— Наладит справедливое распределение яблока… тьфу на вас, Терри! Благ!
— Это понятно. — усмехнулся тот. — И кто будет отвечать, за то, что оно — справедливое?
— Избранные большинством общества представители.
— То есть — небольшая группа людей с большими возможностями? Которые будут решать, кому и сколько яблока съесть?
— Они подконтрольны большинству!
— Но по сути — как я сказал? Новая формация червей сформирует свою элиту. Пусть она будет построена на иных принципах, но от фактов не убежишь — это элита. Которая будет определять допустимые размеры благ. Кому и сколько их дать, а кому не давать вообще! Потому что не заслужили! Или потому что пособники прежних элит!
— Вы мерите людей по себе!
— Набор инстинктов и ценностей у людей примерно одинаков. С чего бы мне так не делать?
— Нет! Есть люди, которые думают не только о себе!
— Исчезающе малая доля от общего числа. Идеалисты и бездельники. Желающие получить то, чего не имеют.
— Движение думает о других!
— Ваше движение — это люди. Одинаковые по своей сути и разные по устремлениям. Учите историю, молодой человек! Там таких примеров — океан!
— Вы просто не видели других, вот так и говорите!
— Видел. И к великому моему сожалению, чаще, чем хотелось бы! На проверку все эти ваши прекраснодушные лидеры оказываются не идеалистами, а вполне себе эгоистами!
— Знаете, Терри! — я понял, что прошибить его каменную уверенность мне не удастся. — Идите к черту!
На том разговор и закончился. Оскорблено поглядывая друг на друга, мы продолжили путь в почти полном молчании.
Так было до сегодняшнего дня. Точнее, до второй его половины. Когда огненный шар солнца перевалил за зенит, мы нашли следы людей.
Мы встречали их и раньше. Но точечные, отмечающие скорее разовые появления здесь человека: кострища, срубленные деревья, экскременты. Скорее всего, это были ночные высадки мореходов, может быть даже “наших” пиратов.
А тут — дорога. И не грубый проселок, сплошь в колдобинах и ямах, что для этих мест и так было бы роскошно, а настоящая, мощенная камнем дорога. Она выходила из леса и почти сразу же сворачивала на восток. Уходя вдаль по побережью насколько хватало взгляда. И вот на этом самом повороте стояли четыре больших крытых фургона. Обоз. Разграбленный, судя по трупам вокруг, стрелам, впившимся в доски и отсутствию тягловых животных.
Я тут же вытащил из кармана истрепанных штанов пистолет и, предостерегая профессора, поднял руку.
— Т-с-с! — шепнул, на случай, если он не понял жеста. — Тут разграбленный обоз!
Зря я это сделал! Ученый тут же стал напирать на меня, желая самостоятельно увидеть телеги.
— Что тут произошло?
— Разбойники тут произошли! Никогда не доводилось встречаться?
— Прекращайте уже, Серт! Наша перепалка тут явно не ко времени!
Я согласно кивнул, хотя вовсе не собирался с ним препираться, и тихо двинулся к фургонам. Вглядываясь до боли в любой качнувшийся листок и вслушиваясь в каждый шорох. Последнему здорово мешало шумное дыхание Терри у меня за спиной.
Обозники были мертвы. Я насчитал двенадцать трупов, по три возле каждого фургона. Судя по тому, как они лежали, их без затей перестреляли лучники из леса. А потом добили раненых. И очень хозяйственно вырезали большую часть стрел из тел убитых. В общем, не было похоже, что обозники оказали нападавшим хоть какое-то сопротивление.
Убили их не слишком давно. Трупы уже изрядно воняли и вздулись, но в этом больше была виновата здешняя жара. А вот характерных следов разложения еще не было. Не сказать, что я прямо такой специалист в этих вопросах, но мертвяков-то повидал.
Лошадей или кого они тут использовали вместо них, разбойники увели с собой. И обчистили фургоны, оставив голые доски и мучную пыль.
На всякий случай я вошел в лес и осмотрелся еще и там. Даже нашел пару лёжек разбойников и следы их отхода. Настоящая просека в кустах, много, видать, добычи взяли.
Здешний мир мне нравился все меньше и меньше. Несмотря на теплую погоду, яркую зелень пальмовых лесов и синеву океана. Точнее, мне все меньше и меньше нравились люди этого мира. Первые, кого мы встретили, оказались пиратами. А вторых убили разбойники. Не ценят здесь человеческую жизнь! Еще меньше чем у меня на родине.
Вскрик профессора возле фургонов заставил меня пулей метнуться обратно.
— В чем дело? — спросил я, водя стволом из стороны в сторону.
— Вот! — Терри ткнул пальцем под одну из телег. — Там ребенок! Живой!
Ребенок?
Присев, я заглянул под днище и встретился с черными глазами.
— Выходи! — сказал я на местном языке. И, держа его на прицеле, отошел на пару шагов. Кто его знает какие тут дети?
Это оказался вовсе не ребенок. Когда он опасливо выбрался на свет, стало видно, что это взрослый мужчина. Только ростом мне, самое большое, по грудь. Карлик. Только виденные мной раньше карлики были маленькими и уродливыми карикатурами на людей, а этот был сложен вполне пропорционально. Разве что худой, как смерь. Полуголый, как все виденные нами местные: набедренная повязка, сандалии на ногах и железный ошейник на шее. Смуглый и лысый. Лицо его было густо расписано татуировками. Какими-то абстрактными узорами.
— Ты кто? — профессор со своей любознательностью опередил меня и с этим вопросом. — Умеешь говорить?
Карлик молча кивнул. Он выжидательно и довольно спокойно смотрел на нас с Терри и ждал.
— Твое имя? — не унимался ученый. Свои слова он сопровождал понятному всякому жестикуляцией. Вот уж хлебом не корми, дай все изучить! — Я — Терри. Ты?
В ответ мелкий положил ладонь на грудь.
— Будак. — голос у него был низкий и звучный. Совершенно неподходящий такому тщедушному телу.
Очень знакомое слово. Это же…
— Это не имя. Ты — раб? — удивился наш исследователь.
Точно! Почему-то не сразу понял смысл слова, наверное потому, что ждал услышать имя. Будак — нас так два месяца называли!
Карлик кивнул.
— А имя есть?
Качание головой. Нет. Ну и ладно, будем звать Будак.
— Как ты выжил?
Тот пожал плечами. Указал пальцем на свое убежище. И добавил:
— Закрыл глаза.
“И сделал вид, что меня тут нет!” — чуть не выпалил я со смехом, настолько по-детски звучало его объяснение.
— Где разбойники? — спросил я. Терри дай волю, начнет культуру карликов изучать! — Давно?
Рука Будака указала в сторону просеки, что я обнаружил недавно.
— Утром.
— А ты чего не ушел?
Снова неопределенное пожатие плечами, указание на ошейник и непонятное объяснение.
— Хозяин.
В завершение Будак ткнул пальцем в одного из мертвецов.
— А что не ушел?
Снова палец в убитого обозника и на свой ошейник. Что он пытается сказать?
Ученого тоже заинтересовала эта странность.
— Не можешь уйти?
Будак кивнул и опять тронул ошейник.
— Как интересно! — профессор без опаски приблизился к карлику и стал осматривать ошейник. В такие моменты я был готов его прибыть на месте! Нашел время для исследований! — Тут какие-то знаки, Серт! И они шевелятся! Посмотрите!
Я тоже подошел к Будаку и посмотрел на железную полосу на его шее. Обычные кандалы, на первый взгляд. Никаких шевелящихся знаков или еще…
— Черт! — я, как ошпаренный, отскочил от раба. — Черт! Это что такое?
На грубом железе ошейника при долгом и пристальном изучении проявлялись ломанные линии темно-зеленого цвета. И они действительно двигались, составляя какие-то непонятные символы!
— Терри, что это за чертовщина?
Я сам не заметил, как снова наставил ствол на карлика. Не иначе, с перепугу. На что тот никак не отреагировал. Стоял и чего-то ждал, как истукан. Да и у моего спутника страха не наблюдалось совсем.
— Как интересно! — восхищенно повторил Терри. — Я не знаю, что это такое, но у меня появилось предположение… Будак, ты закрыл глаза разбойникам?
— Закрыл глаза. — кивнул тот.
— Можешь закрыть глаза нам?
— Да.
И исчез. Натурально, исчез! Только что стоял тут и вот его нет! Как такое?.. Черт! Он колдун! Как Гунг, которого мы грохнули!
Ученый протянул руку к тому месту, где только что был Будак и тут же оддернул ее, будто тронул раскаленную печь.
— Он тут, Серт! Он никуда не делся. Просто исчез из нашего зрения! — и забормотал что-то себе под нос. — Тактильные ощущения подтверждают наличие тела, но зрение его не фиксирует. Гипноз? Воздействие на разум объекта? Но как же транс? Или смещение спектра? Но это работа напрямую с волной? Хойгенс бы перевернулся в могиле! Боже милосердный! Но как такое возможно?
— Открой глаза! — ученого просто трясло от возбуждения. И карлик вновь стал видимым. Я отступил еще на шаг. — Как ты это делаешь?
Будак пожал плечами.
— Я — пассулап.
Колдун, выходит, по-ихнему. В хорошенькое место нас закинул Терри! Колдуны просто толпами бродят!
Меня это все пугало и злило одновременно. Потому что было непонятно и необъяснимо. Как человек может делать такое? Просто взять и пропасть? Хоть я и видел уже фокусы с параличом в исполнении покойного Гунга, а все равно принять не мог! Не должно так быть!
— Терри! — позвал я ученого. Тот оглянулся на меня с легким раздражением занятого папаши, к которому своим нытьем мешает ребенок. — Александр, давайте уходить отсюда. Встали у телег с трупами и лясы точим! Понаедет сейчас их местная полиция или кто тут у них, и заберет. Отойдем в сторонку, там уже и побеседуете с этим пасалапом.
Тащить с собой мелкого колдуна не хотелось, но я понимал, что Терри вцепится в него, как голодная собака в кость. И ни за что не отпустит от себя предмет изучения.
— Пассулапом. — машинально поправил мое произношение профессор. И согласно кивнул.
— Будак! — обратился он к карлику. — Пойдешь с нами?
Тот отрицательно покачал головой. Опять указал на ошейник, затем на мертвого обозника и закончил свои объяснения словом “хозяин”.
— Он не может отойти от трупа хозяина! — зачем-то пояснил мне Терри то, что я понял и без него. — Следуя логике, можно предположить, что у него должна быть некая вещь, связанная с ошейником Будака. Давайте осмотрим тело!
И не дожидаясь от меня ответа, поспешил к мертвецу. Когда ученого что-то по-настоящему захватывало, такие мелочи, как трупная вонь, его не волновали. Присев возле обозника, он стал внимательно изучать его.
— Странно… — произнес он спустя некоторое время. — Ничего такого, что можно было бы идентифицировать, как связанное устройство. Это, вероятно, какое-то украшение. Браслет или цепочка. Но ничего такого я не вижу. Будак! Что тебя держит?
Карлик приблизился к своему мертвому хозяину, остановившись примерно в полутора метрах. Указал на его правую руку и пальцем провел по предплечью.
— Рука? Что ты хочешь сказать? Постой-ка! Шрам? Ты имеешь ввиду — шрам? Боже милосердный! Он что, таскает это под кожей? Серт, дайте мне ваш нож!
С уверенностью полевого хирурга, Терри рассек кожу мертвеца и сунул пальцы в разрез.
— Хм! Действительно! Очень неортодоксальный способ хранения ценностей!
Он вытащил из раны окровавленный кругляш размером с крупную монету. Очистил его от крови одеждой убитого обозника и показал Будаку.
— Это оно?
Раб молча кивнул.
— Теперь можешь идти с нами?
— Да, хозяин.
Я не выдержал и расхохотался в голос. Это уже был просто какой-то фарс! Понимая причину моего веселья, ученый строго сказал карлику.
— Никакой ты не раб! Ты свободен идти с нами или остаться здесь!
— У тебя ндасан. — увидев монетку в руках профессора туземец, стал более разговорчивым. — У кого ндасан, тот владеет Будак.
— Тогда забирай его себе! — Терри протянул рабу найденный кругляш.
Тот отшатнулся, будто его ударили.
— Нет. Нельзя. Близко больно!
Ученый сразу же все понял.
— Ну надо же! Такая примитивная культура и настолько сложные приборы! Просто невероятно! Не знаю, на каком принципе все это работает, но это восхитительно!
Он тут же виновато кашлянул и поправился:
— Если не учитывать цели, для которой эти устройства созданы.
Прежде чем покинуть место побоища, я еще раз осмотрел фургоны, но ничего полезного для нас не обнаружил.
— Пойдемте, господин рабовладелец! — с усмешкой бросил я Терри.
Тот немедленно взвился:
— Даже в мыслях не смейте так меня называть, господин бомбист! Это просто казус, который мы обязательно устраним! Как только разберемся с принципом работы этих устройств.
И излучая возмущение даже спиной, зашагал прочь по дороге.
Глава 9
Колдун с рабским ошейником стал нашим спутником. Хотел он того или нет. Выбора-то у него не было. Пока не снять с его шеи оковы, все его варианты: идти с теми у кого колдовской кругляш или помирать от голода, сидя в компании трупов.
Будак оказался совершенно нормальным мужиком. Спокойно шел с нами, не замечая, кажется, палящего солнца. На вопросы он отвечал, но сам разговоров не заводил. Говорил он вообще немного, предпочитая жесты. Но если ими не удавалось достичь полного понимания, все-таки открывал рот. При этом фразы он строил короткие, односложные. Видимо, в рабстве бедняга больше молчал и сейчас продолжал следовать многолетней привычке.
Он был в неволе больше десяти лет! Даже представить такое страшно, а каково прожить! Я за два месяца плена у пиратов чуть не превратился в молчаливый овощ. Сил и желаний, у которого хватает только на жрачку и сон. А он — десять лет так! В голове просто не укладывалось. Десять лет с ошейником на шее, без возможности отойти от хозяина дальше, чем на двадцать шагов. Я бы с собой покончил, наверное.
Вообще, с рабством здесь нужно было что-то делать! Это же дикость какая — одному человеку другим владеть! Как вещью! Хуже чем у нас в империи! Только вот что именно делать? Понятно ведь, что я не могу ничего изменить в одиночку! Но если уж я чему и научился в Движении, то это организации. Взять большую цель, разбить ее на важные задачи, их, в свою очередь разложить на задачи помельче. От стратегии к тактике. И разделение. На этом все подполье строилось! Ячейки, как пример. Возьми легаши одну, ее члены не смогут выдать никого, даже под пытками! Просто не будут владеть информацией.
Надо бы позже поговорить с Будаком на этот счет. Каковы настроения среди рабов? Есть у них цель освободиться? Свои герои, сообщества рабов? Может быть, они уже готовят бунт, и я смогу им помочь?
Карлик, что интересно, оказался в этих землях таким же чужаком, как и мы. Не в том смысле, что он попал сюда из другого мира, нет! Просто земли его племени были настолько далеко, что он даже не думал о том, чтобы туда вернуться. Рабом он стал еще будучи мальчишкой, попав в плен к соседям, с которыми его родное племя вело войну. Там на него надели ошейник и продали работорговцам.
— Пассулап все боятся. В ошейнике боятся тоже. — сказал Будак. — Я сильный, быстрый, могу закрывать глаза. Хозяева боялись.
Его охотно покупали, польстившись на колдовские способности. И так же быстро перепродавали, сообразив, как сложно иметь раба, который может исчезать из виду. Так вот он и добрался до этих краев.
Здесь он надолго осел на большой ферме, где выращивали зерно. Смирившись со своим положением, Будак вскоре стал близким помощником хозяина фермы. Тот даже брал его в город в качестве охранника.
В этом месте его рваного рассказа я рассмеялся. От неожиданного заявления карлика. Ну надо же! А наш малец — охранник! От мышей? Будак шутки не понял, взял с земли несколько мелких камней. Один подбросил в воздух, а вторым сбил его на лету. Проделал он это настолько быстро, что его руки превратились в размытые пятна!
— Я быстрый. — пояснил он.
Мне осталось только уважительно присвистнуть.
— И как ты с такими талантами не смог защитить своего хозяина? — спросил я недоуменно. — Или не захотел?
Задал этот вопрос, а про себя подумал: хорошо бы, если последнее. Значит, теплится мятеж в душах невольников! Но ответ карлика меня разочаровал.