Она побежала по мягкому ковру, хватаясь за поручни вдоль окна для равновесия. Поезд качало — они входили в поворот. Что же подумает Ланфорд, когда узнает о том, что она натворила? И Катарина Соланж, и модистка Зои Ларга… Вот что значит, впустили деревенскую простушку в первый класс! Её теперь наверняка вышвырнут с поезда, как тех офицеров.
«Забегу в своё купе, захвачу чемодан и папин цилиндр», — соображала Мари, рывком открывая дверь в следующее купе. — «И постараюсь пробиться в бедные вагоны. Где угодно сейчас будет безопаснее, чем здесь!».
Растолкав компанию богачей, возникших на её пути, она мчалась к вагону–ресторану. Марлоу не спешил догонять её. Можно было предположить, что он до сих сражался с заблокированной ручкой.
Ох, и нужно же было все так испортить! Разрушить такую красивую сказку… Пробегая мимо удивлённого кондуктора, Мари горько усмехнулась — то, что она выяснила лишь подтверждало — все вокруг было нереальным. Блестящее золото оказалась позолотой, а богатые господа — убийцами. Демиан был прав тысячу раз, когда советовал ей не связываться с ними! Но месье Ланфорд… Единственный, из–за кого не хотелось покидать это место. Жалко, что все так получилось.
Мари избавилась от ключа–улики в вагоне–ресторане, как и хотела, предварительно вытерев его о ткань юбки. Шанс мал, но вдруг Марлоу не сможет доказать её причастность к преступлению?
В следующем спальном вагоне, она поумерила темп, начиная задыхаться в тугом корсете. Шагая торопливо, но уверенно, она кивала и улыбалась, проходящим мимо знакомым богачам, желая только одного — как следует отдышаться. И лишь оказавшись в своём вагоне, она вновь перешла на бег. Вцепилась в ручку купе, резко отодвинула дверь, намереваясь стрелой метнуться сторону спальни и… остановилась на пороге. В её гостиной сидели Ланфорд и его валет, Орсон.
— Мадемуазель? — мягко улыбнулся месье Броуди. Её растерянный и взъерошенный вид явно позабавил его.
— Прошу прощения, — прошептала Мари, чувствуя, как с лица отхлынула кровь. — Чем я обязана вашему визиту?
— Месье Марлоу передал мне ваши слова, о том, что вы хотели бы встретиться со мной, — ответил мужчина как ни в чем ни бывало. — Что же вы встали на пороге, прошу вас, проходите…
На ватных ногах она пошла вперёд по ковру и присела на диван рядом с Ланфордом. Случись это получасом раньше, она благодарила бы небеса за такой чудесный сюрприз. Но теперь появление мужчины стало для неё огромной стеной, выросшей на пути отступления. Следом за ней, в дверях возникла горничная Салли. Бежать больше было некуда. Все дороги перекрыты.
— Салли, — обратился к девушке месье Броуди. — Принесите нам каких–нибудь коктейлей, с подходящими закусками. А мадемуазель, наверняка пожелает фруктов и шоколаду.
Горничная кивнула.
— И проследите, чтобы нас никто не беспокоил, — добавил мужчина. Салли ушла и плотно затворила за собой дверь. Мари едва слышно всхлипнула, и сама не заметила, как слезы закапали на лавандовую ткань платья. Она представляла, как разъярённый Марлоу выламывает дверь багажного отделения, мчится по коридорам, паля из револьвера по всем, кто встретится на его пути, а затем врывается сюда. Ланфорд забеспокоился.
— Мари, милая, что с вами?
Она в отчаянии замотала головой и от того только больше разрыдалась. Никак нельзя было рассказать ему о том, что произошло! И о том, что сейчас им всем, возможно, угрожает смерть… Месье Броуди обнял её как маленькую, прижав к себе, и принялся успокаивать.
— Марлоу, — наконец проговорила Мари, не в силах противиться такому открытому проявлению чувств. В животе затрепетали нежнейшие крылья бабочек. Чувства к Ланфорду были взаимными, и теперь она это знала.
— При чем здесь он? — удивился мужчина, поглаживая её по голове.
— Я, кажется, совершила ужасную ошибку, — всхлипывая, сказала Мари, приготовившись врать. — Марлоу мог меня абсолютно неправильно понять, а я ведь всего лишь нашла его вещь и пыталась выяснить, чья она. Теперь я словно воровка…
— Ну же Мари, не стоит из–за этого так расстраиваться, — рассмеялся месье Броуди, — Я прослежу, чтобы Марлоу не досаждал вам из–за подобных мелочей.
Мари вздохнула с облегчением, но не могла успокоиться раньше, чем ситуация с Марлоу будет полностью исчерпана. В эту же минуту вернулась Салли с подносом, заставленным посудой.
Так, на столе возле дивана появилось большое блюдо с мясными и сырными закусками, ваза фруктов, а ещё кубики шоколада в золочёной коробке с гравировкой. Но самое главное — служанка принесла большой кувшин с изумрудно–зелёным содержимым. К нему полагалась креманка со взбитыми сливками.
— Отличный выбор, — похвалил Ланфорд, разливая коктейль себе и Орсону в низкие стаканы, а Мари — в хрустальный фужер. — Салли, я попрошу вас остаться снаружи, и убедиться в том, что непрошенных гостей не будет.
Наблюдая за тем, как горничная кланяется и вновь уходит, Мари подумала, что в последней фразе Ланфорда прозвучала отчётливая угроза. Но на кого она была направлена? На Марлоу? Что–то тут не складывалось. Стоило бы поговорить с ним откровенно, но только не в присутствии Орсона.
— Советую вам добавить сливок к коктейлю, — улыбнулся Ланфорд, потягивая свой напиток без всего. — Они принесены для вас.
Мари благодарно кивнула, и, зачерпнув ложкой горку белоснежной сливочной пены, увенчала ей свой фужер. Изумрудная жидкость, в сочетании с белой ванильной шапкой смотрелась изумительно красиво. Но на вкус коктейль оказался ужасным. Попробовав его, Мари закашлялась — он был очень крепким, с привкусом аниса, мёда и мяты. Месье Броуди только рассмеялся, заметив её недовольство.
— Пара глотков, и вы привыкните, уверяю вас, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Продолжайте пить.
Выполнить его пожелание было непросто. Мари старалась делать глотки как можно меньше, и набирать в рот больше сливок, чем самой жидкости, однако даже не заметила, как фужер опустел наполовину. В голове приятно шумело, а по телу разлилось тепло, какого обычно не бывало после пары бокалов шампанского. Ланфорд рассказывал о чем–то, кажется, о своих путешествиях, но это было не так важно, как то, что можно было сидеть с ним с обнимку, в нарушение всех правил приличия. И присутствие Орсона перестало смущать.
— Мари, я внезапно понял, что знаю о вас слишком мало… Гораздо меньше, чем хотелось бы, — сказал месье Броуди, ожидая, пока валет подкурит его сигару.
— Я уже рассказала вам свою историю, месье, — протянула Мари, откидывая голову на подушку. — Моя жизнь гораздо скучнее вашей.
— Вот уж в чем я не уверен, — хмыкнул мужчина. — И все же, расскажите мне о вашей семье.
— Моя мачеха умерла, — сказала Мари, и вдруг поняла, что язык её начал заплетаться. — Точнее не так. Моя мама умерла, а мачеха забрала все. И выгнала меня.
— Постойте, а разве мачеха выгнала вас не после смерти отца? — подал голос Орсон.
— Не мешайте ей, прошу вас, — снисходительно произнёс Ланфорд. — Не то, не дай бог, мадемуазель вновь расстроится.
— Отец тоже умер, — проговорила Мари и поспешно вернула пустой фужер обратно на стол. Такой эффект опьянения ей определённо не нравился. Чтобы чем–то отвлечь себя от алкоголя, она взяла из вазы апельсин и принялась его чистить. — Месье Броуди, расскажите лучше о вас.
— Как пожелаете, — пожал плечами Ланфорд и залпом допил содержимое своего стакана, а затем отдал недокуренную сигару слуге. — Я родился в семье лоточника. Мы с семьёй тогда жили на границе Свифт–Гарден — одного из самых богатых районов Коры. Помню, как смотрел на ребят своего возраста, этаких разодетых франтов, и завидовал им. Когда мне досталось дело отца после его смерти, я продал нашу скромную квартиру и арендовал на эти деньги лавку сладостей. Она стала пользоваться спросом у богачей, и вскоре мы с матерью и двумя сёстрами смогли ночевать не в чулане магазина, а квартире над ним. Позже я купил небольшой заводик, ну а дальше…
— До вас добрались загребущие руки Вестона, — подхватил Орсон, очевидно, знающий эту историю наизусть.
— Да, Вестон купил моё производство, и я стал просто управляющим. Зато через несколько лет смог высоко подняться по карьерной лестнице, — закончил мужчина и довольно усмехнулся.
— Значит, вы из бедной семьи. И так спокойно об этом говорите? — поразилась Мари, подставляя руку, чтобы помешать Орсону вновь наполнить её фужер. Но слуга все–таки изловчился, и новая порция коктейля была подана.
— Не понимаю, чего именно я должен стесняться, — сказал Ланфорд, и украсил её напиток сливками.
На душе у Мари потеплело — теперь она знала, что они с месье Броуди не были неравными по положению. И где–то в самой глубине души у неё зародилось дерзкое, отчаянное желание… Но таких сказочных историй, в этом мире, увы быть не могло.
— Я бы хотел поднять тост, — проговорил мужчина, поднимая свой стакан повыше. — За равные возможности!
Улыбнувшись, Мари отложила в сторону апельсиновые корки, которые теребила в руках, и взяла фужер за тоненькую ножку. Они звонко чокнулись.
— Пьём до дна, — добавил Ланфорд, пристально глядя в глаза Мари. Когда стаканы и фужер были опустошены, разговор возобновился.
— Так что же, мадемуазель, — сказал Орсон. — Вот у месье Броуди были сестры. А у вас как с родственниками?
— У меня больше никого нет, — мягко возразила Мари, прикладывая пальцы к виску. После второго коктейля голова начинала ощутимо кружиться.
— А как же ваш брат? — спросил Ланфорд.
— Какой брат? — переспросила Мари. Ей вдруг захотелось выйти на свежий воздух, но она хорошо понимала, что сделать это в поезде никак не получится.
— Ваш брат, к которому вы едете, — пояснил Орсон. — Вы сами говорили об этом, несколькими днями ранее.
Мари перевела растерянный взгляд с одного мужчины на другого. Беседа перестала казаться ей приятной и стала походить на допрос.
— Простите меня, джентльмены, но боюсь, я уже очень устала. И за окном совсем темно, — пролепетала она. — Возможно, вы могли бы оставить меня…
— Нет, не могли бы, — резко выпалил Орсон, с угрожающим видом поднимаясь на ноги. — Месье Броуди, если девушка не понимает по–хорошему…
Ланфорд шумно вздохнул.
— Что происходит, месье? — испуганно спросила Мари. Она начала понимать, что это вечернее суаре было устроено не просто так. Неужели, Марлоу, успел рассказать им обо всем заранее?
— Орсон, оставь нас, — ледяным тоном приказал Ланфорд. Мари прежде не видела на его лице подобного стального выражения. Затаившись, как мотылёк, накрытый ладонью, она проследила взглядом за тем, как он провожает своего слугу и закрывает за ним дверь.
— Абигейл, — протянул он, повернувшись. — Давайте серьёзно.
— Вы знаете кто я? — дрожащим от напряжения голосом спросила Мари. — Давно?
Лицо Ланфорда чуть смягчилось, когда он подошёл и сел рядом с ней на диван.
— С самого начала, — сказал он, глядя ей в глаза. — Абигейл, дышите спокойно, я не причиню вам вреда. Вы меня понимаете?
— Пытаюсь понять, — прошептала Мари. — Откуда вы узнали?
— Ваш брат, Демиан — преступник. Он украл у корпорации нечто очень важное. Мы разыскиваем его уже три года. Когда Орсон ходил в купе бедняков, чтобы узнать подробности о бунте, он увидел вас и узнал. Вы с братом — одно лицо.
— Вот почему вы пригласили меня в ваше купе… — протянула Мари, стараясь не расплакаться вновь. Какой же она была дурой, когда повелась на всю эту сказочную золотую мишуру!
— Ваш билет, который вы ищите весь сегодняшний день, — безжалостно продолжил Ланфорд, — Салли принесла мне его в первый день вашего здесь пребывания. А Марлоу нарочно выронил ключ за обедом, чтобы вас проверить.
— И что теперь со мной будет?
— Абигейл, — печально улыбнулся Ланфорд, нежно проводя рукой по её волосам. — Все будет хорошо, если вы пообещаете лично мне не творить больше никаких глупостей. Вы небезразличны мне, поверьте. Но Марлоу, Орсон и сам Вестон — жаждут вашей крови. Пообещайте мне, Абигейл, и я смогу вас защитить.
— Я обещаю, — тихо сказала Мари.
— Разумный выбор, — чуть усмехнулся Ланфорд, и, поцеловав её в лоб, поднялся. — Мы прибудем в Кору через два дня, и все станет по–другому.
Когда он вышел, стал слышен звук поворачивающегося в замке единственного ключа. Так Мари вновь стала Абигейл Шерри и оказалась в ловушке.
Глава 7. Зима
На земляном полу, вокруг почти прогоревшей свечи были разложены плесневелые фолианты. Cреди зеленовато–серых пятен налета пестрел мелкий рукописный шрифт, выведенный в стародавние времена неизвестными учеными мужами. Пергаментная бумага еще сохранила яркие гравюры, рассказывающие об утраченных эпохах и фантастических существах, забытых открытиях и опасных приключениях.
Наедине с этими книгами можно было провести не один вечер, расположившись в широком кресле у жаркого камина в кабинете отца. Но здесь, в логове Падальщиков, и речи не шло о том, чтобы уделить им должное внимание. Все, на что могли рассчитывать умирающие труды — это мимолетный взгляд напоследок.
«И королевство то погибло не от руки неприятеля, а от бездействия людского. И призраки слонялись по улицам, и глазницы их были пусты, и сердца. Король–мертвец отныне властвовал над всеми», — прочитал Дэй в большой книге, которую держал в руках. История оканчивалась на печальной ноте и продолжения не было — оставшуюся часть тома кто–то оторвал, и, вероятнее всего, уже уничтожил.
— А ты не очень–то расторопен, да, Ридд? — фыркнула Мэри, развалившаяся на соломенном тюфяке неподалёку. — Хочешь, чтобы мы все тут околели?
Вздохнув, Дэй отвлёкся от чтения и с треском вырвал страницу. Скомкав её в руках, он отправил легенду о призрачном королевстве туда же, куда и все остальные — в пыльную печку–толстобрюшку, стоявшую рядом.
Из дальнего угла подвала послышались рвотные потуги — Маркусу Фэлту было паршиво. Он стоял лицом к стене, опершись на нее руками и тяжело дышал. Лисс недовольно цокнула языком, а затем направилась к печке, шелестя грязными юбками.
— Не церемонься с ними, идиот! Целиком кидай, целиком! — скомандовала Мэри, продолжая наблюдать за Дэем. Лисс легко подняла с пола увесистый том и забросила его в печь, не испытав при этом, очевидно, никаких угрызений совести.
— Так они будут медленнее прогорать и тепла хватит на дольше, — сказала она. — Нет нужды экономить топливо. Этих библиотечных запасов там — как крыс.
Фэлт вновь издал утробные звуки, а затем послышался всплеск, и Лисс Делисс бросилась за тазиком и тряпкой, бормоча под нос ругательства. Дэй подозревал, что обязанность блюсти чистоту в логове лежала на ней, как на единственной девушке (Мэри была не в счет). Цыганочка и без того сегодня находилась не в лучшем расположении духа. Как проснулась, она первым делом смочила цветастый платок в ледяной воде и сделала из него компресс, завязав на лбу, чтобы хоть как–то унять головную боль. Дэй отлично её понимал — его тоже мучало похмелье, как и всех обитателей подвала старше тринадцати лет.
Краем уха слушая Лисс, распекающую Маркуса, Дэй подкинул в «толстобрюшку» ещё три книги. Он заставил себя не думать о том, что уничтожает редчайшие экземпляры древней литературы, после чего сложил оставшиеся «дрова» в импровизированную поленницу в углу кухни. Там, один на другом, дожидались своей участи десятки томов. Некоторые из них уже были разорваны на куски.
— Олух ты! — рявкнула из угла подвала цыганочка, в очередной раз огрев Фэлта половой тряпкой. — Какого рожна ты скурил сигару, если знал, что из–за нее тебе так поплохеет?!
— Прости, Лисс, прости… — блеял «Тень». — Это была последняя, я заныкал! Мне никогда еще не доставалась целая, вот я и решил, тайком…
— Вот потому и не доставалась! Мал ты еще, чтобы всякой дрянью без меры травиться! — Лисс швырнула тряпку и тазик в рвотную массу, которая уже начала впитываться в землю, — С места не сойдешь, пока все здесь не выскоблишь!
Падальщики кутили два дня подряд, до этого утра. Когда Дэй только вернулся с добычей — бутылками пятидесятилетнего виски, сигарами и табаком с трубками, ему не сразу поверили. Но убедившись в том, что это не подделка, ребята принялись чествовать новичка, словно героя. Они пили и смолили во всю. Драгоценный «Грациано Малли», который даже в богатых домах пили по неполному бокалу раз в неделю, закончился уже через два часа. Затем Кроу притащил откуда–то бочонок крепкого джина, и веселье продолжилось. Морт был не очень рад подобному стечению обстоятельств, но в конце махнул на все рукой, решив, что небольшой отдых не повредит.