— Паршиво. — проскрипел я в ответ. — А где наши мореходы?
— Ужинают, я полагаю. Нас обещали покормить позже.
— Вот как? А как вы об этом узнали?
— Касан сказал. Тот крепыш, что вас ударил. И, предваряя ваш вопрос, — нет, их языка я не знаю. Просто догадался по интонациям и жестам нашего пленителя.
Мы замолчали. Я хотел спросить Терри о том, как мы будем выбираться из этой ситуации, но почему-то не мог найти слов, чтобы начать. Заводить этот разговор казалось мне унизительным, словно он был лидером нашей группы. Чего я, понятное дело, признать не мог!
Вместо этого я стал сам придумывать способы избавиться от веревок. Можно было бы перетереть их. Или — добраться до кармана в штанах и вытащить лежащую там зажигалку — ее, кстати, почему-то не забрали. И пережечь! Или, перегрызть веревки профессора, а он развяжет меня. Последний вариант был особенно хорош: я подпускаю охранника поближе, ударом ног вырубаю его, после чего мы с Терри находим у него нож и перерезаем веревки.
“Это даже звучит как бред, Янак!” — подумал я. — “Даже когда вслух не говоришь!”
Закончив перебирать способы освобождения, я решил, что с меня достаточно. И обратился к ученому.
— А кто они такие, вы не догадались?
Тот некоторое время молчал. С таким видом, будто не хотел озвучивать свои догадки.
— Знаете, Серт, их язык мне незнаком. Я чувствую в нем, что-то знакомое, но никак не могу определить что именно. Я не лингвист, знаете ли, всего четыре языка знаю.
“Всего!” — хмыкнул я про себя, но перебивать его не стал.
— А вот по их внешнему виду и уровню технологий, — продолжил профессор, — Я могу предположить, что мы имеем дело с представителями юго-восточного этноса. Согласен, это очень большое обобщение, но вот что могу! Причем, и это странно, Серт! Эти мореходы явно отстают веков на пять-семь от привычного нам востока. Когда меня тащили по палубе этой галеры, я обратил внимание на органы управления судном. И пришел в ужас! Килевой руль! Это жутчайший анахронизм! Полагаю, что у них нет ни компаса, ни секстана, ни даже квадранта! Античная галера, подумать только!
Я не стал говорить, что часть его слов для меня осталась непонятной — общий смысл уловил. Мы на древнем корабле, подобные которому уже много столетий по морям не ходят? Что это значит? Что мы не в южных колониях? Тогда где?
— А этот их колдун! Я про такое не слышал и нигде не читал! Понятно, что гипноз, но ведь какой сильный! Обездвижил нас обоих без транса, буквально, щелкнув пальцами! Удивительно!
А вот тут мне полегчало. Александр Терри, ученый с мировым именем, дал обозначение произошедшей сверхестественной чертовщине. Гипноз. Чернокожий фокусник просто загипнотизировал нас! Непонятно как у него это вышло, но это и не важно! Важно другое — это объяснимо! Я даже выдохнул от облегчения.
Наша короткая беседа не осталась незамеченной моряками. Один из них, тот, кого Терри назвал Касаном, поднялся на палубу и сел на корточки рядом с нами. Выглядел он не агрессивно и явно пришел не для того, чтобы задать нам взбучку. Наоборот — принес еду — какую-то кашу, в глиняной миске и воду в кувшине.
— Ада. — он указал на свои дары. И жестами изобразил, как ест. Очень понятно. Пожалуйте, дескать, кушать.
— Руки развяжи! — ответил я. — Как мы жрать будем?
Он догадался. По интонации, не иначе. И затеял сложную, но понятную пантомиму. Он развязывает руки, я вырываюсь и бегу, а потом вдруг замираю в нелепой позе. Затем он изобразил темнокожего и показал, как тот стучит посохом.
— Он пытается донести до вас мысль, Серт, что их чернокожий колдун рядом и сразу же парализует вас, если вы попробуете бежать. — любезно разъяснил мне ужимки морехода ученый.
— Спасибо, я и сам сообразил. — буркнул я. И обращаясь к Касану медленно проговорил:
— Я. Не. Буду. Драться.
Каждое слово я сопровождал гримасами, которые должны были убедить нашего сторожа в моем миролюбии. А это очень нелегко, когда у тебя связаны руки! Чудо, но он меня понял, усадил к профессору и развязал руки мне, а потом и ему.
Я даже застонал, когда кровь вернулась в кисти. Это была боль, но настолько приятная — словами не выразить. Касан понимающе поулыбался и придвинул миску и кувшин.
— Ада.
Терри приложил руку к груди и сказал:
— Спасибо.
Моряк кивнул, после сего повторил его жест и медленно проговорил:
— Терума каси.
— Терума каси. — откликнулся ученый. Вот так вот. Пронырливый тип! Уже язык начал учить!
Мы с удовольствием поели пресную кашу и запили ее водой. В процессе ученый назвал наши имена и выучил с помощью Касима еще с десятка два слов. Я же молчал, предоставив ему договариваться с нашими пленителями. Получалось у него лучше, чем у меня. Сам же я внимательно разглядывал Касима.
Молодой мужчина. Не старше двадцати пяти лет, я бы сказал. Сперва-то я думал, что он средних лет мужик, но понял, что обманулся из-за густой и неопрятной его бороды. Невысокий, но очень мускулистый — настоящий борец! Он вел себя общительно и охотно обучал профессора новым словам. Весело смеялся и хлопал себя по коленям, когда Терри повторял какое-то слово неправильно.
По всему выходило, что были они ребятами не агрессивными, но опасливыми.
— Если я правильно понял, эти края не населены людьми, — сообщил мне Терри в одной из пауз в их разговоре. — И нас приняли за демонов. Или кого-то в этом роде. Поэтому что никого другого тут встретить не ожидали. Они тут удивительно мистически настроены! Я уже запутался в их богах!
И вновь вернулся к разговору.
Затем, совершенно неожиданно, к этой милой болтовне решил присоединиться чернокожий гипнотизер. Я не слышал, как он подошел. Увидел только тогда, когда он шагнул в круг свет факела. Впервые я понял, что значит выражение — “черен, как ночь”. Только белки глаз и блестели.
Он положил передо мной пистолет и спросил:
— Араини?
— Спрашивает, что это. — подсказал ученый.
“А то я не понял!”
Я медленно протянул руку к пистолету, положил ладонь на рукоять и вопросительно глянул на чернокожего. Ну черт же его знает, какие там мысли в этой черной башке бродят? Вдруг он решил меня убить, как только я пистолет возьму? Но тот кивнул, разрешая. И я поднял оружие.
Мелькнула мысль сразу же выстрелить гипнотизеру в голову. И хрен бы он успел меня парализовать! Потом валить Касана, разрезать веревки на ногах и бежать! Но я отогнал ее, как бесперспективную. В обойме, которую они не догадались извлечь, — просто не поняли как — было девять патронов. А моряков вокруг корабля больше двадцати. Запасные обоймы, что висели у меня в кармашках на поясе, пленители сообразили отобрать. И где их сейчас искать, непонятно.
Это в представлении полиции, подпольщики только и делают, что по сторонам палят! Я, между прочим, каждую акцию так планировал, чтобы случайные люди не пострадали. Иначе за что я борюсь? Говорю — за их счастье, а сам с десяток обывателей в гроб отправляю. Хотя, чего скрывать — были у нас и такие…
Да и не тянули мореходы на врагов! Теперь я понимал — испугались они просто! Ну и повели себя… соответствующе. А сейчас разобрались. Не убили, кормят и поят, языку учат. Может и выбраться из этой дыры помогут. Поэтому имеет смысл сотрудничать.
— Оружие. — произнес я. — Убивать.
И показал. Поднял пистолет, сделал вид что стреляю, потом схватился за сердце и повалился на бок.
Чернокожий и Касим все прекрасно поняли. Покивали, о чем-то побунили между собой. И решили, что оружие такое в моих руках оставлять не стоит. Не грубо, но непреклонно пистолет из моих рук стали забирать.
Ужасно не хотелось снова лишится оружия. Но я понимал, что начни я сейчас спорить и вырывать ствол, меня однозначно запишут в категорию врагов. И выпустил пистолет.
Гипнотизер убрал его в небольшую торбу за спиной, после чего скрестил ноги и сел на палубу. Ткнул в меня пальцем и спросил:
— Джаат?
— Спрашивает, демон ли ты. — снова помог профессор. И сам же ответил ему: — Оранжиту! Человек! Не джаат!
Чернокожий кивнул, будто бы и не сомневался. Потом неуловимым движением схватил меня за руку и ткнул в ладонь чем-то острым! От неожиданности, я чуть по морде ему не заехал! Остановило только то, что дальше он повел себя совсем уж неожиданно. Наклонился к ладони и стал дуть на крошечную ранку. Как мамка, когда ушибешься!
В полном обалдении я наблюдал, как из пореза поднимается капелька крови. И повисает в воздухе шариком. А сам порез затягивается на глазах и исчезает. Колдун берет пальцами мою кровь, будто бусину, и убирает к себе в торбочку.
— Дак джаат. — вынес он вердикт, отпуская мою руку. — Оранжиту.
Здорово. Человеком меня признали. По крови.
Профессор пребывал в таком же ступоре, что и я. Я так понимал, что у него появились сомнения, в том, что чернокожий просто сильный гипнотезер. У кого угодно бы появились! Таких фокусов в цирке не увидишь!
Очнувшись Терри тут же начал сыпать словами. Нашими и ихними и вовсе мне незнакомыми. Зато общий смысл был понятен. Ученый просил показать фокус еще раз и объяснить.
— Джат? Оранжиту? — протянул он руку чернокожему.
Тот кивнул и повторил те же действия, что проделал со мной. Мы вновь, с большими глазами и раскрытыми ртами понаблюдали за исчезающей ранкой и превращении капельки крови в шарик.
Закончив колдун неожиданно блеснул зубами и успокаивающе похлопал ученого по руке:
— Оранжиту. Яа.
“Будто кто-то сомневался!”
После ритуала, который установил нашу принадлежность к роду людскому, Касан повел нас спать. Развязал ноги — видать мы теперь пользовались доверием. Изобразил интернациональное похрапывание и поманил за собой.
— Гипноз? — первым делом спросил я у Терри, когда мы шагали за моряком.
— Возможно. — очень неуверенно ответил ученый. — Возможно и не было никакой раны и крови, а он просто заставил нас это увидеть. Как галлюцинации от курения опия.
Вот что за человек такой! За всеми этими событиями, я уже стал забывать о своей тяге к наркотику, а он взял и напомнил! И сразу же захотелось покурить!
Вслед за Касаном мы спустились под палубу. Он шел впереди и держал крохотный фонарь, который мало что освещал — только потеряться не давал. Балки какие-то, растянутые гамаки, в которых спали люди. Я пару раз запнулся: один раз о лавку, второй — о чье-то тело. Наконец доведя нас до пункта назначения, он указал на скамьи.
— Может мы лучше на воздухе? — выразил я сомнения. — Душно тут. Да и воняет!
Профессор кивнув, стал доводить нашу точку зрения до моряка. Тот кивал на каждое слово, но в конце вновь указал на скамьи. Настойчиво и, как мне показалось, с раздражением.
— Ладно. — наконец сдался Терри. — Может у нах с наступлением ночи выходят какие-то опасные хищники? И на воздухе просто нельзя оставаться. Остаемся здесь.
— Яа, Касан! — это уже нашему проводнику. — Остаемся здесь, яа.
Я уселся на скамью и стал прикидывать, как бы мне на ней уместиться лежа, чтобы не упасть. И услышал вскрик профессора:
— Эй! А это зачем?
Успел лишь обернуться и тут на меня навалился Касан и еще кто-то. Сильные, твари! Прижали к скамье и стали разводить руки в стороны. Как я не сопротивлялся, а силы были неравные.
Затем, так же неожиданно, моряки перестали меня держать и отступили в сторону. Я рванул к ним, намереваясь дать по морде хоть кому-то — и плевать на все эти контакты и сотрудничество! Но добраться не сумел. Левую руку дернуло назад.
Я оглянулся и обнаружил ее вставленной в металлический браслет. Цепь от которого уходила в темноту.
— Вы в порядке, Серт?
— Да, Терри! — не скрывая бешенства в голосе ответил я. — В полном! Меня посадили на цепь!
Глава 6
— Весла внутрь! — скомандовал Касан. И мы послушно потянули тяжелые эти бревна в трюм.
Наученный горьким опытом, я тут же ухватился двумя руками за весло и уперся ногами в пол. Галера шла на таран.
Мы попали в рабство. То есть: нас приковали к скамьям и заставили каждый день ворочать неповоротливые и тяжелые весла. Неожиданным вышло знакомство с новым миром! Со второго дня пребывания, все что мы о нем знали: постоянный сумрак гребного трюма, выматывающая работа, однотипная кормежка и побои. Теперь уже не частые, а вот в первые дни, когда команда избавляла нового раба от непокорности…
Даже губари, по моему, так не поступали.
Наши хозяева оказались пиратами. Не книжными, а вполне обычными морскими разбойниками. Они плавали вдоль береговой линии, по которой здесь и осуществлялось все судоходство, и грабили тех, на кого хватало сил. И сбегали от более сильных противников. Уже дважды на моей памяти, они бросались в погоню за другими кораблями. И вот тогда приходилось туго — грести нужно было на пределе сил. Да еще получая кнутом от Касана за нерасторопность.
Удар сотряс корпус нашего корабля. Меня кинуло вперед и ударило о весло. Не так сильно, как в первый раз, к счастью. Тогда я думал, что все ребра переломал.
— Весла наружу! — заорал Касан.
Наш пленитель оказался начальником над гребцами. И, кстати, не все они были рабами.
Кроме нас в трюме было еще десять рабов. Забитых, молчаливых, угрюмо двигающих весло, когда приказывали, и спавших, когда галера шла под парусом. Остальные садившиеся на весла люди были свободными членами команды. Они спускались в трюм, когда кораблю требовалась скорость. И уходили наверх сразу же как в них пропадала нужда.
После таранного удара, свободные гребцы похватали оружие и бросились на палубу. Над нашими головами уже шел бой.
Терри принял рабство проще, чем я. Чем очень меня удивил. Все-таки — аристократ, к такому обращению не привычный. Я ожидал от него бунта, а он послушно кивал на каждый приказ Касана. Когда спросил его об этом, он лишь покачал головой.
— А какой смысл здесь и сейчас показывать свой гонор, Серт? Мы же для них просто бесплатная мускульная сила. Будем вести себя не так, как они от нас ждут — просто забьют насмерть. Или выбросят за борт. В чем тут нам выгода? Делайте то, что они требуют и наблюдайте. Учите язык, в конце концов.
Я последовал его совету не сразу. Сперва попытался действовать по своему. Первая попытка добраться до горла Касана, когда он подошел слишком близко, закончилась неудачно — сломанный нос и два выбитых зуба. Вторая, — хотел придушить его сменщика Хирама цепью, — содранной до мяса кожи на спине и днем на солцепеке под мачтой. Третьей попытки я делать не стал. И решил послушать Терри: изображать покорность и учить язык.
Про рабство до этого этапа в жизни, я знал не очень много. Слышал, что в южных колониях оно процветает. Правда там эксплуататорами были белые люди из империи, а рабами — туземное население. Кто-то из товарищей, в колониях бывавший, рассказывал, что обращались с рабами хуже чем с рабочими у нас на заводах: морили голодом, били, насиловали. Тогда слушая эти истории я не особенно в них верил. Точнее, верил, но представить не мог. А вот теперь сподобился.
С палубы, прямо на мое весло, упал человек. Не из “наших”, но такой же смуглый и черноволосый. Все лицо у него было в крови. Он отчаянно цеплялся за скользкую поверхность дерева. Я чуть прокрутил весло и тот, соскользнув, упал в воду.
Пираты над нами не издевались. Если отстраненно взглянуть, можно даже сказать, что они были добры. Как к скотине, которую нужно кормить и давать отдых, чтобы она делала то, для чего рождена. Кнутом били, да, но опять же — без злости и желания унизить. Просто подгоняли, как им казалось, не слишком ретивых лошадок.
Делаешь свою работу — вот тебе миска распаренного зерна и мех с водой. Упрямишься, из узды рвешься — получай наказание. Могли и похвалить за хорошую работу. Как это сделал Касан, после погони за кораблем-жертвой. Видать, много наши пираты на нем награбили, раз он спустился в трюм после боя и поставил каждому рабу по кувшину с местным аналогом пива.
— Хорошо поработали, парни! — сообщил он тогда, пьяно покачиваясь. Будто бы у нас был выбор и мы могли работать плохо!