- Эй, - прошептал он, его голос был полон уверенности, его длинные, ловкие пальцы скользнули под ее подбородок и повернули ее лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза. Он был таким высоким, что, когда она сидела на стуле, а он на корточках, они были на одном уровне. - Он сможет использовать тебя, только если мы позволим ему, а этого не случится, ясно? Никто не отберет «Тейт Ойл» и никто не отберет тебя, и точка.
Тепло его пальцев на ее коже было ужасным искушением, и ей очень хотелось прижаться к нему. Но она этого не сделала. Вместо этого она осторожно высвободила подбородок и откинулась на спинку сиденья.
Во взгляде его глаз ярко вспыхнули золото и зелень, и на мгновение показалось, что он собирается снова потянуться к ней. И она не знала, что будет делать, если он это сделает. Возможно, позволит ему, что было бы очень плохой идеей, когда она и так едва держалась на расстоянии.
Только он не потянулся к ней. Вместо этого его рука упала вниз, хотя сам он остался на месте, сидя на корточках рядом с ее стулом.
- Я разберусь, Хлоя, - тепло исчезало из его голоса, как из медленно угасающего огня, и яркое пламя в его глазах тоже угасало. - Я почти уверен, что он не сможет провести это поглощение. Не похоже, что у него есть контрольный пакет акций.
Она изо всех сил старалась не обращать внимания на исходящее от него тепло, старалась не обращать внимания на боль в груди. Боже, это не должно было быть так сложно. У нее не было никаких проблем, когда она порвала свои отношения с Джейсоном. Это было не трудно. Она просто решила, что больше не хочет с ним спать, и не стала. Она не скучала по нему, не тосковала. Не жаждала его прикосновений.
Так что не было никакой причины, почему она отчаянно желала, чтобы Вэн снова протянул к ней руку, снова прикоснулся к ней.
- Тогда как он может угрожать поглощением, если у него нет контрольного пакета акций? - спросила она, пытаясь отвлечься.
- Он не может. Это означает, что у него либо больше акций, и мы о них не знаем, либо у него есть что-то еще в рукаве. Если, конечно, он не блефует.
- Значит, мы должны разоблачить его блеф?
Вэн выдохнул.
- Ты ничего не должна делать. Ты можешь сидеть здесь, пока я…
- Нет, - перебила она, пытаясь освободиться от комка в горле, сдавившего ей горло. - Я хочу сказать, что не хочу сидеть здесь и ничего не делать. Не знаю, почему Вульф и Лукас не помогают тебе, но я не собираюсь делать то же самое, - она уставилась на него, изо всех сил стараясь скрыть напряжение в голосе и понимая, что терпит неудачу. - Ты не должен делать все это в одиночку, Вэн. Это несправедливо.
Выражение его глаз внезапно изменилось, делая его таким, что ей захотелось убежать и спрятаться. Или пожать плечами и сделать вид, что ничто не имеет значения. Но она не могла сделать ни того, ни другого. Она застряла там, сидя в своем кресле, нити страха и желания, тоски и голода, гнева и горя, переплелись настолько, что она едва могла дышать.
Потом что-то изменилось в его лице. Он протянул руку, осторожно взял кружку из ее рук и поставил на стол. Затем он ухватился за сиденье ее стула и повернул его к себе, пристально глядя на нее, впиваясь взглядом.
- Почему тебя волнует, справедливо это или нет? Почему тебя вообще волнует компания? Я думал, тебе нужно только ранчо, и все?
Он был прямо перед ней, держась за сиденье, его руки были по обе стороны, удерживая ее там, где она сидела. И спасения не было. Спрятаться негде.
Поэтому она потянулась к своему обычному защитному слою сердитого безразличия, поскольку это было проще и привычнее всего.
- Мне все равно, - отрезала она. - И да, мне просто нужно ранчо. Можешь убрать руки? Ты вроде как мешаешь, и мне действительно нужно в туалет.
Но он не сдвинулся ни на дюйм. Вместо этого он молча смотрел на нее в течение долгой минуты, пока буря эмоций в ее груди становилась все сильнее и сильнее. Затем он поднял руку и обхватил ее щеку, тепло его ладони контрастировало с ее кожей.
- Нет, - сказал он очень, очень тихо. – Тебе больше не нужно этого делать. Не после прошлой ночи. Это нормально заботиться, Хлоя. Это нормально, что это имеет значение.
И те ужасные нити внутри нее начали рваться, одна за другой, все эти дикие и пугающие эмоции начали вырываться, заставляя ее глаза наполняться беспомощными слезами, хотела она того или нет.
Она не знала, что с ними делать, или с ноющей раной в груди, или с тем, что он заставлял ее чувствовать. У нее не было слов, чтобы выразить все эти эмоции, а даже если бы и были, она все равно боялась бы их произнести.
Поэтому она сделала единственное, что пришло ей в голову.
Она повернула голову и прижалась губами к его ладони.
* * *
Когда мягкие губы Хлои коснулись его кожи, по руке Вэна пробежал электрический разряд, и он должен был оставаться очень, очень неподвижным, иначе ничто не помешало бы ему стащить ее со стула, развернуть, сорвать джинсы и войти в нее любым способом.
Но он не может так сделать. Он не станет. Он пообещал себе и ей, что это будет только одна ночь. И он боялся, что если возьмет ее сейчас, то не сможет удержаться, чтобы не оправдать еще одну ночь, потом еще одну, и, возможно, даже еще одну после этого.
А что? Что в этом плохого?
Но было слишком много вещей, не последней из которых было выражение лица Хлои, когда она сказала ему, что он не должен делать все в одиночку. Что это несправедливо. Да, он не должен был давить на нее, не должен был поддаваться желанию подойти к ней поближе, присесть перед ней на корточки, посмотреть в ее темные глаза и увидеть, как в них разгорается буря.
Слишком поздно. Она уже увлечена им. Так какой смысл сдерживаться?
Черт, она увлечена им, хоть он и не хотел этого, и он понимал это, читая эмоции, играющие на ее лице так ясно, как если бы они были словами, написанными на страницах книги.
Ей было не все равно, но у него возникло ужасное подозрение, что она беспокоится не о своей компании, что было бы достаточно плохо. Если она заботилась о нем, значит, ей конец.
Он никогда не даст ей больше того, что у них есть сейчас. Он никогда не захочет. Он хотел стать военным, сделать карьеру в «морских котиках», и точка. Они не должны были даже провести эту ночь вместе, особенно учитывая, кем они были друг для друга.
И все же по какой-то причине он не мог заставить себя убрать руку, как будто действительно хотел, чтобы эти мягкие губы коснулись его ладони. Как будто он действительно хотел большего.
- Ты не можешь заботиться обо мне, Хлоя, - грубо сказал он. - Потому что это ни к чему не приведет. Ты понимаешь это, не так ли?
Ее ресницы были черными и густыми, глаза блестели из-под них. Она заерзала на стуле, наклонившись вперед так, что ее рот оказался в нескольких дюймах от его, сладкий, мускусный солнечный запах окружил его.
- Мне все равно, - пробормотала она, и он не понял, что она имела в виду, то ли ей было наплевать на него, то ли ей было все равно, приведет ли это куда-нибудь.
Затем ее губы оказались на его губах, и мозг перестал функционировать.
Желание вспыхнуло в нем, как звезда, раскаленное добела, отчаянное. И почему-то даже более интенсивное, чем прошлой ночью.
Но это было неправильно. У него было слишком много о чем думать, слишком много других дел. Он должен был оттолкнуть ее. Он должен встать, развернуться и убраться из этой чертовой квартиры, оставив все искушение, которое она собой представляла.
Господи Иисусе, он должен был защищать ее, а не думать о том, как сильно он хотел трахнуть ее снова.
Он поднял другую руку и обхватил ее лицо ладонями, удерживая на месте. Но как он ни старался, он не мог заставить себя отпустить ее.
Глаза Хлои блестели, скулы покраснели. Она издала слабый разочарованный звук, когда наклонилась, чтобы поцеловать его снова, но он крепче сжал ее, останавливая.
- Что? - у нее перехватило дыхание. - Ты не хочешь этого?
Ее кожа была такой невыносимо мягкой под его ладонями, такой теплой.
- Одна ночь, - слова были полны гравия и песка. - Именно это я и сказал. Только одна ночь.
- Я понимаю. Но... - на этот раз поднялись ее руки, ее пальцы скользнули по его подбородку, прохладные и нежные, ее прикосновение заставило его сердце забиться сильнее. - Я хочу помочь, Вэн. Я хочу... сделать кое-что для тебя. Ты заставил меня чувствовать себя хорошо прошлой ночью, так почему я не могу сделать то же самое для тебя?
Он не мог вынести ощущения этих нежных пальцев, не мог вынести, как они гладят его.
- О, красотка... - он напрягся, его брюки внезапно стали слишком узкими. Все, блядь, жало ему. - Это плохая идея.
- Почему? - ее пальцы скользнули вниз по его шее, поглаживая. - Я имею в виду, помимо всех этих дел с приемными братом и сестрой.
У него вырвался короткий смешок.
- Разве этого недостаточно?
- Нет, - она выглядела такой серьезной, что блеск в ее глазах разогревал все внутри него. - Ты берешь на себя все то дерьмо, с которым тебя оставил отец, включая меня, и все это безо всякой помощи. Я просто думаю, что это неправильно. И я хочу сделать что-то, чтобы сделать все лучше, - ее взгляд стал интенсивнее. - Как вчера ты сделала все лучше для меня.
У него перехватило дыхание, когда эти пальцы скользнули вниз по его шее, касаясь горла, легкие и нежные. Как будто он был каким-то драгоценным артефактом, а не командиром морских котиков, который принял все на себя - от выстрелов до ножевых порезов и осколочных ран.
Она не знает, какой ты на самом деле внутри. Не так, как София знала.
Вэн отогнал эту мысль, с силой втолкнул ее в коробку, из которой она каким-то образом вырвалась.
- Если ты думаешь, что я какой-то нежный цветок, который нуждается в ласке, - грубо сказал он, - подумай еще раз.
В ее темных глазах вспыхнул гнев.
- О, так вот что ты думал обо мне прошлой ночью! Что я нежный цветок, нуждающийся в ласке?
Блядь. Какого черта он это сказал?
- Нет. Конечно, я так не думаю.
- Козел, - пробормотала Хлоя. Прежде чем он успел пошевелиться, ее пальцы сжали его горло, и она притянула его к себе. Потом она поцеловала его, и в этом не было ничего нежного. Ее язык проник в его рот, горячий, голодный и требовательный, и он почувствовал, как его охватывает пламя.
Нет, черт, нет. Это ошибка, и он должен был остановить ее прямо сейчас.
Запустив пальцы в ее густые, шелковистые волосы и крепко сжав их, он резко откинул голову назад, пытаясь не обращать внимания на рычащее, собственническое чувство внутри него, которое только и хотело, чтобы он подошел ближе.
- Серьезно? - она дышала очень часто, очень тяжело, и блеск в ее глазах стал еще ярче. - Я не какая-то слабачка.
- Я говорю о твоих эмоциях, Хлоя, - перебил он, не в силах сдержать резкие нотки в голосе, внезапно и остро осознав, насколько мягки ее волосы. Как ему хотелось схватить их, обернуть вокруг запястья, запрокинуть ее голову и обнажить длинную светлую шею. - Потому что если ты ищешь кого-то, с кем у тебя могут быть отношения, то ты смотришь не на того парня. Я не могу ни с кем связываться.
Она нахмурилась.
- Разве я просила об отношениях? Я когда-нибудь говорила, что отчаянно нуждаюсь в парне или что-то в этом роде?
- Нет, но…
- Нет, потому что я этого не хочу, - ее пальцы, лежащие на его шее, скользнули под воротник рубашки, заставив его затаить дыхание. - Я ничего не жду, Вэн. Черт возьми, я не хочу ввязываться в это дело больше, чем ты, особенно когда мне нужно вернуться на ранчо, когда все это закончится. Так почему бы не сделать это, пока мы можем?
Звучит неплохо. Это было именно то, что он хотел услышать. И он не сомневался, что именно это она и хотела услышать. Но он знал, что все это неправда, что слишком поздно, что она уже увлечена им. Она была так страстна прошлой ночью, так отчаянно держалась за него, и если этого было недостаточно, то она призналась ему, что ей одиноко, что она напугана. И у него было чувство, что Хлоя никому не признается в таких чувствах.
Боже, все было так неправильно. Он не знал, почему просто не отпустит ее и не уйдет. Но он этого не сделал. Он запустил руки ей в волосы и не мог отвести взгляда от ее голодных глаз.
- Ты заботился обо мне прошлой ночью, - прошептала она. - Позволь мне позаботиться о тебе.
Эти слова, словно электрические разряды, поразили его. Потому что никто не заботился о нем, никогда. Он был командиром, он должен был заботиться о других, а не наоборот. И все же здесь была эта маленькая женщина, маленькая, стройная и безумно страстная, которая, казалось, думала, что именно о нем нужно позаботиться на этот раз.
Как будто ты этого заслуживаешь.
Он не мог пошевелиться. Казалось, он не мог даже дышать. И он не остановил ее, когда она наклонилась в третий раз, снова целуя его, ее губы были теплыми и голодными. Почти уговаривая, словно пытаясь соблазнить его.
Черт, не было никаких «попыток». Она уже соблазнила его. С ее нежными прикосновениями и голодными поцелуями, с ее отчаянной страстью. Он не собирался делать это с ней снова, и все же он не мог остановиться.
Он не мог отказать ей. Не мог снова оттолкнуть ее. Не мог сказать себе, что все это ради нее.
Он хотел этого. Он хотел ее.
Позволить этому продолжаться было, возможно, самой глупой идеей, которая у него когда-либо была, но она была права. Они уже пересекли границу прошлой ночью, так какой смысл сдерживаться сейчас? Кроме того, он даже не знал, почему вообще о чем-то беспокоится. Как будто он все еще думал, что может быть образцом, которого хотел его отец. А на самом деле – никогда им не был. Он был настолько далек от идеала, насколько это было возможно. Так почему бы не сделать это? Почему бы не взять то, что она предлагала?
Как будто у него был выбор. Он не отпустил ее, а значит, уже принял решение.
Вэн позволил ей поцеловать себя, исследовать его губы, и она чувствовала себя гораздо увереннее, чем прошлой ночью. Ее язык прикоснулся к его, дразня, и она подвинулась ближе к краю стула, ее пальцы начали расстегивать пуговицы на его рубашке, а руки скользили по его обнаженной груди.
Его терпение, уже испытанное встречей с этим засранцем де Сантисом, начало разваливаться от жара ее прикосновений, и он запустил пальцы в ее волосы, откидывая ее голову назад, контролируя поцелуй.
Но затем она полностью соскользнула со стула, опустившись на колени перед ним, одной маленькой рукой проводя по линиям татуировки на его груди, другой вниз к животу, а затем вниз по передней части его брюк, ее пальцы легко скользили по жесткой длине его эрекции.
Электрический разряд пробежал по его позвоночнику, вспыхнув огнем в голове.
Чёрт возьми! Он должен взять все под контроль, и немедленно - иначе он поставит себя в неловкое положение.
Оторвавшись от ее губ, он заглянул в ее раскрасневшееся личико.
- В постель, - приказал он, на этот раз даже не пытаясь скрыть хрипоту в голосе.
- Пока нет, - ее рука делала безумные вещи, легко пробегая вверх и вниз по его ширинке, заставляя электричество потрескивать по каждому нервному окончанию. - Я хочу кое-что для тебя сделать. Я хочу позаботиться о тебе, - ее рука внезапно надавила на него, сжимая его член через ткань брюк, заставляя звезды взорваться в его глазах. - Я хочу попробовать тебя на вкус.
Да, ему конец. Полный.
По-видимому, живя своей жизнью, его пальцы крепче вцепились в ее волосы, усиливая давление, так что ее голова откинулась назад еще больше.
- Хочешь пососать мой член, красотка? – спросил он медленно. - Ты этого хочешь?
Яркий румянец разлился по ее щекам, а блеск в глазах внезапно ослепил. - Д-Да, -запнулась она, но не отвела взгляда.
- Скажи это, - он давил на нее и знал это. Но грязные слова и грубое требование в его голосе явно только заводили ее.