Только волколаки сократили половину дистанции от леса до нас, как Светич поднял меч вверх могучей рукой и затаился, словно их подманивая. Но отчасти, разумные, сегодня ночью волколаки не спешили приближаться.
- Огонь! – громыхнул воевода и все лучники включая меня, открыли плотную стрельбу, заваливая живую силу погани за минуту сотнями и сотнями стрел.
- Прикрывая головы руками, зверьё неистово выло. Особенно первые ряды, напоминающие скорее безобразных дикобразов или подушечки для игл у портных. От количества воткнутых в них стрел, давно пали бы любые, самые мощные, традиционные звери, будь то медведь, секач или лось, но погани было это нипочём. Лишь редкие из них падали, кому стрела пробивала ноги и вонзалась в голову. Падали, да не всегда замертво. Лишь замедляясь и впадая в истерию. Иные падали, будто смертельно раненые, но умудрялись вставать, словно две три стрелы в голове, с десяток в торсе и несколько по конечностям, вовсе не мешали им жить. Что интересно за тёмная сила луны, заставляет их вот так переть на гон, не боясь ни боли, ни смерти?
- За мной! – бухнул Светич и меня буквально потащили за шкирку, когда я пытался, входя в азарт, свалить меткими попаданиями, попадая между рук им в глаза, как можно больше зверья.
Оставив свои попытки сопротивления, я внезапно понял, что с собой меня тащит яростный, сам не хуже раненого волколака Гор. Дружинники, вооружённые мечами и щитами, прыгали со стены и исчезали, в квадратном лазу прямо в земле. Нырнули и мы туда. Следуя почти в полной темноте за Светичем, по подземному тоннелю, мы через пару минут, по ощущениям должны были оказаться, чуть ли не в конце поля брани. Светич дождался, когда все подтянуться в перекрёстном широком коридоре и займут свои места.
- Пошли! – страшно прошептал он на весь перпендикулярный основному коридор и мы, навалившись дружно на гигантские сколоченные люки, что будь мы с Гором здесь только вдвоём, у нас не хватило бы силы их поднять, высыпались всей ватагой наружу.
Я немного просчитался в своих представлениях. Вышли мы на краю леса, за намеренно не вырубленными плотными рядами молодых ёлок. Добрая половина всей невероятно большой своры нечисти, обильно осыпаемая стрелами, лезла друг по другу, пытаясь пробраться к заветным стенам с живой едой, другая половину нетерпеливо подпирала их в спину. Самые нетерпеливые убегали по сторонам, чтобы попытать счастья просочиться через северную, южную и восточные стены.
Вдруг, вместо того, чтобы ударить врагу внезапно в спину, дружинники стали выносить бочки, ставить их позади рядами и выливать их содержимое. Самое удивительное, что никто из волколаков в шуме свалки, даже не оглянулся. Когда запашистое содержимое бочек было разлито, Светич сам достал огниво, передал его одному из ближайших братьев и выставил меч вперёд, теперь-то точно призывая всех ударить им в спину.
Когда полетели первые клыкастые головы на землю, а волколаки стали понимать, что основное мясо у них за спиной, то полыхнула и высоко поднялась, широкая и высокая стена пламени, мгновенно окружила всё пространство вокруг поля и буквально отрезала пути для отступления. Вышли своеобразные тиски, где с одной стороны их били лучники, а с другой шла наша мясорубка, истребляя самых свежих и тыловых врагов, не получивших ещё никаких ранений.
Зачем было создавать капкан из стен огня, я понял, только после длительной непрерывной кровавой мясорубки на смерть. Самые умные теперь чувствуя, что их здесь перебьют, зажав в капкан, пытались проскочить пламя, чтобы вернуться в лес, но видимо температура огня была достаточно высока, либо огнеупорность шкур не высока. Потому что стоило им войти в прыжке в огонь, как, не сделав и нескольких дальше шагов, они вспыхивали там подобно падающим с неба звёздам, тут же валясь замертво. Самые ловкие, успевшие миновать заградительную стену огня, убегали тоже не далеко, оставаясь догорать за пределами поля.
Когда вырезали всё поголовье, превышающее по численности вчерашние две волны, раза этак в три-четыре и потеряв, добрую одну пяту свои людей, Светич приказал идти обратно. В деревне царил хаос. Тут и там встречались поединки с проникшими волколаками, быстро и схвачено пресекаемые, главной ударной частью на корню. Те что пытались проникать в дома, через окна, не находили там людей, все женщины и дети, надёжно были укрыты на ночь по подвалам. Быстро там же и добивались, оказавшись буквально взаперти.
Как бы хороша ни была подготовка, нелюди брали числом и потому встречались потери. Причём довольно часто. В основном это были дружинники из молодого состава, для которых эта встреча в прямом бою была первая. Ведь как водится в Грагуркле: «Если выжил в первую неделю кровавой луны, доживёшь до старости». Грустно это, но ничего не попишешь, таковы тут суровые нравы брутального народа, живущего особняком в лесу.
Любопытный момент, зачистка длилась до самых солнечных лучей. Куда только не попрятались недобитки, когда стало светать. Волколаки поняли, что оказались взаперти и бежать обратно в лес через злую разгорячённую дружину, а потом через частокол и уверенно бьющих в голову лучников со ста ярдов, это чистое самоубийство. Отпускала луна, сходила на нет и просыпалась в таких волколаках, самая опасная для человека и всего живого, свобода мышления хищника. Незатуманенная, редким влиянием краснеющего раз в году небесного светила. Дружинники это знали, потому каждый угол, особенно тёмный обследовался с большой тщательностью и меньше чем по дюжине, дружинники за раз не ходили на зачистку, прекрасно отдавая себе отчёт, на что способен зажатый в угол, раненый волколак.
Я попал в один отряд, вместе с Гором. Мне велели работать луком, страховать на дистанции братию по оружию. Пустили меня идти с левого боку, а второго лучника, с правого. На всех вышках уже сидели молодые, но опытные лучники и зорко смотрели по сторонам, выискивая самых хорошо спрятавшихся. На улицах слышалась возня, крики загонщиков, звук металла, свист стрел и конечно, рычание разбитых на одиночек, воюющих волколаков.
Перед тем как я ушёл, мне удачно подсунули новый, битком набитый колчан, внутри разделённый перегородкой, в одну половину были напиханы зажигательные стрелы, в другую тяжёлые с серебряными наконечниками. Поскольку везде горели настенные факелы и просто уличные открытые фонари, не составляло труда поджигать наконечник и так и идти с ним наготове, заодно используя вместо факела. Очень удобно, до кучи, все знают по свету огонька, что лучнику загораживать дорогу не есть хорошо и даже опасно, ну и другим потуга в подсветке. Доставать камень-светлячок не было необходимости.
Обходя большую дровницу, я вдруг одним только нутром почуял неладное. Изнутри, на меня как будто кто-то, злобно так зыркнул, блеснул большими глазками, нечеловеческими. Сделав вид, что всё нормально, я отошёл на безопасное расстояние, резко развернулся и выпустил стрелу, в ту самую сторону. Стрела унеслась со свистом и воткнулась, мгновенно потухла с шипением и из дровницы, донёсся свирепый вой боли и злобы. Тут же я пустил туда вторую стрелу, и третью, пока внезапно, дрова, вдруг словно раскидались от взрыва. Пришлось укрыться за углом соседнего дома, чтобы не прилетело самому увесистым чурбаком.
Оказавшийся там волколак, стал бросаться крупными не колотыми пеньками, сбивая с ног дружинников, не обладавших большой скоростью и реакцией. Одна моя стрела у него торчала в ключице, вторая в шее. Это не помешало ему поднять внушительное бревно и начать размахивать им по сторонам, как длинным шестом, сбивая окончательно с ног последних дружинников. Редкие тычки копьями, казалось только задорили его.
Наконец он вышел из-под навеса, рыча и скалясь, вдруг в груди его стали появляться одна стрела за другой. Второй лучник проснулся. Пора бы уже брат. Тут же к зверю подскочил Гор и героически хотел отсечь ему ногу, но получил концом бревна сам в грудь и отлетел, выронив меч.
Обежав дом по кругу, я оказался у него за спиной. Пущенные ему в спину сразу две стрелы, не принесли ровно никакого результата. Тогда подпалив зажигательную стрелу в валяющемся на сырой земле едва пылающем факеле, я запустил её ему в голову. Она возымела хороший эффект, подпалила ему шерсть на загривке и заставила таки, его обратить на меня внимания.
Снеся очередную волну нападающих, мощным круговым ударом, он двинулся на меня, глаз один у него сильно дёргался и косился влево, видать нерв нарушился. Уже что-то, а то можно подумать, он неуязвим! Убегать было не с руки, братья по оружию не поймут. Да и не убежать вокруг дома, мне двуногому, от такого громадного под три с половиной метра волколака, у которого вся природа заложена на то чтобы догнать, а потом загрызть с потрохами. Пустив ещё одну стрелу, впрочем, без успеха воткнувшуюся ему в удерживаемое бревно. Я отбросил лук и выхватил меч.
Бревно со свистом прошлось у меня над головой, и я проскользил на коленях под ним, едва не лишившись головы. Ещё мах, удар о землю, ещё один. Слишком далеко и почти нет возможности приблизиться, для решающего удара. При том, что он не забывал делать отмашку по кругу. Где ты таков выискался, нелюдь? Монахи в монастырях так шестами подчас не владеют, если мирные. Представляю угрозу, если бы все они такие прыткие были. Их не то что Грагуркла бы не удержала, но и супротив них, вся рать городов объединённая совместно бы не устояла.
Помощь пришла от Гора, он умудрился зайти ему за спину и рассечь бок. Пока озлобленный волколак пытался расплющить Гора своим бесхитростным, но крайне эффективным оружием, выведшим из строя уже добрую половину нашего отряда, я зашёл сбоку и отсёк ему левую кисть, когда он пытался меня зашибить, на возвратном движении. Бревно улетело в сторону, застряв на половину в пробитом окне, а нелюдь бросился за мной, рвя и метая любые укрытия, куда я пытался улизнуть, будь то уличная кухня, обеденная, дровня или конюшня. Окованные двери, которые я запирал за собой на ходу, он просто выносил с одного удара. Следом за нами бежал Гор и ещё несколько дружинников с копьями. Никто не хотел бросать в него копья, опасаясь, что оно может быть использовано против них самих же.
Когда я понял, что оказался в тупике пустой конюшни, у меня пошли лошадиные мурашки по спине. Единственное окно слишком маленькое, чтобы был шанс в него выскочить. Но отступать было некуда и я, сжав меч двумя руками перед собой, приготовился к заключительному бою. Позади, высыпал Гор и двое дружинников. Мы замерли. Первым он бросился на меня. Наверно, но ждал, что я попытаюсь отразить его атаку здоровой когтистой лапы мечом, но я не рисковал, понимая, что волколак сейчас умён и коварен. Мне едва хватило места уйти в перекат, рассечь ему колено и уйти в новый перекат, чтобы не остаться без головы или меча. Помогли обладатели длинных копий, они разом воткнули свои пики ему в бок и попытались прижать к стене, но когда Гор напрыгнул на него сверху, чтобы обрушить гнев боевого стимулятора ему между ушей, зверь уже обломал копья, сбросил наездника и встав на четвереньки, метнулся в сторону выхода.
Я предусмотрел такой исход и предварительно оказался поблизости с занесённым мечом. Короткая атака и волколак оказывается нанизанным грудью на мой меч. Он хватает его и пытается обломать, но я прикладываю все силы, чтобы не дать ему его вынуть, а обломать меч северных мастеров не так-то легко, даже если ты громадный, сильный зверь из Поганого леса. Позади него вовремя оказался Гор и таки обрушил свой гнев ему между ушей, разваливая голову на две части.
Однако волколак, наделённый, явно недюже тёмной силой, уже машет по сторонам лапами, пытаясь ещё бороться за свою поганую жизнь. Глаза на двух половинках свесившейся головы яростно моргают по сторонам. Я вынимаю меч из его груди и хочу лишить его головы окончательно, но иступлённый волколак, вырывается, делает нечеловечески длинный прыжок на стену, с неё отталкиваясь, залезает на открытые перекладины чердака, и проламывая соломенную крышу оказывается таков.
Привет от Эллетрессии, – гнусно рыкнул, он перед тем как совсем пропасть и брошенные копья, не успевают его догнать.
Вот так новость! Гор смотрит на меня яростно, словно сам волколак, но в то же время, удивлению его нет предела.
- Но как?! – вдруг восклицает он раздосадованный ещё и почти волшебным упущением врага.
- Это Грагуркла брат, – повожу я плечами.
Мы выбегаем на улицу.
- Туда, он побежал туда! – закричали дружинники другого отряда и мы побежали в ту сторону.
- Перескочил! Перескочил! Здесь! – закричали из другого отряда.
- Ну? Попался? – крикнул Гор.
- Попали, попали! – отзываются лучники, но на лицах их досада.
- Ушёл! В лес ушёл! Без лапы одной. Бошка надвое раскроена. Весь в стрелах! А ушёл!
- Как ушёл? – подходит к нам рассудительный Светич, с ног до головы, залитый тёмно бурой кровью врага.
- Перемахнул! – бросился объяснять ему возбуждённый Гор. – Надо его нагнать! Я ему голову разрубил, а он рванул от нас через крышу!
- Да стой ты, – останавливает его Светич, своим авторитетом. – Остановись наёмник. Не догнать его уже. От нас тоже трое ускользнули. Умерь свою кровожадность.
- Так ведь можно догнать.
- Стой Гор, – подхожу я к нему и ложу руку на плечо. – Наш бой окончен.
Гору требуется ещё некоторое время, чтобы выйти из ража. В нём кипит стимулятор, но глаза его блещут искрой разума. И ведь если действительно пустить его, то может и впрямь догонит. На Горе одном, ни одной царапины, а колено зверю я лично рассёк, далеко уйти не должен. Почти все, так или иначе ранены и поцарапаны. Одежда вон подралась или синяки какие, а Гор изумительно бодр, свеж и целёхонек. Если не считать заляпанности поганой кровью.
- Ладно, – Гор ещё долго глубоко дышал, восстанавливая в себе спокойствие. – Пусть бежит как щенок, поджав хвост.
- Вот и правильно, – говорит Светич.
- Так что у нас дальше по плану? – обращается ко мне Гор, а огонёк в его глазах начинает медленно потухать.
Глава 12 Буэхмы
Утром вышло солнце и немного пригрело нас своими лучами. До обеда мы ещё стаскивали тела с окрестностей и устраивали большие костры. Среди жителей Грагурклы, в общей сложности набралось больше дюжины убитых и дюжина раненых. Это всё равно был сносный показатель, относительно величины угрозы, потому особо никто не горевал. Все тела павших воинов возложили на отдельные сложенные кучи из дров и сожгли.
Нас приглашали остаться на пир, что устраивался здесь на следующий день, но нам пора было уходить. Светич лично подарил мне своё ожерелье из клыков волколаков. Дополненное клыком, с последний битвы, ещё со свежей, толком не запёкшейся кровью. По его словам оно было заговорённое и хранило хозяина. Гору достался редкой работы кинжал, от местных мастеров. Прекрасно сочетающийся с его новым мечом, проверенным и освещённым кровью в двух ночных боях, а также отличная пегая кобыла, чтобы он не был похож на моего слугу или оруженосца, когда идёт рядом, из-за вида неприкрытой головы, подстриженной почти как в монастырские послушники.
Гор же в тайне, подарил дочери Светича свой тактический, но коротковатый по местным меркам для мужчин нож. Это было воспринято ей как верный знак того, что он бы желал за ней приударить, но в другой раз, потому как его сердце было окончательно разбито её неимоверной природной красотой. Она оставила ему свой расписной платок, золотыми нитями по-чёрному, которой он повязал под одежду на шею. Так же в благодарность за помощь, нас хотели нагрузить немалыми запасами провизии, но я убеждённо взял только малую часть, не желая перегружать нас в пути.
Пожав лапищи всей дружине, я под общий смех, растёр занемевшую от слишком плотных рукопожатий ладонь. Залез на Черёмуху, соскучившуюся по свободе и свежему воздуху с солнечным светом. Стал прощаться. Гор уже героически сидел на новой лошади и напрасно крепко держался в седле, лошадь по одному виду, была послушная, умная и окладистая.
- До свиданья воинственные жители Грагурклы!
- До свиданья братья славяне, – сказал Гор, махая рукой и получая стрелецкие взгляды от раскрасивый дочери Светича.
- Заходите к нам ещё Лууч и Гор, наёмник, – сказал Светич. – А коль захотите остаться, будете мне, как родные братья!