Вскоре все окрестные жители поневоле узнали о страшном драконе скалы Спиндлстон, — ведь голод заставлял дракона выползать из пещеры и пожирать все, что попадалось ему на пути.
И вот люди отправились, наконец, к могущественному волшебнику и спросили его, что им делать, Волшебник посоветовался со своим помощником, заглянул в волшебные книги и объявил:
— Страшный дракон — это принцесса Маргарет! Дракона терзает голод — вот он и пожирает все на своем пути. Отберите для него семь коров и каждый день на закате носите к скале Спиндлстон все молоко от них, — все до капли! — и он вас больше не будет трогать. Если же вы хотите, чтобы страшный дракон снова превратился в принцессу Маргарет, а королева, что заколдовала ее, понесла наказание по заслугам, вызовите из-за моря брата принцессы — Чайлд-Уинда.
Так и сделали. Дракону носили молоко от семи коров, и он больше никого не трогал.
Когда до Чайлд-Уинда дошли вести о горькой доле сестры, он торжественно поклялся освободить ее, а жестокой мачехе отомстить, и тридцать три рыцаря Чайлд-Уинда поклялись вместе с ним. И вот они принялись за работу и построили длинный Корабль, а киль его сделали из рябинового дерева. Когда же все было готово, они взялись за весла и поплыли прямо к замку Бамборо.
Не успели они завидеть угловую башню замка, как королева-мачеха узнала с помощью колдовства, что против нее что-то замышляют. Созвала всех своих приближенных бесов и сказала:
— Чайлд-Уинд плывет по морю. Так пусть не доберется до суши! Поднимите бурю или разбейте его корабль! Делайте что хотите, только помешайте ему высадиться на берег!
И бесы поспешили навстречу Чайлд-Уинду. Но как увидели они, что киль у корабля рябиновый, — отступили, бессильные. Вот вернулись они к королеве-колдунье, и та сначала ничего не могла придумать. Потом приказала своим воинам сразиться с Чайлд-Уиндом, если он высадится близ замка, а страшного дракона заставила стеречь вход в гавань.
Когда корабль Чайлд-Уинда показался вдалеке, дракон кинулся в море, обвился вокруг корабля и отбросил его от берега.
Трижды приказывал Чайлд-Уинд своим людям грести сильней и не падать духом, но каждый раз страшный дракон отгонял корабль от берега.
Тогда Чайлд-Уинд приказал плыть в обход, а королева-колдунья решила, что он отчаялся и уплыл прочь. Но Чайлд-Уинд обогнул мыс и спокойно причалил к берегу в заливе Балд. Оттуда он и его рыцари с обнаженными мечами и натянутыми луками бросились разить страшного дракона, что мешал им высадиться на берег.
Но в тот миг, когда Чайлд-Уинд ступил на землю, власть королевы-колдуньи над страшным драконом кончилась. И королева вернулась в свои покои одна — ни бесы, ни воины уже не могли ей помочь, и она знала, что час ее пробил.
Когда же Чайлд-Уинд приблизился к страшному дракону, тот и не попытался его сожрать.
Чайлд-Уинд уже занес было над драконом свой меч, как вдруг из страшной пасти чудовища послышался голос его сестры Маргарет:
Оставь свой меч и лук тугой,
Дракона не страшись!
И трижды к чешуе моей
Губами прикоснись.
Чайлд-Уинд так и застыл с мечом в руке. Он не знал, что и думать. А страшный дракон опять проговорил:
Оставь свой меч, склонись ко мне
И трижды поцелуй!
Спеши, пока не умер день,
И чары расколдуй!
И вот Чайлд-Уинд подошел к страшному дракону и поцеловал его. Но дракон как был, так и остался драконом. Чайлд-Уинд поцеловал его еще раз, но с драконом опять ничего не случилось. Тогда Чайлд-Уинд поцеловал чудовище в третий раз. И тут страшный дракон с шипеньем и ревом отпрянул назад, и перед Чайлд-Уиндом предстала его сестра Маргарет.
Чайлд-Уинд закутал сестру в свой плащ и поспешил с нею в замок. Подошел к угловой башне, поднялся в покои королевы-колдуньи и дотронулся до нее веточкой рябины. Не успел он это сделать, как колдунья съежилась, сморщилась и превратилась в огромную, уродливую жабу с дико выпученными глазами. Жаба заквакала, зашипела и запрыгала со ступеньки на ступеньку вниз по лестнице.
С этого дня Чайлд-Уинд стал править королевством вместо своего отца, и все они зажили счастливо.
А возле угловой башни замка Бамборо и сейчас еще появляется мерзкая жаба. Это все она, злая королева-колдунья.
ДЖЕК-ЛЕНТЯЙ
Жил-был на свете парень. Звали его Джек, и жил он со старухой матерью на пустыре. Старуха пряла пряжу на людей, но от этого ведь не разбогатеешь, а Джек был лентяй, каких мало. Ничего-то он не делал, ровнешенько ничего, только грелся на солнышке — это в летнюю жару, а зимой отсиживался в углу у очага.
Потому все и прозвали его Джек-лентяй.
Мать никак не могла заставить Джека хоть немножко помогать ей, и как-то раз, в понедельник, сказала ему:
— Не будешь сам зарабатывать себе на пропитание, выгоню тебя из дому — живи как знаешь!
Эти слова проняли Джека. Наутро, во вторник, пошел он и нанялся за пенни в день к фермеру, что жил по соседству. Проработал день, получил пенни и пошел домой, но когда переходил через ручей, потерял монету. Ведь он ни разу в жизни денег в руках не держал.
— Ах ты дурачина! — сказала ему мать. — Да ты бы монету в карман положил!
— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.
В среду Джек опять ушел и нанялся к пастуху. Проработал день, и за это пастух дал ему кувшин молока. Засунул Джек кувшин в глубокий карман своей куртки, но ее прошел и половины дороги, как молоко все расплескалось.
— О господи! — ахнула мать. — Что бы тебе кувшин на голове нести.
— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.
И вот в четверг Джек опять нанялся к фермеру — за кусок сливочного сыра в день. Вечером Джек положил сыр себе на голову и отправился домой. Но до дому он опять ничего не донес: мягкий сыр весь расползся и прилип к его волосам.
— Ну и дурень! — сказала мать. — Надо было осторожненько нести его в руках.
— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.
В пятницу Джек нанялся к булочнику, и тот дал ему за работу большого кота. Джек взял кота и осторожненько понес его в руках, но кот все руки ему исцарапал, так что пришлось его выпустить. И Джек опять вернулся домой ни с чем.
— Что ты за олух! — сказала мать. — Надо было коту веревку вокруг шеи завязать да на поводке его вести!
— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.
И вот в субботу Джек нанялся к мяснику, и тот щедро наградил его — целую баранью ногу отвалил. Обвязал Джек баранью ногу веревкой и поволок ее за собой по грязи. Можете себе представить, какое кушанье получилось бы из такой баранины!
На этот раз Джекова мать из себя вышла. Ведь на воскресный обед у нее, кроме капусты, ничего не было.
— Ах ты дубина! — сказала она Джеку; — Надо было ее на плече нести!
— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.
В понедельник Джек-лентяй опять вышел из дома и нанялся к торговцу скотом. Тот дал ему за работу осла. Трудненько было взвалить осла на плечи, но Джек понатужился и взвалил.
И вот побрел он со своей наградой к дому, — плелся, еле ноги передвигал. Вскоре пришлось ему идти мимо дома одного богача. У богача этого была единственная дочка, прехорошенькая, но глухая и немая, да к тому же несмеяна — ни разу в жизни не рассмеялась. А лекари сказали ее отцу, что она до тех пор не заговорит, пока ее кто-нибудь не рассмешит. И вот в то самое время, когда Джек с ослом на плечах проходил мимо, девушка выглянула в окошко. Видит, тащится детина с ослом на плечах, и покатилась со смеху. А как рассмеялась — сразу заговорила и стала слышать.
Богач до того обрадовался, что на радостях выдал дочку за Джека. Вот Джек-лентяй и разбогател. Поселился с женой в большом доме и взял к себе мать. И жила с ними старуха до конца дней своих, не зная ни нужды, ни горя.
КЭТ-ЩЕЛКУНЧИК
Жили-были когда-то, как это бывает на свете, король, королева и королевские дети. Дочку короля звали Энн, а дочку королевы — Кэт. И хотя Энн была куда краше Кэт, девушки любили друг друга, как родные сестры. Но королева никак не могла примириться с тем, что дочь короля красивее ее дочери, и она задумала превратить Энн в дурнушку. Вот пошла она за советом к птичнице, и та велела на другое же утро прислать к ней девушку, но обязательно натощак.
На другое утро, раным-рано, королева и говорит принцессе Энн:
— Сходи-ка, милочка, в ложбину к птичнице и попроси у нее яиц!
Энн вышла из дому через кухню; увидела там горбушку хлеба, взяла ее и съела по дороге.
Пришла к птичнице и попросила у нее яиц, как было велено. А птичница ей и говорит:
— Подними-ка крышку вон с того горшка и загляни в него!
Девушка так и сделала, но ничего с ней не случилось.
— Ну, ступай домой к мачехе, — молвила птичница, — да скажи ей, чтобы покрепче запирала кладовую!
Вот вернулась девушка домой и передала королеве слова птичницы. Тут королева поняла, что девушка перед уходом что-то съела.
На другое утро королева стала сама следить за принцессой и отправила ее из дому натощак. Но принцесса по дороге увидела крестьян, которые собирали горох, и ласково заговорила с ними. Крестьяне дали ей горсточку гороха, и она съела его на ходу.
Когда же она пришла к птичнице, та сказала:
— Подними-ка крышку вон с того горшка и загляни в него!
Энн подняла крышку, но опять ничего с ней не случилось. Тогда птичница очень рассердилась и сказала:
— Передай мачехе, что горшок без огня не закипит!
Энн вернулась домой и передала эти слова королеве.
На третий день королева сама пошла с девушкой к птичнице. И на этот раз, как только Энн подняла крышку с горшка, — ее хорошенькая головка слетела с плеч, а вместо нее выросла голова овечки.
Королеве только того и надо было! Но дочка ее, Кэт, совсем не обрадовалась несчастью сестры. Вот достала она кусок тонкого полотна, обмотала им голову сестре, и обе они, взявшись за руки, вместе пошли по свету счастья искать. Шли-шли, пока не добрались до одного замка. Кэт постучала в дверь и говорит:
— Я иду с больной сестрой. Пустите нас переночевать!
Их впустили. Оказалось, что замок этот королевский, а у короля два сына, и один сын чахнет, чуть не при смерти лежит, но никто не может сказать, что его терзает. И странное дело: всякий, кто сидел с ним ночью, пропадал навсегда. Поэтому король обещал мешок серебра тому, кто согласится пробыть в спальне его сына хоть одну ночь. Ну, Кэт была девушка смелая и взялась посидеть у больного.
До полуночи все шло хорошо. Но только пробило двенадцать, больной принц поднялся, оделся и крадучись спустился по лестнице вниз. Кэт пошла за ним следом, но принц ее как будто не заметил. Он прошел на конюшню, оседлал коня, тихонько подозвал свою собаку и вскочил в седло, а Кэт незаметно примостилась позади него. И вот принц и Кэт поскакали по зеленому лесу.
Кэт на скаку рвала с деревьев орехи и складывала их в свой передник.
Скакали-скакали, пока не достигли зеленого холма. Тут принц остановил коня и сказал:
— Распахнись, зеленый холм, распахнись, откройся! Впусти принца молодого, и собаку, и коня!
— И меня! — добавила Кэт.
Зеленый холм тотчас открылся и впустил их. Принц спешился и прошел в роскошный, ярко освещенный зал. Тут его окружила толпа прекрасных фей и увела танцевать. Кэт никто не заметил: она спряталась за дверью и наблюдала за принцем; а тот все танцевал, танцевал, танцевал, пока не выбился из сил и не упал на мягкое ложе. Феи принялись обмахивать его своими веерами, и вот он снова поднялся и пошел танцевать.
Наконец пропел петух, и принц бросился к своему коню. Кэт вскочила в седло позади него, и они поехали домой.
Наутро, когда встало солнце, в комнату принца вошли придворные; видят — Кэт сидит у огня да орешки щелкает. Она сказала им, что принц провел ночь хорошо, но что она больше с ним не останется, если ей не дадут мешок золота.
Вторая ночь прошла, как первая. В полночь принц поднялся и поскакал к зеленому холму на бал к феям. Кэт поехала с ним и опять рвала по дороге орехи.
На этот раз Кэт и не смотрела на принца, — она уже знала, что он будет танцевать до упаду. Зато она увидела малютку эльфа с палочкой в руках и услышала, как одна фея сказала:
— Если трижды дотронуться этой палочкой до уродливой сестры Кэт, она станет такой же красивой, как была.
Тут Кэт бросила один орешек, и он покатился прямо к маленькому эльфу. Так она кидала орех за орехом, а малютка гонялся за ними и наконец выронил палочку. Кэт подхватила ее и спрятала к себе в передник. Но вот, как и в прошлый раз, прокричал петух, и они поехали домой.
Не успела Кэт вернуться, как побежала к Энн и три раза дотронулась до нее палочкой. И — о, чудо! — овечья голова упала, и Энн опять стала такой же красавицей, как была.
На третью ночь Кэт сказала, что согласится стеречь больного принца, только если ее потом обвенчают с ним. Все было как и в прошлые две ночи. Но на этот раз маленький эльф держал в руках птичку, и Кэт услышала, как одна фея сказала:
— Если больной принц съест три кусочка этой птицы, он станет таким же здоровым, как был.
Кэт подкатила все свои орешки к маленькому эльфу, и тот позабыл про птичку, а Кэт взяла ее и завернула в передник. Когда же запел петух, они отправились домой. На этот раз Кэт не стала щелкать орешки — она ощипала птичку и принялась ее варить. Вскоре из кастрюльки пошел очень вкусный запах.
— Ах, — сказал больной принц, — как бы мне хотелось отведать хоть кусочек этой птицы!
Кэт дала ему кусочек, а он слегка приподнялся, опершись на локоть, и опять сказал:
— Ах, как бы мне хотелось съесть еще кусочек!
Кэт дала ему второй кусок. Тогда принц сел на постели и снова попросил:
— Ах, вот бы мне съесть третий кусочек!
Кэт дала ему третий кусочек, и он встал — здоровый и сильный, — сам оделся и сел у огня. И когда наутро к принцу вошли люди, что же они увидели? Принц и Кэт сидят рядышком и щелкают орешки.
А тем временем второй принц познакомился с Энн и влюбился в нее, как и каждый, кто видел ее милое, хорошенькое личико.
И вот один принц женился на Кэт, а другой — на Энн. И с тех пор они жили, не тужили и никогда не пили из пустой бутыли.
ВОЛШЕБНАЯ МАЗЬ
Тетка Гуди была няней. Она ухаживала за больными и нянчила маленьких детей. Как-то раз ее разбудили в полночь. Она спустилась из спальни в прихожую и увидела какого-то диковинного старичка, да к тому же косоглазого. Он попросил тетку Гуди поехать к нему, говоря, что жена его больна и не может нянчить своего грудного ребенка.
Посетитель не понравился тетке Гуди, но разве могла она отказаться от заработка? И вот она поспешно оделась и вышла с ним из дома. Старичок усадил ее на черного как уголь высокого скакуна с огненными глазами, что стоял у дверей, и они понеслись куда-то с невиданной быстротой. Тетка Гуди, боясь упасть, изо всех сил вцепилась в старичка.
Они мчались и мчались и наконец остановились у небольшого домика. Слезли с коня и вошли. Хозяйка лежала в постели, младенец — чудесный, здоровый малыш — лежал рядом с ней, а вокруг играли дети.
Тетка Гуди взяла ребенка на руки, а мать протянула ей баночку с мазью и велела намазать ребенку глазки, как только он их откроет.
Немного погодя ребенок приоткрыл глазки, и тетка Гуди заметила, что он так же косит, как и отец. Она взяла баночку с мазью и намазала ребенку веки, а сама все удивлялась: «Для чего бы это?» В жизни она не видывала, чтобы младенцам мазали веки. И вот она улучила минутку, когда никто на нее не смотрел, и тихонько помазала мазью свое правое веко.