— А что, разве не так? Будем несколько лет отсиживаться в какой-нибудь уютной пещерке, пока этроды выполняют за нас всю работу. Вот им пусть и отдают почести, а к нам не лезут.
— Хм… — наследник военного рода задумчиво потёр подбородок. — А что, это идея! Давайте заставим этродов помахать людям руками, когда выйдем за ворота. Хочу посмотреть на лица горожан в этот момент.
— Пожалуйста, только без этого! — взмолился Гилберт. Его мечты о торжественной отправке на войну находились под угрозой срыва из-за двух непутёвых напарников, неспособных понять всей важности этого момента. — Эти люди пришли сюда, чтобы проводить на войну героев, а не шутов. Всё, что от нас требуется — это выехать за ворота и покинуть пределы города, ведя за собой войско этродов. Как только окажемся в диких подземельях, сможете шутить и веселиться сколько вздумается.
— Пойман на слове! — заявила Кара. — Так и быть, постараюсь состроить серьёзную мину на выезде.
— Как будто у тебя есть другие, — усмехнулся Тиден.
Келания уже суетилась во дворе, выгоняя на улицу харакаев, гружёных провизией, инструментами и материалами. Из трёхгрузовых панцирей выглядывали ящики, мешки и бочки со всем необходимым, что могло понадобиться кукловодам во время их долгой миссии.
Отдельно выделялся четвёртыйхаракай, тащивший на себе огромную глыбу кейсарина, выдолбленную так, чтобы аккурат поместиться в его панцире-кузове пятнадцати футов длиной. Этот жук был самым крупным из всех и вёз на себе главное сокровище кукловодов — огромные запасы кейсариновой энергии, которую негде больше будет пополнить на вражеской земле (разве что самим заняться добычей волшебного минерала).
Пятыйхаракай был пассажирским и предназначался для перевозки к границе самих кукловодов.
— В общем, так. — Лучший кадет училища, безупречный во всех аспектах, выглядел сейчас непривычно взволнованным, словно вся его жизнь решалась одним этим моментом, а вовсе не многолетней войной, ожидавшей их на границе. — Для большей зрелищности разделимся на три части. Я поеду первым, заберу себе трёх харакаев и поведу первый дивизион этродов. Кара пойдёт второй, Тидензамыкает. Вам останется по одному харакаю и ещё по пятьсот воинов.
Несколько минут Гилберт подробно объяснял своей группе порядок перемещения войска от ворот крепости до выхода из Кина'Терона. Убедившись, что напарники всё запомнили, он поправил камзол и забрался в пассажирского харакая. Встав у переднего поручня, офицер направил животное к воротам, взяв с собой ещё двух грузовых жуков. Кара и Тиден уселись на оставшихся двух, встали каждый перед своим дивизионом и стали ждать, когда их напарник положит начало задуманному параду.
Гилберт не был бы собой, если бы позволил себе поддаться волнению и промедлить дольше нескольких секунд. Напарники едва успели заскочить на свой транспорт, когда створки ворот медленно разъехались в стороны, пропуская внутрь шум толпы, и первый харакай шагнул наружу. Следом засеменили лапы двух других — ворота Дарстана делались с расчётом на проход многотысячных войск, и три ездовых жука без проблем уместились в их проёме.
Едва завидев офицера, торжественно выезжающего из крепости, толпа забурлила в овациях. Гилберт чинно стоял у изголовья харакая, словно на колеснице из древних времён, и молча обозревал собравшихся людей. Их было много, на глаз не меньше пяти тысяч, и это столпотворение растянулось вверх почти до самой стены, отделяющей пустую равнину от сельских угодий.
В обычное время в эту пустынную, необжитую часть города никого не выпускали без веских на то причин, но сегодня всему населению Кина'Терона, а также многочисленным приезжим позволили собраться здесь, чтобы проводить в путьзащитников границ.
Люди радостно закричали, махая руками. Они уже видели в Гилберте не иначе как прославленного героя, пусть все его подвиги ещё только дожидались своего часа. Подъехав поближе к радостной толпе, тройка харакаев по мысленной команде ездока свернула влево, и в тот же миг из ворот крепости вышел первый дивизион этродов.
Костяные воины шагали нога в ногу — им, управляемым единым разумом, синхронные движения давались куда легче, чем живым людям. При их появлении толпа чуть приутихла, но на тех её участках, мимо которых проезжал кукловод, неизменно царил шум и одобрительные возгласы.
В конце концов Гилберт не удержался от того, чтобы повернуться к толпе и поднять руку в сдержанном приветственном жесте. Момент, к которому он стремился и о котором мечтал всю свою жизнь, настал и шёл как нельзя лучше. Оставалось надеяться, что напарники не подведут его, и Гилберт верил в них, как и надлежало каждому солдату верить в своих боевых товарищей.
Когда последние ряды первого дивизиона поравнялись с толпой провожающих зевак, оставив позади стены крепости, из её ворот выехал второй кукловод на одиноком харакае. Грузовой транспорт не был оснащён стоячими местами, и Каранея, дабы занять место повыше, расселась прямо на ящиках с провизией.
Не забывая поддерживать ментальную связь со своей партией костяных воинов, она повела харакая тем же маршрутом вдоль толпы; пять сотен этродов замаршировали следом в небольшом отдалении от своего полководца.
Несмотря на все старания Гилберта, являвшего собой чуть ли не писанного героя с картины, ехавшую за ним воительницу народ встретил с ничуть не меньшими овациями. Возможно, им пришлись по нраву самоуверенный вид и небрежная поза рассевшейся на грузе девушки; а может, сыграли роль и куда более приземлённые ценности — благодаря суровым тренировкам, не позволившим телу заплыть и располнеть, Кара была далеко не последней красавицей Теората, не говоря уже об окраинном Кина'Тероне.
Последним ехал Тиден, восседая на громадном куске кейсарина. По задумке Гилберта, источник мощи теоратских офицеров следовало явить толпе под самый конец, когда их пыл начнёт мало-помалу ослабевать.
Гилберт, к этому времени уже оставивший позади людское столпотворение и теперь ехавший в тишине — если не считать цокота лап харакая и марша тысячи костяных ног за спиной, — позволил себе снять образ величавого воина, расслабиться и проверить, как идут дела у его товарищей.
То, что две трети костяного войска сейчас ведут его напарники, ничуть не мешало кукловоду проникнуть в их разумы и убедиться, что команды розданы надлежащим образом, и все три дивизиона чеканят торжественный марш в точности по запланированному маршруту.
Головная тройка харакаев вошла в ущелье, отделявшее пределы Кина'Терона от диких подземелий, и поравнялась с заставой. Там, где издали виднелись одни лишь огоньки светильников, перед Гилбертом выросла из темноты двадцатифутовая каменная стена, в сравнении с которой кольцевые ограждения внутри города казались не более чем декоративными заборчиками. Здесь находился настоящий рубеж обороны, и никакому зверью, большому или малому, ходячему, ползающему или летающему не удалось бы миновать живым это сооружение.
Стражники, заступившие в этот день на дежурство, уже дожидались своей очереди, чтобы своими глазами поглазеть на кукловодов: с дюжину воинов стояло на земле и на лестнице, ещё несколько перегнувшихся через парапет силуэтов угадывались в свете фонарей на вершине стены.
Здесь обошлось без хвалебных выкриков и размахиваний руками. Приученные к порядку и дисциплине, солдаты смирно стояли, провожая взглядами проезжающего мимо них офицера, но это молчаливое и неподвижное прощание таило в себе куда большие гордость и одобрение, чем все многотысячные крики, оглушавшие офицера на выезде из крепости.
Проезжая мимо них, Гилберт поднял руку в кротком дружественном жесте. Перед этими людьми не было ни нужды, ни желания строить из себя картинного воина. Стоявшие перед ним мужи и юноши были такими же воинами, как и он сам, до конца преданными своей стране. Пусть им не посчастливилось родиться с талантом кукловода и их имена не воспоют в балладах и хрониках, но каждый из этих солдат точно так же готов был отдать жизнь во благо родины. Будь оно иначе, эти люди предпочли бы службу простых законников на защищённых городских улицах, а не стояли на стене, обороняя город от всей нечисти, какую только могла породить бескрайняя тьма, с самого начала времён безраздельно властвовавшая в этих подземельях.
Ширина ворот была таковой, чтобы в них мог проехать самый крупный харакай, и ни футом больше. Пришлось нарушить строй и провести животных по одному, а дивизион этродов разделить на две колонны по пять воинов в ряд.
Сам Гилберт давно миновал ворота и оказался в просторах внешних пещер, где пропадали последние источники света и начинались владения безграничной тьмы.
Ехать в одиночестве пришлось долго. Остальным кукловодам предстояло точно так же провести разделённые колонны этродов через узкие ворота и восстановить строй обратно; прошло по меньшей мере полчаса, когда торопливые лапы ещё двух харакаев поравнялись с тройкой Гилберта, а следом за ними лёгкой, но оттого не менее шумной трусцой прогремели дивизионы, снова выстраиваясь в единое войско.
— Как всё прошло? — поинтересовался Гилберт, когда напарники спрыгнули со своих харакаев и залезли к нему в пассажирский салон.
— Говоришь так, будто не следил за нами всё это время, — бросила Кара, устраиваясь на сидении. — Всё в порядке, хоть вышагивать торжественные марши нас никто и не учил.
— А ты? — обратился командир к Тидену, заметив, что тот не спешит с ответом.
— Жив и здоров, как видите. — Немного помедлив, Фонтер добавил: — Да уж, можно было догадаться, что моё семейство не пропустит такого торжества…
— Так твоя родня была там, среди провожающих?
— Ну а как же. Мать, сёстры, даже двоюродная родня не поленилась приехать. Видели бы вы их лица, когда прямо за мной, аккурат в правом ряду прошагал мой окостеневший папаня.
— Серьёзно?! — Кара завертелась и стала всматриваться в шагавшие позади шеренги. В правой колонне той части войска, которую вёл Тиден, и правда покачивался приснопамятный двузубчатый наплечник. — Когда ты успел его туда поставить?
Впервые за всё время их знакомства девушка смотрела на напарника со смесью искреннего уважения и восхищения на лице.
— Вчера, ближе к вечеру. Долго ли поменять двух солдат местами.
— Вы только посмотрите. И этот человек вчера рассказывал слёзные истории о том, как ему жалко свою мамочку!
— Всему должен быть предел, — произнёс в ответ Тиден. — Я и так слишком многим пожертвовал ради этой семьи. Пусть испытают хоть малую толику того, что меня ожидает, хотя бы раз увидят монстра, с которым мне предстоит воевать бок-о-бок пять долгих лет.
Пять лет…
Выставив ноги в проход, Кара обернулась назад. Там, за головами полутора тысяч марширующих воинов, горели фонари внешней стенызаставы. Один из них, казалось, двигался, словно кто-то размахивал лампой на прощание. Выше и дальше виднелся рой огоньков Кина'Терона — той его части, что ещё виднелась через узкий коридор.
Точка невозврата была пройдена. Последняя возможность испугаться, дать слабину и сбежать, бросив браслет и униформу и до конца жизни скрываясь под видом простого горожанина. Последний шанс, что их остановят законники и попросят Кару пройти с ними для дачи показаний. Никто не погонится за ними через эти тёмные, полные опасностей подземелья, и ни одной разумной души не встретится им впереди, кроме разве что охотничьих отрядов да разведчиков, ведущих неусыпный надзор возле границы.
Путь предстоял долгий, и Гилберт подогнал харакаев, заставив их быстрее семенить лапами, а войско перешло на неспешный бег, поспевая за транспортом.
Перед глазами проплывали своды пещер. Узкие коридоры, в которых едва помещалось войско, сменялись огромными залами. Пласты безжизненного камня перемежались зарослями грибов и залежами пород, подземными озёрами и речками.
Постукивание жучьих лап и топот сотен костяных ног слились в единую какофонию, врываясь в мертвенную тишину подземелий и отдаваясь гулким эхом на многие залы и тоннели вокруг.
В отдалении то и дело мелькали силуэты подземных тварей. Крупные и едва заметные, одни из них спешно убегали подальше от грохочущего ужаса, представлявшегося им единым механизмом, другие шныряли вокруг, бросая голодные взгляды, но не решаясь приблизиться к столь шумному и многочисленному противнику.
Выносливые харакаи могли без отдыха шагать более суток, а этроды и вовсе не уставали, пока рядом имелся источник энергии, благодаря чему войско могло двигаться почти без остановок.
Сидеть часами напролёт оказалось не так уж легко, и кукловоды время от времени прохаживались по салону, а то и вовсе спрыгивали на землю и преодолевали часть расстояния, двигаясь трусцой и стараясь не попасть под врезающиеся в землю лапы харакаев.
Когда наступало время трапезы, один из офицеров перепрыгивал на транспорт с припасами и на ходу вытаскивал из ящиков наборы еды и питья. Ели прямотут, в пассажирском салоне.
Спустя пятнадцать часов харакаи стали выказывать первые признаки усталости, запинаясь лапами и опуская корпус чуть ли не до самой земли. Впередиочень кстати показалось небольшое озерцо, возле которого было решено сделать привал, а заодно и поспать самим.
Даже не спрашивая, кто вызовется первым стоять в дозоре, Кара и Тиден принялись устраиваться на ночлег. Пока Фонтер отыскивал среди припасов подушки и одеяла, девушка осмотрела сидения и с немалым облегчением обнаружила, что их спинки откидываются назад, превращая часть салона в полноценные кровати.
Вскоре кукловоды прекратили копошиться, нашли для себя удобную позу и уснули. В подземелье наступила тишина, более не нарушаемая ни цокотом харакаевых лап, ни топотом сотен костяных сапог. Если выключить руну ночного зрения, то могло показаться, что их группа застыла посреди бескрайней пустоты, лишённой света, звуков и самой жизни.
Ночёвка прошла без происшествий. Пока напарники сладко посапывали за стенками панциря, Гилберт расставил два отряда солдат вокруг харакаев, а сам на всякий случай лично прошёлся по рядам и пересчитал остальное войско. На самом деле, местоположение и состояние каждого отдельного этрода легко определялось ментальной связью, но никто не обвинит солдата в излишнейпредусмотрительности.
Вода в озере оказалась пресной, чистой и пригодной для питья, и, соблюдая меры предосторожности — то есть взяв с собой десяток воинов, — Гилберт наполнил опустевшие тюки. Пока он держал сосуды под водой, без особого интереса вглядываясь прозрачную поверхность, в голове, освобождённой от тревожных мыслей, сами собойзазвучали слова:
«ИМЕНЕМ СОВЕТА КОМАНДУЮЩИХ ГОСУДАРСТВА ТЕОРАТ, ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ! ЗАЩИЩАЙ ГРАНИЦЫ ИМПЕРИИ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!»
Кукловод помотал головой, прогоняя неуместные воспоминания, и вынул флягу из воды — та давно заполнилась, перестав выпускать пузырьки воздуха.
Когда Кара и Тиден проснулись, войско снова двинулось в путь, а командир воспользовался своей очередью на отдых, быстро заснув в мерно покачивающемся панцире харакая.
Спалось плохо, и дело было вовсе не в тряске или твёрдой поверхности разложенной койки.
«ВЫБРОСЬ ИЗ ГОЛОВЫ МИРСКИЕ МЫСЛИ И ЗАБОТЫ! НЕ ПОЗВОЛЯЙ НИ ОДНОМУ АРСАФИРСКОМУ СОЛДАТУ ИЛИ ГРАЖДАНИНУ ПРОНИКНУТЬ В НАШИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ И ПУСТОШИ!»
Слова нерушимого приказа, вбитые в Зале Совета вместе с непереносимой болью, зачем-то снова и снова вспыхивали в голове, словно боялись, что кукловод их вдруг забудет. Полноценно выспаться так и не удалось, и, когда спустя несколько часов Гилберт сидел и протирал глаза, прогоняя остатки сна, отзвуки слов всё ещё гремели на застенках разума. Оставалось надеяться, что к концу пути этот побочный эффект утихнет и не помешает кукловодам выполнять свои задачи.
***
Для простого путника подобное путешествие через дикие подземелья Теората очень скоро закончилось бы в желудке какой-нибудь твари, да и охотники с рудокопами, обученные выживанию в пещерах, иной раз не возвращались домой. Для кукловодов же, вооружённых самыми смертоносными рунами и имеющих за спиной полуторатысячное войско, этот переход был, пожалуй, самой безопасной частью их миссии.
Как и планировалось, дорога заняла две недели. Ориентируясь по составленной разведкой карте, армия без устали преодолевала пещеру за пещерой, коридор за коридором, с каждой пройденной лигой приближаясь к восточной границе и всё сильнее отдаляясь от последнего оплота света и жизни в этих бесконечно пустых и мрачных просторах.