– Привыкай, Алексей, это на ближайшие пять лет! – прошептала мне на ухо Инга. – А может и на больше…
Первым моим желанием после этих слов было встать, вежливо попрощаться с присутствующими и удалится с гордо поднятой головой, сказав напоследок: «Простите, но я слишком молод!». Второе желание я придумать не успел.
– Расслабься, Алексей, я пошутила. – прошептал мне тот же голос. – А может и нет…
«Очень надеюсь, что пошутила!» – подумал я.
Как бы то ни было, а вечер продолжался. Официант Владимир принёс нам две бутылки вина и пару дополнительных фужеров к уже стоящим на столе. Его попытка разлить вино была остановлена Натальей Долгорукой, которая поблагодарила Владимира и взмахом руки отослала его.
– Моё желание, чтобы наши молодые люди ухаживали за нами сами! – заявила она.
– Как будто когда-то было по-другому… – хмыкнул её брат, и мы с ним одновременно взяли бутылки и начали разливать вино по фужерам, причём Андрею, после жеста сестры, досталась только Анна, а мне Наталья и Инга, о чем я, впрочем, особо не жалел, несмотря на «далекоидущие планы» Юсуповой.
После того, как мы выпили вина и мило поболтали, в клубе заиграла смутно знакомая мне мелодия, услышав которую, девушки встрепенулись.
– Алексей, никуда не уходи, мы танцевать! – сказала мне Инга, и они с Натальей встали с дивана.
Впрочем, далеко они не ушли, а устроили импровизированный танцпол прямо за нашим диваном. Спустя какое-то время, к ним присоединились девушки и молодые люди с другого столика, с которого махали руками Андрею, когда мы пришли. Шереметьева танцевать с подружками не пошла, а взяла свой бокал с вином, обошла стол и села рядом со мной.
– Как тебе наша компания, Алексей? – поинтересовалась она.
– Мне очень нравится, Анна! – улыбнулся я.
– Андрей мне сказал, что насчёт Инги он тебя предупредил. Не обращай внимания, она очень хорошая девчонка!
– Это я уже понял… – кивнул я, вспоминая обещания Инги, данные мне пятнадцать минут назад.
– Почему не танцуешь? – переключилась девушка на другую тему.
– Пока не хочу, может быть, позже…
– Договорились. Первый медленный танец мой. – я удивлённо посмотрел на неё. – Ты же помнишь, что сегодня вы с Андреем выполняете все наши желания? – хоть у Анны и было серьезное лицо, но её глаза смеялись.
– Анна, первый медленный танец твой! – торжественно сказал я ей.
Девушка очаровательно улыбнулась, встала и вернулась на свое место.
Вернувшиеся после танцулек Наталья и Инга устроили мне форменный допрос:
– О чём с Анькой говорили? – сходу спросила Юсупова, а Долгорукая кивнула, горя желанием узнать подробности.
– О моих впечатлениях о нашей компании. – ответил я.
– И что ты сказал? – прищурив глаза, поинтересовалась Наталья.
– Правду. Что мне наша компания очень нравится.
– А ещё о чём говорили? – Ингу было не провести.
– О медленном танце. – я был краток.
– И что? – не отставала Инга.
– Пообещал, что первый медленный танец станцую с ней…
– Вот ведь сучка! – воскликнула Юсупова, глядя на Долгорукую, которая согласна кивнула.
Они обе вскочили и переместились к Шереметьевой, которая, надо было отдать ей должное, несмотря на ожесточённую жестикуляцию и разговор на явно повышенных тонах, сохраняла невозмутимый вид и самообладание. Когда мои однокурсницы вернулись и сели на свои места, то они демонстративно старались на меня не смотреть, но фужеры пододвинули, которые мне пришлось «обновлять». В полном молчании прошло минут пять, пока не заиграл, наконец, медленный танец. Я встал, провожаемый гневными взглядами Наташи и Инги, обошел стол и протянул руку Шереметьевой, которая с улыбкой поднялась мне навстречу. На нашем импровизированном танцполе мы оказались не одни – в танце «качались» две пары с соседнего столика. Когда я, наконец, притянул к себе Анну и обнял её за тонкую талию, то почувствовал в своих штанах лишний аргумент против слов Инги о пяти или больше годах «рабства» – лицо девушки оказалось так близко, её упругая грудь упиралась в меня, запах от волос пьянил лучше коллекционного вина из Крыма…
– Алексей, а знаешь, что я сказала Наташе и Инге, чтобы они мне не устроили скандал? – вернула меня с небес на землю Анна.
– И что же? – хриплым голосом спросил я.
– Что я им услугу оказала! – Анна опять очаровательно улыбнулась.
– И какую же?
– Что я избавила тебя от тяжкого выбора, кого пригласить на медленный танец. – хмыкнула она. – Ясно же, что той, кого ты не пригласишь, будет очень обидно…
– Аня, ты правда сделала это только поэтому? – улыбнулся я, чувствуя, как девушка слегка напряглась.
– Кто знает… – опустила она голову мне на плечо, прижавшись ещё сильнее.
На втором медленном танце к нам присоединился Андрей с Ингой. Юсупова, не скрываясь, подозрительно смотрела на нас с Анной. Ничего другого не оставалось, как улыбаться ей в ответ. Закончив танцевать и проводив Шереметьеву на её место, я вернулся к «моей» парочке.
– Алексей, ты прощён! – важно сказала мне Инга, присаживаясь рядом. – Мы с Наташкой посовещались и решили, что Анька была права, когда лишила нас выбора на первый медленный танец! – она сделала паузу. – Следующий танец ты будешь танцевать с Натальей! – на что Долгорукая улыбнулась.
Мне не оставалось ничего другого, как только согласиться с мнением большинства, и продолжить ухаживать за девушками, периодически обновляя вино в их фужерах и поддерживая светскую беседу. По моим впечатлениям, Андрей Долгорукий реально отдыхал от внимания своей сестры и её подружки, которые были заняты мной, и не обращали на него никакого внимания. Я, как и обещал, вернее, как решили девушки, потанцевал сначала с Наташей Долгорукой, а потом и с Ингой Юсуповой. В обоих случаях, под конец второго танца, я начинал повторять про себя таблицу умножения, хоть как-то пытаясь отвлечься от тех эмоций, которые вызывали во мне прижавшиеся ко мне красавицы. В конце вечера, под самое утро, взывая к дружеским чувствам обеих девушек, я уже по собственной инициативе пригласил Анну Шереметьеву на танец.
– Что, не отпускали? – спросила она, прижимаясь к мне.
– Сама же всё видишь, не хочу дать повода для ссоры… – попытался объяснить я.
– Извини, это не упрёк, я всё прекрасно понимаю! – ответила она. – Вот и сейчас за нами следят… - засмеялась она.
И действительно, я краем глаза заметил, что Наташа с Ингой не сводит с нас глаз.
Разъезжались мы около пяти часов утра, причём Андрей Долгорукий, через официанта Владимира, закрепил за мной одну из разъездных машин клуба «Метрополия», которая и доставила меня домой.
* * *
Воскресным днём князь Анатолий Владимирович Долгорукий сидел у себя в кабинете и думал, что ему делать с информацией, полученной только что от начальника службы безопасности. Придя к каким-то своим выводам, он взял со стола телефон, порылся среди контактов и нажал кнопку вызова.
– Приветствую, Толя! – услышал он, наконец, в трубке.
– Здравствуй, Виктор! Как дела?
Ещё около десяти минут собеседники обменивались последними новостями, пока, наконец, Долгорукий не решился перейти к тому, о чем действительно хотел поговорить.
– Витя, а тебе внучка не рассказывала, с кем она вместе учится в университете?
– Как не рассказывала? Рассказывала, конечно, – с твоими внуками!
– А больше она ни про кого не говорила? – вкрадчиво поинтересовался Долгорукий.
– Нет. А что? – напрягся его собеседник.
– А то, Витя, что вместе с ними учится молодой князь Пожарский, и сейчас у них одна компания. Вчера они, все вместе, ещё и с Анькой Шереметьевой, отдыхали в нашем развлекательном центре.
– Подожди, Толя, какой ещё молодой князь Пожарский? Там, если я не ошибаюсь, только один князь, Михаил Николаевич, и он совсем не молодой!
– А ты помнишь тот скандал с покойной Лизонькой Пожарской около восемнадцати лет назад?
– Что-то такое припоминаю…
– А ещё, Витя, там был именной императорский указ…
– Всё, Толя, вспомнил! Теперь у нас получается, что князей Пожарских целых два, старый и молодой… Ну, ладно, но как это может отразиться на наших внуках?
– По сообщениям моей службы безопасности, моя Наташка и твоя Инга к этому Пожарскому-младшему явно неровно дышат. Что будем делать, Витя? – поинтересовался Долгорукий.
– Ты с сыном разговаривал? – не спешил отвечать Юсупов.
– С Анатолием? Пока нет, сразу после доклада службы безопасности набрал тебя.
– Правильно сделал. – сказал Юсупов после небольшой паузы. – Вот и я со своим разговаривать пока не буду. Нам надо с тобой встретиться и обговорить, как мы будем на это всё реагировать. Да, чуть не забыл, надо ещё и Шереметьева пригласить. Договорились, Толя?
– Договорились. – сказал Долгорукий в трубку и нажал кнопку отбоя.
* * *
– Как погуляли? – с ухмылкой поинтересовался Прохор, ставя передо мной тарелку с ухой.
– Отлично. Вечер закончился в развлекательном центре Долгоруких. – ответил я.
– Чем сейчас собираешься заниматься?
– Не знаю ещё, может быть на планшете в паутине посижу.
– Про подружку свою не забудь! – улыбался Прохор. – Она явно ждёт от тебя отчёта за прошлую ночь. Не звонила ещё?
– Нет пока. – помотал я головой.
– Вот с обедом закончишь и набери её, а то обидится…
Воспользовавшись советом Прохора, я позвонил Алексии. Выяснилось, что она ездит по своим делам, дома будет только вечером и ко мне зайдёт. Мой воспитатель оказался прав, предупреждая, что девушка устроит мне аккуратный допрос. Скрывать мне было нечего, совесть моя была чиста и на все вопросы Алексии я ответил «правильно», за что был «милостиво» оставлен на ночь.
На следующий день, после лекций в Университете, мы с Долгорукими и Юсуповой пошли в кафе. Через некоторое время к нам присоединилась и Шереметьева. Конечно, все разговоры крутились около нашего субботнего похода в ночной клуб. Девушки с меня взяли твёрдое обещание о том, что в ближайшие выходные мы все это ещё раз повторим. В кафе просидели около двух часов, потом я проводил девушек до машин и направился домой.
После восьми вечера ко мне заглянул Сашка Петров, которому я рассказал о своем субботнем загуле.
– Врастаешь, потихоньку, в светское общество? – хмыкнул он после того, как я закончил.
– Приходится… Сам понимаешь… – улыбнулся я. – Как сам выходные провёл?
– Да мы тоже с однокурсниками в кафе в субботу сходили, а в воскресенье я дома просидел, своими делами занимался.
Рассказав мне, в свою очередь, подробности студенческой вечеринки, Сашка засобирался домой, вызвал такси и уехал.
* * *
Граф Орлов досматривал видеозапись последней тренировки Пожарского.
– Да уж… – полковник выключил плазменную панель. – Какие мысли, Виктор Борисович? – спросил он у сидящего рядом Смолова.
– Иван Васильевич, для него практически все наши тренировки бесполезны, сами ведь видите! – ротмистр встал и начал ходить туда-сюда перед Орловым. – Остается только полоса препятствий и тренировка работы в команде, да со стрельбой у него не очень, надо подтягивать.
– Когда у него следующая тренировка?
– Сегодня должен приехать.
– Вот и погоняйте его на полосе препятствий, с учётом нашей специфики, да в тире пусть тренируется, а работой в команде можете заняться чуть позже.
– Я примерно так и наметил, Иван Васильевич. – ротмистр наконец остановился. – Могу быть свободен?
– Да, Виктор Борисович. – кивнул головой полковник и устало откинулся на спинку кресла.
* * *
Упрёки за отказ пойти после лекций в кафе во вторник я выслушивал уже не от двоих девушек, а от троих. Оказывается, у Ани Шереметьевой сегодня было на одну лекцию меньше, чем у нас, и она специально осталась в университете только для того, чтобы сходить с нами в кафе.
– Девушки, а вы мне раньше не могли сказать, что моё присутствие обязательно? – улыбался я.
За всех, как всегда, ответила Инга Юсупова:
– Алексей, ну что ты как маленький! Конечно же, твое присутствие обязательно! – она смотрела на меня таким чистым и не замутнённым взглядом, что мне, на секунду, стало даже стыдно за свое «отвратительное» поведение.
– Хорошо, девушки, я останусь только на одно мороженое, а потом мне правда надо идти. – сказал я им твёрдо, чем заслужил благодарные улыбки красавиц.
* * *
– Алексей, такое ощущение, что за нами следят. – сказал мне Прохор, глядя в зеркало заднего вида.
– Как следят? – не понял я.
– Эта серая Лада висит у нас на хвосте от самого дома. – пояснил мне Прохор. – Сейчас приготовься, будем отрываться.
– Хорошо. – кивнул я.
– И машину мне не развороти. – ухмыльнулся Прохор, закладывая крутой вираж.
Разминувшись, буквально, в сантиметрах с попутной машиной, мы повернули направо на ближайшем перекрёстке, проехав до следующего перекрёстка, повернули опять. На большой скорости мы пару раз проскочили на красный свет под отчаянные гудки других участников движения. Пока не выехали из Москвы, Прохор продолжал резко перестраиваться, сворачивал на параллельные улицы и постоянно менял направление движения. Уже когда мы подъезжали к Ясенево, он сказал мне:
– Про слежку в Корпусе пока молчи, мы сами с твоим дедом разберёмся. Если будут спрашивать, почему задержался, скажи, что попали в пробку.
– Хорошо. – кивнул я, и вышел из машины.
В раздевалке меня уже ждал Смолов.
– Переодевайтесь, Алексей Александрович, нас ждут великие дела! – заявил он мне с улыбкой.
Дела были действительно великие. Когда мы добрались до полигона, Виктор Борисович приказывал мне на «темпе» бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься, и всё это на время и количество. Все результаты, никак их не комментируя, ротмистр записывал в свой блокнот. Потом была полоса препятствий, более сложная и длинная по сравнению с той, которая была у нас в лицее. Уже в конце, когда я практически вылез из трубы, мне «достался» удар в голову, от которого я не сумел увернуться. Откатившись сторону, заметил, что на меня несутся два человека в комках и тактических шлемах, точно таких же, как и на мне, а за их спинами маячили ещё трое. Такого у нас в лицее точно не было… Видимо, опять начальство меня проверяет. На ноги я вскочил так, чтобы прикрыться одним из нападающих от второго, поймал его ногу, которой он хотел ударить мне в живот, и просто толкнул «волкодава» на его напарника, после чего они покатились по песку. С троицей следующих «волкодавов» такой фокус с самого начала не прошёл – ребятки чётко пытались отслеживать, чтобы я не прикрылся кем-нибудь из них от остальных, даже прекращали атаку, если это грозило тем, что произошло с первой парой. Но и это им не сильно помогло – на «темпе» я был гораздо быстрее их и, «поймав» очередного «волкодава», я толкнул его в оставшихся двоих. Тут подоспела оклемавшаяся первая пара нападавших. С ними бой я построил так, чтобы контролировать троицу вторых, которые уже пытались вставать, но, раз за разом, получали от меня удары, валившие их на землю. Когда попытки встать прекратились, а на ногах остался только один «волкодав» субтильного телосложения, уже достаточно вяло двигавшийся, я решил закончить учебный бой красиво. Проведя удушающий приём, я дождался похлопывания по руке от моего последнего противника, который продолжал из последних сил держать ментальный доспех. «Волкодав», шатаясь отошёл от меня на пару шагов и обессиленно опустился на землю.
– Ты настоящий Камень! Как в тисках побывала! – неожиданно услышал я женский голос из-под тактического шлема.
– Прошу прощения, но, если бы я знал… – начал я извиняться, но был прерван девушкой.
– Обязан был бы поступить точно также!
В этот момент к нам подошел Смолов.
– Я очень извиняюсь за то, что прерываю вашу светскую беседу, но кто за вас будет заканчивать полосу препятствий, курсант Пожарский?