Он не мог представить себе такое ощущение за все годы, что он трахался, фантазировал и желал то, что не мог получить. Он никогда не пробовал героин, но подумал, что героин мог оказаться именно таким, если бы у него было подобное воображение, когда он был человеком.
Какая-то его часть ощущала в этом угрозу.
Эта угроза маячила в темных уголках его сознания в достаточной мере, чтобы вызвать приглушенный импульс страха, встряхнуть более рациональные части его сознания, более стратегические части.
Но что бы ему ни хотелось твердить себе, Наоко знал.
Вампир хотел не просто секса.
Дориан намеревался разделить с ним воспоминания, пить из него, пока они оба не познают друг друга так, как Наоко, пожалуй, не знал никого за всю свою жизнь, даже в военное время. Дориан хотел кормиться от него, может, даже чтобы они кормились друг от друга, пока Наоко не утратит возможность удерживать любое мысленное или эмоциональное расстояние.
Он также знал кое-что ещё.
Он ему не откажет.
Даже сейчас, в этот самый момент, зная и понимая, что он сделал, понимая мотивы, скрывавшиеся за намерениями вампира, он сделал бы всё, о чем попросил бы Дориан. Он сделал бы всё, чего хотел Дориан… что угодно, что бы это ни было.
Понимание этого приводило его в ужас.
А ещё оно вызывало такое интенсивное желание, что он издал надрывный стон, всё ещё впиваясь в шею женщины и ощущая, как жизнь начинает оставлять её.
Глава 13
Исчезновение
Я проснулась как от толчка — вся вспотевшая и хватающая ртом воздух.
Меня схватили сильные руки, обвились вокруг меня и крепко прижали к мускулистой груди.
Мы оба были обнажены, но в кои-то веки не он генерировал большую часть этого жара.
Поначалу я выворачивалась из его хватки, инстинктивно пытаясь освободиться. Затем, когда он продолжил окутывать меня своим светом, успокаивать без слов, держа меня уже легонько, поглаживая по животу и волосам, я вместо этого прильнула к нему, всё ещё дыша с трудом.
По моим щекам катились слёзы.
Поначалу я даже не осознавала, что это слёзы.
Я понятия не имела, что они означали.
— Ты кричала, — пробормотал он мне на ухо. — Ты кричала, Мири, — он поцеловал моё лицо, затем прижался щекой к моей щеке. — Почему ты кричала, милая?
Я лежала у него под боком, всё ещё стараясь перевести дыхание.
Я вкладывала намерение в каждый вдох и выдох, стараясь думать вопреки удушающему, напряжённому ощущению в груди.
Я старалась подумать, вспомнить, но мой разум совершенно опустел.
— Дурной сон? — спросил он.
— Не знаю, — я на мгновение прикусила язык, покачав головой. — Я не вижу. Я ничего не вижу, Блэк.
Я просто не могла.
Закрывая глаза и пытаясь вспомнить, я ничего не видела.
Я видела там лишь тьму.
Обычно темнота перед мысленным взором меня не тревожила. Она мне нравилась.
С самого детства образы, ощущения, смыслы, присутствия и голоса извне наполняли мой разум. Эта тёмная спокойная тишина служила передышкой от всего этого. Это напоминало мне медитацию, то время, когда я могла приглушить все голоса извне и изнутри, заставить их всех умолкнуть, пусть и ненадолго.
По этой самой причине я посвятила годы изучению медитации.
По правде говоря, на протяжении многих лет лишь это сохраняло мне здравый рассудок.
Теперь это не так.
Теперь вместо неподвижности, вместо спокойствия эта темнота наполнила меня страхом.
Руки Блэка крепче обняли меня.
Теперь, когда я не сопротивлялась, он притянул меня ближе, прижал ко всей длине своего тела и подтолкнул меня обхватить его ноги бёдрами и ногами. Вопреки жару, исходившему от нас обоих, ощущать каждый дюйм его кожи стало облегчением. Впервые с тех пор, как мои глаза открылись, я сделала полноценный вздох, позволив лёгким наполниться до предела, а затем выдохнуть воздух.
— Ты не помнишь? — мягко спросил он.
Я покачала головой, вытирая лицо пальцами.
— Нет. Что я кричала?
— Это был просто крик, — сказал он. — Но охереть какой громкий. Я удивлён, что охрана не выломала дверь… или хотя бы не проверила, в порядке ли мы оба.
Воцарилось молчание.
В это время он массировал моё тело спереди, целовал плечо и шею. Я ощущала в нем беспокойство. Я чувствовала, как его мышцы напрягаются позади меня, словно какая-то его часть оставалась в режиме боевой готовности.
Я также ощущала в нём мысли — больше мыслей, чем он рассказывал мне.
— Куда ты ходила? — спросил он. — Ранее, Мири.
Я нахмурилась.
— Ходила?
— Ты выходила на улицу? Я не мог тебя найти.
Я нахмурилась ещё сильнее. Я старалась подумать, ответить на его вопрос, глядя через окно на освещённый горизонт города.
Нам с Блэком обоим нравилось оставлять шторы открытыми на ночь.
Мне нравилось иметь возможность смотреть на мир, особенно теперь, когда я жила так высоко. Мне нравилось, что меня будило солнце. Мне нравилось, что моим первым видом за день становилось небо, облака, пролетающие мимо птицы, отражения солнца и неба на верхушках города. Мне нравилось, что открывая глаза, я первым делом видела краешек солнца, поднимавшегося над горизонтом.
Здесь наверху нам не приходилось беспокоиться, что кто-то увидит нас через окно.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я мгновение спустя.
Я повернула голову, устроившись на постели так, чтобы видеть его лицо. Я подняла взгляд и посмотрела на него в тусклом свете из окна.
— Я никуда не ходила, — сказала я ему.
Его губы изогнулись в лёгкой усмешке.
Я не слышала в нём ни капли веселья, но он сохранял нарочито лёгкий тон голоса.
— Либо ты этой ночью уходила минимум на час, либо у меня совсем крыша поехала, — сказал он. — Ну, или мне приснился ужасно реалистичный сон.
Я перевернулась так, что теперь лежала лицом к нему. При этом я обняла его руками и ногами, крепче прижавшись к его груди и телу. Такое чувство, будто я не могла прильнуть к нему достаточно близко. Несмотря на то, как сильно я потела, несмотря на то, как ему, наверное, было жарко от меня, я раздражалась, что не могу прижаться к нему ещё ближе.
— Час? — переспросила я. — Никуда я не уходила на час, Квентин.
Как только я повернулась к нему, он поцеловал меня в шею, вкладывая свет в свой язык и губы.
Притягивая меня, он обернул меня ещё большим количеством света, окутал меня теми структурами, что находились под его ногами. Он притягивал меня ещё глубже в себя самого, должно быть, почувствовав моё раздражение и желание оказаться ещё ближе к нему. Обвив рукой мою талию, он сжал мою задницу ладонью, дёрнул к себе, и я ощутила, что он уже твёрд.
— Я проснулся, — сказал он, заставляя меня опять поднять на него взгляд. — Тебя не было. Я пошёл тебя искать, Мири. Тебя не было в пентхаусе. Я пошёл в кабинеты, но там не горел свет… там никого не было, — прижав меня её крепче, он закрыл глаза, и из его света выплеснулась волна боли прямо перед тем, как он посмотрел на меня. — Я даже спустился в лобби. Я спросил у ребят из охраны, видели ли они, как ты уходишь. Они все посмотрели на меня так, будто я выжил из ума.
Я уставилась на него, окончательно проснувшись.
Я также ощущала недоумение, возбуждение… и озадаченность.
— Серьёзно? — переспросила я. — Я ничего этого не помню, Блэк.
— Ты не ответила, когда я попытался послать сигнал твоему свету, — сказал он. — Ты не взяла с собой телефон. Я пытался звонить, и телефон прозвонил здесь.
Повернувшись на бок, я отодвинулась от него ровно настолько, чтобы упереться локтем в постель и подпереть голову ладонью, глядя на Блэка, который лёг на спину. Несколько секунд я лишь смотрела на него, пока его слова откладывались в моём сознании.
Почему-то тот факт, что он настолько обеспокоился, что стал звонить мне, сделала всё это неизбежно реальным.
— Что? — спросила я. — Ты действительно искал меня? Целый час?
Он улыбнулся, кивнув.
Эта улыбка не коснулась его глаз.
Вместо этого я ощутила шепоток беспокойства, которое он пытался скрыть от меня. Теперь, заметив его и осознав его реальность, я могла ощущать лишь это беспокойство.
— Всё, что я сумел придумать — должно быть, ты пошла на крышу, — сказал он. — Я вернулся сюда, готовый позвонить своим ребятам из охраны и начать искать тебя по-настоящему… а ты тут свернулась в постельке, словно ничего и не случилось.
Он фыркнул, запустив пальцы в свои волосы.
— Я едва не разбудил тебя, — ворчливо добавил он. — Я испытывал ужасное искушение разбудить тебя и хорошенько отшлёпать за то, что перепугала меня до чёртиков.
Я невольно издала смешок.
И всё же я не могла перестать смотреть на него.
Я не могла перестать думать над его словами.
— Может, это ты ходил во сне? — предположила я мгновение спустя. — Может, я была здесь всё это время, Блэк.
Он вскинул бровь и тихо щёлкнул языком.
— Мы можем проверить записи камер безопасности, — сказал он.
Посмотрев на него, я осознала, что он наверняка уже это сделал.
— И что показывают записи?
— Ничего, — сказал он, чуть поджав губы. — Здесь у меня нет камер, но они есть в коридоре возле офисов. Камеры показывают, что ты не покидала пентхаус. Ты не входила в лифт. Ты не появлялась на лестницах, ведущих на крышу. Тебя не было в лобби.
— Может, я была в одном из шкафов? — предположила я, вскинув бровь.
Он слегка улыбнулся.
Я ощущала в этой улыбке резкость, хотя в то же время чувствовала, что Блэк изо всех своих чёртовых сил пытается принять мою шутку, позволить мне приободрить его. Но я буквально чувствовала его скептицизм. Он не считал, что я была в шкафу, и это говорило мне, что он досконально обыскал пентхаус. И он не думал, что я была на крыше.
Однако он ничего не сказал, так что я не знала, что именно он думал.
Я не знала, почему он в особенности упомянул крышу, или почему он посчитал вероятным, что я отправлюсь туда одна, когда камеры безопасности определённо запечатлели бы, как я поднимаюсь по лестницам.
Там у него имелась вертолётная площадка.
— Я завтра проверю систему, — сказал он наконец.
Я кивнула, всё ещё глядя на него и изучая его свет.
— Эм, прости? — протянула я, не зная, что ещё сказать. — Я правда ничего из этого не помню.
Он окинул меня взглядом, и в его золотых глазах отразились уличные огни города.
Я ощущала в нём беспокойство. Я чувствовала, как он старается отпустить это.
— Что ж, — сказал Блэк после небольшой паузы, фыркнув и обвив меня руками, крепко прижав к своей груди. — Очевидно, тебе недостаточно один раз за ночь напугать меня до полусмерти. Ты решила проделать это со мной снова через два часа… закричав во всё горло, словно кто-то убивает тебя прямо у меня под боком.
Посмотрев на него, я осознала, что вопреки тихому дразнящему тону Блэк не совсем шутил по поводу крика. Его это напугало. Струйки этой реакции всё ещё пробегали по его свету, заметно искря, хотя Блэк сознательно старался успокоиться. Его aleimi ощущался почти так, словно он перешёл в армейский режим, словно он готов был атаковать кого-нибудь голыми руками.
Прильнув обратно к нему, я улеглась на его грудь и живот и принялась гладить его по волосам.
— Gaos, Блэк, — пробормотала я. — Мне жаль. С тобой всё хорошо?
Он издал полусмешок.
— Всё ли со мной хорошо?
— Эм… ну да, — скользнув вверх по его телу и оседлав его колени, я пожала плечами, всё ещё поглаживая по лицу и волосам, а теперь её и вливая свой свет в него. — Со мной-то всё нормально. Я-то ничего не помню.
Он издал тихий смешок, словно ничего не мог с собой поделать.
Однако я всё ещё ощущала в нем напряжение.
На протяжении долгого времени он ничего не говорил, но я чувствовала в себе его свет. Я чувствовала, как он примеривается, пытаясь решить, стоит ли ему сказать больше.
Я уже собиралась нарушить молчание и спросить его, когда он сам заговорил.
— Это из-за Ника, — сказал он. — Это из-за Ника, не так ли?
Я напряглась.
Я не чувствовала себя пойманной. Дело скорее в том, что имя Ника в тот самый момент сумело растревожить меня и напомнить. Та темнота немедленно обернулась вокруг моего света.
Я впервые осознала, что эта темнота, которую я ощущала, как-то связана с ним, с Ником.
Отчасти это была скорбь.
Однако я знала, что дело не только в этом.
— Что я могу сделать? — пробормотал Блэк, глядя меня по волосам, накрывая моё лицо ладонями, пока я нависала над ним. — Ты хочешь поговорить об этом? О том, кто или что, по-твоему, звонило маме Ника? Ты хочешь вернуться в Европу?
Я нахмурилась.
Мы уже несколько недель наблюдали за семьёй Ника.
Мы прослушивали линию в доме его родителей, а также их мобильные телефоны. Мы прослушивали телефон его сестры Нуми, а также телефон его сестры Майи в Сиэтле, и его младшей сестры Наоми в Лос-Анджелесе. Мы даже прослушивали линии нескольких его дядюшек и тётушек, в основном тех, которые жили в районе Залива, и с которыми Ник был близок.
Блэк связался со своими контактами в Пентагоне в тот же первый день, когда мы выходили на пробежку и ели вафли. В итоге он вытащил всё возможное из телефона матери Ника и из телефона самого Ника, всё, что как-то связано с Ником или именем его семьи.
Тот один звонок Юми Танаке был единственным, что мы нашли после острова Мангаан.
Должно быть, я прочла стенограмму этого звонка уже раз сто.
Ещё больше раз я прослушивала аудиозапись.
Я читала и слушала каждое слово, ища голос Ника, особенности речи Ника, ища его чувство юмора, его свет, его присутствие, даже его злость. Я искала намёк на то, кем он себя называл; я искала намёк на то, кем он себя не называл. Я перематывала отдельные части разговора и слушала их раз за разом. Я искала его там, всюду, где только могла найти.
Вместо этого я нашла его тени. Я нашла ту тьму.
Я чувствовала его, но не могла принять решение, что это был он.
Я не могла преодолеть то ощущение скорби, злости, вины и просто неправильности.
Контакты Блэка отследили звонок до телефона-автомата в Париже.
На заднем фоне слышалось уличное движение — машины, пешеходы, звуки кафе под открытым небом, звуки музыки из клуба или витрины поблизости.
На фоне также слышался смех — достаточно близко, значит, он, скорее всего, был с кем-то. В записи, которую я переслушивала, особенно чётко слышался женский смех. Я слышала, как она говорила с кем-то, может, даже с ним.
Я приказала очистить запись.
Я слушала её снова, стараясь разобрать, что она ему говорила.
Единственное слово, которое я расслышала, было его именем.
Не Ник — она не звала его Ником.
Она назвала его Наоко.
«Наоко… — слышала я среди её смеха. — Наоко… Наоко…»
Блэк гладил меня по спине, массируя пальцами кожу.
Это вернуло меня обратно в комнату, где я голышом сидела на его коленях.
Вернувшись оттуда, куда отправился мой разум, я осознала, что так и не ответила на его вопрос. Я предположила, что к тому времени уже и не нужно.
— Ты любишь его, — мягко сказал Блэк.
Я вздрогнула, опустив на него взгляд.
Озадаченно нахмурившись, я сжала его волосы пальцами и легонько дёрнула.
— Конечно, я люблю его, — сказала я с лёгким укором. — Он мой самый давний друг, Блэк.
Он покачал головой, напряжённо поджав губы.
— Я не это имел в виду, Мириам.
Я уставилась на него.
Я моргнула, затем снова нахмурилась, пристально глядя на него в тусклом освещении.
— Блэк. Какого черта ты несёшь? После всего…
— После всего, — прорычал он с лёгким предостережением в голосе. — Мне стоило знать. Я знал с самого начала, что ты чувствуешь к Нику, Мири.
Я лишь сидела там, уставившись на него с откровенным неверием, а он фыркнул.
— Как думаешь, почему, чёрт подери, я видел в нём такую угрозу? — повернув голову, он посмотрел в окно. Его глаза прищурились, разглядывая освещённую структуру Бэй Бридж. — Мири, если бы я не появился в твоей жизни, ты бы наверняка в итоге вышла за Ника.