— Видимо, его родительский инстинкт умер гораздо раньше, чем он. А если верить маме — то вообще не рождался, — тихо проговорил я.
— Я не скрою, меняться самому было очень трудно. Точнее, не меняться, а быть самим собой. Дома, рядом с тобой и Анной, я сбрасывал эту маску лицемера, властного и жесткого человека и мог просто наслаждаться тем, что у меня появилось. Тем, ради чего стоит жить — Семья. Самая настоящая семья. Ты знаешь, что твои предки никогда не назывались Родом, как принято с очень древних времен. Фолты всегда называли свой клан, или что это было, Семьей. Они как никто понимали значение это слова. Казимир, видимо, был исключением, той самой паршивой овцой, — как только он прервался, чтобы перевести дух, Гвэйн прополз по кровати и положил голову ему на колени, преданно заглядывая в лицо. Ну вот, еще один поклонник у Ареса Неймана образовался. Почему он так странно реагирует на упоминания о Фолтах? — Ты рос, взрослел. Я уже давно хотел начать этот неприятный разговор и расставить все точки над i. Но понимаешь, я боялся! Арес Нейман просто испугался потерять то доверие, которое постепенно начало образовываться между нами. Я не хотел, чтобы ты все узнал не от меня. Поэтому я был категорически против того, чтобы ты ехал в школу. Но твоя мать настояла.
— Отец, кто ты на самом деле? — мне кажется, я спросил это чересчур резко, но мысли ураганом проносились у меня в голове. И я все никак не мог собрать их воедино.
— Я Арес Нейман. — Он вздохнул. — Довольно преуспевающий в некоторых экономических и политических кругах человек. Скажем так, не самый последний человек в этой стране, и не только в этой. — Он глубоко вздохнул, и, как мне показалось, набрал побольше воздуха в легкие. — Я принадлежу к аристократии Фландрии. Мы не последние по знатности и происхождению, хотя и не служили Императору. Вместе с майоратом в мои руки прямого наследника упали и все семейные дела в основном экономические. Моих знаний и титула хватало долгое время, чтобы приумножать доставшееся мне наследство. У меня не было цели в жизни и единственное, что я делал и к чему шел, часто по головам — это увеличение капитала. Меня так воспитывали. Как бы мне ни хотелось сбежать, закрыться и послать все семейные дела далеко и надолго, из меня в итоге слепили то, что получилась: первоклассного брокера. Дельца, способного предсказать с большой долей вероятности выгоду от вложений, как своих, так и чужих. Я слишком посредственный маг, но я — эриль, а это дисциплинирует, чтоб ты знал. Как я увеличивал свое состояние, я рассказывать не буду. В этом мире, мире денег и алчности, в котором меня все знают, я зарекомендовал себя с очень неприятной для тебя стороны. Деймос, здесь, я очень жестокий человек, который не отступится ни перед чем, чтобы достичь той цели, которая мне необходима. Все изменилось, когда я встретил твою мать. Я всегда интересовался Темными: их наследием, их поделками, артефактами, — Арес улыбнулся. — Я привык получать все, что я захочу. Приехав в Шорию, я захотел заполучить последний дом, абсолютно целый и не имевший других владельцев, кроме Фолтов. Как я получил эту информацию, тебе лучше не знать. — Я почувствовал, как у меня расширились глаза. Ни фига себе, если бы не стечение обстоятельств, приведшее к тому, что Арес поселился в этом доме на вполне законных основаниях, нас могли запросто оставить даже без крыши над головой. Отец тем временем продолжал. — Твоя мать удивительная женщина, но что еще взять с женщины, которая в свое время связала свою жизнь с Фолтом и родила от него сына? Она дала мне такой отпор, не имея ничего, кроме силы духа… Алекс Сандер присоединился к ней много позже, я тогда уже оставил попытки завладеть поместьем. У меня появилась другая цель — я пытался завоевать твою мать. Но когда она привезла меня домой, и я познакомился с тобой… Дей, пойми, ты был первым Темным магом, которого я встретил в своей жизни. Ты Фолт, в конце концов, тебе было три года, но меня не покидало ощущение, что этот малыш видит меня насквозь. Перед ним не надо притворяться — это бессмысленно и бесполезно, это просто не нужно, он все равно не поверит, потому что он знает, кто я есть на самом деле. У меня, наконец, появилась вполне осязаемая и самое главное правильная цель в этой жизни: ты и Анна. С вами я стал тем, кем никогда не хотел меня видеть собственный отец: мужем, отцом, я стал самим собой.
— Ты мало занимался моим воспитанием, — я пристально смотрел на него, пытаясь не свихнуться от этой исповеди, которую он только что вывалил на меня.
— Я занимался, но не слишком настойчиво. Я не хочу делать из собственного сына марионетку. Я хочу, чтобы ты стал личностью и сам понял, что тебе на самом деле необходимо.
— Тебя боятся, — я смотрел на отца, практически не мигая. Эмоции буквально разрывали его на мелкие части.
— Дей, — он замолчал, а потом пристально на меня посмотрел, — я уже говорил, что я очень жестокий человек. И это правда. Я, не задумываясь, отдам своей службе охраны приказ о ликвидации неугодной личности, если это будет необходимо.
— Ты правда убил бы отца Рега, если бы тот не отступился?
— Да, и Гволхмэй это прекрасно знает. Страх — это очень хороший рычаг давления. Но, в последнее время я начал понимать, что не единственный, — проговорил он задумчиво. — Как звали того мальчишку? Бык, кажется. Моим людям не было дано задание охранять его, просто наблюдать. Мне жаль, что его убили. У тебя вполне могло получиться сделать из него человека, не запугивая, не требуя, очень ненавязчиво. Это ведь не его идея была, постигать грамоту, это ты его убедил, что в свои годы должно быть стыдно не уметь читать. Не смотри на меня так, Дей, разумеется, к тебе была приставлена очень мощная охрана. Я не мог позволить, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— И почему ты не говорил всего этого раньше? — я не могу сейчас переварить ту гору информации, которую вывалил на меня отец. Я нахожусь в каком-то сюрреалистическом мире. Это розыгрыш. Такого просто не может быть. — Что боялся, что я буду любить тебя за твои деньги, а не за то, что ты есть? — я прикусил губу. Во рту появился вкус крови, но я не обратил на это внимание.
— Я боялся, что ты отвернешься от меня, узнав, кто я есть на самом деле. — Горечь переполняла его. Я одновременно ненавидел его и пытался понять.
— И поэтому вы держали меня в спартанских условиях, запрещая даже нормально питаться? — меня разобрал истерический смех. Отец встал, налил стакан воды и протянул его мне, не говоря ни слова. Я выпил спасительную жидкость и немного успокоился.
— Я совершенно не знаю, как воспитывать Темных магов. Этого никто не знает. Все нюансы Темные унесли с собой к своей госпоже. Доподлинно известно только то, что мальчиков из Темных семей никогда не наказывали физически слишком сильно, считалось, что они от этого могут стать слабыми. Насчет спартанских условий — это вопрос к твоему крестному. Он сказал, что, если тебя поместить в атмосферу роскоши и достатка ты совсем отобьешься от рук. А так, у тебя появится цель — хотя бы нормальной еды добыть, — он улыбнулся. Ну, крестный! — Мы с Анной не знали, как поступить, поэтому решили последовать, в общем-то, неплохому совету. Да и нам это на пользу пошло, я вот даже похудел.
Внезапно я соскочил с кровати, обнял Ареса, оттолкнув недовольно заворчавшего Гвэйна, и разрыдался. Я размазывал сопли и слюни как маленький ребенок по дорогому костюму отца. Он прижал мою голову к себе, обхватив широкой сильной рукой за затылок, и мягко гладил по волосам, даже не пытаясь успокаивать как-то по-другому.
— Папа, ну почему ты мне все не рассказал сразу! Ты мой отец и никто другой, неужели ты не понимаешь этого? Я Фолт, я потомственный менталист! Я знаю, как ты ко мне относишься, понимаешь, знаю! Да ты сам только что сказал, что чувствовал это. А еще я знаю, всегда знал, что ты от меня многое скрываешь и постоянно испытываешь чувство вины. И я не мог дифференцировать, я думал, что это все из-за меня. Меня же никто не учил, как я мог разобраться, если ты молчал? А мне нужен отец, всегда был нужен. Я козла-Казимира даже не помню. Не бросай меня, слышишь? Меня все всегда бросают, но ты не бросай, иначе я больше вообще не смогу никому доверять.
Арес отстранился от меня. Я замолчал. Неужели я что-то сказал не то. Я его обидел? Лицо Ареса расплылось в счастливой улыбке, он очень крепко меня обнял и заговорил:
— Деймос, сынок, если бы я знал, если бы ты только намекнул мне, хоть разочек. Сколько же времени мы с тобой потеряли. Но ничего, все сейчас пойдет по-другому. Знаешь, я этим летом возьму отпуск. Мы уедем с тобой на край света, только бы нам никто не мешал. Это лето будет очень насыщенное, Деймос. Я обещаю тебе, что мы наверстаем то, что по глупости потеряли.
Я размазывал счастливые слезы и улыбался. Да отец, мы слишком многое потеряли.
Когда буря счастливого воссоединения миновала, я решил сразу уточнить несколько вопросов:
— А мама знает?
— Конечно. Сложно не узнать того, кого часто видишь на страницах различных периодических изданий, и этот кто-то хочет лишить твоего сына его наследия. Я, кстати, всегда боялся, что у тебя появится тяга к таблоидам. Мне было бы трудно объяснить, почему мое имя так часто мусолится. Даже придумал малоправдоподобную историю об однофамильце-двойнике, оказавшемся несколько более удачливым, чем я.
— Хм, — я скептически хмыкнул.
— Что, не прошло бы?
— Не-а, зато я бы на сто процентов был уверен, что ты врешь. Это, знаешь ли, не улучшило бы микроклимат в доме. Кстати, о жестокости. Ты очень мало знаешь о Фолтах, поверь. И если тебе дорого твое психическое здоровье — лучше не узнавай, — Гвэйн поднял голову и недовольно зарычал. — Что? Скажи еще, что я не прав, насчет Фолтов! Особенно мне их фенька насчет того, чтобы накладывать Родовые проклятья на провинившегося представителя того Рода, где это проклятье создали, нравится, — волк заткнулся и обиженно отвернулся, но от Ареса не отошел.
— Откуда у тебя собака? — Спросил наконец отец после минутного молчания, во время которого он осознавал, как именно развлекались в свое время Фолты.
— Я же вам писал письмо, — я нахмурился. — Я там рассказал в подробностях, что нашел его на болоте, а крестный разрешил его оставить.
— Мы не получали никаких писем, — он задумался и откинулся на спинку кровати, поглаживая указательным пальцем нижнюю губу.
— Я не знаю, как это вышло, но я подробно все описал.
— Расскажи, что было в том письме? — Арес нахмурился, продолжая о чем-то напряженно размышлять.
— Ничего особенного. О том, что у меня появился друг. Рейн Дилан. Очень хороший парень. Учится на Втором факультете. О том, что меня хорошо приняли на Первом, несмотря на мерзкий характер и внешний вид. Ну, теперь-то понятно, почему со мной так носились. О том, что Регган и Лео взяли надо мной шефство, так сказать, на самом деле они единственные, кто общается со мной на Первом факультете. О том… — я запнулся. — Я просил тебя подтянуть меня по ботанике, — немного сконфуженно произнес я. — Я же не знал. Я же думал, что ты профессор ботаники и…
— Я и есть профессор ботаники. — Рассмеялся Арес. — У каждого же должно быть свое хобби.
— Ты мне поможешь?
— Конечно, для этого и нужны родители, чтобы во всем помогать своей семье. Скажи мне честно, ты, правда, натравил собаку на Гволхмэя? — он немного расслабился, узнав, что ничего криминального в письме не было.
— Нет, пап. Мы с Гвэйном случайно наткнулись на Гволхмеев в коридоре, и когда старший замахнулся на Реггана, Гвэйн прыгнул и вцепился ему в шею. Я его еле оттащил. Это из-за меня Рег так пострадал?
— Регган пострадал сильнее, чем тебе может показаться, сынок. Он хороший мальчик, сломленный немного, но это поправимо.
— Откуда ты его знаешь?
— Мои дела часто пересекаются с делами Гволхмэя. — Он пожал плечами. — Бизнес — ничего личного.
— Если у вас дела, почему ты его выгнал сегодня? — я немного недоумевал.
— Я никогда не допущу, чтобы хоть кто-то поднимал руку на ребенка. И все об этом знают, — я насупился и открыл было рот, но он жестом попросил меня замолчать. — Я не имею в виду вполне заслуженный ремень, от которого нормальному родителю часто бывает гораздо хуже, чем наказанному чаду. За примером далеко ходить не надо, — он так выразительно посмотрел на меня, что я не выдержал и захихикал. — Кроме того, этот ублюдок додумался угрожать тебе.
— Моя выходка никак не отразится на твоих хм… делах? — отсмеявшись, осторожно спросил я.
— Деньги Гволхмэй любит больше, чем свою репутацию. Ты не против, если я схожу к Реггану сейчас и уточню пару вопросов? — червячок ревности поднял голову, но я усилием воли загнал его обратно.
— Конечно, пап. Только возвращайся побыстрее, я хочу о многом еще с тобой поговорить.
Глава 17
На саму встречу Нового года Арес не остался, у него были дела, которые он умчался решать. При этом он умчался, прихватив с собой папашу Реггана, сделав Регу просто сказочный подарок на Новый год. Хотя после того инцидента Гволхмэй старший демонстративно не обращал внимания на своего наследника.
Регган через несколько дней стал тем парнем с Первого факультета, которого я знал. О чем они несколько дней подряд разговаривали с моим отцом, я не имел ни малейшего понятия, но Рег преображался просто на глазах. Мне было очень интересно, но я не стал спрашивать напрямую. Сам Гволхмэй заразился каким-то нездоровым энтузиазмом и буквально вынудил меня снова начать постигать науку медитации. Прорыв у меня произошел на третий день занятий с Регганом: я, наконец, смог увидеть эти недоступные мне ранее нити Силы. Видел я их как-то слабо: невзрачные, серые, часто теряющиеся, не то что радуга Реггана. Может я не такой уж сильный, как многие думают? Но это было мое личное достижение, наконец-то я сумел чего-то достичь сам, поэтому, я вполне заслужено гордился.
Правда, что делать дальше с этим новым знанием я не представлял. Рег лишь пожал плечами и сказал, что теперь надо найти сам источник, а в этом он мне, к сожалению, помочь не может. У каждого он свой и расположен по-разному. Правда, снова предложил обратиться к Дефоссе, но я благоразумно отказался. У меня есть учитель, который гораздо больше знает о копании в мозгах, чем кто бы то ни было.
Меня теперь практически не оставляли одного, и я с завидной регулярностью проводил время то с Регом, то с Лео. Причем моего желания они особо не спрашивали. Не удивлюсь, если узнаю, что отец попросил Гволхмэя присмотреть за мной, а Лео просто боялся, что я в очередной раз что-нибудь сломаю или взорву в его драгоценном доме.
Поэтому, несмотря на мои нелепые отговорки, мне приходилось практически ежедневно напяливать дорогущий костюм и плестись на очередной прием.
К концу новогодних каникул от многочисленных гостей у меня началась изжога.
Пребывая в легкой эйфории от того, что мы с Аресом наконец-то объяснились, я не сразу заметил, что в поместье появилась Кристина Рогвар — старшекурсница с нашего факультета. Она появилась за день до Нового года, и тогда же я с удивлением узнал, что Кристина и Лео уже года два как помолвлены и по достижении ими совершеннолетия будут праздновать свадьбу. За полгода присутствия на одном факультете с этими двумя я заметил только тихую неприязнь между ними, постепенно переходящую в полноценную ненависть друг к другу. Никогда не понимал эти политические или, как их там называют, связи посредством женитьбы своих детей. Вот самих детей кто бы когда-нибудь спросил о желании жить вместе. Скорее всего, именно про это мне и говорил тогда отец: у детей из таких семей просто нет права выбора. Как же хорошо, что в моей Семье он есть в полном объеме.
Однажды в раздумьях о смысле брака, плюсах, и минусах брака по расчету, я в очередной раз бродил по замку. Завернув в коридор, в который я до этого еще не заворачивал, я начал внимательно изучать, как оказалось, хозяйственные помещения. Когда я открыл дверь в очередной хозяйственный блок, я застыл на одном месте с открытым ртом и, наверное, еще долго бы так простоял, если бы из этого состояния меня не вывел ответственный за стирку кобольд.