4
Игорь
Ключи недовольно заворочались в замке и дверь тихонько приотворилась. Алиса заснула минут тридцать назад, и я был предоставлен сам себе. За это время я аккуратно, под недовольное ворчание Мухтара, чувствовал зараза, что он мне не нравится, заглянул в хозяйскую спальню, но не найдя ничего интересного с первого взгляда, разместился в гостиной. Здесь было множество книжных шкафов, я просмотрел приличное количество книг, пока наугад вытащил что-то приемлемое для чтения, просвещаться по поводу строительства, меня как-то не тянуло.
Машка буквально вползла в квартиру, практически скинула обувку и прямо в пальто протопала на кухню. Я нерешительно прошлёпал в след, не сидеть же нам по разным помещениям, ожидая, когда ангел спустится с небес и дарует нам возможность изъясняться на одном языке. Несмотря на то, что я весь вечер провёл с замечательной девчушкой, которая своей чистотой и непосредственностью похоже запала в моё сердце, видимо там было слишком много свободного места, а также на то, что я явно испытывал жалость к однокласснице, сказать, что она начала вызывать у меня симпатию, я не мог.
Женщина тем временем, как и была в верхней одеже устроилась на кухне, и изучала свои руки, лежавшие на столе, крепко сцепленные в замок. Когда я вошел она подняла на меня глаза, от её взгляда веяло такой пустотой, что я чуть не отшатнулся обратно в коридор. Боже! Неужели всё плохо и ничего не получилось? Неужели всё напрасно? Она ещё раз посмотрела на свои руки, а затем встала, подошла к шкафчику над мойкой и встав на цыпочки вытащила с самой верхней полки бутылку не просто дорогого, дорогущего коньяка. Оттуда же на стол переместились две стопочки. Всё так же молча Машка налила в каждую стопку коньяка и не чокаясь хлопнула. У меня всё обмерло. Не смогли…
После того как она опрокинула в себя коньяк, губы у неё затряслись, она обхватила себя руками, но в глазах появилось осмысленное выражение. Хрен с ним! Я тоже залпом выпил коньяк.
— Нет, ты не подумай, — пробормотала Маша, отбивая зубами дрожь, — Ниночка жива, просто мне стало как-то особенно хреново, и я поняла, что не смогу ничего сказать пока не выпью. Что-то у меня сегодня с головой. Там полная каша, — она тяжело вздохнул и оттёрла лицо руками, — спасибо тебе огромное. Без тебя бы, наверное, всё пропало.
Я молча сидел и смотрел на неё. А что сказать?
— Ниночка самый близкий мой человек. Ближе и важнее только Алиса. А я так растерялась. Я просто не знала, что делать. Если бы не ты, — Маша закрыла лицо руками и расплакалась.
***
После того случая шефиня стала приходить позднее на работу, чаще отлучаться, да и уходить раньше. Мужики зубоскалили, что небось наконец-то хахаль появился, который запретил ей пахать сутки на пролёт. Я же подозревал, что она частенько ездит к Ниночке, а вечером торопится домой к дочери, теперь у неё не было такой безотказной помощницы, но сослуживцев переубеждать не спешил. Плохо ли хорошо ли, но мою душу грели не очень приятные сплетни про Машку. Не всё же ей в ореоле света быть, а то тоже мне героиня-страдалица.
Сегодня ночью приснилась мать, она осуждающе качала головой и говорила: «Нельзя сынок так плохо о людях думать». Можно, мама, можно размышлял я, бреясь в ванной. Сегодня у меня был важный день. Я договорился об одном собеседовании, в махонькую юридическую контору, зарплата была сдельной, но хотелось попробовать свои силы. Не зря же я уже несколько месяцев учитывался юридической литературой, даже финансово поднапрягся, и консультант установил на домашний компьютер, чтобы в свободное время изучать статьи и изменения к ним. Отпросится на пару часов проблемы не составило, тем более что за полгода, что я здесь работал это было первый раз, в отличии от коллег я не просил передвигать мне смены или ещё что-то.
Но моим чаяньям не суждено было сбыться. В обед ко мне подошла Машка, Машка-промокашка, как я обозвал её про себя.
— Игорь у меня к тебе будет огромная просьба, — она мялась и не смотрела в глаза, — я сегодня еду забирать из больницы Ниночку, — она нервно начала чертить замысловатые узоры, на отполированной до блеска столешнице рецепшена, за которой обычно сидела охрана, — а Алиса, она сказала, что ни с кем кроме тебя сидеть не будет…Всё бы ничего, но я боюсь не успеть забрать её из сада после больницы, а она ни в какую не хочет быть ни с кем-то ни одна, только с тобой — начальница наконец подняла на меня глаза. Ей бы я мог отказать, но Алисе, про которую частенько вспоминал с улыбкой нет.
Пришлось переносить собеседование, ехать вместе с Машкой и Серёгой за девочкой. Как же малышка радовалась, с визгом «Дядя Игорь!» она кинулась ко мне, я подхватил её на руки и аккуратно обнял.
— ты молодец, что смог приехать, — авторитетно заявила девчушка, — Майка и Анжела тоже соскучились, — вспомнила она про свои куклы.
— Мы постараемся как можно быстрее, — заверила Машка, глядя на меня виноватыми глазами, когда мы с Алисой выходили из машины.
— Не торопитесь, — пренебрежительно бросил я и мы с девочкой скрылись за дверями подъезда.
В квартире уже не было такого идеального порядка, как в прошлый раз, видимо его поддержание тоже брала на себя Ниночка, как не было и разносолов в холодильнике куда я не преминул сунуть нос. Алиса радостным вихрем носилась по квартире рассказывая свои новости.
— А я и не знал, что ты в сад ходишь, я думал с тобой Ниночка всё время сидит.
— Ну ты что, сосем глупый! — по-взрослому всплеснула руками девчушка, — ребёнок должен быть со-ци-аль-но активным, — произнося трудное слово по складам сказала она, — где я по-твоему с детьми то общаться буду? На пустых площадках что ли. Так там только совсем масявки гуляют. Такие взрослые как я уже в сад ходят, — заметила она, состроив серьёзную мордашку, чем рассмешила меня.
Мне было очень хорошо и легко с этой девочкой, она была словно солнышко. Конечно я не сомневался, что ей ни чужды всевозможные детские шалости и иногда она может капризничать и не слушаться, но на то она и ребёнок. А в общем и целом я отдыхал с ней душой.
Звонок в дверь прозвучал неожиданно, заставив вздрогнуть. Маша бы не стала звонить, у неё есть ключи. Тогда кто это? Я чувствовал себя здесь на птичьих правах и открывать сосем не хотелось если бы не Алиска, она подлетела к двери и звонким колокольчиком поинтересовалась кто там.
— Открывай, я к Машке пришла, — раздался из коридора сиплый женский голос.
— а мамы нет, — тут же сообщила девчушка.
— Открывая, я в квартире её подожду, — потребовала женщина.
Тут уж пришлось вмешаться мне, потому что Алиса потянулась к замку. Так надо будет с ней потом поговорить и объяснить, что нельзя открывать дверь незнакомым, а тем более с такими голосами, как у пропитых бомжих. Открыв дверь, я даже чуть присел, обладательница голоса была под стать ему, грязная, в ободранной одежде, со сто лет на мытой головой и с какой-то серой коростой на лице, а уж амбре от визитёрши был знатный, смесь запаха перегара, давно не мытого тела и мочи. Я уже начал закрывать дверь как «леди» подставила ногу мешая мне это делать:
— О! моя дура-дочь, ещё одного нахлебника себе на шею повесила! Мало ей было это спиногрызки, — баба рукой махнула в сторону забившейся в угол Алисы, — так она ещё и кобеля себе припёрла! Нет, чтобы матери денег дать! Я её, дрянь такую, растила, кормила, одевала, обувала, ночей не спала, а она дебилка, то в подоле припёрла от кобеля непонятного, то вот теперь тебя притащила, пса шелудивого. Мать, можно сказать умирает, а это малахольная не знает куда денег разбазарить, — толкая речь, мадам протискивалась в квартиру, а я оглушенный и не ожидавший подобного напора и тирады отступал внутрь, — ты что сюда припёрся гад? Ты думаешь нашел себе кормушечку и радуешься. Да я всё сделаю чтобы эта прошмандовка мозги-то нашла и тебя турнула, а по сопле этой малолетней, давно дет дом плачет! Ну ничего, я на вас управу то найду!
— Мама… — прошептали за спиной бабищи, заставляя меня оторвать глаза от созерцания этой мерзкой женщины.
В коридоре у стены стояла Маша с Ниночкой. Во второй раз я видел такое потерянное лицо у непробиваемой бизнес леди. Железная баба — называли её на работе и не только за то, что пахала как ломовая лошадь, у неё не было жалости ни к кому, ни к себе, ни к другим. Она требовала идеального результата как от себя, так и от сотрудников. Когда сидишь на охране частенько слышишь разные разговоры, так вот о Маше говорили, как о строгой, но справедливой. А сейчас эта несгибаемая дама превратилась в меленькую растерянную девочку. Какого чёрта? Почему эта бабища выкатывает ей претензии? Что воспитала то и получай!
— Машка, денег давай, развела тут богадельню, а эти, как пиявки и присосались к тебе, — брезгливо, будто это воняло не от неё, а от остальных, дернула рукой баба.
— Мама я тебе недавно перевела приличную сумму денег, — пискнула шефиня, желая, как и Алиска забиться в какой-нибудь угол.
— Да ты очумела! — попёрла уже на неё бабища, — бросила подачку и радуешься, да ты этому мудаку, под которым ноги раздвигаешь за ночь небось больше отсыпаешь! Даже не сомневаюсь! Какой дебил без денег на тебя глянет, гнилушка!
Маша нервно начала рыться в сумке видимо желая откупиться от нежеланной гостьи, а меня взяла злоба. Да кто она такая чтоб так оскорблять Машку, она же её родная мать, а ещё говорить такое про Алису! Чудо, а не ребёнка, добрую и ласковую девочку.
— знаешь, что, тётя, — двинулся на неё я, — ты вообще кто?
— Я? — от борзости моего тона баба растерялась.
— Ты — ты, бомжиха немытая, — нацепил я на себя самую хамскую маску, которая водилась в моём арсенале — вали-ка отсюда, подобру-поздорову, пока я ментов не вызвал! — преодолев брезгливость я схватил её за шкирман и потащил мадаму к лифтам, и как только её пустили сюда! За что тут консьерж хлеб кушает?
Машка пыталась что-то пискнуть, но видимо решила смолчать, и откровенно говоря правильно, эта бабища мня взбесила. Затолкав визитёршу в лифт, я чуть ли не бегом кинулся мыть руки, такое гадливое у меня было ощущение, а когда вышел из ванной, то в коридоре весело щебетала Алиса, обнимая и расцеловывая Ниночку.
Няня выглядела ещё плохо, на сером пергаментном лице, ярко выделялись ввалившиеся глаза, кисти больной тряслись от слабости, когда Маша, придерживая женщину одной рукой, второй снимала с неё пальто, а когда они пошли в гостиную, где для Ниночки был приготовлен диван со всеми удобствами и штангой капельницы, женщина ели передвигала ноги сильно шаркая. Я не мог смотреть на это «избиение младенцев» и аккуратно подхватив её на руки отнёс в комнату. Девчушка крутилась под ногами, пока мы с Машей устраивали нянюшку поудобнее, и весело защебетала, рассказывая о своих новостях, стоило матери уйти на кухню заваривать чай.
Я устало опустился в кресло, стоящее напротив дивана. Кто была эта бабища? Женщиной её называть язык не поворачивался, это нечто давно уже потеряло это гордое название и вряд ли сама помнила, когда это было. Неужели это Машкина мать? Тогда понятно почему Машка в школе ходила в тонких, не по погоде куртках, в ободранной и латаной одёже, такая мамаша лишнего рубля на одёжу не даст, как ещё питалась не понятно. Категоричность к начальнице отступила, давая место пониманию. После такой жизни ляжешь под кого угодно, лишь бы сбежать из этого ада, если уж я от бедности подумывал поальфонствовать, то ей, простите, сам бог велел. От жизни с такими родственниками и не такое сделаешь, почку продашь, лишь бы они были подальше. А Машка то молодец, не села на шею спонсору, а нашла применение появившимся деньгам, дело вон открыла. Да, конечно, наверное, и тут немного «потрудиться» пришлось, но что в нашем бизнесе даётся бабам легко, да, наверное, ничего.
Когда хозяйка вернулась с подносом, на котором стояли чашки, я уже смотрел на неё другими глазами. Да, помотала жизнь бабу, но она держится, выглядит вон, находит силы улыбаться родным и близким. А ещё я понял бесценность Ниночки, после такой-то мамаши! Сейчас я смотрел на эту маленькую семью из женщин и завидовал Машке с Алиской, их няня так напоминала мне мать, что закололо сердце, хотя внешне у них не было ничего общего. Мама была плотной невысокой женщиной, с короткими, кудрявыми, каштановыми волосами, всегда улыбающаяся с ямочками на щеках и светло карими глазами. Нина была худой и на голову выше матери, серыми, длинными, прямыми волосами, стянутыми в тонкий хвост, лицо иногда освещала улыбка, но в общем она не производила впечатление человека, улыбающегося всему и блёкло-голубые глаза, смотрели серьёзно, изучающе. Но почему-то от неё, как и от мамы веяло добром и радостью.
Я давно так хорошо не проводил время, в основном сидел в кресле и в разговор вступал если только меня в него втягивала Алиса, но наблюдать за спокойным семейным вечером, за беседами, нехитрым ужином, было очень приятно. Уже когда уложили Алису и Ниночку мы с Машкой сидели на кухне и пили чай:
— Игорь спасибо тебе огромное. Ты два раза просто спас меня. Извини, пожалуйста, за эту неприятную сцену с матерью. Я не ожидала, что она сегодня придёт. Я ей недавно перевела денег.
— А как её вообще сюда пускают, у тебя же внизу консьержка? — озвучил я давно мучавший вопрос.
— Это не элитный дом, — грустно улыбнулась она, — консьержка, соседка, баба Клава. Она может нажать на тревожную кнопку, а с моей матерью связываться не будет, она же знает к кому эта особа идёт.
— А почему она вообще сюда ходит?
— Она моя мать, она считает, что я ей должна…
— Что должна? — не понял я.
— Полагаю, что денег. Большой любви и заботы от меня никто не требует, — как-то саркастично ответила женщина.
— Почему? — я никак не мог взять в толк, почему и она так считает, поощряя этим свою мать.
— Честно? Вообще-то по закону.
— Очень сомневаюсь, что-то, что ты ей собиралась дать оно по закону. Как я понял, по закону ты уже перевела.
— я готова заплатить любые деньги, чтобы она тут не тёрлась! — воскликнула Маша.
— Не хотелось бы открывать тебе Америку, но так как ты ей каждый раз даёшь деньги, то таскаться сюда она не перестанет! А вот если бы ты денег не давала, а гнала бы её взашей, то она бы сюда не приходила. Я не говорю уже о том, что ты скорее всего смогла бы доказать, что она не сильно то и заботилась о тебе в твоём детстве.
— чтобы её прогнать, надо устраивать большой скандал, я не уверена, что это пойдёт на пользу психике Алисы, а, чтобы доказать, надо потратить очень много сил, ведь до поры до времени никто не видел, как она пьёт и это продолжалось очень и очень долго.
— Про доказательство не знаю, но да ты права Алисе гораздо полезнее слушать, что её место в дет. доме. Маш это позиция страуса и она до добра не доводит, поверь… — я встал, отодвигая кружку с недопитым чаем и пошел в коридор, мне ещё завтра с утра надо будет попробовать заново договорится о собеседовании.
Мария
Чего я сначала не ожидала, так это того, что мне станет жаль этого человека, который в своё время относился ко мне как к грязи, как к мусору, но я его пожалела. Пожалела не уволив, пожалела вычитая меньше, чем можно было бы. Но я видела, Игорь меняется, через какое-то время у него с лица исчезло недовольное неопохмелённое выражение. Да, оно сменилось равнодушием, но равнодушием нейтральным. Он стал по-другому выглядеть: чисто выбрит, в отглаженном костюме. А ещё я узнала, что вместо того, чтобы кирять по ночам, он читает книги. Читает! Учится! Значит не всё потерянно, значит ещё для него есть путь вперёд.
А когда он помог мне с Ниночкой я и вовсе посмотрела на этого человека по-другому, далеко не всякий сможет собраться, а тем более не всякий станет помогать тому, кто ему не приятен, а то что я раздражаю его было видно невооруженным взглядом. Но он сделал всё что было возможно, даже больше, когда я решительная бизнес леди спасовала, растерялась, он всё взял на себя.