— Она рожает. Что там с пассажирами? Где медик? Оливия иди к пилотам, поставь их в известность.
Было страшно. Страшно за жизнь этой девушки и ее ребенка. Ей срочно нужна была помощь, и она внезапно пришла в виде старой женщины:
— Я медсестра. Но не акушерка.
Медсестра была на столько стара, что Оливии на секунду показалось, что она работала в начале прошлого века и сейчас глубоко на пенсии. Но в эти минуты любая помощь была кстати.
Оливия оставила их в комнатке, быстро направилась в кабину к пилотам и нервно пальцами набрала код на двери. Смотря на Даниэля, она начала говорить первой, забыв про договор:
— Женщина на борту рожает. Срок шесть месяцев.
— Медики есть? — Тут же спросил он и она вздрогнула. Что — то было ни так. Ни то, к чему она привыкла.
— Одна женщина медсестра. Но она даже не акушерка. И старая, как мамонт.
— Ты думаешь в салоне каждый день летают молодые акушерки?
Кажется, она поняла, что было ни так. Их диалог. Они разговаривают. Кажется, только что Оливия потеряла работу. Все еще смотря в его глаза, она не могла в это поверить. Как сложно давалось молчание и так легко она его потеряла.
— Марк проверь что там, — он тоже не отрываясь смотрел на нее. Сейчас она разревется, ее трясет мелкой дрожью и ее лицо белее ливреи их самолета.
Он отвернулся, беря в руки рацию:
— Уважаемые Леди и Джентльмены, говорит капитан, кажется на этом борту нас прибавиться на одного человека больше. Если среди вас есть врач, прошу подойти к бортпроводникам и помочь малышу появиться на свет.
Марк вышел, и Оливия направилась за ним, но голос капитана остановил ее:
— Ты умеешь принимать роды?
Она посмотрела на него. Может быть она даже соскучилась по его обращению к ней. Это было каким — то безумием.
— Никогда не делала этого. Но меня учили.
Он кивнул, отвернувшись. Молча. Он просто кивнул. Все были напуганы. Это не обошло и Даниэля Фернандеса.
Вернувшись к роженице, Оливия увидела жуткую картина: беременную девушку уложили на пол и развели ноги. Пассажирка, которая назвала себя медсестрой возилась возле нее, вводя обезболивающее. Стоны, крики, кровь. Оливия нервно сглотнула, прижимаясь к стене.
— Вот черт! — Произнес Марк, наблюдающий за этим, — она и правда рожает?
Медсестра недовольно посмотрела на него:
— У нее маленький срок. Не надо дать ребенку родиться. Ты, — она указала в сторону Оливии, — закрывай ей промежность ладонями.
— Бог мой! — Марк подпрыгнул на месте, отворачиваясь от этой картины, — у нас 4 часа лета. Она может подождать?
— Вы, мужчины, странные люди. Все делаете как удобно вам. — Пробурчала старуха. — Если ребенок родится сейчас, он вряд ли выживет. Нужна детская реанимация, его легкие в таком возрасте не раскроются. Он не сможет дышать.
Услышав этот страшный приговор, Оливия опустилась в ноги роженицы, руками перекрывая выход ребенку. Она никогда ничего безумнее не делала. Поэтому закричала вместе с девушкой.
Шокированный Марк, чувствуя тошноту от всего этого, кинулся в кабину, закрывая за собой дверь. Он сел в свое кресло, смотря на безмятежное голубое небо перед собой.
— Что там? — Даниэль взглянул на него.
— Дело дрянь, — прошептал Марк, — Она рожает, черт. Реально рожает, — Он зажмурил глаза, — лучше бы я этого не видел.
Даниэль улыбнулся, одевая наушники:
— Слава богу, меня там не было.
— Медсестра видно старой закалки, приказала твоей англичанке не дать ребенку родиться, и та по локти в крови, сидит на коленях и пихает его обратно.
Даниэль снял наушники:
— Оливия?
— Да.
— Пихает обратно? — Даниэль засмеялся. — Это как раз по ее части — не давать жить людям спокойно. Уверен, она справится.
Он вновь одел наушники:
— Это "Arabia Airline" 2–1–6, у нас на борту рожает женщина. Срочно требуется медицинская помощь. Какой аэропорт у меня поблизости?
— "Arabia Airline", вы в 250 км от аэропорта Коломбо Бандаранайке, Шри — Ланка.
Даниэль обратился снова к Марку:
— Скажи, это экстренный случай? Нам нужна экстренная посадка? У нас есть 4 часа?
Марк молчал, пытаясь взять себя в руки, перед глазами были лишь кровь и крики. Даниэль не выдержал, хватая трубку и связываясь с Келси:
— Да, ситуация критическая. — Адекватно ответила та. — Ребенка держим как можем, но долго так не протянем. Женщина умрет от кровопотери, а ребенок от удушья.
Он уже буквально представил Оливию по локти в крови, стоящую на коленях.
— Я понял.
Он положил трубку и вновь обратился к Марку:
— Будем садиться в Бандаранайке.
Но тот удивленно на него посмотрел:
— Этот аэропорт не сможет принять такой большой самолет. Там полоса 2500, для нас необходима полоса хотя бы 3350. Мы просто пробежим мимо нее.
— Черт, — выругался Даниэль, не желая слушать Марка и обращаясь к диспетчеру, — это "Arabia Airline", свяжите меня с диспетчерами Коломбо.
Через несколько секунд другой голос вышел на связь:
— "Arabia Airline", это аэропорт Коломбо Бандаранайке.
— У нас на борту рожает женщина, и ей и ребенку срочно нужна помощь. Вы можете принять нас?
— Мы сможем вас принять. Скажите данные вашего самолета.
Даниэль замолчал, закрыв глаза, обдумывая свой план. Все было риском. Все было хреново плохо. Более пятисот человек против рожающей женщины. Садя самолет на короткую полосу, он рисковал просто пробежать вдоль нее, а если вдруг все получиться, то вопрос второй— как потом взлетать? Секунды для решения.
— А если нам снизить скорость до минимума в полете? — Произнес он, как будто говоря самому себе.
— Произойдет сваливание…
— Мы рассчитаем самую минимальную скорость для посадки и будем держать ее до самой полосы.
— Если мы сядем, то как взлетим? — Марк достал толстую летную книгу и принялся листать ее, — я посмотрю, на какой скорости можно взлететь, что бы не произошло сваливание.
— Давай сначала сядем, Марк.
Вновь заскрипела рация:
— Это Коломбо Бандаранайке, вы приняли решение? Вы идете на посадку?
— Я свяжусь с нашей авиакомпанией, — Марк схватил рацию, но Даниэль его остановил:
— Нет. Я полностью беру ответственность на себя. Здесь капитан я и решать мне. Мы сядем в Коломбо.
Марк поднял руки вверх, сдаваясь:
— Хорошо. Тебе решать подобные вопросы.
Даниэль выдохнул, вновь связываясь с диспетчером:
— Это "Arabia Airline", я, капитан Даниэль Фернандес Торрес, запрашиваю разрешение на экстренную посадку в вашем аэропорту.
— Капитан Фернандес Торрес, дайте данные вашего самолета.
Даниэль нахмурил брови:
— Параметры моего самолеты вам не понравятся. У нас Аэрбас 380.
Молчание на том конце и еле слышные переговоры между диспетчерами— это все что он услышал в ответ.
— Свяжись с салоном, — попросил он Марка, — что там у них.
Марк кивнул, беря трубку, но тут вышел на связь диспетчер и все внимание Даниэля переключилось на него:
— Мы не можем принять такой большой самолет, наша полоса не рассчитана на его пробег.
— Что у вас находиться за полосой? — Прогремел твердый голос Даниэля. Еще не хватало что бы они отказали ему. Он всегда боялся внештатной ситуации. Эту махину мог принять только хорошо оснащенный аэропорт с самой длинной взлетной полосой в мире. Еще не все аэропорты смогли заменить старые полосы на новые. Все это экономический вопрос, который теперь перерастал в вопрос жизни и смерти.
— За полосой забор и поле, сэр.
— Отлично! — Воскликнул Даниэль. — Принимайте нас. Очистите мне воздушное коридор до самого моего приземления.
— Наша полоса гораздо уже положенной для вас, "Arabia Airline".
— Я очень меток, Коломбо. Мы снижаем скорость и высоту. Приготовьте машины скорой помощи, я хочу, чтобы сразу женщине оказали помощь.
— Вас понял "Arabia Airline", буду вести вас до самого аэропорта. Снижайтесь до эшелона 290.
Даниэль схватил рацию. Все его движения были заложены где — то в голове. Четко. Без паники:
— Уважаемые Леди и Джентльмены, говорит капитан Даниэль Фернандес Торрес, через несколько минут мы совершим экстренную посадку в аэропорту Коломбо Бандаранайке. Взлетно — посадочная полоса данного аэропорта не предназначена для нашего самолета, во избежание травм, прошу бортпроводников проконтролировать положение пассажиров.
Что Оливия только что услышала? Это сон? Этому безумию нет предела. Даже рожающая женщина перестала кричать, слыша его слова, удивленно смотря на Оливию.
— Все будет хорошо, — прошептала та, ладонями зажимая ее промежность, — капитан самый лучший который мне когда-либо встречался, он знает свое дело и посадит самолет.
Оливии самой бы хотелось верить в свои слова. Она надеялась, что Даниэль сможет посадить эту махину. И если он без проблем сделает это, она уйдет из их экипажа. Она обещает это сама себе, тем более она проиграла спор.
— Я больше не могу, — внезапно закричала Сьюзен, — я уже не могу это терпеть.
— Держись! — Скомандовала медсестра, набирая очередное лекарство в шприц, — уже скоро придет помощь. Капитан молодец, что решился на это. Не все могут принять такое решение. Он смелый человек.
Смотря на лужу крови и свои окровавленные руки, Оливия осознала в конец всю ту жуть, что испытывает сейчас Даниэль. Ее руки устали, но его пытка только начиналась. Теперь он спасал Сьюзен и ее ребенка.
— Закрылки, — его голос даже не дрогнул, скомандовав Марку.
— Полностью.
— Выпускай шасси.
— Еще рано.
— Выпускай, нам надо снизить скорость до минимума. Мы должны приземлиться на самой минимальной скорости. Перед полосой включай реверс, он еще затормозит самолет.
— Хорошо, капитан, — недовольно произнес Марк, — нам достанется за это.
Даниэль, видя перед собой в нескольких километров взлетно — посадочную полосу, схватил рацию:
— Уважаемые пассажиры, мы приземлимся через две минуты, прошу простить меня за резкий тормоз. Экипажу приготовиться к посадке.
Его голос в вперемешку с кричащей Сьюзен. Оливия почувствовала твердую головку ребенка, упирающуюся в ее ладони. Руки тут же ослабли и больше не в силах держать, закричала медсестре:
— Ребенок выходит!
— Отпускай руки, — крикнула та и Оливия отпустила в тот момент, когда самолет коснулся полосы. Она успела схватить малыша прежде, чем Даниэль нажал на тормоза. Медсестра перерезала пуповину ножницами, приготовленными на этот случай, как самолет резко загудел и Оливию отбросило с силой назад. Прижимая к груди ребенка, защищая его, она стукнулась головой об металлический угол, испытывая резкую боль и застонав. Самолет катился, сбавляя скорость, а она, лежа на полу, прижимала к себе крохотное тельце до полной остановки. Они остановились слишком быстро. Он сделал это, у него получилось.
— Ребенок. — Прошептала уставшая Сьюзен, — почему он не кричит?
Оливия посмотрела на малыша в своих руках — синее крохотное тельце, перепачканное прожилками крови, еще теплое…Но он молчал.
— Это мальчик. — Это все, что она могла сказать его матери. Старуха уже суетилась возле них, пытаясь резиновой грушей очистить его нос и рот от амниотической жидкости, но легкие не расправлялись, ребенок не дышал. Он мертв? Оливия не верила в это, лишь шептав слова отрицания, наблюдая за медсестрой.
Где — то вдалеке, гудели сирены скорой, как последняя надежда на жизнь. Звук открывающейся двери и поток теплого воздуха, как глоток надежды.
— Сейчас, Оливия, сейчас, — Келси открыла дверь, впуская на борт медиков и те, не теряя времени подбежали к Оливии, забирая у нее ребенка из рук. Он закричал, и Оливия перестала дышать, смотря на него. Синенький, маленький, с длинными худыми ручками и свисающими, как веревочки, ножками, он был похож на иноземное существо. Это чудо, что он жив.
— Все получилось, — прошептала она, теперь ощущая дрожь во всем теле, но не придавая сейчас этому значения.
Другие медики занялись Сьюзен, кладя ее на носилки. Она вцепилась в руку Оливии:
— Как зовут вашего капитана?
— Даниэль.
Сьюзен улыбнулась:
— Я назову сына Даниэлем. Очень красивое имя. Спасибо вам, Оливия, за все. Передайте вашему капитану, что он очень смелый. Вряд ли кто — нибудь еще осмелился на такой поступок.
Оливия улыбнулась ей, сжав руку. Сьюзен права, говоря эти слова, она говорила от чистого сердца.
— Обязательно передам.
Наблюдая, как малыша и маму погрузили в машины скорой, Оливия почувствовала, как кто — то коснулся ее головы. Она вздрогнула и подняла глаза, видя перед собой Нину:
— Ты в крови, приложи это, — она протянула ей полотенце, — может надо показать тебя врачам пока мы стоим? У тебя много крови.
Но Оливия отрицательно покачала головой. Она так устала, что не было сил, показывать никому свои раны. Приложив полотенце к голове, она поднялась на ноги:
— Сделай мне только одно одолжение- пусть кто — нибудь займется моими пассажирами, пока я привожу себя в порядок.
Нина кивнула:
— Давай ты сядешь, пока мы взлетаем, а потом я провожу тебя в душ. Ты вся в крови.
Оливия посмотрела на свою одежду. Белая блузка, пропиталась кровью, став ярко — красной, ее руки, покрыты кровью, с ее головы течет кровь, останавливая свой ручеек на воротнике блузки. Как в фильме ужасов. Пассажиры будут шокированы.
— Я пойду в душ, — произнесла она, подняв руки, боясь испачкать все вокруг. Дрожь только усилилась, но Оливия набрала в легкие больше воздуха, пытаясь привести себя в норму.
— Я отведу тебя, — Нина боялась коснуться ее.
— Все в порядке, я сама справлюсь.
Хватит и одной стюардессы, перепачканной кровью. Шаги давались тяжело, но Оливия делала их, пытаясь не касаться стен руками. Она чувствовала спазм в груди — это рыдания вырываются наружу. Ей надо сейчас остаться одной и выплеснуть весь стресс, что она пережила. Но никто не должен это видеть.
В кабине пилотов Даниэль затаил дыхание, после того, как они остановились в нескольких метрах от конца полосы. Еще чуть — чуть и их останки пришлось бы соскребать с поля.
— "Arabia Airline", как вы?
— Отлично, — прошептал Даниэль, понимая, как он рисковал, — сколько времени вы нам даете на отдых? Мне надо собраться с мыслями и придумать стратегию взлета.
— Сколько времени вам надо?
Пассажиры тоже беспокоили его. Они и так просидели в самолете уже довольно долго. Но взлетать он сейчас не мог.
— Коломбо, мы не сможем развернуться.
Полоса была настолько узкая, что самолет встал носом к полю, занимая всю ширину полосы.
— Еще мы перекрыли вам полосу.
Диспетчер:
— Капитан, ваш самолет настолько красив, что вы можете стоять тут хоть всю жизнь. Наши споттеры уже выехали делать снимки. Это была посадка века. Вы сели так хорошо, что по вам можно переписать летный инструктаж.
Даниэль и Марк выглянули в окна, смотря на многочисленное скопление сотрудников аэропорта за пределами здания возле рулежных дорожек. В Шри — Ланке люди никогда не видели двухпалубный пассажирский лайнер. Для них он стал пришельцем, прилетевшим с другой планеты.
— Ничего себе, — прошептал Марк, — никогда не видел, что бы нас так встречали.
— Хотел сесть тихо, — нахмурился Даниэль и вышел из кресла, — мне надо подумать, как быть дальше.
В кабину вошла Келси:
— Вам что — нибудь принести?
— Виски, — зажмурился Марк, — если мы долетим до дома, я напьюсь.
Келси улыбнулась и взглянув на капитана, ее улыбка слегка спала. Даниэлю было не до смеха, и он ненавидел себя, за то, что не может притворяться:
— Как обстоят дела в салоне?
Келси положительно кивнула:
— Все хорошо. Пассажиры слишком разнервничались и некоторые спрашивают, когда полетим. А некоторые уже боятся лететь. Но мы с ними справимся.
Почему ему хочется спросить про английскую девушку? Он буквально места не находит себе, ожидая новостей про нее. Почему Келси ничего не говорит. С ней все в порядке?