Глава 13
На следующее утро, проснувшись и выслушав сообщение о том, что сегодня мы все выезжаем домой, а в дороге мне расскажут подробно о состоявшемся разговоре, я несколько подкорректировала их планы:
— Я просто хотела сказать, что отсюда сразу полечу в Хабаровск, Ярослав. Я не поеду в лес, на море тоже. Буду возвращаться в привычную жизнь, пока еще есть надежда на хорошую работу. Квартиру нужно продавать, но это задержит надолго…
— Не нужно продавать. Я часто тут околачивался, а теперь вообще придется со всем этим решать, оформлять. В гостинице погано, у людей — суетно. Алеша там купит тебе квартиру — у него наша касса. Мебель и что там еще — посуда? Не экономь, бери все самое лучшее. Теперь тем более денег можно не считать.
А что я матери скажу? Может, ты сама? И она с тобой потом в гости к внукам может захотеть съездить. У Алеши не была давно.
— Нет, я с вами не поеду. Тем более, что и Львович собрался.
— Они на другой машине пойдут.
— Да какая разница? Я вчера поняла, что он не выбросил это из головы — приобрести в моем лице инкубатор. Больно выражение лица было решительное. Попробует не мытьем, так катаньем. Не хочу я всей этой возни. Святослав, не говори ничего, я уже по твоему лицу все поняла. Тебе я тоже все сказала. Я для всех ваших всегда буду ценна только тем, что мне подарил Лука. Я просто хочу, чтобы мое собственное очарование, если оно, конечно, имеется, привлекло ко мне мужчину. А не частичка крови лешего. И Леше скажите, чтобы не сватал мне никого — я всегда буду настороже, никогда не смогу поверить. Буду видеть в малейшем, даже машинальном действии подтверждение своим подозрениям.
— Настя, это только из-за того, что я тогда Марине подмигнул? — Святослав решительно поднимался из-за стола.
— Ты меня слышал вообще? Я чувствую себя ущербной, как вы не понимаете? Если убрать то, что мне дали, я стану ничем для вас, даже не родней.
— Ты родня и от этого отказываться не смей! Ты ничего не понимаешь в этом, и не стремишься, как видно. Батя сам никогда бы не смог провернуть такое. Если бы все было так просто, то вас сотни бегали бы. Это Лес, Настя. Лес сделал тебя лесавкой. Для чего-то сделал, а не просто так. Никто тебя замуж не выпихивает, иди когда хочешь и за кого хочешь. Но отказываться от рода — это, Настя… — огромная фигура брата нависла надо мной.
Я обняла его, уткнувшись лицом куда-то в район солнечного сплетения.
— Какой же ты громадный, Ярослав. Не злись. Разве я могу отказаться от вас, когда больше никого на всем белом свете? После того, как вы со мной столько возились? Ты думаешь — я совсем свинья неблагодарная и смогу обидеть Мышку? Может, я уже и не смогу там одна, без вас. Я же не знаю. Но сейчас ехать с вами не хочу.
— Так останься пока, здесь останься.
— Ага, Львович тоже здесь обретается. Нужно уезжать, братик, согласись, что я права.
— Езжай. Но ты не права.
Я облегченно вздохнула. Прошла к двери и дальше меня потащил, схватив за руку, Святослав.
— Нет, ты меня выслушаешь. Ярослав, не лезь. Не дергайся, Настя, сидеть!
— Я тебе не собака!
— Ты хуже — ты закомплексована до изумления. И не вини в этом Луку. Если, например, женщина сделала новую прическу или похудела, похорошев при этом, она что — перестала быть собой? Ты что, урод, что не сможешь никому понравиться?
— Но ты прошел бы мимо.
— Вот знал же, что с вами нельзя так. Нужно врать, хвалить, подлизываться. Тогда поверите. Я просто объяснил, почему не знакомлюсь на улице.
— Ты знакомишься в клубах.
— Настя, не разочаровывай меня. Я говорил о несерьезных отношениях. Тебе было плохо тогда, когда я обнял тебя? Когда целовал? Ты не оттолкнула меня.
— Хорошо было. Для меня, как для бездомной собаки, любая ласка в радость и удовольствие.
— И мне хорошо с тобой. И я просто не знал тебя другую. Так что я теперь, из-за этого — какой-то бракованный, не годный? Марине подмигнул… Ты это серьезно?
— А ты?! Для меня сейчас все во сто крат болезненнее воспринимается, все через сомнения и неуверенность. И это не ревность! Я просто сделала выводы. И мне стало спокойно и легко.
— Ты решила, что сама ничего не стоишь потому, что тебя не оценил твой муж? Потому, что Роговцев наговорил тебе гадостей?
— Ага, а еще ты! При мне заигрывал с другой. Этого не достаточно? Я никогда не посмотрю, как на объект моего интереса, на того, кто знает о моих преимуществах для вас. Дальнейший наш разговор теряет всякий смысл, я просто не хочу тебя больше слушать.
Я прошла в гостиную и спросила у Ярослава: — Вы когда выезжаете? Нужно собрать еды в дорогу? И мне нужны деньги на билет и хотя бы немного — до зарплаты.
Он все слышал, конечно же. Поднял голову, покачал ею, усмехнулся. Откинулся на спинку дивана.
— Само собой. Там встретит Лешка, отдаст тебе карточку. А лучше остановись пока у него.
— Лучше я в гости ходить буду. Я хочу сама. Мне пока нужно самой.
— Ну самой, так самой.
Они уехали через час. Львович вышел из своей машины и ждал их возле нее. Они поговорили и разошлись. А он еще постоял, глядя на мои окна. Потом сел в машину и все уехали. Правильно я делаю, что уезжаю отсюда.
Этот день ушел на то, чтобы купить билеты на самолет, устроить автополив для растений в квартире. Второй день я занималась увольнением с работы, забрала все документы оттуда и обновила краску на волосах, попросив опять сделать бронзовый оттенок. Убрала квартиру, собрала вещи. Вышла из дома, вызвав такси к подъезду.
Вместо такси подъехал черный внедорожник, и мужчина в короткой дубленке скомандовал мне:
— Садитесь в машину. Не препирайтесь — ваш брат Ярослав в курсе. Слушайте запись.
Я стояла, слушая, как из телефона говорил брат: — Настя, это вынужденная мера, если они подошли. Это охрана. Не бойся их. Значит, тебе грозит опасность, ты знаешь, чем мы занялись.
Пока я слушала и садилась в машину, мои сумки уже погрузили и мы тронулись с места.
— Это же машина Роговцева?
— Это служба безопасности банка.
— Не одно и то же?
— Охрана Романа Львовича уехала с ним.
— А мы куда сейчас? Мне нужно в аэропорт.
— Вылеты отменили несколько минут назад — идет буран. Это на день, а то и два.
— Я бы посидела дома, сказали бы просто. И большой буран обычно дней на пять.
— Это небезопасно. Подождете в тихом месте. В Хабаровск Алексею сообщили об отмене рейса. Когда установится погода, посадим вас на самолет и сообщим ему о вылете, — наконец, более-менее подробно объяснил мне мужчина.
Мы выехали за город, проехали мимо престижного поселка, выехали за него и, наконец, подъехали к двухэтажному дому, рубленному из лиственницы, стоящему в лесу. Охранник открыл мне дверцу, подал руку:
— Прошу вас, Анастасия Викторовна.
Подала руку, поблагодарила. Огляделась вокруг — от дома в лес шла натоптанная лыжня.
— Извините, как мне к вам обращаться? Вы здесь будете жить? И еще — я могу позвонить в аэропорт, чтобы мне подтвердили перенос вылета?
— Меня зовут Андрей. Жить я буду в гостевом доме, а со мной еще двое. В большом доме будете жить только вы. Прислуга тоже живет в гостевом доме.
— Я не смогу одна, — растерялась я, — вы что — шутите? Вы гляньте на размеры дома. И совсем одна? А вы там веселой компанией? Не пойдет.
— Нам не положено жить в доме, но и днем, и ночью кто-то обязательно будет находиться внизу, в большом холле. Домашний телефон и телефонный справочник там же. Можете звонить и спрашивать.
Мы вошли внутрь. Красивый дом, светлый, вкусно пахнущий деревом. Увидев телефон, я полистала «Справочник горожанина», дозвонилась и получила подтверждение о переносе вылета по метеоусловиям. Нашла глазами Андрея и спросила быстро: — А наши? Они знают о буране?
— Они уже на месте, так что просто задержатся. Им ничего не угрожает.
Раздевшись в прихожей, я пошла за одним из парней на второй, жилой этаж в отведенную мне комнату. Небольшая, с широким окном, кроватью-полуторкой, шкафом и письменным столом с легким креслом, она мне понравилась. Я сразу обратила внимание на такой же шелковый ковер во весь почти пол, как в моей квартире. Поэтому сразу прошла и проверила кровать — матрас был тоже водяным.
— Скажите, а для чего такие матрасы покупают? Что в них хорошего?
Парень удивленно посмотрел на меня. Поставил мои сумки, потрогал кровать и ответил, повернувшись ко мне:
— Она всегда теплая. Зимой это удобно. Лег и согрелся моментально. Только если электричество отключат, то спать на ней невозможно. Тогда что-нибудь придумаем.
— А простая бабушкина перина уже не котируется?
— Позапрошлый век. Пыль, сопрофиты.
Я поблагодарила, стала выкладывать свои вещи в шкаф. Мне обещали показать дом и все развлечения в нем, которые могут помочь скоротать время ожидания. Переодевшись в спортивный костюм и балетки, спустилась вниз. У меня еще был вопрос. Нужно было знать, в чем состоит опасность для меня.
А еще я уточнила, что начальника охраны зовут Андрей Олегович, а все ребята зовут его Ольгович. Говорят-то Олегович, но скороговоркой получается Ольгович, так и привыкли уже все и он в том числе. Мне разрешили обращаться так же.
Про опасность они ожидаемо не рассказали, отделавшись общими словами и успокаивая. Но я и сама понимала, что являюсь сейчас слабым звеном для моей семьи. Все остальные под отработанным уже присмотром, только я буду в свободном выгуле. И если кто-нибудь станет их шантажировать мною, то они вынуждены будут прислушаться. И я уже не на эмоциях, а спокойно все обдумала. И поняла, что только добавлю всем проблем своим внезапным отъездом. Сейчас им нужно сосредоточиться на деле, а не заморачиваться с моей охраной и безопасностью. Вот и сейчас целых три мужика сидят здесь только из-за меня.
— Олегович, а нельзя сдать мой билет? Я лучше домой, к мамане. Как буран стихнет, свяжитесь с Ярославом, скажите, что я потом как-нибудь поеду к ним. А то меня постоянно охранять придется. Оно Леше надо? У него работа и семья, своих забот по горло.
— Будь вы мужиком, Анастасия Викторовна, я сказал бы, что слышу слова не мальчика, но мужа. Разумно. Организуем, сдадим. В чем вопрос?
Потом, пока нам накрывали на стол (а я попросилась кушать вместе со всеми), он организовал мне экскурсию по дому.
На первом этаже, в правой от входа стороне дома находился банный комплекс. Огромная парная, человек на десять, комната отдыха с кожаными диванами, холодильником, столом и музыкальным центром. Там же маленький бассейн, пустой сейчас, еще что-то. Понятно — здесь гуляют мужской компанией, развлекаются и отрываются по полной.
— Анастасия Викторовна….
— Давайте просто по имени?
— Настя, если хотите, то бассейн наполнят, баньку истопят.
— А вы потом тоже будете?
— Нет, это хозяйский уголок.
— Тогда и я не буду. Готовить все это для одного человека непрактично. И заразу какую-нибудь подхватить боюсь. Неизвестно еще, кого сюда водили. Почему-то неприятно было думать об этом, но ведь водили же… точно водили.
— В этот дом не привозили случайных женщин, если вы об этом. Хозяева очень разборчивы в связях. Вы напрасно отказываетесь. Ну, вот посидите запертой в доме пару дней, тогда иначе…
— Нет, я не передумаю. Бывает, что хватает и неслучайной. Я брезглива.
В доме, в той же половине, был еще тренажерный зал. С другой стороны от входа — кухня, гостиная, библиотека с кинотеатром. На втором этаже, в комнатах хозяина, в кабинете имелся компьютер. Кроме моей спальни, гостевых было еще три штуки. Большой дом, очень большой.
Поваром была нестарая еще женщина — Марковна, а ее муж помогал ей по хозяйству — топил дом, носил тяжести, помогал с уборкой. Кормили просто и сытно, ничего особенного и ресторанного. А может, это потому, что сейчас здесь не было хозяев. После обеда я осмотрела библиотеку. Судя по столу с легкими креслами вокруг, она являлась еще и чем-то вроде конференц-зала для переговоров. Но вот под окном стоял необыкновенно удобный диван с мягкими подушками и пледом. Там я и устроилась, взяв книгу. Читать долго не получилось. Скорее всего, стремительно падало атмосферное давление — начинался буран. На дворе подвывало, начали проскакивать снежные заряды, дробно стуча по окнам. Стемнело, в доме тоже стихло. Очевидно, ребята ушли в свой домик. Я лениво уронила книгу на палас и уснула, угревшись под мягким пушистым пледом.
Снилась сказка: таежная река с темной водой и выступающими из нее валунами несется между темных стен из деревьев. Вечер… я сижу на большом плоском камне посреди реки и мои волосы, переливаясь чистым золотом, спускаются по спине, потом по камню и плывут далеко по воде. Три сажени — подсказал мне мозг. А вокруг меня по поверхности воды кругами ходят искры, вспыхивая, мерцая, сужая круги, приближаясь. Я оглядываюсь и вижу большого змея с человеческим туловищем и головой Львовича. Он наклоняется и шепчет мне, как тогда, мучительно и просяще: — На-астя…
— Настя, проснитесь. Пора ужинать, — будил меня Олегович.
— Ух ты, ну мне и сон приснился, — вскочила я с дивана, — хорошо, что разбудили.
— На новом месте приснись жених невесте. Так же говорят?
— Не дай Бог! С чем боролись? А я не хочу пока кушать. А что там? Что-то вкусное?
Я посидела со всеми, не отказалась от блинчиков с творогом и сметаной, выпила какао. Потом мы все разошлись. Телевизор было не посмотреть. потому что принимающую тарелку залепило снегом. Очищать ее сейчас не имело смысла, как и дорожки у дома. Буран бушевал вовсю. Я радовалась, что не поехала с братом. Сейчас все они тоже сидят в маленьком доме лешего. Маленьком для больших мужчин, которым нечем заняться. Мне пришлось бы постоянно пересекаться со Львовичем. И хотя сейчас я немного переосмыслила и его, и свое поведение, антипатия и недоверие к нему никуда не делись. А еще Святослав…
Поискав на полках библиотеки, нашла «Хозяйку Медной горы» и поднялась в свою комнату. Сходила в душ, переоделась в ночную рубашку и забралась с книгой под одеяло, включив торшер. За окном ревел буран, занося все снегом, ломая тонкие сухие ветки на деревьях, сбивая шишки. Все живое забилось сейчас под снег, глубже, ближе к земле. В доме было замечательно тепло и уютно, приятно пахло лиственницей. Я наслаждалась интересной книгой и покоем, который мне обещали эти несколько дней.
А ночью очнулась от пронизывающего холода, стоя под режущими ударами снега в одной мокрой ночной рубашке. За спиной темнел дом, не светилось ни одно окно с этой его стороны. Трясясь и сжимаясь от холода, оглянулась вокруг, заметив, что стою у сетчатого забора и опять сознание помутилось, в голове зазвучали чужие слова приказа…
Потом осознание себя и происходящего в полной мере вернулось в какой-то машине. Кто-то растирал мне руки и кутал во что-то теплое. Открыла глаза — рыжий Тугорин сладко улыбнулся и сказал: — Извини, нельзя было иначе. Днем бы не получилось. Сейчас в баньку, согрею, детка, не бойся.
Пришло понимание того, что произошло, а с ним накатила и паника. Я дернулась и заорала, ругаясь, понимая, что вот сейчас я попала. Вот сейчас я влетела по полной. И он точно не станет уговаривать меня и давать мне время, чего-то ждать. И это точно будет конец всему, точно… Я раздирала ногтями на непослушных замерзших пальцах кисти его рук, отталкивала, пытаясь оторвать от себя, в глазах темнело от бешенства. И спасительное: — Мышка, Мышка моя, помоги… — звенело в голове, затихая.
Глава 14
— Да что же это такое? — обнимала меня, прижимая к себе, моя Мышка, — ты же мокрая вся до ниточки, заледенела вся. Яроня, сынок!! Боже ж мой, Боже! Что же оно делается, да когда же это кончится, когда тебя в покое оставят уже, бедная ты моя?
— Маманя, не причитай. Прикрой ее, ты что? Настя, что такое, что случилось? Выйдите все, тут и так не повернуться. Разберемся. Маманя, хватит тискать ее, сними мокрое, ее согреть надо.
— Дай ей успокоиться, сынок. Она вцепилась от страха, видно. Настенька, тут я, тут. Не плачь уже, все хорошо будет. Заболеешь ведь, переодеться нужно.
Мои рыдания стихали, мокрая рубашка холодила тело, с волос, забитых снегом, тоже стекало на лицо и шею. Руки и ноги почти не чувствовались, особенно ноги.