Они обычная семья.
Ренат задержался рядом с ней, окидывая оценивающим взглядом. Если поначалу Дина старалась хвататься за такие моменты, то сейчас ей стало всё равно. Он ведь не любит её. Или любит? Или это она не знает, что такое любовь?
Прохладная мужская ладонь почти ласково прошлась по её шее, быстро спустилась к груди и легла на живот. Он гладил её, медленно стягивая передник вниз.
Значит, у него сегодня есть интерес?
Дина молча посмотрела мужу в глаза, забыв о том, что он может принять это за дерзость, и тогда ей не поздоровится. Как же давно она не делала этого. Всегда глядела украдкой, мельком, пряча лицо. Сейчас же словно что-то надломилось внутри. Могильный холод расползался по душе.
Последние путы, держащие его в рамках дозволенного, спали.
Больше у Дины никого нет. Теперь он волен делать с ней всё, что захочет. И никто не сможет ему помешать.
Ещё поначалу девушка пыталась бороться.
Разве никто не знал Рената в их подъезде? Конечно, все знали. Знали ли соседи о его предпочтениях в семейной жизни?
Наверное, это был риторический вопрос. Ведь по началу Дина кричала, это потом она научилась сдерживать, обуздывать свою боль. Сжимать зубы, терпеть.
Ренат не любил, когда она кричала.
Ещё один пунктик в его безупречной жизни. Быть может, он и Дину пытался привести в свои понятия нормы. Она не знала этого точно. Страх за свою жизнь, унижение и много других противоречивых чувств глушили все мысли. Только иногда, когда она слишком долго не могла уснуть, в голове вертелась одна надоедливая идея: было бы всё так ужасно, будь она похожа на тот, его идеал?
Дина не знала миф о прокрустовом ложе. Если бы знала, то гнала бы прочь такую мысль. Ведь у Рената был только один идеал — он сам. И Диана в любом случае не поместилась бы на его каменной скамье. Вопрос лишь в том, как скоро он захочет укоротить её.
И в ту страшную ночь. Пожалуй, самую страшную, ей никто так и не открыл двери. Когда она, окровавленная, барабанила соседям в дверь, в попытке убежать и скрыться. Когда Ренат в очередной раз убедился, что его ложе мало для Дины. Когда прервалось всё, надорвалось, изломалось. Когда он убил…
От этой мысли Дина вернулась к реальности. Её остекленевший взгляд уже и вовсе пронзал пустоту: Ренат ушёл на кухню.
Да, сегодня у него хорошее настроение.
Радуется, что тётя Зоя умерла?
Девушка вновь поёжилась, будто кто-то подошёл сзади и обнял её смертельно холодными руками. Словно она снова стоит на том кладбище у одинокой могилы, которая в скором времени зарастёт сорной травой, и никто не будет к ней приходить. Никто.
Даже Дина.
Возвращение на кухню далось с трудом. То, что она была на грани, девушка поняла только по одному взгляду Рената. Колючему, жёсткому и холодному. Она, как кролик перед удавом, смотрела ему в лицо, впервые не зная, что делать дальше.
Решив не играть с судьбой, Дина села за стол и так же молча уставилась в чашку: всё уже начало остывать, даже пара мелких чаинок улеглись на дно.
Ренат шумно пил чай, изредка выбирая конфеты из вазочки. Странно, Дина купила всё, как он сказал, а нравится ему только один сорт. Хотя и в этом Дина была не сильна. Достаточно того, что в её чашке и так уже две ложки сахара. Этого довольно.
— Ну что, много людей пришло попрощаться со старухой?
От этого вопроса девушка даже слегка опешила. С чего бы?
— Нет, — Дина еле слышно прошептала ответ.
— Кому нужна была эта карга…
— О мёртвых либо хорошо, либо никак… — фраза вырвалась сама собой. Страх перед сказанным появился позже. Дина с опаской подняла голову и наткнулась на странный, отрешённый взгляд.
— А мне всё равно.
Ему всё равно… Нет, не стоило ждать сожаления или какого-то сочувствия у такого зверя. У Рената есть он сам. И больше ничего. Кладбищенские запахи и ощущения ударили в голову так, что невольно Дина почувствовала мерзкий привкус земли у себя на губах.
Следующей будет она.
Она ляжет в эту мёрзлую, холодную землю. И никто, никто не прольёт слёз над её телом. Никто не вспомнит. Никто не придёт на могилу.
Не так был ужасен страх перед смертью, как страх перед небытием. Уйти и раствориться, исчезнуть в большом, безжалостном мире. На самом деле он был одинаков ко всем, только Дине досталась та горькая доля, что выпадает не каждой. Жизнь давала ей множество вариантов того, как можно сбросить это ярмо. Только варианты эти были бесплодными, пустыми. Ренат тщательно всё просчитал, обрубив все концы. Когда участковый приходит с женой на чай, когда соседи глухи к твоим жалобам и искренне верят в святость твоего мужа, когда он сам каждый день надевает голубую форму и уходит защищать других людей, становится бессмысленно уповать на чудо и ждать справедливости.
От тёплого, но оттого более мерзкого прикосновения к своей руке, Дина слабо улыбнулась, прогоняя слёзы. Нужно изображать радость и счастье. Выказывать своё уважение.
Она знала, чего он хочет. И относилась к этому спокойно. Сначала она старалась действительно получать удовольствие, но на смену этим попыткам быстро пришли отвращение и ненависть к мужу и самой себе.
Вот и сегодня Дина лишь закрыла глаза, стараясь громко не дышать и не плакать. Ей было противно ощущать на своём теле его руки, его губы. Чувствовать кожей его разгорячённое дыхание и понимать, что отчего-то её телу всё же приятно.
Каждая проблема, каждая мысль, каждое мгновение — всё это точило юную душу. Как сложно выбраться из паутины проблем, если в этом мире ты сущий младенец. Чистый, наивный и беспомощный.
Сегодня он хочет опять сделать её чуточку своей. Безвольно содрогаясь под мужем, Дина молчаливо смотрела в потолок. Сможет ли она пережить это во второй раз? Как Ренат сказал, пока не родила, значит не ребёнок. Быть может, вот он, выход. Тот самый, за который нужно цепляться, ради которого нужно бороться, ради которого стоит жить?
Хриплый мужской стон заставил покраснеть и зажмуриться.
Страшная мысль закралась в её полупустую голову, так было легче отдаваться ему.
Что будет, если она сможет выносить и родить? Если он даст ей это сделать? Что будет тогда? Она обречёт ещё одного человека на такое? Своего ребёнка? Ведь он будет не только частью Рената. Что если он возненавидит её, Дину, в этом маленьком, крохотном существе? Ещё одна поломанная судьба? Похороны? О том ребенке осталось лишь воспоминание…
Ренат уже давно спал, отвернувшись к стене, а Дина всё думала. Мысли ползали в голове слишком медлительно, вяло и неторопливо. Девушка злилась и ворочалась с боку на бок.
А может, он станет другим? Может, ребёнок — это то, чего ему так не хватает?
Вот он, выход?
Утром он в очередной раз поколотил Дину, да так сильно, что сломал ей зуб. Маленький осколок впился в щеку, вызывая просто бесконечный поток крови. Опухший нос и глаз, стремительно суживающийся под наплывом хорошего синяка, заставили посмотреть на всё несколько по-другому. Он избил её только из-за помявшейся рубашки. Ему нужен был лишь повод.
Ему всегда нужен лишь он.
Не будет всё по-другому. С ним — никогда.
Кто бы мог подумать, что спустя год Дина будет очень благодарна судьбе за свой сломанный зуб.
3) Надежда
Только из глубины отчаянья может родиться надежда.
Вальтер Беньямин.
— Всё замечательно, можете закрывать рот.
Дина немного поморщилась и осторожно сомкнула губы, аккуратно пробуя языком новую пломбу. Она не мешалась, теперь даже сама девушка не знала, какой зуб её так беспокоил. Ведь ей бы и в голову не пришло, что когда-то сломанный зуб может так испортить жизнь. Столько времени не беспокоил, а тут…
Марк Вадимович присел на высокую табуретку и быстрым движением снял латексные перчатки. Свет яркой лампы уже не так бил в глаза, позволяя лучше разглядеть мужчину. Дина не смогла устоять перед соблазном в очередной раз полюбоваться его красивым лицом.
Врач снял маску, надиктовывая медсестре последние указания и рекомендации. Он повернулся боком, но не спускал с Дины глаз, задумавшись о чём-то. Дина же, в свою очередь, внимательно рассматривала мужчину, пытаясь запомнить его совершенный, богоподобный вид.
Ей всегда казалось, что хорошие, добрые люди так и выглядят. Прекрасно. Добрые дела и эмоции лишь красят, облагораживают человека. Не то, что злость и гниль души. Они всё равно пробираются на поверхность и оставляют невидимые, едва уловимые следы.
Ренат тоже был красив. Именно это и сбивало всех с толку. Будь он пьяницей или безобразным на лицо, соседи и другие люди легче приняли бы его за монстра. Они бы ужаснулись его зверствам. Но когда человек носит искусную личину, это сильно вводит в заблуждение.
С каждым днём Дина замечала, новые детали, моменты, уродующие Рената. Взгляд, улыбка, смех, манера говорить и двигаться. Всё это сквозило мраком и безысходностью. Стоило только приглядеться.
Но Марк Вадимович не такой. Это тоже видно. Дина всё хотела понять, что скрывается за внешним лоском и божественностью? Так ли он прекрасен на самом деле?
Она собирала по крупицам всё, что видела, что чувствовала, что ощущала и складывала идеальный образ. Да, он выходил именно таким. Совершенным.
И это пугало. Настораживало. Заставляло сердце биться сильнее.
— Ну что, пожалуй, всё, — Марк Вадимович проводил взглядом медсестру, собравшуюся относить какие-то папки с документами. Хлопнула дверь и мужчина с лёгкой улыбкой продолжил. — Что с вашими анализами?
— Ах да…
Дина немного покраснела и села в кресле.
Во время второй встречи что-то пошло не так, кровь долго не останавливалась. Лечение перенесли на неделю, а Марк Вадимович настойчиво потребовал сдать анализы и провериться, все ли в порядке. Он не говорил, чтобы Дина сдавала их здесь, в этой клинике.
Такая просьба окончательно подкупила девушку. Его действительно беспокоит её состояние, он настоящий врач. А, может, и джентльмен. Уж слишком обходителен, добр и мил.
Дина свесила ноги и стыдливо поправила свои кудри, заправив непослушную прядь за ухо. Все результаты лежали в сумке. Смущаясь и отчаянно краснея, девушка достала бледно-жёлтые бумажки и неуверенно протянула их врачу. Ей пришлось подойти к нему совсем близко. На мгновение она даже коснулась его руки, отчего пунцовый румянец пятнами сполз на шею.
Мужчина уверенно взял результаты анализов и немного насмешливо посмотрел на девушку.
Та готова была провалиться сквозь землю. Тяжело дыша и нервничая ни с того ни с сего, она то и дело поправляла ворот свитера и рассматривала сбитые носки своих сапог. Сегодня она постаралась надеть всё самое лучшее. Даже на голове попыталась навести порядок, хотя это далось ей с большим трудом. Длинные светло-русые кудри обрамляли её лицо непослушным мелким кольцом. Пряди торчали в разные стороны, изламываясь и завиваясь под немыслимыми углами.
Ренат любил хватать её за волосы, чтобы ближе рассмотреть страдание в её глазах. Эти пушистые, мягкие локоны так и просились в его руки.
Вздрогнув, Дина протёрла глаза и любопытно уставилась на Марка Вадимовича. Тот, прикусив нижнюю губу, внимательно изучал данные двух таблиц.
До чего же он красив!
Сейчас она имела ту возможность и, пожалуй, редкое право разглядеть его со всех сторон.
Коротко постриженные волосы цвета спелого каштана только слегка вились. Это не мешало им аккуратно ложиться волнами и едва скрывать лоб короткой чёлкой. Большие, умные глаза так и пахли кофе. Нежный, полупрозрачный цвет делал их только ярче и притягательнее. Даже излишне длинные для мужчины ресницы не портили его. Вовсе нет, они скорее добавляли взгляду открытости и своеобразного шарма. Прямой, ровный нос узким, немного заострённым кончиком слегка настораживал. Наверное, он создавал вид излишне любопытного человека.
Остановив взгляд на губах, Дина улыбнулась, подивившись такому сходству. У мужчины так же, как и у неё верхняя губа была гораздо больше, чем нижняя. И сейчас, когда он немного нервно кусал нижнюю губу, это слишком сильно бросалось в глаза.
Гладкая, смуглая кожа молодила Марка Вадимовича. Дина догадывалась, что ему больше тридцати. Это говорили сильные, жилистые руки с аккуратно подрезанными ногтями, мелкие морщинки в уголках глаз и сам взгляд.
Дина, несмотря на весь ужас и боль, что пережила, взирала на мир ещё наивным взглядом ребёнка. У него же в глазах читалось нечто другое. Это был взор зрелого человека, с устоявшимся мировоззрением и твёрдым характером.
Девушка перевела дыхание и тоненько выдохнула, испугавшись своего же такого шумного вздоха.
Марк Вадимович отложил первый лист и с интересом уткнулся во второй, не обращая никакого внимания на Дину. Его волновали только анализы.
Неужели там что-то страшное? У неё не всё в порядке с кровью?
Дина не боялась её вида, поэтому в процедурном кабинете чувствовала себя более или менее комфортно. Привычно положила руку на столик и лишь нахмурилась от слишком тугого объятия жгута. Работая кулаком, она старалась облегчить дело медсестре. Вены были слишком плохими, Дина знала это точно. После… того случая они куда-то ушли. Поэтому после нескольких неудачных попыток, девушка сама предложила взять кровь из вены на тыльной стороне руки. Конечно, это больнее, но зато надёжнее. Когда игла впилась в кожу, Дина лишь сморщила нос и недовольно отметила интерес медсестры к её рукам. Длинные, тонкие белесые шрамы наводили мысли о суициде. Ей говорили об этом не раз. Стоит ли утруждать себя оправдываниями и рассказами о садистском прошлом?
Медсестре хватило такта не задавать лишних вопросов, а Дина напоследок благодарно ей улыбнулась.
Ни к чему ворошить прошлое.
Так что же, анализ выявил что-то страшное? Вроде бы девушка чувствовала себя очень даже хорошо.
Дина склонилась, заглядывая в лицо мужчине, с удивлением отмечая, какой он высокий. Гораздо выше её. Даже сидя на этом слишком маленьком для него табурете, он высился над ней, восхищая шириной плеч и спортивной сбитостью тела.
— Что-то не так? — Дина не выдержала этой напряжённой паузы.
— Нет. Всё в порядке. Хотя железо вам бы не мешало пропить. Показатели гемоглобина низковаты. В целом, вы, похоже, здоровы. И мои опасения не подтвердились, — тёплый взгляд заставил Дину расплыться в улыбке. — У вас всё хорошо.
Хорошо.
Неужели это действительно так? Дина улыбнулась ещё шире, вспомнив о словах Марка Вадимовича: у неё красивая улыбка.
— Не запускайте такие проблемные случаи. Приходите хотя бы раз в год на осмотр, — мужчина протянул анализы девушке и улыбнулся в ответ.
Да, он идеален.
Дине до этого далеко. Мужчина смотрелся прекрасно на этом месте, он вписывался во всю эту немного холеную жизнь. А девушка выглядела чужой. Такие, как она, не задерживаются. Они проходят неслышной тенью или сгорают яркой искрой.
Кем будет Дина? Тенью? Или искрой?
Девушка забрала результаты анализов, аккуратно сложила их и спрятала в сумку. Ещё раз попрощалась и вышла из кабинета.
Всё вокруг сияло новыми красками и оттенками яркой жизни.
Рядом есть замечательные люди. Хорошие. Добрые. Такие, как Марк Вадимович. И это замечательно.
Дина ненадолго задержалась на улице у ступенек. Она с наслаждением вдыхала морозный воздух и разглядывала старинные дома. Её всегда поражало, как чудно соединялось прошлое и будущее в таком большом и красивом городе. Вот она вышла из современного медицинского центра, а напротив него отличное, изящное здание, построенное, наверное, ещё в восемнадцатом веке. С лепниной, колоннами и витыми, металлическими ограждениями на маленьких балкончиках.
Улыбнувшись самой себе, девушка повертела шапку в руках.
— Дина?
— Да? — от резкого оклика, она испуганно натянула её себе на голову, почти закрыв глаза толстым отворотом. Смотря исподлобья на окликнувшего человека, она не могла поверить, что всё происходящее — правда.