***
Настроение поплескаться вдоволь после звонка Глеба исчезло, как не бывало. Умеет он появиться «вовремя». Тут еще и колонка забарахлила так, что осталось лишь быстро помыться и спать. Как решила, так и сделала. Вытерлась, кремами намазалась, волосы просушила и, покрутившись перед зеркалом, пошла. В одних шортиках забралась под одеяло и обняла подушку.
Ни с чем несравнимое, потрясающее ощущение легкости и горизонтальности после тяжелого насыщенного событиями дня накрыло с головой.
- Бесстыдница. – Послышалась в темноте.
Бррр, спать, срочно спать, иначе опять светляк привидится.
- Хозяин, - послышалось с пола сердито, - и зачем я его к сорочке прикреплял?
В ответ смешок и красивым баритоном пояснили, - ну, если она так спать желает...
- Соседи, сволочи! - выдала я, накрывая голову подушкой.
- Нечисть! – в точку поправил первый.
- Опасная нечисть, - согласилась я из-под подушки с громко работающим телевизором у соседа снизу. И почти засыпая, - не чистят здесь ничего, а нечистотят основательно.
Тишина и вдруг удивленное восклицание: Она нас слышит?!
Степаненко, наверняка опять «Секретные материалы» пересматривает. Чтоб этому инопланетяно-любителю TV канал отрубили!
- Не слышит, - отозвался баритон.
- Слышит!
- Нет, блин, вижу! – вскакиваю с места мягкого и нагретого, иду за берушами. На полпути торможу, оборачиваюсь. А на кровати моя сорочка шелковая лежит. Вот и склероз тихо подкрался, а я и не заметила, как достала ее из шкафа.
- А тебя каким ветром сюда занесло? – поинтересовалась вслух.
- Видит?! - раздалось снизу.
- Степаненко!!! – взвыла я, шмякнув пуфиком об пол, - поспать дай.
И все затихло. Ух! Угомонился православный, воздав ему мысленно за бессонницу, плюнула на беруши и завалилась спать. Уже в полудремном состоянии ко мне доносились все те же голоса.
- Все-таки видит. – Промямлил первый.
- Да, видит. - Это баритон.
- Хозяин, откуда она знает, как меня кличут?
- Совпадение, внизу тоже живет Степаненко… змеелов.
Вот и в телевизоре некий Степаненко жить народу не дает, - подумалось мне.
- Что делать? До двенадцати менее двадцати минут, а она кулона еще не надела. Переместить его на подушку?
- Долго, - ответил второй, - нужно иначе.
- Котел водный испортили, мыло закончили… - шепчет первый. – Сорочку заколдовали, воду заговорили… что ей еще надо?
- Скажи, сорочка теплая или холодная. – Поинтересовался баритон.
- Холодная.
- Вот и ответ…
Я уже спала, я уже основательно спала и перед глазами светлячки роем проносились и в салочки играли. И тут до меня доходит, что в комнате становится жарко. И не просто жарко, а душно и очень.
Подушка летит на ковер, за ней вторая. Лежу, все так же жарко, я одеяло сдвинула в сторону, не раскрывая глаз, забралась под простынь. Распласталась как черепаха на солнышке, легче стало ненадолго.
Все, следующей станцией ночных перемещений станет пол. Там точно прохладнее. И вот тут моя рука коснулась холодка. Пощупала, узнавая по ткани дышащую прохладой шелковую сорочку. А вот и мое спасение. Не глядя на шов, изнанка или нет, натянула и довольная улыбнулась.
- Видишь, как просто,- прокомментировал баритон.
- Просто? До двенадцати еще минута.
- А дело уже сделано. – Позитивно заметил владелец баритона. Голоса из телевизора звучали радостно. Я тоже улыбалась, обретя комфортную температуру для сна. Заснула наконец-то, с мыслью о прекрасном. О мужчине прекрасном, конечно же. Место подле меня хорошей нынче вакантно. И где ты, принц? Приди ко мне, укради во сне и стань долгожданною любовью.
3.
Проснулась, когда под окном закричали петухи… Вот те раз, я села в кровати со странным постельным бельем и постаралась продрать глаза. Какие петухи в городе на шестом этаже. Оглядываюсь.
Уже утро и утро это было в далекой глубинке. Над головой простирается выбеленный потолок с пересекающими его деревянными балками, подо мной массивная кровать с периной, а вокруг деревенские апартаменты в стиле «Лето у бабушки» точнее «У прабабушки». Заметив арбалет, висящий на стене, исправилась «Лето у прадедушки в охотничьем домике», последнюю догадку подтверждали три шкуры на полу.
Я присвистнула. Приехали! Выходит: я купила испорченный коньяк для Павловны и теперь меня от паров лишь глючит. И лежу явно где-нибудь в каморке дворца культуры или на кушетке в инфекционном отделении под капельницей…
Что же тогда с остальным коллективом стряслось? Воображение рисовало одну картину ярче другой, но стены больничной палаты так предо мной и не предстали. Предстало нечто другое, то есть другой…
Невысокое создание в плаще с накинутым на голову капюшоном смотрело на меня выжидающе. А я испуганно таращилась в ответ. А как не испугаться? Лицо гостя было покрыто шерстью, ни дать ни взять человек-волк с поросячьим носом. Не поверив в реальность видения, представшего перед взором, дотянулась к нему и нажала на пятачок. Гость дернулся, и холодная мелко-пупырчатая кожа ткнулась в мою руку.
- Вот черт! – выдохнула, вскакивая с кровати и выставляя вперед подушку.
- Правильнее будет сказать «вот бес!». – Поправил гость. И галантно поклонившись, представился. - Я бес.
- Вот черт! – это уже с воплем. Дверь слева грохнула об стену и деревянные поделки под потолком заходили ходуном от движения следующего гостя.
- Что происходит? – в горницу влетел статный синеокий, темногривый - волосами такую копну не назовешь, красавец. Оглядел нас и заправил в ножны странный светящийся клинок и черный хлыст, скрутив, закрепил на поясе.
– Я спрашиваю, что здесь происходит? – вопросила мечта всех рекламных агентств. Я, молча им восхищалась, и звенящая на полу челюсть восхищению вторила. Если бес подходил для рекламы лезвий "Gillette", то второй для рекламы шампуней, отбеливающей зубной пасты, цветных контактных линз, годового абонента в тренажерку, дорогих автомобилей и шикарной жизни в целом. Мечта!
- А вот и черт. – Подсказал бес.
- Атас! – под прищуренным взглядом второго, попыталась прикрыться подушкой, крепко ее к себе прижав. – П-п-парни… Уважаемые, - тут же исправилась, - я куда попала?
- В гости. – Подсказал бес.
- Это понятно. К кому в гости?
- К черту и бесу.
- Шутите?
- Нет, Вы призваны стать жертвенницей через тридцать дней в свадебном обряде высшего.
- Идите к дьяволу!
- Попрошу не вызывать Повелителя. – Подал голос красавец, и баритон приятно наполнил пространство. - Он занят.
- Мать вашу за ногу!
- Повторное оскорбительное напутствие в отношении моей матери неодобрительно скажется на вас. – Добавил черт, присаживаясь на сундук.
- Вот черт! - красавец поморщился. Я удивленно на него воззрилась.
- Я уже здесь, зачем зовете?
- От балды! – я села на перину. – Мамочки мои…
- Две мамы – это хорошо. - Подхватил бес. – Видимо, детство у вас было замечательное.
- Детство у нее было замечательное.
- Вот черт! – перебила я, на что он вновь поморщился.
- А «Мамочки мои» это просто выражение, бес. – Завершил мысль черногривый. – Девушка, перестаньте призывать, так и до моих головных болей недолго.
- Да идите вы к лешему!
- Пойдем, - заверил черт, - мы к нему записаны на понедельник.
- Храм жертвенницы осматривать будем. – Поделился информацией бес.
- Упыри… - протянула я.
- Он нет, точно, а во мне кровинка такая есть, - просиял бес, показывая зубы.
- Мне плохо. – Закатив глаза, рухнула на перину, в лучших традициях обморока кисейных дам. То бишь, падая, попыталась проснуться. От чувства падения во сне все просыпаются. Так? Так! Вот и я решила этим воспользоваться. Все вокруг вздрогнуло, зашевелилось. Дав себе время на нормальное пробуждение, я через минуту открыла глаза. Перед взором предстала знакомая и до боли родная квартира. Нахожусь я в родной постели, под моей родной простыней и все вокруг лежит именно на тех местах, где и должно. Протирая глаза, села.
- Господи, ну и жуть приснилась! - надо бы смыть с себя это наваждение, иначе светляки и бесы с чертями дальше мерещиться будут. - В душ срочно!
Вскакиваю, бегу к двери, открываю, а там…
- Что, полегчало? – бес, по росту еле достигающий уровня моей груди, подмигнул и прищурился, - так и знал, что тебе в своих владениях свободнее будет.
- Аааааа… - протянула я, ничего не понимая, и чуть на пол от ужаса такого не брякнулась. Да у меня галлюцинации длительного характера и харизматической внешности, подумалось мне, когда в поле зрения попал черногривый.
- Чего бледнеешь? - спросил он, взмахом руки приглашая в деревенскую кухоньку с печкой в углу.
– Не ела, наверное. – Предположил бес, распахивая предо мною двери шире.
- Садись, сейчас покормлю. – Сообщил красавец. Сам он уже что-то с аппетитом ел. А пригласив меня к столу, шевельнул пальцами, и на белой скатерке появились тарелки с едой.
Ближе подошла, села, принюхалась. Пахнет вкусно, а выглядит так… будто это уже кто-то кушал.
- Кто готовил?
- Печка. – Простодушно ответил черт. – Яства здешней кухни.
- Ваши яства выглядят на порядок аппетитнее.
- Это я готовил, - встрепенулся бес, крутящийся у печки.
- А мне такое можно? Кстати, а что это? – от перечисленных ингредиентов аппетит отбило. - Нет, мне такое нельзя. Спасибо, обойдусь.
- Как же обойдешься, мы сейчас в путь собираемся. – Сказал черногривый.
- Счастливого пути вам.
- Ты с нами. – Черт отодвинул тарелки и встал.
- Как с вами? Куда?
- В храм два дня пути на лошадях, выдвигаемся сегодня, чтобы успеть к полнолунию.
- А пальцами щелкнуть и переместить слабо?
- Нет, в этом мире моих сил хватит на ваше перемещение в любую точку. Вот только в менее аппетитном виде. – Кивнул головой в сторону тарелок, что вызвал своим щелчком. – Приятного аппетита.
- Но… - дверь хлопнула, он ушел. – А чтоб тебя…! Перекосило! – бросила взгляд на притихшего беса, - чего?
А он капюшон с головы снял, являя мне заостренные ушки и круглые рожки, и говорит, глазами красными вращая:
- В мире этом слово пришлых силу имеет, что скажешь ты доброго или плохого - сбудется.
- Да? – раскинув руки, подняла голову вверх и провозгласила. - Я хочу домой!
- Сбудется со временем… - добавил бес.
- А сейчас нельзя?
- Никак, вам месяц жертвенницей быть, а потом отпустит.
- А я-то думаю, когда из меня эта дурь выветрится. Месяц и отпустит, то есть развеется…
- Да, - отвечает он. - Обряд пройдет и все на том.
- Хорошо подожду. А что жертвеннице суждено делать?
- Собираться, - напомнил явившийся в дверях черт. На стул передо мной одежду поставил, сверху сапоги и вышел.
- А мне в своем нельзя?
- Нельзя, стыдно. – Бес ответил, оглядывая мою сорочку.
Вспомнила, что апартаменты мои здесь. Значит, одежда должна быть, крема, масла, средство от комаров. А что, я продуманная, паниковать и волосы рвать из-за затянувшейся галлюцинации завтра буду. Отпуск у меня на месяц, и я здесь на месяц. Все нипочем! Приду в себя, поеду на Азовское море, как планировала. А до тех пор посмотрю, что за мирок мне чудится. Я к шкафам, а они, вместо наполнения моими вещичками, выбеленные стены внутри себя хранят.
- И что ж я без косметички? Что за сон без удобств и привычных вещей.
- Тебе по нужде надобно? - объявился за спиною бес.
- Да. Где у вас тут комнаты?
- Аааа, - протянул мохнатый в окно, указав, - видишь, деревянный домик в огороде.
- Вот этот деревянный перекошенный? – проследила я за его рукой.
- Он самый, - сообщает бес. – Вот за ним и устроишься, а руки помыть я тебе водичкой полью.
- Это что, даже не домик с ямой выгребной?
- Тут такого отродясь не видели.
- А сделать?
- Лопата в домике. – Напутствовал бес.
- А самостоятельно?
- Так ступай и рой самостоятельно. – Прищурился плут мохнатый.
- А магия вам зачем? – спрашиваю, руки на груди сложив. Я может, и не отродясь городская и копать умею. Так мне что ли с тяжелой работой справляться, если тут и черт и бес рядом околачиваются? Пусть роют и Бог им в помощь.
- Я ее в этом мире лишен, - бес плечами пожал, - хозяин владеет.
- Так чем черт не шутит? Пусть сподобится выкопать и домик сдвинуть.
- Ты опять? - перед нами красавец жгучий объявился.
- Мне бы ямку выкопать вон там, - я на домик указала.
- Тебе бы ямку выкопать, домик сдвинуть и воду в трубах подвести? - прищурился красавец недобро.
- Да.
– Так тебе надо, ты и копай.
- И что ты злой, как черт?
- А я и есть черт!
- Так пальцами щелкни! И сделай. Ты ж умеешь.
- Ты копать тоже умеешь. – Отвечает синеокий черногривый, глазами сверкнув.
- Что? - я руки в боки. - Чтоб я на вас еще и корячилась! И территорию вокруг дома обустраивала? Закатай губу обратно!
- Лучше я рукава закатаю, и хлыст в руки возьму. – Говорит, рубашку по локоть заправляя.
- Хэх! Тоже мне грозный папик! Рукава закатывайте и лопату в руки берите и чтобы…
Вдруг во дворе топот копыт раздался. Бес, крадучись, к окну подошел, занавеску из моей квартиры отодвинул и выглянул.
- Не успели, - сказал и тут же штору задвинул. - Охотники короля пожаловали.
- А у вас тут и король есть!? А красивый?
- Некрасивый и жестокий. Жертвенницу нами вызванную ищет.
- Допустим не вызванную, чтобы вызвать позвонить, нужно или приглашения разослать, а вы… кстати, а вы что сделали?
- Об этом позже, одевайся.
- Что? В это старье? – возмутилась я. - От такой мешковины у меня кожа пузырями пойдет.
- Это добротное сукно. Одевайся, а не разговаривай. – Велел он. А бес вовсю следы нашего присутствия стирает. Видение моей квартиры убрал, кровать заправил, шкуры на полу от центра отодвинул.
- А если не одену?
- Поедешь так, - кивнул на мое одеяние черт.
- Устраивает, поехали.
- А вот так? – гад синеокий шевельнул пальцами и сорочка моя в воздухе растворилась и вместо нее на шее кулон повис.
- А легко, - отвечаю, не краснея и рук к груди не поднимая. Если видение мое, то мне в нем правила устанавливать. Значит, комаров в лесу не будет, разбойников тоже. Я тела своего не стыжусь, гарная дивчина. – Помчались, что ли?
- И не стыдно?
- Мне - нет, а ему - должно быть. – Отвечаю бесу, и в черта пальцем ткнула.
- И не стыдно время терять? – бес от меня отмахнулся, и на хозяина своего с укоризной посмотрел. - Срамота страшная. Оденьте девку.
- Галю. – Подсказала я. – Меня Галиной зовут.
- Рад знать имя ваше, Галя. – Ответил мохнатый. Вот тут же неприятное давление на кожу ощутила. Смотрю, и впрямь мгновенно одел: в штаны шаровары, рубаху расшитую, сапоги и телогрейку светло-коричневую, а теперь поясок невидимыми руками на мне завязывает.
- И что вы комедию разыгрывали, - я поясок в свои руки взяла, потуже затягиваю. - Трудно сразу было?
- Трудно.
Тут в домике шаги раздались, меня черт поперек живота ухватил и через окно выскочил, а бес за ним, склянками на поясе звеня.
- С твоим колокольчиком нас вскоре достигнут.
- Да нет, - отвечает бес весело, - с моим звоном нас не увидят, пока бежим. А пока не увидят, из арбалета не подстрелят.
Однако весело тут у них, экшен настоящий.
- И долго бежать? - спрашиваю, так как черт меня с себя сгрузил и за руку в чащу тянет. А трава вокруг по пояс и ветки сосновые к траве очень близко, бежим в три погибели согнувшись, неудобно.
- До опушки. – Подал голос черт. - Пока не уйдем за территорию охотничьих угодий короля.
- А дальше?
- А дальше лошадьми дня два. – Бес отвечает.
- А я лошадей боюсь! - я на месте стала, а бес подле меня. Тут «вжик» стрела, перед самым моим носом.
- Мама! – я воплю. Когда другая рядом пролетела, – черт!
- Я здесь, - кричит красавец, меня на плечо взвалил. – Бежим!
И побежали, впереди нас бес, а стрелы следом. Черт как заяц из стороны в сторону прыгает, меж ветками петляет и от стрел уворачивается. Я на плече трясусь и внутренне и внешне.