Потому-то порубежников, с одной стороны, уважали, а с другой — ненавидели. В лицо им не говорили ничего, помня об указе императора, а в спину могли и ударить. Как недавно в кабаке, где загоревшаяся стена стала лишь поводом…
О последней, к слову, напомнил нервный звон колокола — это спешила пожарная дружина. Мы с Милой и белкой выглянули из-за угла. Харчевня, которую наша банда недавно покинула, вовсю дымила. Похоже, подожженная стена, про которую сначала в пылу драки подзабыли, а потом вспомнить о ней не дало фееричное явление Милы и белки, таки разгорелась и дала жару хозяину «Берлоги».
Убедившись, что в харчевне и без нас все идет весело и с огоньком, вернулись к разговору о сотрудничестве. На удивление, Торос согласился. Сошлись на одном золотом: бесстрашный порубежник берется пригласить преподавательницу на несколько свиданий, а также в оставшиеся до каникул две седмицы сделать все от него зависящее, чтобы лэрисса думала больше о любви, чем о своих учениках.
— Только если она не проникнется романтикой и отношениями — с меня взятки гладки, — особо оговорил рыжий.
— По рукам, — солидно кивнула белка.
Договор даже скрепили клятвой. Простой, с ограниченным сроком действия и неустойкой в виде ревматизма поясницы.
А потом рыжий щелкнул пальцами, и его путы опали.
— Если ты мог освободиться, то зачем… — озвучила мелкая вопрос, разом возникший у нас троих.
Торос усмехнулся и, растирая запястья, соизволил ответить:
— У мужчины всего два способа победить в споре с женщиной: заплакать первым или притвориться мертвым… А вот чтобы выяснить, что она задумала, только один — сделать вид, что все идет в точности так, как она планировала. Мне стало интересно, что от меня нужно пожирательнице… Которая, как оказалось, и не пожирательница вовсе, а светлая. Вот я и решил, что пока мне стоит побыть немного связанным. Кстати, Кэр, а что ты делаешь сегодня вечером? — вставая и разминая плечи, спросил порубежник как ни в чем не бывало.
— Я попытаюсь остаться любящей женой, культурной женщиной и адекватной соседкой, пока мы с Милой будем делать уроки, — отбрила я любителя знакомиться поближе.
Вот только я не учла, что в радиусе полутора метров от меня стояла мелкая.
— Ты и вправду будешь делать сегодня со мной уроки? — счастливо задрав мордашку, спросила она.
— Я и так сейчас с тобой вопросами школы занимаюсь, — сквозь зубы прошипела я.
— Так это мы решаем вопрос оценок Нейрины… — протянула малявка.
Рыжий смерил меня задумчивым взглядом:
— Меня нанимали как-то убить дракона, поймать беглого светлого инквизитора, даже кастрировать одного насильника-чернокнижника, но чтобы исправить школьные оценки…
— Все когда-то случается в первый раз, — с видом профессионального психолога заверила белка и с оптимизмом добавила: — Главное, чтобы не в последний!
Торос усмехнулся, и шрам, что стягивал его щеку, исказил его лицо. Теперь уже я критически начала рассматривать мага. Прямо как своего клиента.
Меченый насторожился:
— Светлая, ты, случаем, не гробовщик? Смотришь так, словно прикидываешь, какая домовина мне по размеру подойдет…
— Не домовина, а фрак. Ну или пиджак… — пробормотала я, мысленно обряжая рыжего в черный костюм и всучивая ему букет в руки. — А еще бы тебя не мешало подстричь и помыть…
— Чего? — возмутился маг.
— Зачем? — не поняла белка. — У нас же эликсир есть… А с ним хоть демон лысый обаяшкой покажется…
Что ж, плешивой видней.
— Ну раз марафет отпадает, то пошли соблазнять, — резюмировала я.
— Прямо сейчас? — изумился рыжий.
— А чего тянуть-то? Контрольную за тебя никто не отменит…
Спустя один удар колокола наша банда, умудрившаяся под покровом невидимости проникнуть в школу, пряталась в лаборантской. Вместе с нами с испугом в глазах спасался и Торос.
— Открывай, любимый, иначе я высажу дверь, — промурлыкала с той стороны лэрисса Стейфорд-Лориссон.
— Ведь она высадит. Она это может, — со знанием дела прошептала Мила.
Магесса ударила по двери, и отнюдь не кулаком, а разрядом магии. Железная ручка заискрила, из-под самой двери потянулась розовая дымка. Туман, словно живой, вкрадчиво своими полупрозрачными щупальцами стал обвивать наши ноги.
А начиналось-то все как хорошо: ловкие лапы белки в столовой незаметно подлили в ромашковый чай госпожи Стейфорд-Лориссон афродизиак. Тут же под видом родителя, опечаленного успеваемостью сына, нарисовался Торос. Хотя, как по мне, со свежим синяком на одной скуле (спонсором оного послужила недавняя драка в харчевне) и шрамом на другой порубежник больше смахивал на бандита, а не на озабоченного папашу. Тем не менее магесса Хелена взглянула на него и…
Что-то пошло не так.
Совсем как при установке пиратского фотошопа. То ли магесса слишком резко переключилась в статус «в активном поиске» и даже запустила заклинание «ловчая сеть», то ли у порубежника сработал инстинкт самосохранения… В общем, удирал он быстро, лэрисса преследовала профессионально, и в итоге загнала его в собственную лаборантскую, куда мгновением раньше заскочила наша банда.
— Что дальше? — уже десять раз пожалев о сделке, спросил Торос.
Наше трио переглянулось. Белка кивнула, мелкая размяла пальцы, я схватилась за ручку двери, которая все еще била током, хоть уже и не сильно.
— Мы — удирать, — с улыбкой анаконды возвестила я. — А ты…
— Отрабатывать! — гаркнула белка. — Радикулит тебе в спину!
В тот же миг я открыла дверь, мелкая подхватила порубежника волной силы и буквально вымела за порог.
Тот ухватился было за косяк, но подскочившая белка взвилась вверх и цапнула рыжего за руку. Его пальцы разжались, а я наконец-таки смогла захлопнуть дверь.
С той стороны сначала возник сильный шум, затем послышался треск ткани и сдавленные крики рыжего.
— Как думаешь, он справится? — спросила малявка у белки.
— Если выживет — уже хорошо, — оценив ситуацию, вынесла вердикт плешивая. И с оптимизмом добавила: — Ну я пошла. Завтра узнаем, у кого из них будет нервный срыв, а у кого истерика.
Эйта растворилась в воздухе.
Мы с Милой, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью, были не столь позитивно настроены.
Я глянула в узенькое окно. Малявку спускала бережно, держа за руки, благо первый этаж. Потом спрыгнула сама. Возвращались домой уже в сумерках. Мила посетовала, что такой маскировки, как у Эйты, ей, увы, не сотворить, но тем не менее морок на меня накинула. А то мало ли, с этой курткой.
По возвращении нас с мелкой ждал неприятный сюрприз.
Я только зашла в дом, снимая на ходу куртку, как узрела его.
Злой, здоровущий неприятный сюрприз. Он скалил клыки, рычал на нас, бил хвостом и вообще вызывал жгучее желание захлопнуть входную дверь с той стороны. Пес с ними, с моими убийцами. А точнее, пока с одним замерзшим в зюзю фанатиком, что так и стоял на углу.
Тут, в прихожей, перспектива сдохнуть была гораздо более реальной.
Четыре лапы, хвост, челюсти-капкан и чешуя, покрывавшая поджарое тело здоровенной… псины? Правда, размером оная была с теленка, имела в довершение шипастый гребень и крылья.
Есть такой белый пушистый зверек — песец. Он настигает внезапно. Я для себя как-то вывела целых пять подвидов милого полярного лиса, в зависимости от жизненных ситуаций.
Первый и самый частый — песец мнимый. На самом деле это никакой не песец, а просто поседевшая, задерганная бытом рыжая лисица.
Второй — легкий песец, с коротким подшерстком. Легко приручаем.
Третий — обычный песец. Подшерсток у него густой и длинный, но он еще юн и не откормлен. Поэтому по своей молодости может быть пореш… решен, в общем.
Четвертый — глобальный песец. Это уже вполне себе откормленная тушка, с весьма прокачанными навыками убегания и атаки. В схватке с ним выживет не всякий.
И наконец, последний подвид: редкий, реликтовый, но весьма опасный — полный песец, носящий еще и тривиальное название «полная задница».
Стоит отметить, что один и тот же песец по степени наносимого им урона может быть отнесен разными людьми к разным подвидам. Так, для одних индивидуумов песец может быть полным, для других точно этот же — всего лишь обыкновенным, легким или даже мнимым. Также тип песца напрямую зависит от того, насколько щедро природа одарила того или иного человека самым своим великим даром — пофигизмом. Ибо если у кого-то уровень пофигизма плюс сто пятьдесят, то тому даже полный песец что шелуха от семечка. И наоборот.
Но вот сейчас, глядя в глаза облизывающейся твари, которая явно увидела перед собой два симпатичных десертика, я понимала: у нас с Милой нарисовался не просто полнющий песец, а цельный трындец в центнер весом.
— Сидеть! — раздался злой повелительный приказ из гостиной.
Я, машинально задвинувшая мелкую себе за спину, подчинилась беспрекословно. Как была, так и села. Прямо у порога.
Псина, как выяснилось, имела более своенравный характер, сначала рыкнула и лишь потом плюхнула свой зад на паркет.
Появившись в прихожей, Деймон застал интересную картину: я, сидящая на своем радаре приключений и таращащаяся на собакоподобную тварь. Тварь, с изумлением, медленно переходящим в апофигей, таращащаяся на меня. И мелкая, порывающаяся, несмотря на все мои попытки ее спасти, погладить «славного песика».
Собакен, в чьем роду явно затесались змеи, сначала задрал морду вверх, словно спрашивая у чернокнижника, что тут вообще происходит, а потом, похоже, и сам начал понимать, что основная угроза исходит от самого мелкого объекта. И когда Мила все же вырвалась и ринулась на «песика», дабы почесать за ушком, хвостатый на своей шкуре прочувствовал, каково это, когда апофигей стремительно и неумолимо переходит в состояние «вляпался по самое не балуйся».
— Дей, ты чудо! Ты купил мне грима!
Моя челюсть со стуком упала на пол. Что-то мне подсказывало, что гримы — это не тот домашний питомец, которого стоит дарить ребенку. Хомячок, рыбка, ну черепашка или котенок… Но тварь размером с теленка, способная тебя не просто сожрать, а заглотать целиком?!
— Мила, это не тебе, — сухо отрезал чернокнижник и начал снимать куртку. А затем отчего-то потянулся к ремню.
Мелкая насторожилась. Собакен тоже отчего-то прижал уши. Я, начавшая было вставать, замерла.
— Дей, что ты делаешь?
— Злюсь, — предельно честно ответил темный. — И собираюсь заняться воспитанием. Причем вас обеих сразу.
Я, в свое время познавшая не только методику Макаренко, но и углово-ременную, сообразила первой.
— Ты не тронешь мелкую! — заявила я столь решительно, что чернокнижник на миг замер.
— Тобой я тоже займусь. Но чуть позже, — отрезал он и повернулся к малявке. — Мила, марш к себе.
Мелкая немедленно испарилась, словно ее тут никогда и не было.
— Гром, к ноге! — скомандовал темный и ловко зацепил ремень за ошейник пса. Деймон поймал мой удивленный взгляд и нахмурился. — Ты думала, я подниму руку на сестру?
— Ты был весьма убедителен… — буркнула я. — Ты хочешь сказать, что никогда не поднял бы руку на ребенка? На женщину?
Этот темный был для меня сплошным противоречием, загадкой.
— Поднял бы, — сухо отрезал Дей, развенчав еще не успевший оформиться образ благородного лэра. — Но только не на Милу. И не на Нейрину или Рассела.
— Извини. — Мне отчего-то стало неловко. Может быть, от неожиданной прямоты и честности. — Просто я плохо тебя знаю…
Пес под его ногами заскулил.
— Гром, тихо! — рыкнул чернокнижник.
Мне показалось, что он что-то хотел сказать мне, но в последний момент передумал. Тяжело выдохнул, намотав ремень на ладонь и чуть дернув, принуждая пса встать.
— Кэр, я тоже тебя плохо знаю, но в одном уже успел убедиться: ты хуже ребенка! Я прихожу домой, тебя либо нет, либо ты в смертельной опасности. То окно, то столовая, а сегодня — исчезновение. Скажи, как мне сберечь твою жизнь, если ты постоянно… — И только тут темный разглядел упавшую на пол куртку. — Кэр!
Я испугалась. Очень. Собакен, каким бы грозным он ни был, — тоже. Мне даже показалось, что еще немного — и он напрудит лужу. В кои-то веки во мне проснулся инстинкт самосохранения, и я, не особо раздумывая, дала деру. Перепрыгнув через псину, помчалась вверх по лестнице.
— Гром, задержать!
Собакен взвился в воздух.
Как по мне, хвостатый стремился не столько выполнить приказ, сколько удрать подальше от грозного хозяина.
По лестнице застучали мои невысокие каблуки, потом лапы пса и, наконец, сапоги чернокнижника.
В спальню мы с псом влетели одновременно, особо не разбирая, чья она. Главное — закрыться поскорее. Я лихорадочно задвинула щеколду. Фух!
Мы с псом переглянулись. В янтарных глазах с вертикальным зрачком отразилось облегчение. Но только на миг. Кулак, грохнувший о дверь, заставил штукатурку посыпаться с потолка.
— Кэр, открывай! Открывай по-хорошему.
— Твое «по-хорошему» звучит так, как у нормальных людей «по очень плохому» — откровенно призналась я.
— Я сейчас вынесу безднову дверь!
— Не надо ее выносить! Я это сегодня уже проходила! Как насчет переговоров? У меня даже парламентер есть… — заорала я, прикидывая, сойдет ли за специалиста по переговорам собакен.
Псине мой взгляд отчего-то не понравился. Но мне самой выходить к темному нравилось еще меньше.
Дей перестал выламывать дверь и как-то излишне проникновенно поинтересовался:
— Что ты имела в виду, говоря, что сегодня это уже проходила?..
Упс… Прокололась. Кажется, в моем личном фонаре, что должен освещать путь в светлое будущее, только что перегорела лампочка. Придется идти на ощупь.
— Обещай не убивать, — начала я переговоры.
Собакен одобрительно гавкнул, чтобы и про его жизнь и здоровье не забыли.
— И своего Грома тоже пообещай не убивать, — торопливо добавила я.
— Кэр, — рассерженно прошипел темный, — я, конечно, рад, что ты со своим охранником так быстро нашла общий язык, но я жду объяснений.
— Сначала пообещай. А лучше — поклянись.
— Клянусь, что не убью тебя сейчас, если ты все объяснишь!
Ну уж фиг. Знаю я про лазейки в подобных клятвах. Например, убью не сейчас, а секундой позже. Или не убью, а слегка покалечу до потери сознания…
— Дей, а можно точнее: я не убью тебя с такого-то по такой-то срок и не причиню вреда ни физического, ни морального… — Подумала и добавила: — И аморального тоже не причиню, в чем и… далее можешь клясться.
Ответа не последовало. Чернокнижник просто вынес дверь. И не заклинанием даже, а банально — плечом. Настолько был зол. Причем, как выяснилось чуть позже, разворотил дверь он в собственную спальню. Подозреваю, первый раз Дей с таким боем прорывался к кровати. А вернее — под кровать. Ведь именно туда мы с собакеном и забились.
— Кэр, вылезай!
— Ты еще супружеский долг от жены потребуй там исполнить. — На пороге развороченного дверного проема возникли тапочки гренадерского размера. Их хозяйку было тяжело с кем-то спутать.
— Тетя Эльза, это совсем не то, о чем ты подумала… — из последних сил пытаясь быть вежливым, прорычал Дей.
Мне тоже не очень хотелось впутывать в наш разговор лэриссу Райос. Ведь тогда бы пришлось объяснять еще и ей, где я шлялась полдня. И вряд ли рассказ о моем времяпрепровождении ей понравится.
— Все нормально, тетя Эльза. Правда-правда! У нас такие игры… Ролевые.
— Гав, — подтвердил собакен.
Мне пришлось уточнить:
— Втроем… Мы… разнообразим нашу семейную жизнь.
Я даже наполовину вылезла из-под кровати, посчитав, что в присутствии родственницы меня убивать не будут, а если и будут, то без особой жестокости.
В общем, бояться было почти нечего.
— Дей? — подозрительно спросила тетя Эльза.
У чернокнижника дернулся глаз. А судя по плотно сжатым губам и побелевшим скулам, он так крепко сцепил зубы, что они вот-вот должны были начать крошиться…
— Ну раз это у вас любовные игры… не буду мешать. — Невозмутимости у Эльзы оказалось столько, что ее можно было давать взаймы. Хотя она не была бы потомственной ведьмой, если бы напоследок не сказала: — Главное, чтобы у этих игр через девять месяцев был результат. Так что играйте хорошенько, не халтурьте.