— Ну что, громила, пошли? Так и быть, отвезешь меня домой.
Он презрительно скривился, а Теодор спросил уже мне в спину:
— Почему ты не задаешь больше вопросов? У тебя их должно быть очень много.
Их на самом деле было много, но не сейчас, не сегодня. Надо сначала осознать то, что на меня успели вылить.
Поэтому я спросила:
— А кто сильнее — вампиры или пришельцы?
Он опешил. А я добила:
— Громила Теодорыч, не отставай!
Да, уровень моего хамства прямо пропорционален силе моего страха. Защитная реакция.
* * *
Ник вел машину в полном молчании. Я рассматривала его профиль — прямой нос, очень темные волосы, падающие на лоб. Он мог бы быть кинозвездой. Если бы умел разговаривать. А может, умеет?
— Так это что получается, — спросила я его, — ты мне типа брата будешь?
Он повернулся ко мне на секунду. У него были не черные, как мне сначала показалось, а темно-синие глаза. Неестественный цвет. Может быть, линзы? Или какая-нибудь вампирская фишка? И он ответил. Ага, оказывается, может, когда захочет!
— Типа того.
Черт возьми, аж мурашки по коже от такого красноречия! Хотя голос у него был мягкий, тоже с ноткой бархата, которого у Теодора было в переизбытке.
— И много твой отец нам с тобой таких родственников настрогал? — мне хотелось еще раз его услышать.
— Не отец, а Мастер. Нет. Я пока единственный.
Интересно, это хорошая новость или плохая? Ник был явно неразговорчив или просто не хотел разговаривать именно со мной. Я решила это проверить:
— Тебе не нравится то, что ты должен делать? Ну, там защищать меня, помогать.
— Нет.
Это было совершенно однозначное «нет», означающее «нет, не нравится». Мне стало неинтересно, почему именно так. Моего мнения вообще-то тоже никто не спрашивал. Больше разговаривать с этим гением красноречия не хотелось.
Когда подъехали к моему дому, я запоздало отметила, что он не спрашивал ни адреса, ни даже номера подъезда. Точно, они же «издалека следили». Завтра вдумаюсь, что это могло бы значить на практике. Я вышла из машины и направилась в подъезд, Ник шел следом. Наверное, он теперь всегда будет со мной. Здорово-то как!
Я открыла дверь в квартиру и зашла, думая, что он последует за мной. Но Ник остановился на пороге.
— Эй, громила, ты там останешься? — я же не знаю, как должна в его понимании выглядеть эта самая «защита».
И тут он сказал самую потрясающую вещь за сегодняшний день:
— Пригласи меня.
Все накопленные эмоции я до сих пор сдерживала. Истерика внутри никуда не делась, она ждала своего часа. И вот это самое «пригласи меня» стало последней каплей.
— То есть без приглашения ты зайти не можешь? — я уже открыто смеялась.
— Могу. Но лучше, чтобы ты пригласила, — ему мой смех явно пришелся не по душе. Возможно, он даже был смущен! Ну, немного так, по-вампирски.
У меня от смеха выступили слезы.
— Тогда я, пожалуй, не стану тебя приглашать!
— Я должен защищать тебя. Я должен быть рядом. Это желание Мастера, хотя как по мне, будь ты проклята со своей «высокой» кровью, — он скрипнул зубами.
Какой нервный громила! Но я не собиралась сдаваться, не собиралась никому облегчать жизнь. Я вообще не из тех, кто быстро сдается.
— Значит, переночуешь на коврике в подъезде. Я в вашей физиологии не разбираюсь, но вряд ли ты умрешь от простуды, — это было последнее, что я сказала перед тем, как захлопнуть дверь.
Оставшись одна, я наконец-то дала волю чувствам. Я хохотала так, что дрожали стены. А потом, неожиданно для себя, начала плакать. Не от обиды или страха, а потому, что внутри меня накопилось слишком много эмоций, требовавших выхода. Высокая степень психической устойчивости, говорите? Ну-ну.
Глава 3
Бет
Утром я проснулась от звонка будильника. Надо было собираться на работу. В голове царила приятная пустота. Психика обладает функцией самоочистки — она сама снижает накал эмоций, если их становится избыточно много. О произошедшем вчера я не думала. Автоматически совершая все привычные утренние действия, я просто-напросто игнорировала попытки мозга напомнить мне о том, что еще есть множество тем, ждущих моей неукротимой мыслительной деятельности.
Игнорировала я их до тех пор, пока не открыла дверь квартиры и не столкнулась нос к носу со вчерашним громилой. Что, он правда на коврике в подъезде ночевал? Но Ник опередил этот мой насущный вопрос:
— Я буду отвозить и забирать тебя с работы. Дай телефон, — я автоматически протянула сотовый. — Вот мой номер, на кнопке быстрого вызова. Это на тот случай, если меня не будет рядом. Если у тебя возникнут какие-нибудь дела, сообщи, я пойду с тобой.
Вряд ли у меня могут возникнуть какие-то непредвиденные «дела». С друзьями я давно не встречалась, а мои визиты к тете можно было пока отложить. Показалось странным, что он не выказывает обиды по поводу моего вчерашнего поступка. Как если бы и сам не ожидал от меня помощи.
Я продолжала молчать. Почему-то совсем не хотелось задавать ему вопросы. Наверное, одно из немногого, что за вчерашний день улеглось у меня в голове — то, что он не относится ко мне с симпатией. Мы молча доехали до института, где я вышла.
Рабочий день пролетел быстро. Как-то слишком быстро. Я подумала, что Ник ведь не знает, во сколько я заканчиваю, а каждый день у меня было разное расписание. Размышляя о том, стоит ли мне позвонить ему, или я вполне способна добраться до дома самостоятельно, вышла из здания. Однако на парковке я заметила знакомый черный автомобиль с тонированными стеклами. Я не стала строить из себя английскую королеву, а просто села на переднее сиденье, рядом с водителем. Ник, кажется, уже давно меня ждал. А, может, он и не уезжал вовсе, боясь потерять из поля зрения? Я и об этом спрашивать не хотела.
— У тебя есть планы на остаток дня? — спросил он неожиданно, после долгой паузы.
— А ты хочешь меня пригласить на свидание? — я не удержалась от издевки в голосе.
— Язвительная самоуверенная стерва с завышенной самооценкой, — констатировал он. — Я буду называть тебя язвой.
О! Да он, наверное, всю ночь придумывал мне кличку, способную сравниться с моим «громилой». Не дождавшись моей реакции, он продолжил:
— Я отвезу тебя кое-куда. Пора знакомиться с нашими друзьями.
— Нашими друзьями — вампирами? — а ведь скоро я начну привыкать.
— Да.
— Зачем?
— Потому что ты не хочешь задавать вопросы мне, а я не хочу отвечать на них. И нам почаще надо друг от друга отдыхать.
Я даже возмущаться по поводу его резкости не стала, ведь он исчерпывающе описал наши с ним «отношения».
Привез он меня, как ни странно, в салон красоты. Это было большое четырехэтажное здание с яркой вывеской «Элизабет». Внутри все блестело, вокруг сновали девушки, обслуживающие клиентов. Огромный зал был разделен на секции для разных видов услуг. Ник шел впереди, я старалась не потерять его из виду. Он свернул к лифту, на котором нажал самую верхнюю кнопку, подписанную буквой «В». Лифт бесшумно поднялся на нужный этаж и распахнул перед нами двери.
Впереди, после короткого прямого коридора, была новая дверь, на которой красовался видеофон. Ник нажал на кнопку вызова. Через минуту экран показал черно-белое лицо какой-то девушки. Она вскрикнула: «О!» и открыла нам, пропуская внутрь помещения.
Мы вошли. Девушка, которая была ниже меня ростом, с яростным визгом бросилась на моего громилу. Она повисла на его шее, обхватив заодно ногами его талию. А с его лицом случилось что-то неописуемое, повергшее меня в шок — он улыбался! Ну, знаете, как будто ему на самом деле было приятно! Во все шестьдесят восемь зубов! От обморока меня спасла та же девица, указавшая подбородком в мою сторону:
— Николя, а кто этот человек?
Ник, продолжая обнимать девушку за плечи, развернул ее ко мне. Его улыбка скисла. Не исчезла с лица, а именно скисла. Я даже не удивилась осознанию того, какое впечатление на него произвожу. Да и вообще, улыбаться ему противопоказано. Должен быть какой-нибудь федеральный закон, запрещающий так улыбаться. Ведь окружающие-то люди могут скончаться от переизбытка чувств. Ник тем временем представлял меня девушке:
— Человека зовут Анна. Мой Мастер хочет ее обратить, но не сейчас. Есть вероятность, что ей грозит опасность, поэтому Мастер оставил меня ее охранять.
Идеальные брови девушки удивленно изогнулись. Она вообще была очень хорошенькой — черные вьющиеся волосы, покрывающие ее макушку объемной шапочкой, огромные зелено-карие глаза и фарфоровая кожа. Она напоминала изящную куколку. Уверена, что людей, которых обращают в вампиров, специально подбирают, учитывая внешние данные, а иначе как объяснишь привлекательную внешность всех без исключения, с кем мне «посчастливилось» познакомиться?
— Тебя?! Охранять? — девушка сощурилась, понимая, что Ник рассказал ей далеко не все. Наверное, в этом факте было что-то странное, но я не спрашивала, предпочитая дождаться своей очереди на допрос. Что, собственно, и получила:
— Значит, Аня? — спросила девушка, обращаясь ко мне.
Я кивнула.
— Меня зовут Бет. Как я понимаю, ты уже в курсе, кто мы.
Снова утвердительный кивок.
— Наверное, тебе сейчас сложно это все принять, — в ее голосе слышалось сочувствие.
А вот за это я уже готова была ей признаваться в вечной любви и преданности. До нее никому и в голову не пришло проявить участие! Потому я ответила максимально развернуто, насколько позволял в тот момент мыслительный процесс:
— Да.
Она, улыбаясь, подошла ко мне и взяла за руку:
— Пойдем, — и повела меня по направлению к огромному дивану, стоящему посередине квартиры-студии. Было понятно, что тут она и жила — вокруг были разбросаны разноцветные подушки, на стене висел плазменный телевизор, а окна были закрыты непроницаемыми жалюзи.
Я оглянулась и увидела, что Ник направляется в сторону входной двери.
— Эй, громила, а ты куда?
— Тут ты в безопасности, — удостоил он меня ответом.
А Бет тут же подхватила:
— Пусть идет! Мы пока с тобой познакомимся. Эй, Николя, — крикнула она уже ему, — вечером встречаемся в «Клыке».
Он улыбнулся только ей и закрыл за собой дверь.
В «Клыке»… Какое оригинальное название! И не подумаешь даже, что это место вампирских посиделок.
Бет усадила меня на диван, а сама села рядом, не отпуская мою руку. Я надеялась, это не значит, что она хочет меня в сексуальном… или пищевом смысле. Но руку не одернула.
— Ну, расскажи, что ты уже знаешь! А я потом расскажу тебе все остальное, — начала Бет. Все же мне очень повезло, что Ник додумался привезти меня именно к ней.
— На самом деле, почти ничего, — я почему-то не хотела ей рассказывать о моей возможной кровной связи с Его Высочеством. — Теодор мне сказал только о том, что он… вампир, — это слово, произнесенное вслух, звучало до сих пор очень глупо. — И о том, что хочет меня сделать… одной из вас.
— А он показывал тебе? — я сразу поняла, о чем она — о той самой демонстрации «вампиризма».
— Да. Но я хотела бы увидеть еще раз… если можно, — мне очень нравился ее радушный прием, и я боялась все испортить.
— Конечно! — она тут же оскалила клыки, которые начали расти. А ее глаза из зеленых с оттенком коричневого превращались в красные. Оставаясь в таком виде, она предложила:
— Можешь потрогать, если хочешь, — имея в виду, конечно, клыки. Я потрогала. Не то, чтобы мне очень хотелось их трогать, но добавление к визуальным ощущениям еще и тактильных делало происходящее реальнее.
Бет приняла свой обычный облик, хотя я пока и не знала, какой из двух обликов для них обычный. Теперь мне стало понятно, что я могу спрашивать, о чем захочу.
— Вы бессмертны?
Она на секунду задумалась.
— Да, можно и так сказать, но… — она не стала продолжать начатую мысль, и как будто повернула тему в другом направлении. — Хотя для поддержания молодости нам требуется кровь. Нет, нет, — она опередила мой вопрос о происхождении этой самой крови, — чаще всего, вполне достаточно крови животных, донорской или живой, человеческой, но без убийства. На самом деле, требуется очень незначительное ее количество… Тут много тонкостей, о которых ты со временем узнаешь.
Я кивнула, отметив для себя, что вопрос о бессмертии не вызвал однозначного ответа. Ладно, все будем узнавать постепенно. Я решила продолжить расспросы. Бет, может быть осознанно, излучала радушие и готовность болтать обо всем на свете. Даже если так и было запланировано, то меня пока устраивало.
— Я вчера услышала от Теодора какую-то чушь про удаление воспоминаний, какие-то эмоции…
Бет с удовольствием кивнула и начала чеканить, будто эту лекцию читает каждый семестр:
— Внушение — это особый дар, которым обладает каждый вампир, но в разной степени. Это управление эмоциями, а не прямой приказ к какому-то действию. Вампиры, за редким исключением, не могут заставить человека прыгнуть с крыши или сделать что-то, что в обычной своей жизни тот никогда бы не сделал. Мы можем просто моделировать настроение — например, успокоить, озлобить человека, заставить его быть более откровенным или, наоборот, желать умалчивать о каких-то событиях.
Так-так. А ведь я почему-то не захотела рассказывать ей о моей связи с их Длинным Императором. Меня никто об этом не просил, да и я не чувствовала себя обязанной Теодору или Нику… Я просто не захотела об этом говорить.
А Бет продолжала объяснения:
— А удаление воспоминаний — это особое умение, которым обладают далеко не все вампиры. Они могут заставить человека… — она подбирала понятные объяснения, — не придавать значения каким-то воспоминаниям. Например, женщина стала свидетелем убийства. Вампир, обладающий такой способностью, может заставить ее воспринимать это событие, как будто оно случилось много-много лет назад или приснилось ей. То есть окончательно человек не забывает, но перестает придавать этому значение. А со временем и отголоски этого воспоминания стираются. Правда, сила этого дара бывает разной. В каждой Тысяче есть хотя бы один вампир, способный полностью стереть память без остатка и отголосков. Их называют Стирателями, и каждый на вес золота!
Я задала вопрос, на который уже знала ответ:
— У громилы есть эти способности?
Она улыбнулась, услышав названное прозвище. Ну, я готова согласиться, что оно совсем ему не подходило, но пока не хотела от него отказываться.
— Конечно, хотя бы в какой степени. Николя не Стиратель, но его Мастер — очень могущественный вампир. Его Дитя в любом случае унаследовало бы его силу.
— А ты? — Бет мне, безусловно, нравилась, но и доверять ей полностью я пока не могла.
— Внушать эмоции — да, как и все, а воздействовать на воспоминания — нет.
Что ж, наверное, поэтому она мне и нравилась.
— Что такое «Тысяча»? — это слово упоминалось уже не раз, но я не представляла, о чем идет речь.
— Вампирское сообщество не может быть слишком большим. Оно жестко контролируется Высокой Властью во главе с Императором. Он — самый могущественный из всех вампиров, у него есть своя свита и армия. По сути, он следит за тем, чтобы остальные вампиры не нарушали правил, главное из которых — не раскрывать себя перед людьми и снижать уровень убийств смертных. А такое все же иногда случается по нашей вине. Мы живем и работаем вместе с людьми, мы соблюдаем баланс, который невозможен без контроля над популяцией. Так вот, наше общество разделено на кланы. Максимальная численность одного клана — тысяча вампиров. Мы с Николя принадлежим к Тысяче Волка, а Теодор вот уже больше восьмидесяти лет ее возглавляет.
Бет отодвинула воротник своей блузки и показала татуировку над ключицей — небольшая черная голова волка.
— Татуировку нам делают еще до Ритуала обращения, поэтому удалить или изменить ее не получится. Такие же есть у всех санкционированных вампиров, поэтому после Ритуала свою Тысячу поменять на другую невозможно. Поскольку ни один из кланов не может нарушить квоту в тысячу вампиров, Главы каждой Тысячи жестко отслеживают «качество» новообращенных. Они должны быть полезны Тысяче на протяжении столетий. Многих даже обучают заранее, еще до Ритуала, определенным навыкам, которые могут пригодиться потом. Если тебя выбрали, это значит, что в тебе увидели пользу для Тысячи Волка.