Сегодняшний разговор, безусловно, был очень полезен для меня. Но был еще один вопрос, требующий ответа:
— А ты слышал что-нибудь о Гемме? Это какая-то связь, но не та, что у Дитя и Мастера, а другая — между вампиром и человеком.
Он удивился внезапной смене темы, но ответил:
— В общем-то, немногое. Знаю, что такое происходит очень редко. Взаимная тяга к объединению… почти в одно существо. Это и любовь, и преклонение, и страсть, и восхищение, и ощущение друг друга на расстоянии, и полное проникновение в чужие эмоции, и бла-бла-бла. Вампир всегда обращает соединенного с ним Геммой человека, это вроде как неизбежно, хотя, может, они просто следуют обоюдному желанию навсегда остаться вместе. Гемма окончательно закрепляется, когда происходит Ритуал. Геммные вампиры очень сильны — это я знаю наверняка. У нас даже существуют особые правила ведения боя с такими, хотя последние из них погибли в Войне Тысяч. Их сила и способности многократно возрастают, причем способностями они тоже делятся друг с другом. Думаю, безумие бессмертия Геммным угрожает в гораздо меньшей степени, ведь они испытывают искренние эмоции по отношению друг к другу, не требующие внешней подпитки. И их чувства абсолютно взаимны, в отличие от односторонней привязанности Дитя к Мастеру. Но почему тебя это интересует?
Я не знала, как ответить. Но Андрей вдруг изменился в лице. Он понял.
— Ты! У тебя Гемма с Ником! — он вскочил на ноги. — Точно… Точно! Сегодня в «Клыке» я не чувствовал его рядом. Он был далеко! Бет с Марком были гораздо ближе, но даже они не успели понять, что происходит! Он появился мгновенно, как только почувствовал твой страх! — он вглядывался в мое лицо, ища подтверждения.
— Я, на самом деле, не уверена. Просто было несколько странных ощущений… Но все посчитали это случайностью или просто не захотели мне объяснять. Я не знаю, как это проверить, — я пожала плечами.
Андрей очень быстро пришел в себя:
— Зато я знаю. Лови доказательства, милая!
Он подошел ко мне и, потянув за руку, заставил тоже подняться. Андрей пальцами провел по моей щеке, потом притянул к себе и поцеловал. От неожиданности я оторопела, но его губы были так нежно-настойчивы, что я ответила, уходя от реальности и мыслей. Мои руки вцепились в его плечи, а он прижимал меня все сильнее.
Но вдруг я почувствовала раздражение. Отпрянув, я смотрела в глаза Андрею, а чувственные эмоции, вызванные поцелуем, быстро перерастали в злость. Боже, как я ненавижу этого белобрысого охотника! Чтоб все их отродье гнило в аду! Я чувствовала неописумое отвращение и… ревность?
Внезапно до меня дошло, и я оглянулась. В дверном проеме стоял Ник. На его лице сияла спокойная улыбка, он сказал что-то похожее на «И чего вам не спится? Уже день на дворе» и, развернувшись, зашагал обратно к лестнице. Никакого раздражения ни в одном жесте! Но я точно знала, что он на самом деле чувствовал и что появился там только потому, что ощутил мое волнение.
Я снова посмотрела на Андрея. Может, Нику еще нужны были доказательства, мне — нет.
Андрей подмигнул, но не стал расспрашивать. За это я была ему благодарна. Как и за все остальное. Из всех мужчин на планете я бы выбрала Андрея. Если бы не было Ника.
* * *
Я долго ворочалась в постели, копаясь в мыслях. Мое бессмертное будущее не выглядело таким уж безоблачным, хотя я раньше об этом почти не задумывалась. Но самое большое раздражение во мне вызывала эта самая идиотская Гемма. Пора было уже признаться себе, что моя влюбленность в Ника уже давно вызревала, просто я не давала себе труда слишком глубоко анализировать свои чувства. Но влюбленность — это, по сути, прекрасное чувство, даже если она не взаимна. Я ничего не имела против того, чтобы испытывать к нему определенные чувства и уже ясно осознаваемое сексуальное влечение, но быть рабой какой-то там Геммы я отказывалась! Я не знала, является ли она причиной или следствием этой самой влюбленности. Я бы предпочла второе. Или нет, я бы предпочла оставаться свободной в своем выборе.
Нику я тоже нравилась, сейчас это было для меня очевидно, но внешне он ни разу этого не показал. Почему? Может, его тоже не вдохновляет перспектива навсегда связаться Геммой с одним человеком, пусть даже и приятным ему? Я думаю, он до сих пор отрицает то, что уже даже Андрей понял. Или он просто чего-то ждал? Меня пугала мысль, что я могу провести сотни лет вместе с ним, в самом прямом смысле слова «вместе». При этом мы будем постоянно ощущать наиболее сильные чувства и эмоции друг друга. Любовь любовью, но какое-то внутреннее свободное пространство должно же оставаться! А какой будет секс с тем, кто совершенно точно знает, что ты чувствуешь? И каково это — одновременно чувствовать свою и чужую страсть?
Последняя мысль у меня почему-то уже не вызвала должного отвращения. Все же речь шла о Нике. Может, с ним вечность не покажется такой уж длинной? Может, потом его присутствие в моей голове будет казаться естественным? Посмотрим, что будет дальше. А если все уже предопределено, ну что ж, тогда придется позволить моей влюбленности стать Любовью. Хотя моего больше ничего не останется. Все будет только нашим! Меня снова передернуло от отвращения.
* * *
С того дня, однако, мой «вечный суженый» стал меня избегать. Я предполагала, что теперь он себе окончательно признался в существовании Геммы, а потому решил просто пока держаться на расстоянии. За столом он никогда не садился рядом, на мои попытки поговорить реагировал односложно. Со своей стороны, я решила ничего не предпринимать. Возможно, игнорирование этой мистической связи могло бы ее разрушить? А любовниками мы можем стать и потом, когда я пройду Ритуал. Если этого захотим.
Но вышло все не так, как мы оба планировали.
Ник до сих пор тренировал меня, пусть и нечасто, и в тот день мы как раз проводили очередное занятие. Удар — захват. Удар — захват. Мне никак не удавалось моментально перейти от одного действия к другому.
— Смотри еще раз, — устало сказал Ник. Он мягко толкнул меня, обозначая удар, и, плавно развернув корпус, левой рукой обхватил меня сзади за шею, кулаком давя на горло, формально обозначая приставленный нож. Это был уже далеко не первый раз, когда Ник мне показывал этот прием. Но сейчас он замер в этом положении, не отрывая руки от моей шеи. Меня захлестнуло ощущение, что все вдруг изменилось. Воздух вокруг нас тяжелел от нарастающего напряжения.
Ник опустил руку и резко развернул меня лицом к себе. Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, чувствуя сильное давление в каждой клетке тела. Ничего общего с желанием или влечением, а взрывающееся столкновение двух сознаний, которые как будто никогда не принадлежали разным людям.
Никто из нас не был первым. Это была волна абсолютно синхронного движения друг к другу. В поцелуе было все, что нам было нужно. Эта секунда длилась вечность, а эта вечность длилась секунду. Не отрываясь от его губ, я подняла вверх руку открытой ладонью вперед и почувствовала, как она встретилась с ладонью Ника, мы одновременно переплели пальцы. Другой рукой он обнял меня за талию и очень сильно прижал к себе. И мое тело, наконец-то оказавшееся так близко к его телу, желало только еще больше сократить расстояние — войти в него, остаться в нем. Одновременно я переживала свои и его эмоции, хотя они были неразделимы. И самое страшное, что могло тогда произойти — это если Нас снова разделят на два бессмысленных, слабых куска плоти.
Но именно Ник разорвал эти невидимые нити между нами. Он оттолкнул меня и сам отступил на шаг. Я была потрясена этим не меньше, чем той магией, что пережила чуть раньше. Ник склонил голову набок, потом снова выпрямил, а его глаза уже в процессе этого движения наливались кровью. Он шагнул опять ко мне, завершая трансформацию. А Мы уже распадались на Я-страх и Он-голод.
Ник снова приблизил ко мне уже изменившееся лицо и чуть оскалился, обнажая клыки. Наклонился. Проведя языком вдоль моей нижней губы, он спустился к шее и начал мягко прикусывать кожу. Я боялась пошевелиться.
— Ник! Ник! Что ты делаешь? — собравшись, я попыталась оттолкнуть его, но железные тиски рук не давали мне такой возможности. Паника нарастала. — Ник!
Я пиналась и старалась вырваться, но он не обращал внимания на мои попытки, продолжая свою голодную ласку. Он укусит меня быстро, ему нужна моя кровь, мне нужна его кровь, и я стану его частью, а он станет моей частью, уже пора, он уже не может терпеть. Ощутив весь вихрь его эмоций, я замерла в ужасе, ожидая скорой боли.
Внезапно его с силой отшвырнуло от меня. Между нами стояла испуганная Бет, которая тут же бросилась к Нику. Но он вообще не замечал ее присутствия, не сводя глаз с меня. Двумя красными огнями на меня смотрело животное. На меня смотрел Абсолютный Голод. А я смотрела на него, проклиная за то, что оттолкнула, нарушила самую правильную вещь, которая могла со мной случиться. Бет просто повисла на нем, всеми силами пытаясь замедлить его движение ко мне.
— Аня, уходи! Быстро! — крикнула она. И еще громче: — Андрей! Марк! Кто-нибудь!
Очнувшись, я опрометью вылетела за дверь и увидела, как, минуя лестницу, прямо со второго этажа вниз прыгают Кэти и Марк. Они пронеслись мимо меня.
Чувствуя непреодолимую слабость, я трясущимися ногами передвигала свое тело вверх по лестнице. Зайдя в спальню, я села в угол, прямо на пол. И, обхватив голову руками, попыталась собраться с мыслями. Теперь уже ничего не осталось от предыдущего безумия, словно от гипноза избавилась. Остались только страх и ужас.
Так я просидела довольно долго. Я понимала, что произошло нечто, выходящее за рамки. Перед глазами стояла ошарашенная Бет и искаженное звериным оскалом лицо Ника. Я боялась выйти из комнаты, не обращала внимание на растущее желание с кем-то поговорить. И продолжала сидеть в своем углу.
В дверь постучали. Бет. Она уже выглядела спокойной, хотя и необычно серьезной.
— Ну, ты как? — тихо спросила она, подходя ближе.
Я помотала головой, не зная, что ответить.
— Аня, пойдем. Тебе надо с ним поговорить.
Я знала, о ком она говорит. И повторила тот же жест. Бет погладила меня по плечу и сказала:
— Сейчас он в порядке. И ты не будешь с ним одна. Пойдем.
Пришлось встать, ощущая боль в онемевших мышцах, и плестись за ней.
В комнате был Андрей. Он стоял, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел в пол. А Ник сидел на кровати — спокойный, как обычно, может, только чуть более бледный. Я не стала подходить ближе, позволяя Андрею оставаться в середине разделявшей нас дистанции.
Наконец Ник сказал:
— У нас с тобой Гемма.
Да неужели? А что-нибудь новенькое, мой загадочный друг, вы мне не поведаете? Я озлобленно молчала. Тогда он добавил:
— Мне нужно встретиться с Мастером. Я уеду сегодня ночью.
Моя злость испарилась мгновенно, как если бы и не было.
— Надолго?
— Не знаю. На пару дней. Или навсегда, — ответил он.
Я не хотела, чтобы он уезжал! Я вдруг почувствовала и свою вину в произошедшем. Все же в этой самой Гемме участвуют двое.
— Ник, мне жаль, что из-за меня возникли проблемы.
Он удивленно приподнял бровь.
— Чувствуешь себя пупом мироздания? Ты причина всего, что происходит? — съязвил он и добавил тише: — Проблемы возникли только из-за меня.
Я не стала спорить, ведь еще сама до конца всего не понимала.
— До моего отъезда нам лучше не встречаться. Если я не вернусь, к вам присоединится кто-то еще.
Если я не вернусь… Если я не вернусь…
Я поняла, что разговор окончен, для расспросов сейчас не самое подходящее время. Уже выходя из комнаты, я услышала неожиданно веселое:
— Но начали-то мы с тобой очень неплохо.
Мои губы, против воли, растянулись в улыбке. Да, до того, как он вышел из себя, было действительно неплохо. Я не обернулась и закрыла за собой дверь. Сегодня всю ночь буду думать о разнице между «неплохо» и «я не представляла, что можно пережить подобное».
Ник уехал в тот же день.
Глава 8
Эд и Эндрю
Два дня тоска была невыносимой. Я просто не могла ни о чем думать. Я хотела к Нику или Ника ко мне. Воспоминания о магии нашего поцелуя, рожденной этой до сих пор непонятной Геммой, только ухудшали положение дел. Требовалось колоссальное усилие воли, чтобы просто подняться с постели. Заботливое участие Бет и Андрея меня только раздражало. А когда в мою комнату зашла Кэти, чтобы поинтересоваться самочувствием, я запустила в нее вазой, от которой та легко увернулась. Окончательно лишал сил сосущий в животе голод, который ощущал, по всей видимости, Ник.
Я все же попыталась появиться на работе, сразу столкнувшись с удивленным «Анна Викторовна, что случилось?» от каждого первого. Для меня, всегда держащей эмоции под контролем, это было невыносимо. Но я никак не могла взять себя в руки. Я просто качала головой, не находя сил придумать ответ лучше, чем: «Меня па-а-а-арень бро-о-осил» и разрыдаться. Такой ответ кого-то, может, и устроил бы, но жуткая ирония его почти правдивости замедляла мне пульс. Меня отправили домой, сказав, что подменят на занятиях. Спорить я уж тем более не могла и приняла их помощь. Андрей, конечно же, меня сопровождал.
Но на третий день неожиданно стало легче. Я ясно ощутила, как голод исчез, а моя тоска по Нику отвязалась наконец-то от его тоски по мне, и такое облегчение после пережитой тяжести было практически равнозначно полному выздоровлению. Там с ним произошло что-то, отпустившее эту боль. Но я не дала себе труда слишком над этим задумываться, а просто получала удовольствие от того, что больше не хотела перерезать себе вены или «только позвонить, только услышать его голос». Но определенный вывод я для себя сделала: эта Гемма совсем не так прекрасна, если разобраться. Если уж так тяжело при незакрепленной связи, то настоящих Геммных, наверное, можно пытать, просто рассадив в разные комнаты.
Изменение моего состояния сразу же оценили все жители дома, облегченно вздохнув. А я со следующего же дня решила вернуться к работе.
Прошла одна неделя, затем вторая. Мы жили привычной жизнью, в которой не было только Ника. Я довольно быстро вернулась в колею. Теперь у меня уже появились силы сделать то, что всегда делала — разделить эмоции на полезные и бесполезные, и последние просто игнорировать. Такая стратегия была очень продуктивной во многих ситуациях, помогла и тут. Я, конечно, продолжала скучать по Нику, но жить от этого не переставала. И теперь я уже не спрашивала у замученной этим вопросом Бет, есть ли новости. Будут — скажут, нет — есть и другие дела.
Снова наступил понедельник, уже третий после его отъезда. На кафедре я в очередной раз подверглась допросу, основной предмет которого сейчас шлялся где-то по институту. Я сообщила всем, что мы старые друзья и не встречаемся. Одна моя коллега средних лет, которая вела занятия в его группе, сокрушалась, что он до сих пор не явился ни на одну ее пару. И что, интересно, она собиралась ему преподавать, если, даже говоря о нем, находилась в полуобморочном состоянии? От меня же хотели узнать, где Андрей живет, с кем, что любит, видела ли я его без рубашки, кто он по гороскопу и в какой тренажерный зал ходит. Я врала односложно, пытаясь свернуть разговор.
Кое-как вырвавшись из допросной, я с опозданием побежала на свой очередной семинар. Коридоры пустели, и я даже не заметила, что шагаю по ним уже в полном одиночестве. Только когда к звуку моих шагов присоединились другие, я, вздрогнув, повернулась. Передо мной стояли два вампира, и я ощутила силу их внушения, принуждающую меня к подчинению. Собственно, уже одно это опровергало робкую надежду на то, что кто-то из Волков просто пришел со мной поздороваться. Наверное, опять Змеи. Давно их не было видно. Я, сопротивляясь внушению, побежала в обратном от них направлении, но тут же столкнулась еще с тремя. В ужасе, заткнув уши руками, я попятилась к стене, но меня остановило препятствие в виде двери в какую-то аудиторию. Вжаться в нее поглубже не получалось, хотя я не оставляла попыток, и трясла головой, стараясь отогнать чужое влияние.