26
Короткий зимний день заканчивался, когда я решилась остановиться. Мы вряд ли ушли далеко, но сил тащить Эрика у меня уже не было. Уронив полубесчувственное тело парня, я бросила свою поклажу. Поблагодарив судьбу за то, что часть отодранного от коробки материала собирающего световую энергию, была привязана к моему рюкзаку, я стала ставить палатку. Конечно, в сумерках собирать свет было бесполезно, солнце стремительно садилось, уступая место кромешной темноте, но я надеялась, что он позволит сохранить тепло, которое я попытаюсь создать в нашем импровизированном домике. Поставив палатку, я расстелила спальник и запихнула в него Эрика. Теперь надо развести костёр. Надрав с деревьев веток и сложив их горкой, я подожгла их прямо в недрах нашего временного обиталища. Конечно, была велика вероятность, что я сожгу всё, что у нас есть, но нам просто необходимо было согреться. хворост весело затрещали занимаясь, растапливая снег под собой, и воздух под тентом начал теплеть. Вход пришлось оставить наполовину открытым, иначе бы мы угорели от дыма, поэтому воздух нагревался медленнее, чем мог бы.
Я раздевала Эрика, растирая найденным спиртом. Все руки его были испещрены следами от уколов, а когда я стянула с него свитер, чтобы растереть живот и спину, меня накрыло жалостью к этому бедному ребёнку. Его худой, даже тощий, торс был покрыт шрамами, они были аккуратные, не такие, как у Германа, но легче от этого не становилось. Видимо последний месяц он почти не ел, все его косточки чуть ли не просвечивали через белую, до синевы, кожу. Я быстро его растёрла и снова закутала в одежду. Теперь он уже не был таким ледяным, взгляд стал более осознанным, но что меня пугало так это выступившие бисеринки пота на лбу, при том, что он весь был замёрзший.
— Зачем ты со мной возишься?…Почему вытащила из-под куста?… Только продлеваешь агонию, — его голос еле шелестел, а глаза были уставшие, это был не взор молодого юноши, а очи старца, у меня снова защемило сердце от того сколько же всего перевидал этот паренёк, которому едва ли было больше семнадцати. Впервые за долгое время я рассмотрела его. Аристократически тонкие черты лица, прямой нос, аккуратный небольшой рот с тонкими губами, огромные голубые очи, всё в его внешности было создано для того, чтобы покорять девичьи сердца. Теперь же под глазами залегли тёмные круги, на щеках горел нездоровый румянец, тогда как вся остальная кожа была мертвенно-бледной, но даже в это болезненной слабости он не переставал быть красивым. Я махнула рукой на его слова и стала ковыряться в своём рюкзаке. Мы целый день не ели, точнее я не ела целый день, а сколько не ел Эрик, я не знала.
— Когда ты последний раз кушал? — я написала записку и поднесла её к его лицу так, чтобы ему было удобно читать.
— Не помню. Вчера, кажется, был хлеб. Мне не хочется есть.
Я скорчила рожицу, которая заменила мне фразу «Ну конечно!». Его сейчас нельзя ничем покормить из-за того, что его организм давно не принимал пищу, у него банально может случится заворот кишок, но накормить его чем-то надо. Эх, мне бы сейчас суп Германа, он, одним своим запахом, мог бы, кажется, поставить на ноги смертельно больного человека, но супа не было и пришлось обходиться подручными средствами. Я достала пачку сухой детской смеси, которую случайно нашла на помойке, тогда мне подумалось, что это может заменить молоко, но в данный момент она оказалась как нельзя кстати. Сразу, как только затеплила ветки, я поставила бутылку с замёрзшей водой рядом, и она уже почти растаяла, отлив немного в походную кружку, начала её держать над огнём, когда вода нагрелась, я насыпала туда ложку порошка тщательно перемешав. У детского питания, конечно, закончился срок годности, но в нашей ситуации выбирать не приходилось, я решила, что лучше так, чем ничего.
Влив в Эрика разведённую смесь, я принялась, есть сама, мне досталась холодная варёная курица. Готовить не стала, во-первых, побоялась, что запахи могут привлечь животных, этого мне только не хватало, а во-вторых, продукты надо беречь. Материя хорошо держала тепло, в палатке уже было даже жарко, примятый снег под нами подтаивал, и меня начало смаривать.
— Если что, буди, — накарябала я, а как только я убрала бумажку, и села на край спальника, веки мои сомкнулись, и я провалилась, в тёмный, без сновидений сон. Проснулась я от того, что кто-то меня тормошил. По началу даже не могла понять, где нахожусь. Но через минуту я, наконец, сообразила, что передо мной Кара, и это именно она меня трясёт.
— Вы давно здесь? — было первое, что она спросила, я пожала плечами, ума не приложу сколько времени проспала, костёр потух из-за того, что нижние прутья отсырели. Эрик лежал с закрытыми глазами, я понадеялась, что он спит.
Подруга выкинула остатки от моего костра и на его место установила конфорку. Устроила себе лежанку.
— Посмотри лекарства, которые мы унесли. Может что-то облегчит состояния Эрика, а возможно, есть что-то от обморожения, как-бы мы с ним ноги не отморозили. За нами нет погони? — я отдала девушке записку и узел с баночками, тюбиками и ампулами, когда она устроилась на своём спальнике.
— Так это бесполезное, это фигня, вот это толковое, — ковырялась она в бутылочках, — нет, погони нет. Видела, что на улице творится? — я помотала головой. Она приоткрыла полог, и я увидела белую пелену снега, — в такую погоду они не решатся. Сейчас поспим, поедим и пойдём дальше. Мы не далеко ушли.
Она отобрала несколько пузырьков и шприц.
— Будем надеяться, что эти средства помогут ему идти. Ты же сюда его тащила? До ближайшего населенного пункта два дня пути, но там ничего нет, предлагаю сразу двигать дальше. Он знает дорогу? — указала она на спящего парня, я кивнула, — Ладно оклемается, и решим, — подруга по очереди ввела приготовленные лекарства и дала мне мазь, — обмажь то, что замёрзло ему и себе, это должно помочь. Лягу спать с ним, я теплее, раз уж боишься, что мы его заморозили, — брезгливость на её лице говорила о том, что она делает это только ради меня, но я не замечала такого поведения, меня радовало, что теперь рядом есть человек, на которого я могу положиться.
27
Я проснулась ночью от того, что конечности нещадно ломило, но это было хорошо, я чувствовала каждый их сантиметр, а не просто подпорку туловища, как было днём. Кара и Эрик спали, он дёргался во сне и что-то бормотал, я потрогала его лоб, горячий, но температура пока была невысокая, возможно, начали действовать уколы. Выглянув из палатки, я увидела, что спокойно шедший снег начинает превращаться в пургу. Это было плохо. Нам в любом случае нельзя задерживаться, а при такой погоде недолго и заблудиться.
Я снова легла, сон не шел, мысли о здоровье друга не давали заснуть. Я просто обязана довести его к повстанцам, возможно там, смогут сделать так, чтобы он оклемался, а потом уговорю его вернуться к Кате. Она ведь его ждёт. Через пару часов девушка проснулась.
— До чего же он беспокойный, всю меня истолкал, — она недовольно посмотрела на меня, — и зачем ты его мне навязала.
— У него температура, — написала я Каре, она проверила мои слова и посчитала пульс.
— Это нормально. Действие медикаментов, но он, кажется, заболел. Этого ещё не хватало!
Она взяла миску, вылезла из палатки и вернулась обратно, наполнив её снегом
— Хоть с водой пока проблем не будет, — пристраивая миску на походной плите пробурчала она, — главное, чтобы он был не желтый, — фыркнула девушка своей шутке, — что у тебя осталось из еды?
Я вынула свои припасы из котомки, она достала свои и мы вдвоём принялись копаться в рюкзаке юноши. Похоже, он практически не ел, его мешок был забит консервами, которые выдавали на заводе для завтраков и ужинов. Многие рабочие ели в столовых, потому что готовка была неудобным дополнением, а порции всё равно одинаковые, но Эрик задался целью скопить побольше пропитания для обмена, и только обедал, а остальное брал консервами.
— Ну, хоть одна хорошая новость. На этом мы долго сможем продержаться, — подруга довольно потирала руки при виде этого богатства, — слава богу я не бросила его шмотки, хотя мне очень хотелось.
Она положила в миску, с уже закипающей водой, остатки курицы и варёную картошку, пространство под тентом заполнил вкусный запах. Потом мы заново переложили по сумкам провиант. Поклажу парня мы максимально облегчили, оставив там только одежду и положив необходимые ему ампулы. Медикаменты же, которые могли понадобиться всем, разделили и положили к себе. Я достала травы, взятые у тётушки Ирмы, подруга их внимательно изучила, но вернула мне.
— Я не знаю, как их использовать, от чего они помогают, и какие дозы давать. Услугами знахарей я никогда не пользовалась, — немного брезгливо сказала она, — Про обычные лекарства я знаю, потому что иногда слышала разговоры врачей, или мне рассказывал мой будущий муж. У тебя же не бродит в голове чудная мысль, будто я что-то понимаю в медицине?
Импровизированный суп был готов, и надо было кушать самим, будить Эрика, кормить его и выдвигаться в путь. Сейчас, пока кружила вьюга, наши следы исчезнут в мгновение ока, поэтому надо было уходить, как можно дальше от места, что служило временным пристанищем последние месяцы.
— Пора валить, — озвучила мои мысли Кара, — в прошлом году одного поймали за воровство, — «и отправили в Лагерь» подумала я, — и расстреляли, — закончила девушка, прожевав кусок. Когда смысл её слов дошел до меня, я вздрогнула, — а ты что хотела? В Лагеря отправляют физически здоровых моральных проступников, а на таких харчах как у нас, и в Лагерь-то не доедешь, — она с напускной небрежностью ковырялась палочкой в зубах, всем своим видом показывая, как я по сравнению с ней идеализирую окружающий мир.
Когда мы доели, я разбудила молодого человека, он был слаб, но выглядел куда лучше, чем вчера. Я сначала напоила его разведенным молоком, а потом дала немного супа.
— Откуда у вас эта еда? — голос юноши был слаб, но его уже можно было расслышать.
— Из помойки, — осклабилась подруга, — или полагаешь будто бездомных кормят деликатесами?
— Бездомных?
— Ах да! Наша мисс болтунья забыла упомянуть, что всё то время, пока вы жили там, она так и не нашла работу.
Я принялась сосредоточенно скатывать спальный мешок, мне было стыдно смотреть в глаза парню. Он больше не поднимал эту тему. Просто тихо сидел пока мы собирали пожитки и укладывали шатер. Когда все вещи, кроме спальника, на котором он сидел были собраны, юноша попытался встать. Он слегка приподнялся, но тут же рухнул обратно. Мы с Карой подошли к нему и вместе подняли. Ветер хлестал своими ледяными струями, которые были сродни бичам, безжалостно бросая мокрый и липкий снег пригоршнями в лицо. Отпустив друга, мы сложили и его мешок, он, тем временем, пытался удержаться на ногах, пошатываясь под ударами порывов ветра.
— Знаешь, в какую сторону нам стоит двигаться? — перекрикивая завывание метели обратилась подруга к Эрику, когда рюкзаки были одеты. Он молча достал из кармана куртки маленький походный компас и, взглянув на прибор, указал направление.
И наша небольшая компания поплелась в указанную сторону. Если уж мы, здоровые, еле переставляли ноги от сильных ураганных порывов, то Эрик делал шаг вперёд и тут же, покачиваясь отступал назад, в конце концов, пришлось взять его за талию, одной рукой он обвил шею Кары, а другой мою. Я забрала его нож и вырезала пометки на деревьях, чтобы если заблудимся, мы могли бы найти дорогу назад. Пометки, путников, что шли повстанцам, в такую непогоду было не различить.
28
К утру следующего дня метель закончилась, а мы окончательно выбились из сил, уже больше похожие на горки снега, разбили палатку. Отдохнув и поев, нам пришлось выдвигаться дальше. Снежная погода повысила температуру воздуха, и начало казаться, что жизнь налаживается.
Через три дня мы дошли. За весь этот путь мы не перекинулись и двумя словами. Юношу приходилось буквально нести на себе, потому что ему, конечно, становилось лучше от лекарств, но он был слишком слаб от своего добровольного голодания. Если бы мы сейчас находились дома, он бы быстро восстанавливался, но мы были в пути, и, набирая немного сил, он тут же их растрачивал, идя к следующему пункту назначения.
Вечером третьего дня мы стояли на взгорье и смотрели на равнину, раскинувшуюся перед нами, где здание к зданию примыкали двух-трёх этажные дома. То, что мы увидели, поразило даже Кару — казалось, что здесь ни живёт не одна живая душа. Многие дома были полуразрушены, а те, что остались целыми, смотрели на мир разбитыми стёклами окон. На улицах царила тишина зимнего леса. Даже в Ормусе, городе, в котором мы проживали до этого, улицы хоть и были безлюдными в рабочие часы, но не такими тихими.
— Я предлагаю идти вниз завтра утром, — задумчиво пробормотала девушка, теребя подбородок, — когда я уходила отсюда он не был таким нежилым. Возможно, всё дело во времени суток. В любом случае, хотя мы и собирались проходить мимо него, но если идти по направлению, которое нам указывает Эрик, удобнее пройти его насквозь.
— Что, боишься призраков, мисс кухарка убийц? — хмыкнул парень, отношения между ними были очень напряженными, но дальше злобных подколок дело не шло, полагаю, что ради меня. Почему-то эти двое были благодарны мне, хотя я не могла взять в толк за что. Она ничего не ответила ему, лишь скинула руку со своего плеча, на которое молодой человек опирался, чтобы идти, из-за этого я согнулась под неожиданной тяжестью, ведь другая лежала на моём. Кое-как выпрямившись, покачала головой, показывая, что он неоправданно зол с ней.
Мы молча ставили палатку, но лицо мулатки с каждой минутой становилось всё задумчивее:
— Как считаешь, приведения существуют? — не выдержала подруга, наконец, когда мы уже заканчивали разбирать вещи. Я, улыбнувшись приобняла её и погладила по плечу.
— Что ты со мной как с дитём неразумным! — тут же вспылила она, — мне просто интересно, а есть ли они на самом деле. Но что-то мне думается, что нет. Ведь я жила при Лагере года три, а там, сама понимаешь, частенько умирали люди, а никаких приведений я не встречала.
Сейчас она мне напоминала маленькую девочку, убеждающую себя, того, что так пугает — не существует. Как в этой женщине сочеталось детская наивность с прожжённым цинизмом мне оставалось неведомым.
На следующее утро мы собрались и спустившись с пригорка, вступили на улицы. Всё вокруг казалось нежилым, на снегу, выпавшему накануне были только следы зверей. От этой тишины мороз пробегал по коже. Похоже, что и у меня, и у моих спутников возникал вопрос: «Куда делись все жители?»
— Полгода назад мимо Ормуса проходил человек отсюда, он говорил, что здесь живут. Что же произошло? — наконец озвучила то, что нас мучило, подруга.
— Может быть, случилась какая-нибудь эпидемия, ведь раньше они бывали, а этот город, считай заброшенный, его вроде, как и нет, внимание Общества нулевое, ни врачей, ни эпидемиологов, даже банального контроля за популяцией крыс нет, — юноша после отдыха шел сам, хотя и сильно покачиваясь, я обоснованно подозревала, что его хватит только до следующего подъёма по склону у другой границы поселения.
Когда мы дошли до центра, во мне укрепилось мнение, что когда городок был обитаем, он был в разы приветливее и приятнее Ормуса. Посередине, на главной площади, располагался фонтан, похоже вокруг летом разбивались клумбы, тут же были разломанные скамейки. Остановившись мы стали осматриваться по сторонам, не верилось, что так, вдруг, отсюда исчезли все проживающие тут ранее, может они опасаются нас и прячутся. Вдруг за спиной послышался шорох. Кара резко развернулась, быстро выхватывая нож из ножен, прикреплённых к поясу. Быстро, да недостаточно, когда мы с Эриком обернулись, напротив неё стоял огромный мужчина, с чёрной окладистой бородой уперев ей в грудь винтовку.
— Привет молодёж. Это вы удачно зашли, — ухмыльнулся он, его глаза, сумасшедшие и дикие, смотрели на нас плотоядно.
— Мы не хотим никому мешать и никого обижать, — негромко проговорил Эрик, — мы просто решили срезать дорогу.
— Это вы замечательно решили, вы нам ничуть не помешаете, мы очень ждали гостей. Эй, Дуг смотри, кто к нам заглянул, — из пролома в доме показался ещё один обросший и грязный мужик, он был пощуплее, когда он подошел ближе, мы увидели такой же сумасшедший взгляд.