Смотрел и молчал. А я говорила.
Наверное, я никогда не говорила так много. В какой-то момент даже перестала замечать снующих туда-сюда людей и Ниардо, который подступал все ближе. Я забывала обо всем, кроме этих глаз, и чувствовала великую вину. За то, что бросила грифона, похоронила его живым, решив, что Аргус ушел вслед за отцом. Объяснения, что я сама еле выжила, ничего не давали. Вина никуда не делась.
О чем я ему рассказывала? Сложно сказать и все перечислить. Вспоминала совместные прогулки, отца, прошлое, которое мы оба так и не смогли забыть.
— Мы живы, — говорила ему. — И мы еще будем летать. Я тебе обещаю.
Он слушал, молчал и не двигался. Лишь во взгляде светилась уничтоженная и растоптанная душа. Получится ли у меня когда-нибудь воскресить ее? Я не знала.
Сложно воскресить другого, когда сама едва жива.
Ночью мы остановились на одном из постоялых дворов на окраине второго по размерам города Империи — Саркуса. Въезжать за огромные каменные крепостные стены, которые в свое время выдержали более десятка нападений и осад, не стали, чему я была только рада. Не любила я большие города.
Постоялый двор оказался большим, уютным и симпатичным. После сытного ужина меня отвели в отдельные покои. Я устала во время путешествия, плюс ко всему сказалась прошлая бессонная ночь, так что даже как следует поволноваться, дожидаясь своего супруга, не смогла. Умылась, надела сорочку и забралась под тонкое одеяло. Несмотря на летнюю жару, в помещении было прохладно, а ночью даже холодновато.
Если муж ждет от меня исполнения супружеского долга, то пусть постарается и разбудит. Проводить еще одну ночь в томительном ожидании я не могла.
На этот раз обошлось без сновидений.
Встала по давней привычке рано. Когда рассвет заалел на горизонте, а сумрак ночи еще не ушел, уступив место солнечному дню, я поднялась.
Кое-как причесавшись и заплетя волосы в косу, надела одежду мужа. Она уже не пахла морем, но грязной пока не выглядела.
Можно было подождать, когда меня придут будить, но захотелось пить. А воды в глиняном кувшине не оказалось. Видимо, служанка забыла налить.
Поэтому я осторожно вышла в коридор и начала спускаться по лестнице.
Именно в тот момент я услышала голос Ниардо:
— …сам ведь сказал!
Судя по тону и по голосу, молодой мужчина был чем-то очень недоволен и даже возмущен.
— Я сказал, но ты своей поспешностью сделал только хуже, — раздался в ответ голос Сандера, и я застыла, прижавшись спиной к стене и задержав дыхание.
Кажется, сейчас мне предстояло стать свидетельницей очень интересного разговора. И, вполне возможно, получить ответы на кое-какие важные вопросы.
— Я в этом не виноват.
— Но ты ее оттолкнул своей настойчивостью.
— Она сама не понимает, от чего отказывается.
— Выбирай выражения, Вит. Ты говоришь о моей жене.
— Мы оба отлично знаем, что это ничего не значит, Сандер. Или она пытается набить себе цену и думает, что может найти кого-то лучше?
«Тоже мне, герой-любовник. Эгоист и самовлюбленный индюк! Да я лучше умру, чем позволю тебе коснуться себя!»
— Она не знает, — тихо ответил муж.
— Чего не знает?
— Император не посвятил ее в условия договора.
Виттор громко выругался, что-то оглушительно стукнуло. Кажется, кто-то с грохотом поставил кружку на стол.
— Ты шутишь? Но как такое возможно?
— Вместо нее готовили другую, но она погибла на границе во время стычки с ящерами.
— Отродья Темного бога!
— Третья кандидатка еще слишком молода. Оставалась только Тьяна.
— Ты слишком не вовремя пришел и потребовал выполнения договора.
— Ты знаешь, что не мне это решать, — устало ответил Сандер.
Звук отодвигающегося стула… неторопливые шаги… Я вжалась в стену, надеясь, что мужчины не пойдут в мою сторону. Попадаться во время подслушивания не хотелось.
— Кристалл затухает.
Это Вит. Я даже не сразу узнала, его голос был необычно тих и даже немного встревожен. И когда красавчик успел превратиться в строгого мужчину?
— Я его держу. — Сандер ответил глухо и даже немного раздраженно.
— Этого мало. Странно, что Каарх не призвал тебя раньше.
— На все его воля. Не нам это обсуждать.
Ответ мужчины был немного раздраженным, и я стала прислушиваться еще сильнее.
Ну же. Расскажите, что это за кристалл такой. Как он со мной связан? Вместо того чтобы узнать ответы на свои вопросы, я задала себе десяток новых.
— Прорывы случаются все чаще, — продолжил Ниардо.
— Скоро все стабилизируется. А до этого момента я прошу тебя не трогать Тьяну. Пока прошу, Вит.
— Она тебе нравится?
Как, оказывается, единственный вопрос может взволновать и привнести сумятицу в сознание! Щеки мгновенно вспыхнули, дыхание сбилось, изо рта вырвался приглушенный писк. Пришлось зажать рот рукой и помечтать, чтобы меня не услышали.
— Она моя жена. И ты отлично знаешь, что это значит.
«Я не знаю! Мне скажите!»
Поздно.
— Пора собираться. Надо разбудить ее.
— Ты мне это доверяешь? — хмыкнул Ниардо.
— Мы с тобой оба знаем, что до обряда ты ничего сделать не сможешь.
Больше скрываться смысла не имело, пора было дать о себе знать.
Выпрямилась, расправила плечи и затопала по лестнице, давая понять, что иду именно я.
— Доброе утро. Я не помешала? — спросила, оглядывая мужчин.
Виттор сидел за столом. При моем появлении он вскочил и поправил жилет. Мой супруг стоял у окна, повернувшись ко мне боком. На нем красовался тот же жилет, что и днем раньше, только вот рубашки, в которой он ходил вчера, не было, и я неожиданно увидела на левом плече татуировку в виде волка и какой-то странный символ.
Волк у кароссиканца? Да быть такого не может. Морское чудище, хвостатую красивую деву или океанского гада я бы еще приняла. Но не волка.
Интересно, что это может означать? И почему мне вспомнились «красные волки»?
— Тьяна, ты рано. Плохо спалось? — участливо спросил Сандер.
— Нет, я привыкла рано вставать.
Муж осмотрел меня с ног до головы и неожиданно скривился. Совсем чуть-чуть, но я заметила.
Ну вот и проклятие начало действовать. Хорошо же он держался все это время, раз показал отвращение только сейчас.
Но я и тут ошиблась.
— Надо было купить тебе одежду и обувь, — произнес муж, изучая мои голые ступни. — Здесь есть поблизости магазины готовой одежды? — спросил Сандер у Виттора, который стоял, ожидая распоряжений.
— Не знаю. — Тот пожал плечами. — Но могу узнать у хозяина.
— Время еще есть. Так что действуй.
— Но мой размер, — пробормотала я.
— Я разберусь, — ответил Ниардо, направляясь к выходу.
После его ухода мы некоторое время стояли в тишине.
— Завтрак?
— Да, наверное.
Ниардо пришел через сорок минут. Запыхавшийся и сияющий молодой мужчина протянул мне связку одежды в грязно-бежевой пергаментной бумаге, завязанной бечевкой.
— Все что мог.
— Это мне? — недоверчиво переспросила я.
— Да. Переодевайтесь.
Внутри лежала длинная юбка из темно-синей ткани, которая мягко облегала бедра. Поясок был свободным, и я подвязалась тесемкой. Белая блузка оказалась немного широкой, но не так уж и сильно. Застегнув пуговички до самого горла, набросила сверху легкую жилетку из голубого хлопка, украшенную вышитыми розами. Туфельки из белой кожи без каблучков мягко обхватили ножку и оказались впору.
Удивительно даже. Как ему удалось так легко определить размеры? Наверное, очень богатый опыт.
Мы отправились в путь почти сразу и прибыли в приморский городок после обеда. А к вечеру я совершенно непредумышленно и случайно разбудила само зло.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тьяна
Портовый городок Лучерский располагался в Изумрудной бухте, которая получила свое название благодаря обилию водорослей. Они росли на дне и во время цветения на целый месяц окрашивали воду в ярко-зеленый цвет.
Пологая береговая линия растянулась на много километров, а за ней узкой полоской расположился городок.
Белоснежный песочек на пляжах, часть которых являлась частной собственностью, была огорожена высокими заборами и строго охранялась. Аккуратные, вымощенные булыжником мостовые, на улицах никаких сточных вод с неприятными запахами. Уютные двухэтажные домики белого цвета с красными крышами и сине-зелеными ставнями. Кадки с пестрыми цветами на каждом балкончике и у каждой двери. Небольшие таверны с экзотическим названием «кафе», с выставленными на улицу маленькими столиками для посетителей. Пахло морем и выпечкой, солнцем и радостью.
Я даже засмотрелась на новшества. Народ был опрятно одет и улыбался. Очень много улыбался. У нас так не принято.
Нас встретил сам мэр — невысокий лысый мужчина с круглым пузиком, которое норовило порвать пуговицы и выбраться наружу.
Мужчина проявил любезность и поселил нашу делегацию у себя в особняке. Корабль кароссиканцев должен был отправиться в путь на следующий день.
Жена мэра и две его дочери оказались не менее обходительными. Они даже пытались улыбаться, глядя на меня, хотя прочитать мысли на их лицах не составило труда. Они никак не могли понять, что такой мужчина, как Сандер, нашел в такой, как я. Потом вспомнили об императорском приказе и тут же прониклись искренним сочувствием к моему мужу.
Дамы предложили сопроводить меня к модистке, чтобы купить какие-нибудь наряды, и утверждали, что у нее точно есть пара хорошеньких готовых вещиц.
Но я отказалась. На Кароссе мода совершенно другая, поэтому смысла тратить деньги я не видела. И ходить по магазинам с незнакомыми дамами мне не хотелось. И так чувствовала себя не в своей тарелке.
За десять лет я многое успела забыть. Например, как пользоваться столовыми приборами. Весь обед я лихорадочно посматривала по сторонам, пытаясь угадать, какие столовые приборы надо использовать. Так разнервничалась, что почти не почувствовала вкуса еды, хотя суп из морепродуктов оказался очень вкусным и сытным.
Сидеть в четырех стенах не хотелось.
Мэр между делом обмолвился, что у него есть свой собственный пляж, который можно посетить в любое время. И это стало навязчивой идеей.
Океан манил меня. Стоило только во время полета появиться на горизонте этой ярко-голубой глади, и я уже не смогла отвести от нее взгляда. Сейчас мне больше всего хотелось увидеть океан поближе, коснуться его.
— Мы можем сходить на пляж? — поинтересовалась у Ниардо и, наверное, впервые за все время обратилась к нему сама.
— К сожалению, это невозможно.
— Но почему? Мэр сказал, что у него свой личный пляж. Мне ничего не угрожает.
Кажется, у Виттора на этот счет было иное мнение.
— Сандер не разрешит, — неожиданно ответил он, впервые вспомнив о том, что у меня, оказывается, есть муж, а я чужая жена.
Раньше наличие супруга мужчину не смущало.
— Это же совершенно безопасно. Почему он может быть против?
— Всему есть причины.
— Какие? — тут же поинтересовалась я.
Ответа не было.
— Вам лучше поговорить об этом с Сандером.
— Но его здесь нет. А я никогда не видела океана. Только на черно-белых картинках.
— Поверьте, у вас будет достаточно времени, чтобы привыкнуть к нему. Когда-нибудь вид воды станет внушать вам отвращение и даже ужас.
— Разве такое возможно? — не поверила я.
— Вполне. Ваш замок расположен на вершине утеса. Все окна выходят на океан.
— Мой замок?
Все последние десять лет у меня была лишь крохотная каморка за печкой. А тут целый замок. К такому сложно привыкнуть.
— Да. Фриастор, что на языке древних означает «Предрассветный». Удивительной красоты замок, достойный особы императорских кровей. Стены и потолок вручную расписаны великими мастерами, пол из мрамора, а окна подчас занимают целую стену.
— Красиво, наверное.
— Одно из самых красивых и древних сооружений Каросса.
— Понятно.
— Поэтому я не вижу смысла рисковать сейчас и отправляться на пляж.
— А в чем риск?
— Вам лучше узнать это у вашего супруга.
— А ракушки здесь есть? — неожиданно спросила я. — У нас в деревне имелась одна. Совсем крохотная, но очень дорогая. Говорят, если поднести ее к уху, можно услышать шум океана. Мистер Фирс за одну медную монетку разрешал послушать любому желающему.
Почти всем, кроме меня. Проклятая к такому сокровищу не допускалась даже за золотой.
— Смотря какие ракушки, — снисходительно отозвался мужчина.
— Знаешь, Виттор, — я впервые назвала его по имени и даже попыталась улыбнуться, — я была бы тебе очень-очень благодарна, если бы ты помог мне.
Не удается убедить словами, будем кокетничать. Если бы я только умела это делать!
Кажется, начало получаться.
Ниардо осмотрелся, тяжело вздохнул и кивнул, сдаваясь:
— Если только ненадолго. И при условии, что мы не будем подходить к воде. Это действительно очень опасно.
Пляж располагался за личным парком мэра и был огорожен от любопытных высоким забором и зарослями колючих вьющихся роз самых разных цветов и оттенков. Это не считая кучи охранников по периметру.
Туфельки я сняла почти сразу, подпрыгнула на одной ноге, затем на другой, а потом с наслаждением погрузилась в теплый белоснежный песочек, едва не мурча от удовольствия.
— Ох, какой он горячий, — прошептала недоверчиво, пошевелив пальцами ног.
— Осторожнее, — хмыкнул Виттор, забрал у меня туфельки и подал свободную руку. — Здесь могут быть острые ракушки, еще оцарапаешься.
— Думаю, что мэр позаботился об этом. Он наверняка печется о своей безопасности. Ох, — я посмотрела вперед и восторженно вздохнула, — как красиво!
Огромное оранжевое солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая спокойную гладь бухты в яркие цвета.
— Закат на Кароссе еще красивее. Бесконечный океан и невероятные краски. Все оттенки красного, оранжевого и желтого. Каждый закат и рассвет на острове неповторимы и уникальны.
— У меня будет возможность убедиться в этом, — произнесла я, медленно бредя по песку и приближаясь к прозрачным водам, которые словно шептали, моля подойти.
Странно, но песчинки, прилипшие к ступням, совершенно не причиняли дискомфорта, как обычные травинки и камушки, которые досаждали мне в деревне.
— В воду нельзя! — крикнул Ниардо, но поздно.
Я уже шагнула вперед, приподняла юбку, наслаждаясь мягким покачиванием волн, ласкающих кожу.
— Успокойся! — Я беззаботно рассмеялась. — Что мне может грозить здесь, на… ой!
Острая боль пронзила ногу до самого колена. Пальцы разжались, отпустили подол, который тут же оказался в воде, ткань окрасилась в более темный цвет.
— Что произошло?
Виттор тут же оказался рядом, прямо в обуви бросился в воду, подхватил меня на руки и вытащил на берег.
— Ракушка, — пробормотала я и поморщилась, почувствовав, как соленые капельки пробрались в открытую ранку. — Как глупо. Все-таки порезалась. А думала, что мэр все предусмотрел.
Изогнувшись, я увидела длинную, узкую, набухшую кровью полоску раны на стопе и тонкую струйку, которая медленно стекала по ноге.
— Нет, нет. Этого просто не может быть.
— Ранка совсем пустяковая. Так что можешь меня отпустить.
— Этого просто не может быть! — продолжал бормотать Виттор и быстро нес меня в особняк мэра. — Один шанс из тысячи. Невозможно!
Его тревога передалась и мне.
— Да что случилось? Ну подумаешь, ранка. Не умру же я от этого.
— Тревога! Трубите тревогу!
— Виттор? — Навстречу нам вышел пожилой кароссиканец, тот самый, который запомнился мне во время обряда. Его звали Гордиан Стенз, он считался первым помощником моего мужа. — Что произошло?
— Я не виноват… Я не думал, что так произойдет, — забормотал Ниардо, ставя меня на пол и отступая в сторону.
Его трясло в прямом смысле этого слова.
Я поправила юбку и улыбнулась:
— Ничего страшного. Просто немного поцарапала ногу о ракушку.