как зазвонил мобильный:
— Даша, ну ты даешь! Откуда ты его взяла, где таких делают? Он кто там, у себя? От него веет таким, такой… А как он рыча-ал! Ты должна все рассказать. Какой мужик! Даша, это какая волна эмиграции? Он же наш! Славянский тип, потомственный аристократ. Боже, Даша, как красиво он тебя ревнует!
Ну да, а я просто блеяла. А он, действительно — красиво. А Наташа продолжала: — Ты меня слышишь?
— Да слышу я, слышу. Наташа, а можно, я у тебя переночую сегодня? Все расскажу вечером.
— Да ты крута, да ты строга-а… Но — справедлива. Перевоспитываешь?
— О чем ты, Наташ? Нет, не в этом дело.
Мы договорились на вечер. Дело было не в моей мести Старху. Просто наш «конфетно-букетный» период длился всего два дня, хотя мы были знакомы довольно давно. Я хотела хотя бы немного продлить его для себя, тоже получить удовольствие от ожидания и предвкушения. По возвращению к нему, скорее всего, моментально последует оглашение меня женой. И просто обниманием и обнюхиванием я уже не отделаюсь. Незамедлительно последует сдача себя в жесткую эксплуатацию.
Не то, чтобы я была против… Но меня очень впечатлил его рассказ о том, как он обустраивал и… несколько нестандартно обживал мои покои. И я мечтала, что все произойдет именно в таком антураже, том интерьере, представляла… Ну, в общем, если коротко — по нашим традициям перед свадьбой жених и невеста живут отдельно, хотя бы одну ночь. Так принято.
Между метаниями и делами я забежала посмотреть на своего жениха — он очень сосредоточенно изучал компьютерную информацию, изредка записывая что-то в блокнот. К вечеру картина не изменилась. Они сидели за столом уже вдвоем. Я настояла, чтобы он поел, и договорилась с парнем о внеурочных. Интернет-кафе функционировало всю ночь, но я не хотела, чтобы со Стархом работал кто-то еще. Эти двое поняли друг друга, парень и блокнот организовал ему и кофе.
Князь разделся в теплом помещении, и я залюбовалась его фигурой в джинсах и зеленой футболке. Длинные мышцы на крепких руках, сильные широкие плечи воина… Поставила его в известность, что по традиции в ночь перед свадьбой ночую у подруги и увидела в ответ многообещающую ухмылку. Он помнил, где находится квартира, но сказал, что, скорее всего, ночь проведет здесь. Я оставила свой номер телефона и ушла к Наташе.
Девичник прошел не традиционно. Мы поели, выпили по паре бокалов шампанского и устроились в креслах перед камином. Я рассказала ей что могла и извинилась, что остальное — не моя тайна. Она поняла уже, что мое знание языков не следствие травмы. И смотрела на меня задумчиво и с затаенным ожиданием, что ли? Но сказала, что все понимает, а «многие знания — многие печали». Я очень жалела, что теряю такую подругу — умную, понимающую. Мы с ней были «на одной волне».
Я отдала ей яблоко и посоветовала разделить с Олегом. Увидев непонимание, просто разрезала и скормила его им, сказав, что это компенсация за мой уход. Я знала, что она не могла иметь детей. Наташа опять странно посмотрела на меня, но не стала ничего спрашивать, а просто подошла к зеркалу.
— Не так быстро. И дело не во внешности. Я очень надеюсь, да нет — знаю, что у тебя все получится… вот увидишь.
Она пожала плечами и улыбнулась.
Они с Олегом обещали быть свидетелями на нашем бракосочетании. Удивились, когда я отказалась даже недолго посидеть в кафе после регистрации. А я просто хотела побыть с родителями подольше — что-то подсказывало, что времени у меня совсем мало.
Обсудили мой свадебный наряд и остановились на длинном платье травяного цвета. Полуприлегающий рубашечный силуэт со спадающей в пол юбкой, длинными присборенными у запястья рукавами смотрелся, как что-то среднее между русским сарафаном и свободной рубахой. Очень скромно. Но, когда я двигалась, натуральный шелк облегал и вырисовывал обводы фигуры, ног, переливаясь всеми оттенками зеленого перламутра.
Наташа помнила и одобрила это платье, а потом, задумчиво посмотрев на меня, ушла на второй этаж дома. Вернувшись, раскрыла передо мной футляр размером с ноутбук. Там, на черной бархатной подкладке, лежал гарнитур: два браслета — широкий и узкий, два таких же кольца, большая выпуклая гривна на цепочке — на шею и длинные серьги-цепочки с медальонами на конце. Все из светлого серебра с легкими мазками голубой эмалевой росписи.
— Это тебе, Даша. Я хотела другой подарок для тебя, но этот будет в тему. Я когда-то купила — не устояла. Но так и не нацепила на себя ни разу. Слишком необычно и вызывающе. А вот для невесты — самое то. Это будет стиль «а ля рюс». Пусть помнят свои корни.
А я решила обязательно найти завтра за день обруч на голову и подобие паволоки. Старху решили купить белую рубашку.
Утром позвонила в кафе. Старх спал, попросив разбудить себя через час.
До вечера я успела сделать кучу дел, в том числе — встретить родителей и брата. Пока бегала, мозги отключились, заботы заняли все время и мысли. Но вот когда Наташа, уже у меня дома, помогала мне одеваться, я вспомнила, что царапнуло тогда по душе и меня пронзила мысль: если бы я сейчас не согласилась уйти с ним, то он просто ушел бы сам, отказавшись от меня тоже. Он не интересовался нашей реальностью совсем, не собирался оставаться здесь ради меня…
Прожил бы свою жизнь там, женился, полюбив когда-нибудь другую. Он смог бы без меня, выжил бы, там была его страна и обязанности перед народом.
Сомнения опять навалились кучей — старик ВИДЕЛ или предположил? Я сейчас прыгаю в омут с головой. Принимаю все на веру. Что, если я для него тоже сейчас желанна, потому, что была недоступна, как она в свое время? А потом ему подарят какую-нибудь восточную красавицу — опытную и умелую… И он так же легко откажется и от меня. Это у них в крови, это традиции всего народа. Что я делаю? Что творю?
— Скажи уже хоть что-нибудь, а то я тебя боюсь, у тебя выражение лица просто отчаянное. Даша, выговорись, — Наташа смотрела серьезно и внимательно, — что случилось? Предсвадебный мандраж?
— Наташа, я поверила, что он изменился. Просто поверила на слово. Назад дороги не будет.
— Так обеспечь себе отступление. Ведь все можно оформить брачным договором. Или нет? У них это возможно? Во всем мире так делают… — беспокоилась она.
Она не понимала, но ее слова подсказали мне, что делать дальше. Я обняла ее, чувствуя жуткую жалость от того, что придется расстаться. Никогда у меня не было и не будет подруги лучше, чем Наташка.
ГЛАВА 12
Возле ЗАГСа встретились в пять часов вечера. Старха, неожиданно одетого в строгий светло-серый костюм с красивым галстуком и кипенно-белой рубашкой, накормленного и принявшего душ, привез Олег, подмигнув мне и успокаивающе улыбнувшись.
Я поняла, что одежда Старха тоже их подарок нам. И он сумел объяснить все это князю так, что не обидел и не оскорбил его. Я терялась в догадках — что они могли думать о нем и обо всем этом, ведь многие моменты были для них совершенно не понятны. Как, например, отсутствие денег у жениха, мои слова о компенсации, да то же знание мною языков… но и Наташа, и Олег не расспрашивали, терпеливо ожидая объяснения от меня, если я сочту это нужным и возможным. Опять я чувствовала сожаление — эти люди стали дороги мне, между нами существовало доверие и понимание на каком-то ментальном уровне.
Мой наряд произвел впечатление на всех, а Старх шепнул: — Возьми с собой.
Он познакомился с моими родителями, на этот раз ограничившись коротким поклоном. А потом состоялось, собственно, само бракосочетание. Брат фотографировал, мама плакала, мы с женихом держались за руки и целовались потом. Все было так, как я хотела и мечтала.
Выходя из ЗАГСа первыми, мы как будто натолкнулись на стену — внизу лестницы с большим букетом белоснежных лилий стоял старик. Я, плохо понимая, о чем думаю, спросила шепотом: — Как ты его называешь? А то — старик, старик. Неудобно.
— Хранитель.
— Но он же…
— Рангом выше, а так — тоже выполняет свою работу.
— А над ним?
— Кто знает…
Мы спустились по лестнице, и я приняла букет и поздравления. А потом попросила всех подождать, пока мы втроем поговорим. Старх заметил изменившееся выражение моего лица, встревожено спросил: — Даша, что случилось? Почему у тебя такое решительное лицо? Все хорошо?
— Мне нужно задать вопрос Хранителю. При тебе.
— Пора… Даша, я расскажу твоим родителям все, как надо и отдам выкуп за вас, князь. Пожалуйста, прощайтесь. Вы — в свадебное путешествие, — поспешил предварить мой вопрос старик.
— Вы не поняли… Вопрос не об этом. Я хочу знать — вы тогда сказали мне, что, даже пообещав свою верность, князь все равно продолжит изменять мне потом. Так вот — это ваши догадки или вы это ВИДЕЛИ? И это истина? Вы имеете право солгать мне?
Старх стоял с побелевшим лицом, в упор глядя на Хранителя. Я больше не смотрела на него. Меня интересовал ответ. Но сбоку прозвучал голос Старха, спокойно и холодно:
— Почему ты задаешь этот вопрос? Если он скажет, что не солгал тебе, то ты поверишь ему, а не мне?
— Старх, я слишком мало тебя знаю — всего шесть дней. У меня не будет пути назад. Я просто хочу чтобы, если ты когда-нибудь меня разлюбишь, у меня оставалась возможность вернуться сюда. Об этом я и хотела просить Хранителя. Зачем тебе будет нелюбимая жена?
— Почему ты не веришь мне? Почему опять сомневаешься? Ты же сказала, что любишь, — повернул он меня лицом к себе, требовательно заглядывая в глаза. Его лицо, казалось, потемнело, глаза метали молнии. Он злился на меня или на Хранителя? Я поежилась и объяснила:
— Это не одно и то же. Меня предавали уже. Тебя я люблю, но ты… я не хочу повторять наш разговор. Сейчас я верю в твои самые благие намерения. Мы любим друг друга. Но против нас весь твой мир с его традициями, привычками, ценностям. Я боюсь того, что, в конце концов, перевесит все это, а я останусь в том мире никому не нужная и навечно привязанная к человеку, разлюбившему меня.
— Я дал тебе слово. Ты ставишь под сомнение данное мной обещание?
— А ты уверен, что будешь любить меня вечно? Что когда получишь, наконец, желанную и недоступную раньше женщину, у тебя со временем не пропадет к ней интерес? И ты со странной для себя легкостью не откажешься и от меня тоже?
У вас отвратительное, потребительское отношение к женщинам. Если, вытерев ноги об аристократку, ты еще терзался чувством вины, но и только, то простые девушки для тебя просто «ничто». Что плохого, если я просто хочу обезопасить себя на такой случай? Я не о твердости княжеского слова говорю — услышь же меня.
— Услышь же и ты себя, Даша, что ты такое говоришь? Если даже допустить возможность, что я тебя разлюблю, ты что — оставишь наших детей и уйдешь?
— А ты хотел бы, чтобы я в этом случае подружилась с твоим гаремом? Смирилась? Делила тебя с другими? Я уйду, Старх, можешь не сомневаться. Но я хочу, чтобы у меня была возможность уйти из твоего мира, а не из жизни — от отчаяния.
Он дернулся и крепко обнял меня, прижав к себе со всей своей дури. Он нечаянно делал мне больно, не соизмеряя свою силу под воздействие эмоций. У него дрожали руки. Старик молча стоял рядом, а гости — все еще на крыльце ЗАГСа. Они разговаривали и смеялись, как ни в чем ни бывало. Постарался волшебник, дает нам время на разговор? Я обернулась к нему:
— Почему вы молчите? Вы же видите, что все рушится? Так остановите это или разрушайте окончательно.
— Тогда да — ВИДЕЛ. Потом — нет. Сейчас ты сама создаешь вероятность того, что все разрушится. Вы сами строите свою жизнь, изменяете ее. Никаких гарантий не может быть, Даша. Все будет зависеть только от вас.
— Вы можете просто обещать мне, что если верности князя наступит предел, я смогу освободить его от своего общества?
— Даша, ты что — собираешься принудить меня к верности? Заставить? Под угрозой своего ухода? — Его голос был страшно спокоен, но я не собиралась отступать.
— Это тебя пугает? Невозможность изменить мне? Представь, что есть кольцо, надев которое, ты останешься верен нашей любви навеки. Ты бы его надел? Вместе со мной? Для меня кольца, которыми мы обменялись, это и обозначают. Для тебя это просто желание сделать мне приятно, пройдя наш обряд женитьбы. А дальше я попадаю под твою власть. Дай же мне возможность чувствовать себя хоть немного увереннее. Я буду бороться со всем твоим миром за тебя. Я не переживу поражения. Ты понимаешь это?
Он смотрел на меня с отчаянием и неверием. Опять обнял, прижался лицом к вуали.
— Я не могу, Даша. Я не могу дать тебе возможность уйти в порыве отчаяния. Может быть непонимание, нас с тобой могут специально пытаться поссорить, создать ситуацию, в которую ты поверишь и не успеешь дать мне возможность оправдаться — и уйдешь.
Я так много сделал для того, чтобы быть с тобой сейчас. Я такое пережил тогда… и в лесу… Даша, я выстрадал нашу встречу, веря, что ты не откажешься от меня. Нет, я не пытаюсь тебя разжалобить, просто сделай и ты это — поверь мне. У меня к тебе не просто мужское желание. Будь это так — просто взял бы тебя еще дома. У нас с тобой одна душа на двоих. Мы чувствуем одинаково.
Почему ты так уверена в своей любви, а в мою не веришь? Я чувствую то же, что и ты. Я люблю тебя так же сильно. Ты так много сделала для меня, меня переполняет благодарность… ты поняла, что мне нужно — дала бесценный опыт своего мира. Мы сможем избежать стольких ошибок! Мы с тобой вместе будем бороться за свою любовь, за новое государство — мне нужны твои советы, твой свежий взгляд.
И почему ты так низко ценишь себя? Это я борюсь за твою любовь, я добиваюсь ее, я боюсь, что недостоин тебя и ты разочаруешься, разлюбишь меня. Это я буду бояться потерять тебя, ты видела, какое впечатление производишь на мужчин? А ведь это они еще тебя не знают… Рискни, поверь мне. Я понял, какую ценность и необходимость ты видишь в моей верности. Это не жертва для меня, а радость — быть только твоим.