Что-то явно было не так нынче во взаимоотношениях пары «Артем-деньги», судя по обстановке квартиры. Однако у Яны не имелось никаких сомнений — компания «Феникс» являлась делом его жизни, самой страстной и безумной мечтой, тем, на что он обычно тратил весь свой ресурс и силы. И, насколько бы не испаскудился его характер после аварии, сомнительно, что Артем позволит даже лучшему другу разрушить свою мечту. Не таким человеком был этот мужчина.
Все еще не согревшись, да и возможно ли это, если источник ее зябкости бил из внутреннего угасания души (?), Яна отпила горячего чая. То ли руки занимала, то ли просто пыталась передышку получить.
Чай действительно оказался не самым лучшим. Но и не катастрофа, можно пить. А вот Артем свой не торопился пробовать. Как и отвечать ей. Мужчина замер у подоконника, заставив Яну вдруг осознать, что она заняла единственный стул в помещении, и слишком уж внимательно всматривался в нее. Непривычно долго для Артема, моментально «считывающего» нужную ему информацию с собеседника… Или уверенного, что все понимает именно так. Как-то странно для человека, ненавидящего медлить.
Тишина в кухне явно затянулась. Это нервировало. Как и его пристальный взгляд, который Яна сейчас совершенно не понимала. Но воздействовать на себя или подавлять она позволять ему не собиралась!
— Артем? Хотелось бы понимать, планируешь ли ты как-то участвовать в решении возникших проблем? — она так отчаянно старалась отстраниться, что вопрос прозвучал сухо и даже с претензией.
Не то чтобы Яна такое планировала, нет. Но и не извиняться же теперь. Елки-палки! Как все неудачно складывается. Не надо было соглашаться… но и как избежать?
— Ты и сама прекрасно знаешь, что в стороне не останусь, — хмуро выдавил сквозь зубы, еще раз проведя рукой по лбу, волосам, надавил на затылок. Непонятно, то ли злится, то ли плохо ему? Но такой тон все равно задевал…
Или это ей в отместку?
— Хорошо… Хорошо… — Яна даже с сожалением отодвинула от себя любимую чашку, в которой еще оставался чай. Но необходимость задерживаться отпала. Она получила тот результат, для которого приехала к Артему. — И Семену позвони, кстати. Он так и не смог тебя достать по телефону, — поднялась с каким-то странным ощущением, словно бы это у нее болели и затекли мышцы. И теперь каждая сопротивлялась ее намерению уйти из места, на какой-то подкорке записанного как «дом».
— Сел аккумулятор, — снова это непривычное растерянное и немного виноватое выражение в его глазах. — Электричества нет уже неделю, — словно извиняясь.
Не привыкла к такому взгляду у Артема. Не понимала.
— А, да… Конечно, — ого!
Они даже не предполагали такой причины, когда утром гадали, почему Семен не может дозвониться партнеру и другу. И ей в голову не пришло, когда соседка рассказала про отключение…
И тут Яну накрыло новым осознанием… диким страхом, пробежавшим холодом по нервам… Вспомнилось, как он месяц лежал в больнице, едва двигаясь; как потом она помогала ему вставать, хоть Артем и прогонял, кричал, чтобы уходила. Да ведь сам не мог и подняться с койки! И как у него только что судорога была, вспомнила. Да и про то, что внутричерепное давление после аварии могло подниматься, помнила (слушала тогда, что врачи говорили, в отличие от него), и, что это к кровоизлиянию может привести, не забыла, оказывается…
Понимание, что это все могло случиться с Артемом в любой из дней на последней неделе, неожиданно перекрыло все случившееся! Ничего не было существенно в сравнении с тем, что этому мужчине могла потребоваться помощь, а он не сумел бы никому и позвонить. Яна ощутила, как от этого ужасного осознания у нее кровь отлила от головы, заставив напряженно бухать глупое сердце.
А отчетливое и ясное понимание, как сильно он важен для нее, даже после всей боли, что причинил, — дезориентировало, заставляя терять связь с реальностью.
И от всего этого (от собственного дискомфорта, от чувств, что все еще больно ранили ее душу около него, от обиды, своей любви и его непонятного поведения, от этих тяжелых взглядов Артема) хотелось убежать! Как можно скорее!
Прочь отсюда! Вон из этой кварты…
И все же Яна не рванула опрометью в коридор. Наоборот, как-то замедленно, будто ее мышцы окончательно сковал холод, что обосновался у Артема в доме, открыла свою сумку, почему-то больно ущемив замерзшие пальцы, и вытащила запасной портативный аккумулятор. Всегда возила тот с собой, чтобы внезапно разрядившийся телефон не помешал работе.
— Вот, держи. До завтра точно продержишься. А там, в офисе… — оставив батарею на столе, умолкла на полуслове, не решаясь поднять глаза на Артема отчего-то.
Не то чтобы этот мужчина умел помощь принимать. Но в этот раз понадеялась, что отнесется иначе. В его же интересах…
— Яна… — в его голосе было нечто такое, что заставило ее задрожать.
Три простых буквы ее имени, а словно горячей волной по телу прошли, пронизывая озябшие члены и мышцы, согревая ее так, как умел только Артем. И это испугало не меньше всего остального.
Дернулась.
— Я пойду. Мне еще надо заехать на основную работу до шести, написать заявление на отпуск за свой счет. И в магазин, и билеты еще хотела взять… — она затараторила, начав нервничать.
Зачем-то вывалила на Артема все сегодняшние планы, не сумев вовремя себя в руки взять. Резко дернула молнию, закрыв сумку, и так же неловко, судорожно рванула к выходу из кухни.
— Яна! — уже иначе окликнул ее Артем, кажется, следуя сзади. — Подожди!
— Завтра в офисе увидимся… — не оглянулась она, дернув ручку двери. И только когда та не поддалась, вспомнила, что Артем на замок закрывал.
Ругнувшись в уме, потянулась к щеколде.
— Яна! Ах, ты же… *ля! — резкий вскрик Артема, как и его мат, были для девушки сюрпризом. Как и то, что она неожиданно оказалась оттолкнутой к стене и придавленной тяжелым массивным мужским телом… слишком знакомым, чересчур будоражащим и таким родным!
Однако она еще и понять ничего не успела, даже приблизительно не уловила ситуации, а Артем начал сползать по ней.
— Тема! — Боже! Ну когда она сможет его из сердца вычеркнуть? Резко развернулась, пытаясь вернуть себе свободу передвижения. Обхватила его руками за плечи, с непониманием всматриваясь в искривленное болью лицо. — Что случилось? — понимая, что не удержит, несмотря на то, что Артем прилично сдал в весе за эти месяцы, опустилась на коленях на пол около него.
Мужчина же сел, подтянув колено к груди, и жестко растирал голень, уперев затылок в стену, у которой они… эм… плюхнулись? Рухнули?
— Эта чертова нога! Слишком быстро шел, опять судорога, — сквозь сжатые зубы раздраженно и зло вытолкнул он. Будто рычал.
Ну точно, как чудище какое-то, ей-богу! Брови насуплены, лицо искажено злой гримасой, пересечено шрамами и желваками, на шее вены вздулись от напряжения, на щеках какой-то лихорадочный румянец появился…
— Очень больно? — не зная, как сейчас помочь, чисто автоматически протянула руку и начала тоже тереть ему икроножную мышцу. — Не отпускает? — наклонилась ближе, все еще поддерживая его второй рукой за плечо, хоть и не ясно, нужна ли Артему ее поддержка.
— Яна…
Он странно глянул на нее, запрокинув лицо. Ее волосы, растрепавшиеся от этой встряски и суеты, скользнули по лбу Артема, по его щекам.
И лица вдруг так близко. Они очень давно настолько не сближались, когда можно рассмотреть тонкие жилки на висках и бисеринки его пота, от боли и напряжения, видимо. Щетина на щеках. Длинная. Точно дня два-три не брился…
У нее горло перекрыло, глоток воздуха застрял, ни вверх, ни вниз не протолкнуть. И с приоткрытых, напряженных губ Артема сорвался тихий придушенный вздох. Словно бы и ему дыханием грудь сперло.
— Что? — прозвучало хрипло и растеряно. Будто немного испуганно…
Его оглушило. Как обухом по башке получил. И ни одной здравой мысли в этой самой голове. Все выдуло. То ли сквозняком, что устроил, проветривая в комнатах, то ли тихими вздохами Яны. Остро-свежий привкус грейпфрутов на ее волосах, растекающийся в воздухе от тепла их кожи, дурманил его похлеще рома, в котором Артем искал забвения. Как какой-то х*енов пират из детской приключенческой книжки, м*я!
И эти мягкие пряди на его щеках, на веках, светлой поволокой затягивающие, отрезающие мир вокруг! Ничего не осталось! Он даже о своей долба**ой ноге забыл на какое-то время, да и к боли уже приноровился…
Ухватить бы ее всей ладонью за затылок, потянуть на себя и жадно поцеловать, прикусив нижнюю губ, офигеть как возбуждающе пухлую!
Да только эти настороженные тени в глазах, полных припрятанной боли, не пускали. Держали его, будто железные оковы, вколачивая гвозди в душу Артема.
Его вина…
— Спасибо за батарею… — ляпнул первое, что пришло в пустую голову. Только бы отвлечься и не поддаться этому дикому желанию подмять ее под себя, распластать по полу и зацеловать до такой степени, чтоб забыла…
Чтобы дала ему шанс.
Да только надо ли это хоть кому-то из них? Вот честно?
— Знаю. Помню, как это важно для тебя, иметь подстраховку, — откашлялся, чтобы не сипеть голосом, севшим от дикой потребности в этой женщине.
Яна как будто бы растерялась еще больше. Сама чуть нахмурилась, словно не могла уловить, о чем он говорит? Между бровей пролегла легкая складка этой потерянности, заставившая в его покалеченной голове тут же вспыхнуть надежду, что и для нее их встреча — не проходящее событие, что не отпустило, так же, как и его, держит…
Другое дело, что заикнись Артем об этом, ребром встанет иной вопрос: зачем тогда так поступил в прошлом? Ради чего разменял то огромное и бесценное, что они имели? Много об этом размышлял. И даже ответы имелись. Только вот они не искупали ничего. Просто о дурости его свидетельствовали.
— А… Да. Не страшно. У меня заряжен. И в машине есть «зарядка». Как твоя нога? — скривила нос, будто отмахиваясь от его благодарности.
— Нормально. Отпустило.
Нет, он не уткнулся лицом ей в шею. Разумеется, нет.
Это просто он встать с пола попытался, а Яна, слишком добрая, как всегда, наклонилась, чтобы ему помочь… Но, блин! Как же его накрыло! Как доза наркоты, наверное, после долгого перерыва. Вдохнул ее в себя, как наркоманы кокаин вдыхали! Ее нежное тепло ему кожу обожгло, все лицо запылало! Тело мигом в огонь! И весь здравый смысл, разумные доводы, вся вина и совесть — в топку этого жара!
Сам не понял, как и когда уже губами по пылающей щеке Яны скользнул. Когда все же сгреб искалеченной ладонью ее волосы, затылок. Надавил, накрыл шею пятерней, впитывая шрамами бешено застрочивший пульс, прижал к своему лицу…
— Яна! — выдохнул, прижавшись распахнутыми губами к скуле.
Господь свидетель! Он уже вновь был даже слишком возбужден. Рядом с ней его тело не волновали такие «мелочи», как боль и полный капец с фирмой. Пах пульсировал, а ширинка болезненно давила на член, в котором, казалось, собралась вся кровь тела Артема. Как не треснул, *ля?!
Она замерла, явно ощутив все то, что в нем забурлило, чувствуя это алчное касание губ, которое уже нельзя списать на случай. Он ее мысли раньше так хорошо знал и понимал. Теперь же… Загадка.
Насторожилась, чувствовал… Испугалась? Противно? Таким же огнем охвачена? Или пошлет его сейчас матом на фиг (и поделом, кстати!), врезав с разворота?
Ну, мало ли, многое могло поменяться за эти полгода, Яна и на курсы самообороны могла, к примеру, пойти… Это было бы целиком в ее духе.
— Артем, отпусти, — вместо всего этого, тихо велела Яна.
Именно приказала ему, хоть он и ощущал по лихорадочному биению ее пульса под его пальцами, что не осталась безучастной. Да и румянец, разлившийся по щекам, выдавал. Однако Яна прекрасно умела владеть собой. И сейчас… Черт! Где она силы берет, чтобы так держаться?! Он был бы не против одолжить у нее немного, чтобы только в этот момент не рухнуть жалкой тряпкой к ее ногам, вымаливая прощение в слезах и соплях…
— Мне пора, Артем, — спасая его от чудовищного провала всякого самоуважения и гордости, откашлялась Яна, точно неумышленно, показав, что все же и ее зацепило конкретно.
Ему, как бальзамом на душу, если честно. И откуда-то взял силы руки разжать, ослабить пальцы.
— Да, конечно. Прости…
Чуть отстранился, встретившись с ней глазами.
И эхо последнего слова повисло между ними, словно отражаясь в гулкой пустоте его квартиры, что когда-то была домом для обоих.
Он тогда прощения не просил. Да и она не требовала.
По взгляду Яны увидел: тоже об этом подумала.
— До завтра, — она отвернулась. Выпрямилась, оставив его на полу в одиночестве.
— Завтра к девяти, в офисе. Нам всем стоит хорошо подумать, как уговорить руководство «Прометея» не разрывать контракт и сохранить это все… в кругу «семьи», так сказать, — Яна подошла к двери, подняв по дороге свою сумку. Щелкнула замком, открыв все же двери.
Она всегда переключалась на рабочий тон и какие-то левые проблемы, когда нервничала и не могла справиться с ситуацией. Это он тоже помнил. Но сейчас подумал, что вся эта х*рня, которую Семен устроил, дает ему веский повод немалое время находиться рядом с Яной… И, пока не до конца разобравшись с тем, что ощущает внутри от данного осознания, кивнул.
— Да. Буду, — пообещал ей в спину, уперевшись в стену руками, чтобы встать.
— Хорошо. Тогда… До завтра? — опять повторила. Напряженный взгляд через плечо, глядящий на него с сомнением.
Заслужил? Наверное.
Показал ей как-то, что может подвести, да…
— До завтра, Яна, — кивнул, чувствуя внутри груди непонятный судорожный спазм какого-то жадного протеста. Не хотел ее отпускать сейчас, вновь вспомнив, какой кайф, когда эта женщина рядом! Пусть и со всеми оговорками. Руки сами свело, сжались в кулаки.
Но даже не дернулся, когда дверь со щелчком захлопнулась за ней.
Глава 3
ГЛАВА 3
Остаток вечера прошел ужасно. Артем совершенно сбил ее с толку, заставив слететь с привычного ритма и логики действий. Да еще и этот снег! Город «стоял» в пробках, словно бы никто не смотрел с вечера прогноз! Хотя, справедливости ради, стоило признать, что в прогнозе было указано «снег возможен»… А не сто процентная вероятность.
И все же! Количество аварий превышало все возможные пределы. И приходилось сосредотачивать свое измученное разрозненное и взбудораженное внимание, чтобы самой не попасть в число «несчастливчиков». Вообще-то, Яна никогда особо не любила снег. Ровно относилась к этому погодному явлению, как и к дождю, скажем. Но сегодня снег ее просто бесил, осложняя и без того непростой день!
Потому домой Яна добралась измотанной и совершенно разбитой. Едва волоча ноги, переступила порог и буквально рухнула на пуфик у входа. Идти в комнату сейчас не было сил! Даже раздеться толком не могла: дернула молнию на куртке, бросила сумку на пол — вот и все. И сидела в сапогах, дав себе несколько минут на адаптацию.
Да только…
У нее было тепло и горела подсветка, чтобы не блуждать вечером в темноте… И это волей-неволей заставляло думать об Артеме, о холоде и темноте в его доме. Не могла выкинуть из головы мысли о нем!
А еще щека, прямо горящая от его… поцелуя?..
Чем было то касание? Захват его руки на ее шее? Такой знакомый и уже позабытый, будто по-новому узнанный, будоражащий. Сердце до сих пор колотилось в груди. Она оказалась так взбудоражена и дезориентирована, что взяла билеты вовсе не на то представление, на которое собиралась. Да еще и два… Зачем? Кого с собой звать будет?!
А все он виноват! За какой-то час Артем, на неком подсознательном уровне, заставил ее вновь ощутить себя «с ним»…
Дура! Ну ведь совсем глупо же! Мало из-за него наревелась в подушку? Еще хочется такого, что сердце в груди, словно надвое разорвано, и ребра болят, будто реально ее ударил в грудь…
Звонок телефона вырвал и из непростых мыслей, и из глупых воспоминаний. Яна встряхнулась, поняв, что уже упарилась в куртке. Расстегнула молнию, достала телефон из внутреннего кармана, попутно стягивая с себя верхнюю одежду.