— Мне очень жаль, что ты чувствуешь себя одиноко и покинуто. — Я пожала плечами. — Но, пойми, мы с Петером создали семью. И мы хотим как можно больше времени проводить наедине друг с другом. До свадьбы мы не были знакомы. И теперь самое время исправить это досадное упущение. — Мило улыбнулась и добавила, глядя на Петера, который изумленно взирал на меня: — Я так хочу быть хорошей женой! Так хочу во всем угождать своему возлюбленному супругу. — И уже холоднее завершила, переведя взгляд на растерянного отца: — Боюсь, ты будешь третьим лишним.
Дуглас открыл было рот, желая сказать что-нибудь в ответ. Да так и замер, не в силах сформулировать мысли.
— Да, обед, узнаю про него, — повторил Петер и быстро покинул гостиную.
В этот же момент Дуглас рывком поднялся со своего места. Со скоростью, которую тяжело было ожидать от столь грузного мужчины, подскочил ко мне и пребольно схватил за плечи.
— Это что за дела, Тереза? — хрипло спросил он, хорошенько встряхнув при этом. — Ты что творишь? Забыла, что ли, наш уговор?
У нас был какой-то уговор? Любопытно.
Дуглас еще сильнее сомкнул пальцы, и у меня кулаки зачесались как следует врезать ему по противной лоснящейся морде.
Эх, досада, что нельзя этого сделать! Какая жалость, что именно он считается моим отцом.
— Ты делаешь мне больно, — фыркнула я, из последних сил удерживая себя от такого понятного желания дать пощечину. — Прекрати! Синяки останутся!
— И хорошо, что останутся, — буркнул Дуглас, не думая ослаблять свою хватку. — Будешь знать, как на отца огрызаться.
— Да, но как ты объяснишь это Петеру? — парировала я. — Вряд ли он будет доволен, заметив подобные «украшения» у своей жены.
Дуглас резко отпустил меня. Но не отошел, продолжая стоять вплотную ко мне.
— Учти, Тереза, ты зависишь от меня, — прорычал он мне в лицо. — Думаешь, я не достану тебя теперь? Да как бы не так! Стоит мне только рассказать Петеру о твоих шашнях с конюхом, как ты немедленно отправишься в монастырь или куда подальше. Не говорю уж про твою маленькую тайну, за которую ты вполне можешь угодить на костер.
Это о какой он тайне сейчас говорит? Рискну предположить, что о моих магических способностях. По крайней мере, в нашем мире женщин в Средневековье сжигали заживо именно по обвинениям в занятиях колдовством.
Но та же Лия, к примеру, пользуется уважением среди окружающих. Какое-то несоответствие получается.
Хотя… Лия называет себя целительницей. Возможно, этим видом магии женщинам дозволено заниматься. Жаль, что пока не было времени на эксперименты. Надо бы выяснить в ближайшее время, какая у меня, выражаясь научным языком, специализация.
— Уяснила? — грозно спросил Дуглас.
Я покорно кивнула. Пока не стоит лезть на рожон. Мне надо больше информации, прежде чем я разверну полномасштабные боевые действия. Так что вернемся к роли бедной запуганной девочки, которую силком выдали замуж за нелюбимого.
— То-то же! — победоносно воскликнул Дуглас. Вернулся к дивану и опять бухнулся на него, правда, бокал так и оставил на столе. Сухо поинтересовался: — Так как наше дело? Какие у тебя успехи?
Еще бы мне знать, о чем вообще речь.
— Папа, я только несколько часов как очнулась, — проговорила я, решив воспользоваться привычным объяснением. — И, если честно, в голове у меня какой-то сумбур. Целительница сказала, что у меня вероятны провалы в памяти. — Подумала немного и виновато призналась: — Прости, я не понимаю тебя. Дни перед свадьбой словно в тумане.
Дуглас нахмурился, внимательно глядя на меня. Словно прикидывал: правду ли я говорю или обманываю. А я усердно удерживала на лице выражение искреннего раскаяния и усердно хлопала ресницами.
— Я поговорю с Лией, — наконец сухо произнес он. — Проверю твои слова. И если ты меня обманываешь… О, Тереза, ты даже не представляешь, что тебя тогда ждет!
Н-да, отец называется. Угрозами так и сыплет. Ничего удивительного в том, что его дочь так отчаянно пыталась сбежать из дома, а когда это не получилось — возжелала умереть.
— В таком случае напомню тебе, что ты должна отыскать в доме этого хлыща карту, — произнес Дуглас.
Теперь он говорил так тихо, что мне пришлось подойти ближе. Нельзя пропустить и слова. Надо же мне понять, что происходит.
— Карту? — переспросила я, когда мой якобы отец надолго замолчал.
— Правда, что ли, позабыла все? — Дуглас недовольно покачал головой. — Я же тебе все подробно объяснил. Старик Гейб, отец Петера, всю свою жизнь собирал драгоценные камни и всякие побрякушки. Страсть у него такая была. Говорят, его коллекция была самой крупной и самой ценной во всей стране. Правда, вот беда, он никогда и никому ее не показывал. Спрятал в какой-то потайной комнате в замке. Но перед смертью отдал Петеру карту, где отмечено место нахождения коллекции. И ты должна ее найти!
Ух ты, как все интересно поворачивается! Теперь я еще должна и кладоискательницей стать.
Любопытно, и как Дуглас это представляет? Пытать мне, что ли, Петера? Или по ночам в одиночку обшарить весь замок, начиная с подвала, наверняка очень жуткого и темного, и заканчивая чердаком? Кстати, а есть ли в замках чердаки? Никогда прежде не размышляла на этот счет.
Но напрашивается еще один вопрос. Самый простой и логичный.
— А почему ты думаешь, что сам Петер уже не обнаружил этот клад и не перепрятал его? — задала я его. — Его отец умер много лет назад. У Петера была уйма времени, чтобы забрать себе коллекцию.
— Нет. — Отец зло дернул головой. — Я уверен, что камни еще в замке. По слухам, карта была зашифрованной, а код старик барон то ли забыл сообщить сыну, то ли не успел, то ли не захотел из-за природной вредности характера. Говорят, к старости он стал просто невыносимым. Если бы этот дурак Петер обнаружил клад, то, поверь, стал бы самым богатым человеком в Орленде.
— А разве это не так? — осторожно осведомилась я, мысленно сделав пометку, что мой отец, как оказалось из разговора, весьма недолюбливает зятя. Иначе не называл бы его дураком.
— Петер в деньгах не нуждается, но состоятельным его назвать никак нельзя. — Отец скептически хмыкнул. — Я уже давно навел о нем справки. Он ведет более чем скромное существование. В Мефолде у него небольшой дом с минимумом прислуги. На званые приемы он ходит исключительно редко, когда нет никакой возможности от них отказаться. Да что там, даже этот фамильный замок требует серьезного ремонта. Крышу каждое лето по мере сил латают, но она все равно течет нещадно. Поэтому, моя любимая дочерь, Петер совершенно точно пока не знает, где находится коллекция.
Я задумчиво потерла кончик носа.
Итак, кое-что начинает проясняться.
Мой так называемый батюшка, оказывается, имел весьма грандиозные планы, когда выдавал меня замуж. Таким образом он запустил в замок барона своеобразного шпиона, должного выяснить и обнаружить настоящий клад.
Ух, прям как в детективе себя почувствовала!
Одно непонятно: с какой стати отец уверен, что мне будет под силу расшифровать карту, раз даже Петеру это не удалось за столько лет?
— Папа, прости, но я все равно не понимаю. — Я обескураженно всплеснула руками, стараясь говорить как можно более искренне. — Но как ты предлагаешь мне найти карту? А самое главное: что с ней делать, если даже мне повезет ее обнаружить?
— Совсем умом двинулась, что ли? — Дуглас Трей выразительно покрутил указательным пальцем у виска. — Мы уже сотню раз это обсуждали.
Да хоть тысячу! Я меньше суток в этом теле нахожусь. Правда, признаваться в этом точно не стоит.
— Папа, я уже сказала тебе, что у меня проблемы с памятью, — как можно более жалобно протянула я. — Я…
— Ох, чует моя печень, врешь ты, — не дал мне договорить отец. — Но учти, если это действительно так — то лучше прекращай прямо сейчас! Если Лия не подтвердит твои слова, то я тебе устрою «веселенькую» жизнь!
Я молча проглотила эти угрозы, продолжая виновато глядеть на Дугласа и усердно хлопать ресницами.
Тот несколько минут пристально смотрел на меня. Затем скривился и от души плюнул прямо на ковер.
Я немедленно вскипела от возмущения, но приложила все мыслимые и немыслимые усилия, дабы и тень недовольства не промелькнула на лице.
И все-таки это самое настоящее безобразие. Понимаю, не любишь ты новоявленного зятя. Но зачем в доме-то его свинячить?
— Карта наверняка в спальне Петера, — проговорил отец и потянулся к забытому было на столе бокалу с вином. Сделал хороший глоток, почти осушив его, и продолжил медленно и внятно, словно старался каждое слово вбить мне в голову: — Проберись туда. Не думаю, что у тебя возникнут с этим проблемы. Девка ты симпатичная и ладная, а у барона давно женщин не было. По крайней мере, в замке с ним никто не делит постель, мои источники в этом уверены. А он тут гостит уже пару месяцев. Любой нормальный мужик на его месте уже на стену полезет от недостатка секса.
Я покрепче сжала зубы, пережидая очередной всплеск раздражения.
Стоит заметить, Дуглас Трей не церемонится в выражениях при общении с дочерью. Лично я представить не могу, чтобы мой родной отец начал бы со мной так разговаривать. Он, конечно, не аристократ, но тема моей личной жизни с Вадимом всегда была своеобразным табу при наших беседах. Да что там, я и с матерью ее не обсуждала никогда.
— Короче, что мне тебя учить? — Дуглас пожал плечами. — С конюхом ты только так кувыркалась. Благо еще, что Лия согласилась тебе девственность восстановить. Хоть и пришлось за это немало ей заплатить. Как Петер уснет — перешарь его бумаги. Отыщешь карту — приступай к тому, что умеешь лучше всего.
И что же это? Даже как-то боязно спрашивать. Потому что чем больше я узнаю про настоящую Терезу — тем сильнее она мне не нравится.
Но продолжить столь увлекательный диалог мне не удалось. В этот момент из холла послышались чьи-то быстрые шаги, и Дуглас сделал зверское лицо, а заодно и пригрозил мне кулаком, недвусмысленно приказывая заткнуться.
И вовремя! Через пару секунд в гостиную торопливо ворвалась Агнесса. Увидев Дугласа, остановилась и вежливо поклонилась.
— Барон Теоль просил пригласить вас к столу, — проговорила она.
Ее голос прозвучал очень ровно, но мне все равно почудилось в нем скрытое неудовольствие. Сдается, девушка весьма недолюбливает моего отца.
Впрочем, что в этом удивительного? Теперь и я его недолюбливаю. Жаль, очень жаль, что родственников не выбирают. Особенно в моем случае.
Глава четвертая
Сказать, что за обедом царила напряженная обстановка, — значит не сказать ничего. Только Дуглас, которого я почти привыкла называть мысленно «отцом», безуспешно пытался разрядить атмосферу. Правда, получалось у него это хуже некуда. Петер то и дело страдальчески морщился при очередной сальной шуточке тестя. Я же сосредоточенно ковырялась в предложенных блюдах, стараясь упорядочить в голове все узнанное сегодня.
Теперь мне было понятно, почему Дуглас выбрал столь оригинальный способ, чтобы выдать замуж единственную дочь. Еще я была почти уверена в том, что у него имеется в замке осведомитель, немедленно докладывающий про все происходящее. Вычислить бы, кто эта «крыса».
Я украдкой посмотрела на Агнессу, которую тоже пригласили за стол. Правда, девушка предпочла занять место поодаль от остальных, словно показывая, что все-таки не принадлежит к нашему кругу. Но почти сразу отказалась от этой мысли. Нет, бред какой-то! Агнесса — дочь Петера. С чего ей играть против собственного отца?
«Дочь-то она дочь, — немедленно зашептал противный внутренний голосок. — Но не стоит забывать, что, по сути, Петер ее не признал. Точнее, признал, но сделал это более чем оригинально. Мол, любимая дочурка, ты была рождена в браке, однако остальным об этом знать не обязательно. Поэтому будешь присматривать за порядком в замке, пока я развлекаюсь в столице. И скажи спасибо, что грамоте и счету выучил. Разве это достойное отношение к единственному ребенку? Что, если Агнесса решила взять своеобразный реванш? Дуглас вполне мог пообещать ей выделить некоторую часть от клада. А богатая девушка всегда найдет себе выгодную партию, пусть даже происхождение у нее более чем сомнительное».
Я покачала головой. Нет, все равно не сходится. Агнесса большую часть года живет в этом замке на правах хозяйки. Если она в доле с моим отцом, то он бы давным-давно получил вожделенную карту.
Надо бы узнать, сколько у Петера вообще слуг. Дворецкого я видела. За столом, правда, прислуживал нам не он, а молодой парень лет двадцати — симпатичный кареглазый блондин.
Уже двое возможных кандидатов на роль так называемых шпионов.
— Дорогая, ты сегодня непривычно молчалива, — вдруг обратился ко мне Дуглас, осушив еще один бокал вина.
О небо, сколько же в него алкоголя влезает? По самым скромным прикидкам, в нем никак не меньше бутылки уже плещется. Но язык не заплетается, а взгляд остается цепким и внимательным. Правда, Дуглас то и дело промокал лысину платком, а по его обвисшим щекам пятнами пошел некрасивый румянец.
— Просто не узнаю свою дочь, — продолжал разглагольствовать Дуглас, пока предупредительный слуга наливал ему еще. — Обычно ты у меня та еще болтушка.
— Полагаю, ваша дочь не совсем оправилась после болезни, — пришел ко мне на выручку Петер, пока я судорожно думала, что бы соврать в свое оправдание.
— Эх, хиленькая в наше время молодежь пошла. — Дуглас неприятно гоготнул. — Чуть что — девицы сразу в обморок падают. Вот, помнится, моя матушка кремень была. Лично курицам головы рубила, никому из слуг не доверяла.
Я хмуро посмотрела на тарелку с недоеденным жарким и отодвинула ее в сторону. Сдается, я уже сыта. Уж больно неаппетитную тему затронул Дуглас.
— Сомнительное достоинство для женщины. — Петер неодобрительно покачал головой и тоже отложил в сторону столовые приборы.
— Напротив! — с воодушевлением воскликнул Дуглас. — Не подумайте, конечно, что она была какой-нибудь живодеркой и получала удовольствие от этого процесса. Она делала это для того, чтобы спасти несчастных птиц от лишних мучений. Дело в том, что у нее был такой огромный опыт, что курицы даже не успевали почувствовать боль. Хлоп — и головы уже нет!
И Дуглас громогласно рассмеялся, как будто рассказал на редкость смешную шутку.
Петер старался держать свои эмоции под контролем. Но он все-таки не вытерпел и выразительно скривился. Затем украдкой покосился на меня.
Представляю, что он обо мне сейчас подумал. Как там у нас говорят? От осинки не родятся апельсинки. То бишь если моя бабушка была садисткой, обожающей мучить и убивать животных, то не передались ли мне ее склонности по наследству?
— Никакой опыт не приходит сразу, — негромко, словно беседуя сама с собой, проговорила я. — Полагаю, ей пришлось немало потрудиться, чтобы обрести такие умения.
— Ага, — радостно подтвердил Дуглас, не уловив двойного дна в моих словах.
Я украдкой хмыкнула. Что и требовалось доказать. То бишь моя бабка все-таки получала удовольствие от всего этого. Иначе с чего вдруг ей пришла в голову столь дикая идея?
— О вашей матери вообще много говорят в округе, — с какой-то странной интонацией произнес Петер и вновь бросил на меня быстрый взгляд.
— Ага, — опять подтвердил Дуглас. Немного помрачнел и добавил: — Жаль, что я ее почти не помню. Она умерла, когда мне было всего пять лет.
— Умерла? — с непонятным сарказмом переспросил Петер. — Мне рассказывали, ее убили. Причем сделали это собственные слуги.
Я невольно потянулась к бокалу, к которому не прикоснулась с начала обеда. Промочила губы, стремясь успокоить нервы.
Чем дальше — тем страшнее. Что-то мне ну очень не нравится семейная история Терезы Трей.
Дуглас надулся, как будто слова Петера его чем-то обидели. С вызовом вздернул подбородок и отчеканил, глядя в глаза зятю:
— Да, убили. Но негодяи, сделавшие это, были наказаны со всей строгостью закона!