У него удивительно уютно получилось ворчать. И немного смешно, потому что похоже на Фимку. Эх… как-то они там?
— И постарайся близко к бревну не подплывать, не наноси рыбе моральную травму своей необхватной красотой, нам ее еще на завтрак есть! — прозвучало уже мне вдогонку. Нет, все же не Фимка, все же просто паразит.
Глава 14 (1)
Первый вечер в лесу закончился как-то очень быстро. Наверное потому, что несмотря на бодряще холодную воду, засыпать я начала еще в речке. Мокрой сомнамбулой кое-как добрела до костра, сцапала в охапку кота, чтобы согреться и почти не открывая глаз съела все, что мне прямо под нос подсунул работодатель. По ходу дела он что-то все время ворчал, бухтел и, кажется, изощрялся в остроумии, но я была уже настолько сонная, что молча кивала на все пространные и ехидные сентенции, особенно в них и не вслушиваясь.
Ворчание поменяло тональность, пару раз мне даже послышался тяжкий вздох усталого бронтозавра. А потом меня под ручки переместили ближе к елке, укутали в одеяло, обложили котом и в довесок крепко обняли. И я отрубилась окончательно…
Следующий день прошел под эгидой крепко сжатых зубов. Болело ВСЕ!
Никакие Нойрины тренировки не подготовили мое пухленькое и, черти его погоняйте, женственное тельце к таким нагрузкам. Оптимистические мысли про "вот так и похудею" испарились примерно к полудню, дальше я перла на одном упрямстве. Даже вчера мне не было так тяжело.
Я бы точно сдохла, если бы не знала из предыдущего опыта — это нормально. Надо только не сдаваться, перетерпеть, стиснув зубы, и скоро станет легче.
А кроме того, постепенно втягиваясь в ритм, разогревая закостенелые мышцы на ходу, я с новой стороны увидела своего проводника. Знаете, в горах и вообще в походах, особенно длительных, все стороны человеческой натуры проявляются очень ярко. И если ты жлоб и мудак — этого не скроешь, как ни старайся. Самое потаенное, то, что в городе можно спрятать под напускной доброжелательностью и "коммуникабельностью" вылезает на свет божий во всей своей красе.
Так вот… спутник мой не был ни мудаком, ни жлобом. И даже сволочью он не был, несмотря на острый язык и непреодолимую склонность доводить окружающих до белого каления.
Шон язвил, он поддразнивал, он не давал мне скатиться в уныние и жалость к себе, потому что его подколки здорово подогревали мой собственный азарт, злость и упрямое "врешь, не возьмешь!". А кроме того, я очень оценила то, как умело он отслеживал мое состояние, как вовремя давал отдышаться и вовремя же подпускал шпильку, подгоняя меня в нужных местах. Стоит признать, без его помощи я скопытилась бы уже к середине дня, а так ничего… ползу.
Когда красное, румяное, как булочник у печки, толстобокое солнышко скатилось вниз и зацепилось краем за сухую макушку дальней елки, мне, наконец, позволили упасть. Но, опять же, опытный товарищ уже через двадцать минут снова меня растормошил, напоил каким-то отваром, не переставая уютно и уже привычно буркотать что-то себе под нос, и отправил за дровами. Ну и правильно… потому что все остальные заботы по устройству лагеря он взял на себя, а я не развалюсь, если притащу несколько сухих веток.
Кошак уже внес свою лепту в общий котел — заохотил еще одну дикую курицу. Вчерашнюю мы съели на завтрак — я даже не заметила, когда работодатель успел ее выпотрошить, снять кожу вместе с перьями и закопать в кострище, обмазав глиной. Интересно… ну, то есть, я понимаю, что опыт не пропьешь, и в "прошлой" жизни не раз опекала новичков в походах. Иначе ведь просто не дойдут… это только со стороны кажется каким-то невероятным колдунством, а втянешься — и ничего вроде сложного. Но сам факт того, что Шон не просто умел сам о себе позаботиться, но и вполне успешно "колдовал" вокруг меня — говорил о многом.
Этот вечер закончился так же, как и предыдущий: купание в уже не такой холодной реке, ужин с закрытыми глазами и каменный сон между двумя моими спутниками — носатым и хвостатым.
А вот на третий день я с удивлением поняла, что не так все плохо с этим новым нимфотелом. Оно проснулось довольно бодрым, с удовольствием поддержало мои начинания с "легкой растяжкой" и вполне охотно топало вслед за Шоном почти до самого обеда. Последний час до дневного привала, правда, опять выдался тяжеловатым, но это ни в какое сравнение не шло с тем, что было вчера!
А вечером выяснилось, что я уже способна не просто слышать Шоновы подколки как некий фон, на равне с птичьим пением и шумом реки, но и воспринимать, и даже отвечать. Не знаю, кто из нас больше этому обрадовался, но по-моему он.
Вылилась эта его радость в то, что мы не поделили кота. То есть, работодатель уже смирился с моими поползновениями в сторону его одеяла и широкой груди, но потребовал, чтобы в таком случае пушистый грел его спину, а не мой живот.
С полчаса мы азартно спорили и обменивались остротами, а кот с большим удовольствием следил за представлением. Потом, так и не договорившись, решили провести честные выборы. В смысле — предоставить выбор Коту.
Ну, я в принципе знала, чем это закончится. Даже самые обычные мурлыки в нашем мире не дураки устроиться с максимальным удобством, а этот местный вундеркинд от кошачьих сто пудов уржался про себя над двумя сумасшедшими человеками, и демонстративно влез под одеяло точно между нами. Типа, и вам хорошо, и мне с двух сторон теплее.
Мы с Шоном оценили маневр… переглянулись… я закусила губу, работодатель выразительно наморщил нос… кот с наслаждением потянулся и удовлетворенно муркнул… какая-то невезучая пичужка с заполошным чириканьем шуранула сквозь кусты, испугавшись нашего дружного хохота.
Этим вечером, прежде чем уснуть, мы даже успели поболтать. Видимо, двухдневное опекунство хорошо сказалось на нас обоих, и болтать было… легко, даже приятно.
Началось с того, что я опять приползла из реки, чистая, но холодная, как заправская русалка. И теперь усиленно грелась о того, до кого было проще дотянуться — то есть одной рукой зарылась в шерсть котовичу, а другую нахально подсунула горячему работодателю. Хорошо ему с очищающим амулетом… в воду не суется третий день и даже потом не пахнет.
Мой маневр он оценил по-своему:
— О, замерзшая-то ты замершая, но судя по всему в постели-то горяча. Вон какой концерт в таверне устроила. И который день уже сама ко мне под бочок подкатываешь.
— Я не к тебе, а к одеялу, не путай. Вот ему я готова отдать не только все свои пышные прелести, но и сердце! — а чего бы и не помериться остроумием, если силы и желание есть? Под его одеялом действительно тепло и очень уютно.
— Бессердечная изменница! — патетически провозгласил Шон, умащиваясь поудобнее и отпихивая от лица кошачий хвост. — Я то к тебе со всей душой. А ты на вторую же ночь уже мне изменяешь.
— А в первую с кем изменяла? — заинтересовалась я, в свою очередь пользуясь удобным случаем и забираясь рукой под его куртку — ничего личного, только тепло!
— А в первую ты мне даже не дала. Коварные Женщины! — по руке шлепнули, но настойчивость города берет. Особенно если отвлечь объект разговорами.
— А ты думал! Где ты видел нековарную женщину? И вообще, у нас, считай, побег по расчету, а не по любви, так какие могут быть претензии? Ты же бурхаши не надел? Вот и нечего… просить супружеского долга! — выдала я, чувствуя, как блаженное тепло сквозь нитяные перчатки растекается по озябшим пальцам.
Шон набрал в грудь воздуха, чтобы ответить что-нибудь эдакое, но всего на мгновение замешкался, очевидно, выбирая эпитет посочнее. В этот момент я не выдержала и хихикнула, ну и… опять всех птиц в округе распугали своим хоровым ржанием.
— А ты что, и это пыточное устройство с собой потащила?. - отсмеявшись, спросило начальство, с преувеличенным ужасом косясь на мой рюкзак.
— Нет… к Шель… Зельме в седельную суму упаковала. В расчете на то, что еще встретимся! — я имела в виду "встертимся с Шельмой", но пояснять не стала, пусть боится, вот!
— Что ж, во всяком случае до города за свою честь можно не опасаться. А то кто тебя знает, — Шон сладко потянулся, зевнул, прикрыв рот узкой ладонью, а потом покосился на меня с тем же преувеличенным подозрением.
— В смысле коварно подкрадусь ночью и напялю на тебя железные подштанники, пока ты спишь? — я даже привстала на локте, так же преувеличенно демонстрируя энтузиазм. — Ну… интересная мысль. Спасибо за идею!
— Бабы, стремящиеся замуж и не на такое способны, так что… — "неуловимый" Шон дернул меня за руку, заставляя снова лечь. — Не крутись, все равно не дамся.
— А что, за тебя так много народу замуж рвется? И все с бурхашами? — мне и правда стало любопытно. Нет, он вполне привлекательный парень, а рубильник только добавляет в моих глазах харизмы и неповторимости. Но неужели прямо толпами бабы? — Это протому ты больше по лесам бегаешь и гримируешься профессионально?
— С бурхашами, конечно, не все, но желающих достаточно, — мне показалось, или в его голосе прозвучало некое самодовольство. И глаз вон блестит в темноте, любопытный такой, вроде как невзначай искоса на меня поглядывает.
Не буду же я разочаровывать мужика. Так что пододвинулась поближе и демонстративно стала разглядывать его самую выдающуюся часть тела при слабых отблесках костра:
— А чего в тебе такого суперзавлекательного? Расскажи, вдруг и я проникнусь?
Он тоже ко мне развернулся, пожал плечами и выдал:
— Деньги, а еще хоть и неофициальное, но звание лучшего и талантливейшего проводника. Так что…
От скромности товарищ не помрет, это точно. Вот только странно, что он про деньги и профессию вспомнил, а про собственную мужскую привлекательность — нет. Вроде и не мое дело, но вот прямо черти вилами в бок колют поднять эту тему.
— А-а-а… — разочарованно потянула я. — Деньги… и только? Это скучно… вот нос у тебя — это я понимаю — НОС! За него я бы может и сама вышла.
Ну и чего он ржет теперь? Я, между прочим, абсолютно серьезна. Такой шикарный шнобель…
— А что так? — успокоившись, переспросил Шон. — Ты не мечтаешь о богатом муже которого постоянно не будет дома?
— Хм… нет, против богатства я ничего не имею. В дополнении ко всему остальному… да и то, знаешь, слишком много — не надо. Это накладывает на людей особый отпечаток, а еще кучу ограничений. Нафиг. А насчет не бывает дома — а зачем тогда он вообще нужен, этот муж? Просто для галочки? Это тоже скучно…
И тут я ни капли не кривила душой. Не знаю как здесь, а дома я вполне могла обеспечить себя сама, и богатый папик мне был не нужен. Друг, любовник, человек, с которым рядом просто уютно, легко, надежно и не скучно… это да. Это мечта…
— Знаешь, ты либо очень искусно врёшь, либо тебя действительно воспитывал папаша леший где-то в неведомых дебрях, — нда, не оценил товарищ мою откровенность.
— А чем плох папаша леший? — пожала я плечами, пряча смешинки в глазах. Мужики… во всех мирах одинаковые.
— Потому, что эти дети природы ничего не смыслят в жизни толпы, — наш разговор как-то резко перестал быть шуточным. На поляну опустилась тишина.
— Тут ведь нет толпы, — вздохнула я через пару минут, покрепче притискивая в себе задремавшего под нашу болтовню Кота. — Только ты и я. Какой смысл играть в непонятные игры, придуманные непонятно кем и для кого? Лучше уж быть собой, даже если и троллить друг друга — то чисто в свое удовольствие
— Троллить? — Шон приподнял голову и недоумённо нахмурил брови. Вот жеж, что интернет-сленг с иномирянами делает…
— Дразнить друг друга, беззлобно, чтобы просто было смешно. Подкалывать. Это так… мммм…. в лесу говорят! — выкрутилась я, мысленно хихикая.
Работодатель тоже тихо засмеялся в кулак.
— А причём здесь тролли? Чем лесовикам не угодили эти молчаливые, монументальные трактирщики?
— Нуууу… — ой, точно, Нойра же рассказывала, что трактиры в этом мире очень часто держат тролли! Хи! — Я сама еще ни одного не видела, может они так между собой развлекаются? Пока их посторонние не видят? Соберутся такие на слет трактирщиков, в самой гуще леса, в секретной избушке, двери закроют и давай… троллить друг друга!
Шон явно попытался представить эту картину, но судя по дергающемуся глазу — получалось плохо.
— Ладно, давай спать, жертва природы. Так и быть, раз бурхаши сейчас далеко, будем считать что я тебе поверил.
— Чего это жертва? Я в крайнем случае дитя… природы. Давай. Пусть тебе веселые троллики приснятся…
И нечего так громко хрюкать мне в макушку, подумаешь… нормальное пожелание.
Шон.
Четыре дня все шло нормально а потом…
Первой тревожной ноткой стали птицы. Я даже не сразу понял, что именно стало не так и лишь вспорхнувший откуда то сбоку плавунок привёл меня к осознанию — тишина. Не было того Разномастного Птичьего гомона, что обычно сопровождал нас в дороге. Хищник? Люди? Нет, даже не это главное…с какой стороны?
Лая собак я не слышал, так что скорее хищник, хотя…не всегда охота сопровождается звуковыми эффектами, особенно если это охота на людей. Ведь я специально прокладывал маршрут, чтоб не наткнутся ни на одно гнездо местных хозяев территории. Очень удобно, что единственными опасными для человека животными, оккупированными этот участок леса, были лярусы.
Охота на них в этот период была строго запрещена, их красивая шкура очень ценилась и потому буквально каждая особь была на счету у местных князьков, что уж говорить про гнезда и лежки.
У них как раз летом рождаются кутята и самки никогда не отходят далеко от детей, в то время как самцы охотятся в основном за упитанными дикими козлами и баранами в предгорьях. Так что достаточно удалённое от гор русло реки было идеальным выходом для пути летом — ни хищников, ни охотников.
Но лес все так же тревожно молчал, заставляя меня непроизвольно ускорять шаг и не обращать внимание на то, что девушка за мной еле поспевала. Все чувства буквально орали в голос — бежать, прятаться. Но…куда? От кого? В какую сторону?
На все вопросы сразу ответил Лесной Призрак. Животное с дикими испуганными глазами и задранным трубой пушистым хвостом промчалось у меня между ног вниз по течению. Согласитесь, прямее намека и не придумаешь. Подхватив за локоть девчонку, я что есть мочи рванул за мохнатой сигнализацией. И понял, что мы не успели…
Глава 14 (2)
Хищник выпрыгнул нам наперерез, бесшумной и неотвратимой смертью. Тортрравлле! Самка! И не просто самка, а потерявшая кутят. Иначе бы эту мохнатую красавицу и за хвост из гнезда было бы не вытащить.
Обломок усыпляющего артефактного дротика в холке говорил сам за себя. Кутят выкрали люди прямо из гнезда. За такое браконьеров сразу вешали на городской площади, если ловили. Ну а если не ловили… кутёнок ляруса это прибыль, огромная прибыль. Ради неё и телепорт прикупить не зазорно, а уж порошок отбивающий у животных нюх, или простую "заметалку следов" тем более.
Вот только у нас ни того, ни другого не было. А взбешенная мать, потерявшая детей, логично признала в ближайших найденных двуногих виновников. И ей не важно, что кутятами от нас даже не пахнет, главное — утопить своё горе в крови.
— Твою маааать… — шепотом сказала девчонка, медленно пятясь. — Писец пришел…
Не знаю что значит таинственный писец и что он ей такое когда то писал, но судя по интонации, она прекрасно поняла наше положение. А вот двигаться было не лучшей идеей, и смотреть в глаза хищнику тоже.
Первый удар на себя приняла кинутая в зверя котомка, но это дало не более нескольких секунд, пока животное отряхивало морду от расплескавшегося из фляжки излишне пахучего настоя. Убежать вряд ли выйдет. Если только….. я с отчаянием всмотрелся в противоположный берег реки. Плыть — не выход. Если бы был один — можно было и попробовать, но девчонка….либо течение снесет, либо зверь догонит. Лярусы отличные пловцы.
Остаётся только одно. И как бы мне после этого окончательно не скопытиться.