Так что сейчас, раз уж он рассказал ей все факты, ему следовало оставить ее в покое, чтобы разобраться с этим и остаться в стороне.
И все же он не мог просто уйти.
Она выглядела маленькой и хрупкой, ее лицо было белым, с темными кругами под большими темными глазами.
Он всегда знал, что Ной заботился о своих приемных детях больше как об абстрактных существах, чем как о людях. Как о наследниках, о хранителях его наследия, как инструментах для защиты его настоящей любви: Тейт Ойл.
Но Хлоя явно этого не знала, и почему-то Вэну не понравилась эта мысль. Она не виновата, что Ной был лживым засранцем, и его злило то, что Ной явно сделал что-то, что заставило ее думать о нем лучше, чем он на самом деле был.
- Ты не в порядке, - не согласился Вэн, сканируя ее бледное лицо. - Ты ужасно выглядишь.
Что-то загорелось в темноте ее глаз, горячее пламя. Знакомый гнев.
- Да, но я не очень хорошо спала. Эта кровать очень неудобная.
- Ерунда. Дело не в кровати.
Ее подбородок поднялся выше.
- Конечно, это кровать.
- Значит, вчера ты рыдала на мне потому что у тебя был дерьмовый ночной сон. Отлично. Абсолютно ничего общего с тем фактом, что ты только что узнала, что твой отец был гребаным лжецом, не говоря уже о том, кто на самом деле твой отец.
Она покраснела.
- Вчера было исключение, так что не волнуйся, это больше не повторится. Кроме того, как я уже сказала, я всегда знала, что папа лжет. Для меня это не такой большой сюрприз, как ты думаешь.
Он уставился на нее, пытаясь прочесть выражение ее лица.
- Тебе не нужно стесняться этого. Ты ведь знаешь это, правда? Ты просто пережила шок.
Ее щеки еще больше покраснели.
- Знаешь что? Думаю, я здесь закончила. Спасибо, что поболтал со мной, - она повернулась, делая вид, что идет мимо него к двери.
И он не знал, почему не позволил ей этого сделать. Не понимал, что заставило его протянуть руку и взять в ладонь этот упрямый подбородок. Что заставило его нежно, но крепко обнять ее, повернув лицом к себе, чтобы он мог смотреть на нее.
Ее глаза были широко открыты, и в их глубине не было того злого горящего блеска.
Нет, она была не в порядке. Ей было больно. Это действительно ранило ее. Но она очень сильно притворялась, что это не так.
- Ной лгал тебе, это было дерьмово, - сказал он, потому что это было и потому что он хотел, чтобы она знала, что он это знал. - Это нормально - злиться из-за этого.
- Да, спасибо за подтверждение, но оно мне не нужно. Мне плевать, мой он отец или нет.
Маленькая лгунья. Почему она притворялась, что для нее это не имеет значения?
- Да ладно тебе, - ее кожа была очень теплой под его пальцами, очень мягкой. - Ты думаешь, я не вижу, как ты злишься?
Ее губы сжались в прямую линию, и она попыталась оттолкнуться от него. Но что-то в нем не позволяло ей уйти, хотело помочь ей, защитить ее. Утешить ее.
Глупо. Он знал, что не должен этого делать, что должен позволить ей уйти. Но кожа под его пальцами была такая нежная. Такая хрупкая.
Она сломалась вчера, прямо на улице. Положила голову ему на грудь и заплакала. По-видимому, не заботясь о том, что они не виделись восемь лет и были лишь знакомыми. Нет, она сделала это так, как будто чувствовала себя в безопасности с ним. Как будто она доверяла ему.
И он знал, что происходит с женщинами, которые так поступают, не так ли?
Он вдруг почувствовал холод. Черт, конечно, он знал. Они умирали.
- Я не злюсь, - отрезала Хлоя. - Отпусти меня, придурок.
Она стояла рядом с ним, возможно, слишком близко, и он не знал, откуда взялось это желание надавить на нее. И что еще хуже, он хотел продолжать это делать, чтобы выяснить, почему она так отчаянно защищалась, почему она вчера сломалась и почему сейчас пытается притвориться, что этого не произошло.
Эти вещи не имеют значения. Почему он зациклился на них?
Черт, если бы он знал.
- Да, это так, - пробормотал он. - Но я не могу понять, почему ты притворяешься, что это не так.
- Как я уже сказала, я не собираюсь сейчас об этом говорить, - ее темные глаза пылали огнем. - Отпусти меня, Вэн.
Он чувствовал напряжение в мышцах ее шеи. Чувствовал, как это напряжение собирается в пространстве между ними, плотное, тяжелое напряжение, которого не должно быть.
Чувствовала ли она это? Или только он?
Он обнаружил, что смотрит, как она сглотнула, его внимание привлек нежная линия ее шеи, прежде чем остановиться на пульсе у основания горла.
Стал ли он быстрее или это было в его воображении?
Какого хрена он делал? Отпусти ее, Мудак.
Напряжение усилилось, горячий гнев в глазах Хлои дрогнул, когда она посмотрела, очень быстро, на его рот.
Он знал этот взгляд. Он много раз видел это на лицах женщин, которых встречал в отпуске. Женщины, которые не хотели от него ничего, кроме ночи горячего секса без обязательств. Женщины, которым просто нужно было мускулистое тело, чтобы потрахаться, прежде чем уйти, и его это устраивало.
Да, эти женщины смотрели на него так же, как Хлоя смотрела на него сейчас - желая его.
Что-то очень похожее на удовлетворение сжалось глубоко внутри него. Что было чертовски неправильно. Она была его проклятой приемной сестрой, и, Иисус, кроме всего прочего, он должен был защищать ее.
Что включает в себя защиту ее от него самого.
Блядь.
Потребовалось гораздо больше усилий, чем он ожидал, чтобы отпустить ее подбородок и сделать шаг назад, подальше от нее. Но он сделал это.
- Отлично, - он старался не обращать внимания на то, что его голос звучал хрипло. - Пусть будет по-твоему. Но теперь, когда ты знаешь правду, ты поймешь, почему важно делать именно то, что я говорю. Де Сантис опасен, и мы не можем дать ему знать, что ты здесь. Мне нужно больше времени, чтобы понять, что, черт возьми, с ним делать.
Теперь на ее щеках был румянец, и он не думал, что это было просто смущение от его упоминания вчерашнего дня. И на этот раз она не отвела взгляд.
- Почему? Что, черт возьми, ты думаешь он собирается делать? У меня ничего нет, так что от меня никакой пользы.
- Да, но он этого не знает, - тепло ее кожи задержалось на кончиках его пальцев, и он обнаружил, что сжал их в кулак, как будто мог удержать это тепло. И он тут же разжал пальцы. - И даже если он знает, что тебя вычеркнули из завещания, это не мешает тебе быть полезным заложником.
Мускулы ее челюсти напряглись, плечи сгорбились еще больше.
- И что? Я по-прежнему в ловушке? Пока ты не разберешься с ним?
Он снова почувствовал странное желание обнять ее, потому что под гневом, который она упорно отказывалась признавать, он увидел страх.
Господи, ему действительно пора было убираться отсюда. Он не нуждался в том, чтобы она залезла ему под кожу больше, чем она уже это сделала.
- Много чего, - сказал он, отступая назад и поворачиваясь к двери.
- Но что мне теперь делать? Я не могу просто сидеть перед телевизором.
- Тогда используй спортзал.
Он не стал ждать ответа. Он просто вышел, прежде чем она успела сказать еще хоть слово.
Только когда он стоял под душем, позволяя воде смыть весь пот от тренировки, он понял, что все еще может чувствовать гладкое тепло ее кожи под кончиками пальцев.
Глава Шестая
- Используй спортзал, - сказал Вэн накануне.
- Пошел ты, - пробормотала Хлоя, сидя на краю кровати и наблюдая, как хлопья в снежном шаре кружатся вокруг миниатюрного катка.
Она не знала, почему смотрела на него, но О'Нилу ничего от нее не было нужно, когда она звонила на ранчо этим утром, и ей надоело смотреть телевизор. Осмотр особняка занял всего десять минут, и после беглого поиска в библиотеке не оказалось ничего, кроме классики и книг по бизнесу, единственное, что осталось, - это сидеть на кровати и возиться с ее глупым шаром.
Она встряхнула его снова, снежинки заметались около стекла. Она все еще помнила, когда отец подарил ей его. Как она упаковывала свою сумку всю неделю, как всегда, когда он давал свои обещания «на этот раз ты можешь приехать в Нью-Йорк». Она была так взволнована, думая, что на этот раз он действительно имел это в виду. Он организовал вертолет, чтобы забрать ее с ранчо, а оттуда ее доставят на аэродром, где корпоративный самолет доставит ее в город. С ней были ее телохранители, и отец ждал ее на другом конце, чтобы не было никакой опасности.
Она ждала вертолет, сидя на лестнице с чемоданом на коленях, почти трясясь от волнения. Но время медленно шло и с неба по-прежнему не доносилось ни единого звука. Она просидела там целых два час и узел в ее животе становился все больше и больше, пока не открылась входная дверь ранчо и не вышел один из служащих ее отца, неся коробку с маленькой запиской.
В коробке лежал снежный шар, а в прикрепленной записке было сказано, что он сожалеет, но этот визит откладывается. Что, возможно, она приедет попозже в этом году, когда он не будет так занят, и вместо этого он дарит ей маленький кусочек Нью-Йорка, чтобы составить компанию.
Она распаковала снежный шар, слезы разочарования катились по ее щекам, ненавидя себя за то, что постоянно верила, что на этот раз все будет по-другому. Верила, что однажды он действительно сделает то, что обещал.
Потому что на самом деле речь шла не о поездке в Нью-Йорк. Речь шла о том, действительно ли ее отец заботился о ней. И тот факт, что он продолжал давать ей надежду только для того, чтобы разбить ее в последнюю минуту, доказал, что ему все равно, что он доволен расстоянием, на котором он постоянно держал ее, и что она никогда не преодолеет его.
Именно в этот момент она приняла решение. Она не собиралась больше верить его пустым обещаниям. Она не надеялась, что все изменится. Она позволит ему держаться на расстоянии и найдет что-то еще, на что сможет направить свою любовь. И она держала снежный шар, чтобы напомнить себе об опасности верить всему, что говорил ее чертов отец.
Хлоя сидела и смотрела на эту дурацкую штуку.
Она не понимала, почему вообще поверила ему, когда он сказал, что она его собственная кровь. На самом деле, зачем он вообще это сказал? Почему он притворялся, что она принадлежит ему, а оказывается нет? В этом не было никакого смысла.
Она должна была спросить Вэна, но он так резко вышел из спортзала, что у нее не было возможности. Она все еще не знала, что случилось, что заставило его уйти, но он закрылся в своем кабинете на весь день, давая понять, что ничего не хочет больше обсуждать.
Она правда не знает, почему он ушел?
У Хлои перехватило дыхание, воспоминание о его руке, держащей ее за подбородок. Его хватка была нежной, но крепкой, и он смотрел на нее с горячим золотым мерцанием в глазах.
Она чувствовала напряжение между ними, плотное, как воздух перед одним из диких штормов, которые иногда приходили через Теневую Вершину. И она почувствовала, как ее взгляд непроизвольно переместился на его чувственный рот.
Она не могла обмануть себя тем, что не знала, что это за напряжение и что оно может означать. Конечно, она была довольно неопытна, когда дело касалось мужчин, но она знала, что такое сексуальное напряжение. Она знала, каково это.
Она резко поставила шар на тумбочку и встала.
Нет, она не собиралась думать о взгляде в глазах Вэна, или о том, как он держал ее, или о жаре его тела, потного и блестящего, такого твердого, мускулистого и совершенного. Она не собиралась думать о той ее части, которая знала, что он тоже почувствовал напряжение между ними. И ему этого хотелось.
Нет, черт, она определенно не собиралась об этом думать.
Боже, ей нужен был воздух, всего один глоток свежего воздуха. Она не выходила на улицу уже добрых три дня и сходила с ума. Может быть, именно поэтому она чувствовала себя так, не имея ничего общего с тем горячим углем в груди, который продолжал гореть и гореть и не выходил наружу.
Хлоя вышла из спальни и прошла в холл, поглядывая вверх лестницы. Когда она нашла Вэна в спортзале накануне, она мельком увидела террасу на крыше за окнами его спальни. Конечно, он сказал ей не выходить на улицу, но, конечно, постоять на крыше было бы нормально? Никто не мог видеть ее там, и кроме того, она не собиралась оставаться там надолго. Достаточно, чтобы охладить это горячее, жгучее чувство.
Вэн разозлится, но, черт возьми, его здесь не было. Он ушел к тому времени, когда она проснулась утром, оставив ей записку, что будет отсутствовать большую часть дня. Поэтому то, чего он не знал, не причинит ему вреда.
Хлоя поднялась по лестнице на верхний этаж и вошла в спальню Вэна.
Здесь был полный порядок. Кровать была заправлена и не было никакой одежды. На кресле у окна лежала большая черная сумка. Она почувствовала легкий намек на свежесть его лесного запаха и почувствовала, что вдыхает его безо всякой видимой причины.
Глупо, она вела себя глупо.
На одном конце спальни, рядом с черным мешком, был ряд окон от пола до потолка с видом на террасу. В одном из окон была дверная ручка.
Хлоя подошла к двери и проверила ручку. Она была заперта. Был, однако, небольшой рычажок, который после короткого скрипа решил проблему.
Она толкнула дверь и вышла, и на мгновение просто стояла, вдыхая запах города. Было не солнечно - небо было пасмурным, тяжелым, серым - дул холодный ветер и в воздухе летали мелкие капельки дождя, но Хлою это не волновало.
Она втягивала воздух, наслаждаясь дуновением ветра на лице и чувствуя мурашки на коже. В городе сильно пахло выхлопными газами, мусором и мокрым асфальтом, что ей не очень нравилось, но находиться на открытом воздухе стоило того.
Закрыв за собой дверь, она вышла на террасу, дрожа от холодного ветра. Терраса была ограничена кирпичным парапетом с большим количеством кустарников и деревьев в горшках, здесь также была садовая мебель - секционный диван плюс несколько кресел и стол.
Хлоя подошла к краю террасы и облокотилась локтями на парапет, глядя на город и здания вокруг. Она никогда не была в городе. Она даже никогда не была в Буффало. И Нью-Йорк был ... ну, она должна была признать, что это что-то.
Она увидела Крайслер-Билдинг. А вот и Эмпайр-Стейт. А разве это не Рокфеллеровский центр, где зимой есть каток? Прямо как в ее снежном шаре?
Ее горло сжалось.
Она была здесь, наконец, после стольких лет невыполненных обещаний. Но на этот раз все было без Ноя. Потому что Ной был мертв.
Уголь в ее груди болезненно тлел, и внезапно она расхотела быть здесь, глядя на вид, которым она должна была поделиться со своим отцом. Возможно, смотреть телевизор было не такой уж плохой идеей.
Затем что-то привлекло ее внимание, вспышка света, отражающейся от окна. Она прищурилась, слегка наклонившись, пытаясь понять, что это было. Она была уверена, что эта вспышка чего-то шла от здания напротив.
- Хлоя, - раздался глубокий мужской голос позади нее. – Отойди, черт возьми, от парапета.
* * *
Хлоя склонилась над краем проклятого здания, ее черные волосы развевались на ветру, открывая себя всем, кто мог наблюдать. Вэн не знал, находится ли здание под наблюдением Де Сантиса, но знал, что Де Сантис - человек, который ничего не оставляет на волю случая и что Хлоя искушает судьбу.
При звуке его голоса она выпрямилась и резко повернулась, широко раскрыв глаза, когда он захлопнул за собой дверь и направился к ней.
Господи, какого черта она здесь делает? Он думал, что ясно выразился насчет выхода на улицу. Конечно, он не уточнил, что терраса на крыше так же была вне пределов, но он думал, что она поняла суть всей опасности.
Это привело его в еще более скверное настроение, чем было раньше.
День начался плохо с заседания совета в «Tate Oil and Gas». Вульф опоздал, а затем, когда Вэн объяснил цель встречи совету - который должен был уволить многих из них - его младший брат чуть не подрался с членом совета, который не согласился со своим увольнением.
Вэну пришлось довольно быстро вести переговоры, чтобы разрядить обстановку, в то время как Лукас сидел, сложив руки на груди, и осматривал комнату таким взглядом, который обещал смерть любому глупцу, способному причинить еще больше неприятностей.
Вэн не хотел заниматься всей этой ерундой с компанией, приходя и раздавая приказы, как проклятый диктатор, но он понял, что в тот момент, когда он вошел в конференц-зал, его братья рядом с ним, и к сожалению, это было именно то, что он должен был сделать.