***
Бывшие королевские, а сейчас «всего лишь» вице-королевские апартаменты внушали, впечатляли и поражали. Чем именно? Да роскошью, чтоб ей пусто было! Той самой, особенно ценимой в итальянских государствах, но не слишком понимаемой лично мной. Побывать в такой атмосфере раз этак несколько, появляться время от времени – это не вопрос, это нормально. Зато жить так… подобное меня не слишком сильно привлекало. Я ещё личные покои в замке Святого Ангела велел обставить без лишней помпезности, а уж когда, после возложения на голову Железной короны, появилась возможность развернуться более широко, и другие места удалось перевести в более… а точнее менее вычурный стиль. Поменьше золота и религиозной тематики, побольше стали. произведений искусства и резьбы по дереву и камню. Пусть несколько более тёмные тона, зато куда более внушающая атмосфера. Впрочем, это было исключительно моё мнение, а оно у каждого разное. Видимо, Гонсальво де Кордове нравилась прежняя обстановка, его право.
Сейчас всех находящихся в комнате – меня с Бьянкой, Пьера д’Обюссона, Гонсальво де Кордову и его советника по делам артиллерии и фортификации, инженера Педро Наварро – интересовали последние сведения, доставленные шпионами госпитальеров. Об этом и говорил их великий магистр.
- Кемаль-реис собирает под своим флагом лучшие корабли Османской империи. Великий визирь Коджа Дамат Давуд-паша с ведома султана делает все, чтобы флот превосходил венецианский не только числом, но приблизился к нему по умению и оснащённости. Кемаль-реис надеется собрать более полусотни галер-кадырг, под три десятка галиотов и до двух сотен малых гребных судов.
- Никто не считает флот османов слабым, д’Обюссон, - процедил де Кордова, хмуро взирая на окружающий мир. – Пусть идут хоть к Родосу, хоть к Кипру или Криту… Высаженные войска завязнут под стенами крепостей, а флот будет разбит нашими объединёнными с венецианцами силами.
- А они туда не отправятся, это лишь видимость, - последовал ответ главного госпитальера. - Шныряющие по морю близ этих островов быстроходные корабли только путают, водят в заблуждение. Османские войска скапливаются в других местах, без лишнего к себе внимания.
- Где?
- Рядом с той частью побережья Адриатики, которое близко к Ионическим островам. Султан решил ударить по этим важным для Венеции землям, которые давно мешают его империи. Баязид уверен, что собранный флот будет сильнее венецианского. Намного сильнее! И что даже если республику поддержат другие христианские страны, то и этого окажется недостаточно. Вы же понимаете, с некоторых пор он не беспокоится, что окраины его империи взбунтуются. Знамя восстания… умерло и похоронено.
Это в мой огород камешек прилетел, насчет сводного братца султана, Джема. Плевать. Отыгранная карта, единоразово использованная и сброшенная в утиль на веки вечные.
- Крепости на островах продержатся достаточное время. Единственная возможная проблема – нормально обеспечить соединение союзных флотов. Предлагаю Мессану или Сиракузы как порт, куда должны будут прибыть итальянские, испанские и ваши, д’Обюссон, корабли. А как туманную завесу используем необходимость приструнить пиратов Магриба. Это достаточно серьёзная цель, для решительной и быстрой победы над которой действительно требуются совместные усилия нескольких флотов. Ну а потом, когда корабли будут собраны в одном месте, а турки сделают первый ход… Тогда Александр VI, викарий Христа, сразу же огласит буллу «О Крестовом походе», текст которой давно подготовлен и выверен до последней буквы. А уж оратор из моего отца превосходный!
- Неприкосновенность границ, - понимающе кивнул де Кордова. - Во время Крестового похода тронуть ту страну, которая в нём участвует не символически, значит получить не просто отлучение от церкви… Прости меня, Господь, но многие понтифики им пользовались слишком часто и не всегда заслуживающе. Оно потеряло силу, которую имело изначально.
И пауза, во время которой испанский генерал испытующе так посмотрел на меня. Ждёт ответной реакции? Пожалуй. Тогда не стоит его разочаровывать.
- Всякое бывало. Однако Его Святейшество Александр VI, как мы все знаем, во время войны с Францией даже при действительно грозящей Святому Престолу опасности не стал смешивать духовное и личное, не объявил об отлучении Карла VIII Валуа и его полководцев. Хотя мог бы.
- Савонарола…
- И вся его собачья свора, д’Обюссон, - подтвердил я. – Безумец, считающий себя Гласом Господним и его не менее неразумные братья из доминиканцев и прочих, строящие «царство божие», но построившие за ничтожное время в Ливорно все круги ада. Теперь некогда прекрасными землями пугают даже детей.Гноящаяся язва среди древних жемчужин италийских земель… Однако, мы сейчас не о Савонароле говорим. Война с Османской империей, усиленная объявлением Крестового похода – вот основная забота всех нас, тут собравшихся, равно как и отсутствующих союзников. Если задачи флота ясны и заключаются в ослаблении османского, то вот об армии стоит задуматься.
Как испанцы, так и госпитальер понимали, к чему я веду. Направление основного удара или, на крайний случай, нескольких таковых. Стоило учитывать, что особенности здешней логистики банально не позволяли быстро перебрасывать войска из одной точки мира в другую. Наиболее быстрыми путями сообщения были водные, как бы забавно это не прозвучало. Не в последнюю очередь поэтому флот был так важен и нужен, а наличие протяжённой прибрежной линии соответственно позволяло куда легче манипулировать резервами и ресурсами. Не зря, ой не зря Венеция почти все силы бросала первым делом на установление контроля над островами и поддержание оного. Понимала республиканская верхушка их выгоду как в торговом, так и в военном планах, не говоря уж о столь крупнокалиберной штуке как геополитика. Да и тот факт, что Османская империя скалилась, многократно воевала с Венецией, но так многие века и не смогла сломить могущество сего итальянского государства, многое значил.
Карта… Достаточно было посмотреть на карту, отражающую территориальную принадлежность земель средиземноморья, чтобы сделать вполне логичные выводы. Все острова в Адриатике, Ионические острова, Крит, Кипр… По сути эти владения венецианцев представляли собой цепь, обвившуюся вокруг османской шеи. Стратегические возможности при наличии большого и сильного флота ошеломляли. Османскому флоту надо было сильно постараться, чтобы действовать не напролом, а хотя бы с минимальным эффектом неожиданности.
Шутки шучу? Вовсе нет, тут всё более чем серьёзно. Крит, союзный по большей части Орден госпитальеров, окопавшийся на Родосе, и венецианские же острова в Эгейском море – не все, к сожалению, но и части хватало для создания туркам дополнительной головной боли – представляли собой крупноячеистую, но таки да сеть, перекрывающую выход на стратегический простор. Значение расположенного восточнее Кипра также не стоило недооценивать. Вклинившийся между Мамлюкским султанатом и азиатской частью Османской империи, своим положением венецианский остров позволял владельцам играть на противоречиях двух мусульманских правителей – в случае очередного конфликта султанов поддержка Венеции нужна была тем и тем, да и за нейтралитет готовы были платить щедро - и тем самым усиливал республику ещё сильнее.
Это я ещё помалкиваю про те самые Ионические острова, ценные и сами по себе, не говоря уж про связку оных с другими омываемыми со всех сторон морскими волнами клочками суши с венецианскими крепостями на них. Они ж не только часть «цепи», позволяющей отслеживать любые телодвижения османских флотоводцев, но и нечто большее – в сочетании с балканскими владениями Венеции Ионические острова представляли собой почти идеальный плацдарм для нанесения сходящихся ударов. Ага, по той части территории империи, на которой проживали те, кто ненавидел её люто и бескомпромиссно. Те самые южные славяне, сербы и близкородственные им, вечная заноза в заднице османов аж вплоть до последней трети XIX-го столетия. Венецианские дожи были мужиками понимающими, а оттого всегда имели в виду подобный вариант развития событий. Почему не воспользовались толком? А вот это тайна великая есть… Возможно, из-за дурацкой системы республиканских «сдержек и противовесов», а может и иные расклады. Право слово, не знаю, я в эту кухню хоть и вникал, но именно что в нынешнюю, а не на много лет тому вперёд. Высокооплачиваемому киллеру по прозвищу Кардинал, несмотря на весь интерес к истории, не было особого дела именно до старовенецианских ребусов.
- Многое будет зависеть от того, пошлёт ли Господь нам победу на море, - вздохнул де Кордова. – Если да, то мы сможем высаживать войска в нужном нам месте, у османов не будет возможности воспрепятствовать этому. При неполной сохранности флотов у нас и у них придётся подыскивать нужное время и выжидать удачного стечения обстоятельств. При поражении…. Останется лишь ударить со стороны Венгрии.
- Мной составлен список крепостей османов и их слабые места. Каждой из них, Ваше Величество, - напомнил о себе Педро Наварро, выкладывая на стол даже не свиток, а целую стопку бумажных листов, исписанных мелким, но вполне разборчивым почерком. – Я прошу вас уделить результату моего напряжённого и долгого труда внимание.
- Ещё как уделю, - обнадёжил я наваррца, на самом деле собираясь изучить то, что мне сейчас передали. – Даже так… Не только слова. но и наброски чертежей, как именно лучше всего будет сокрушить некоторые твердыни. Пороховые заряды, подкопы. А вот артиллерии вы зря не уделяете должного внимания с учётом не столь давних событий.
- Прошу прощения, но… порох, - тяжко вздохнул инженер. – Ваш обстрел Болоньи и Перуджи показал, как много его уходит. И пушки на кораблях, которые Ваше Величество отправляет охотиться за судами магометан. Я опасаюсь нехватки этого важнейшего припаса.
- Понимаю. Но кое-какие работы, что должны исправить ситуацию, уже почти готовы. Однако вернёмся к направлениям ударов. Допустим, что наш флот справится с османским. Каких действий с нашей стороны султан и его приближённые испугаются сильнее прочих?
Призадумались. Ну, помимо Бьянки. Подруга довольно скалилась, наверняка вспоминая ту самую ситуацию со стратегическим взрывающимся сырьём. Оно и понятно, ведь работа по получению нового класса взрывчатки до сих пор ухитрилась оставаться в секрете, что не могло не радовать. Какое именно взрывчатое вещество? Простейшее, а именно тринитроцеллюлоза, более известная как пироксилин. Самое забавное, что как ингредиенты требуются лишь целлюлоза, а также смесь серной и азотной кислот, которые отнюдь не сложны в получении даже при местной элементной базе. Простейшая система… для мало-мало понимающего в химии человека из моего времени.
Проблема, да и то решаемая, лишь в том, что пироксилин раза этак в три-четыре мощнее классического дымного пороха, но и это было делом решаемым. Снижение веса заряда, использование действительно качественных стволов плюс ещё кое-какие «мелочи» и вуаля, дефицит пороха как таковой если и не уходит в историю без права возвращения, то заметно снижается. Пусть взрывчатка иная, но ведь работает. И, само собой разумеется, строжайшая секретность в мастерских, которые этот самый пироксилин производят. Слава богам, что стекающиеся под крыло благоволящего алхимикам монарха, эти деятели привыкли шифроваться и вообще не были склонны к болтовне. Среди подобной публики легче распространять философию «постоянной бдительности» и необходимости держать язык за зубами. Плюс обещание кар серьёзных, неминуемых и несомненно летальных, которые из уст Борджиа звучали более чем убедительно.
Прогресс в сфере технологий… Он был уже запущен, а уж учитывая, что теперь, когда род Борджиа по сути прибрал к своим рукам Святой Престол и не собирался его выпускать из-под контроля, не стоило ожидать какого-либо мракобесия… особенно если в среднесрочной перспективе удастся глубоко и с гарантией похоронить такую штуку как инквизиция. Сложность тут заключалась в ином. В чём именно? Необходимость контроля над новыми технологиями, чтобы они ни в коем случае не попали к тем, кому категорически противопоказаны. Тем же османам и прочим… Нафиг такое счастье!
Меж тем обдумавший услышанное де Кордова распечатал уста и произнёс:
- Если король Италии говорит, что проблема с нехваткой пороха будет решена, то этому можно верить. Крепость слова Чезаре Борджиа успела стать известной.
- Это радует. Тем более, что в скором времени…
Стук в дверь прервал меня на полуслове. Настойчивый такой стук, требовательный. Учитывая же, что у нас тут не абы что, а совещание, то беспокоить по разного рода мелочам не стали бы. И точно. После того как Гонсальво де Кордова на правах хозяина рявкнул нечто, при некоторой доле фантазии могущее сойти за разрешение войти, на пороге появился один из его офицеров. Появившись же, не тратя время на церемонии, выдохнул:
- Флот Кемаль-реиса у Ионических островов. Обстреляны корабли венецианцев, одна галера взята на абордаж.
- И здесь начинается война, - оскалился я, поднимаясь из кресла. - Несколько раньше ожидаемого, но так уж случилось. Значит, теперь наш ход. Вице-король, великий магистр… Вы готовы отдать приказы?
- Их Величества даровали мне такое право, которым я воспользуюсь.
- Родос далеко, - опечалился д’Обюссон. – Но я готов исполнить необходимое.
- Вы нужны здесь, магистр, - покачал я головой. – Видно, так уж суждено, что флот госпитальеров устремится к своему великому магистру, а сам он встанет во главе лишь после оной встречи. Простите, но мы не можем рисковать вашей случайной гибелью в попытках добраться до Родоса. Да и время… оно слишком ценно. Ну а сам я отправляю весть своему отцу, а также властителям Милана и Флоренции. Время пришло. Для всего.
Последние слова поняла лишь Бьянка. «Всё» - это не только объявление Крестового похода, направленного против Османской империи, а также сбор всех возможных союзников, но и нечто большее. Гораздо большее и, разумеется, вновь выламывающееся из всех привычных шаблонов этого времени. Разовый удар прямо в сердце врага. В случае успеха – полного или частичного, не суть – дающий нам на первом этапе войны очень значительное преимущество. А раз так, то мы должны его получить. Что же до очередного «фокуса» от семейки Борджиа – так этому уже вряд ли кто-нибудь удивится. Вот и отправится тайными каналами весть прямиком в Стамбул, туда, где наши люди уже давно готовы, ожидая только отмашки. И пусть всё горит ярким пламенем!
Интерлюдия
Интерлюдия
Османская империя, Стамбул, конец апреля 1495 года
Можно ли любить город, в котором ты оставил немалую часть собственной шкуры? И это не было метафорой или преувеличением, уж Мирко Гнедич на память не жаловался. Да и спина порой давала о себя знать. Та самая спина, на которой не раз и не два живого места не оставалось после того, как кнуты в руках надсмотрщиков вволю по ней гуляли. За попытки побега, за отказ выполнять приказы, за убийство одного из их братии, которому он зубами перегрыз глотку. Собственно, тогда его должны были казнить, посадив на кол в назидание остальным, но… Спасла османская жадность, поскольку оказалось что именно такие как он, ни за что не готовые смириться с рабской участью, внезапно стали дорогим и ходовым товаром.
Его, захваченного в плен в беспамятстве и каким-то чудом не убитого пленителями, снова продали. Только на сей раз в Рим, где он стал тем, кем быть если не почётно, то и не позорно – воином-наёмником, отрабатывающим свою свободу, полученную как задаток. Войны… неожиданное и чуть ли не по приказу становление частью ордена тамплиеров и столь неожиданный возврат обратно, в Османскую империю. С другим именем, в другом облике, под ложной личиной. Главное же – с обещанием, что представится случай сторицей воздать тем, что его не просто победил и пленил, но и унизил, пытаясь сломать, превратить в говорящее имущество. И неважно, кому именно из поганого османского племени мстить. Он с удовольствием уничтожил бы их всех, а останки бросил на поживу крылатым и четвероногим падальщикам.
К огромному сожалению, Мирко понимал, что именно всех он никак не сможет уничтожить. Да и именно тех, кто причинил боль лично ему... тоже вряд ли. Зато добраться до тех, кто олицетворял собой силу и власть во всей этой стране – такое ему нравилось. Очень нравилось.
Скрип двери прервал его размышления, а появившийся «слуга» произнёс: