Старинные эстонские народные сказки - Крейцвальд Фридрих Рейнгольд "Составитель"

СТАРИННЫЕ ЭСТОНСКИЕ НАРОДНЫЕ СКАЗКИ

Собрал и обработал

Фридрих Рейнгольд Крейцвальд

Предисловие [1]

Перевод М. Кулишовой

Древние сказания подобны бездомным странникам: место их рождения порой бывает неизвестно, но живут они в любой стране, среди любого народа; сперва они появляются здесь как чужие, потом понемногу, соответственно нравам и обычаям народа, к которому они попали, приобретают такой облик, словно тут и родились, и росли с малых лет. В наше время, когда во многих странах старинные сказания собирают и записывают, ученые люди могут засвидетельствовать, что ростки многих сказаний, ныне широко рассыпанных по свету, пошли от одного и того же корня, позже были перенесены а разные страны и там стали такими, какими взрастили их солнышко, дождь и ветер, или, говоря без иносказаний, — какими сделало их соприкосновение с разумом, духовным развитием и образом жизни того или иного народа.

В старинных эстонских народных сказках мы тоже находим много ростков, доставшихся нам от немецкого, шведского и других народов; но рука садовника, растившего этот привой, гнула и крутила их уже на эстонском стволе, пока они не получили такой вид, будто были посеяны на полях Харью, Ярва, Ляэне и Виру. А наряду с этим, многие другие сказки мы можем полностью считать детьми нашей родины.

Наш народ имеет немалый запас старинных сказок; их, пожалуй, хватило бы на несколько книг, будь нам известно все, что сейчас еще в скрытом виде живет среди народа и из чего порой удается какую-то долю найти и сделать общим достоянием. А сколько их у нас в последнее время было уничтожено, с одной стороны — из-за ложного мнения, будто эти сказки недостойны внимания образованных людей, и, с другой стороны, из-за столь вздорных суждений, исходящих от умов ограниченных, которые называют старинные сказания греховными. Но для сведения более разумных людей скажем здесь несколько слов в пояснение старинных сказок.

Старинные народные сказки — это истории, созданные силой воображения, где перед нами проходят дела и события, которые чудесным образом ставят жизнь человека, полностью или частично, под власть волшебных сил, так что мир духов соединяется с жизнью людей. Вера в чудеса заложена в наших сердцах самой природой, поэтому слушать такие истории доставляет нам радость, особенно в детстве, когда разум еще незрел и порой еще не умеет объяснить тех или иных явлений. В древних сказаниях раскрывается детство человека и детство народов, когда трезвый рассудок еще не поставил препон на путях фантазии, когда мы еще верим в чудеса и не спрашиваем о том, могли ли такие события произойти естественным путем или не могли.

Наряду с детьми мы видим и взрослых людей с детской душой, которые, хотя и знают, что сказка не может быть правдой, все же с радостью читают старинные сказания и вспоминают при этом счастливую пору — весну своей жизни, когда выдумка казалась им чистой правдой и в мыслях еще не было сомнений. Знаменитый немецкий поэт также считает счастливыми тех, кто «не приобрел сокровищницу знаний ценою сердца своего».

Чем больше в сказке, наряду с чудесами, описываются обычные человеческие дела, показывающие нам действительную жизнь, тем полноценнее повествование. Но и в виде старинной сказки можно преподнести поучительную истину, причем иногда лучше, чем любым другим способом. Даже из числа напечатанных в этой книге эстонских сказок многие настолько хороши и складны, что каждый прочтет их с удовольствием; в других кроются зерна поучения, которые могут со временем принести плоды, и, наконец, многие посредством шутки бичуют человеческую глупость.

Какой человек, наделенный живым умом, не признает с радостью, что в детстве старинные сказки были для него любимейшим развлечением? Кто не вспомнит с улыбкой, как он разинув рот глядел на рассказчика, словно хотел проглотить каждое его слово, чтобы ни малейшая частица не пропала? Когда семья сумерничала, не зажигая огня, или когда мать и девушки вечером садились за прялки, наступало лучшее время для сказок. О, как быстро пролетали долгие зимние вечера и как огорчались мы, когда матушка посылала нас спать! Волшебные светлые сны продолжали сказку и вплетали в нее новые чудеса. Имеем ли мы хоть малейшее право лишать наших детей того, что нам самим в детстве доставляло столько радости? Только люди с каменным сердцем могут быть так безжалостны к своим детям.

Живое внимание, с которым ребенок слушает сказку, приносит ему пользу: спустя несколько лет, когда начинается обучение в школе, перед детьми как бы приоткрывается дорожка, на которой первые шаги учебы даются легче. Ум ребенка уже пробужден, он не спит, как у других, которым не выпало на долю такое счастье. Всякий учитель знает, как отличается ребенок, вовремя разбуженный духовно, от другого, его сверстника, но росшего дома, как в мешке. Ребенок, который с малых лет слушал старинные сказки и умел их пересказать другим детям, развил свои умственные способности, он сможет усвоить и то, чему будет его обучать школьный учитель, и сохранить эти знания, насколько позволят ему границы его ума. Поэтому лучшее, что можно пожелать умелому учителю, — это чтобы его первые уроки не превышали уровня детского понимания и с каждым следующим шагом совпадали бы с границами маленького разума. По мере того, как развивается ум ребенка, должен расти и груз знаний. Подобно тому, как мы беспрестанным движением и упражнением укрепляем силу нашего тела, надо изо дня в день растить силы нашего ума, пока он со временем не достигнет полной зрелости.

Если старинные сказки, почерпнутые из уст эстонского народа и собранные в настоящей книге, предлагаются для чтения детям и молодежи, то делается это, во-первых, для того, чтобы наследие отцов снова стало ведомо людям нашего поколения, а во-вторых, — чтобы чтение их, в свою очередь, подготовило путь для пробуждения души и ума к восприятию более серьезных знаний.

Заканчивая предисловие, мы должны принести глубокую благодарность Финскому литературному обществу в Хельсинки, взявшему на себя расходы по печатанию книги. Если бы не эта помощь, книга никогда не увидела бы света, ибо в наших краях не найти таких обществ или лиц, которые могли бы взять на себя такие крупные издержки, да еще при столь малой надежде со временем вернуть свои затраты.

Гор. Выру, в Яанов день 1866 года.

Златопряхи

Перевод Е. Поздняковой

Жила в ту пору в темном дремучем лесу, в одинокой избушке, хромая старуха с тремя красавицами-дочерьми. Дочки подле старухи цвели, точно яркие цветочки вокруг сухого пня; особенно пригожей и милой была младшая сестра. Но в лесной глуши красотой девушек могли любоваться только солнце днем да месяц и звезды ночью.

Словно юноша влюбленный,

Солнышко на них глядело,

То играло в пестрых лентах,

То румянило узоры [2].

Старуха не давала дочерям лентяйничать и терять время попусту — они должны были работать с утра до вечера. Девушки весь день проводили за прялками — они пряли пряжу из золотого льна. Ни в будний день, ни в субботу вечером не было у бедняжек времени, чтобы запасти себе приданое. Если в сумерки или ночью, когда всходила луна, им не удавалось тайком взяться за спицы, то к приданому ничего и не прибавлялось. Спряденную кудель старуха тотчас заменяла новой и к тому же требовала, чтобы нить, которую пряли девушки, была одинаково ровной, в меру крученой и тонкой. Готовую пряжу она держала под замком, в тайнике, куда девушки не смели и ногой ступить.

Откуда появлялся в доме золотой лен и на какую ткань шла спряденная нитка, пряхи не знали; старуха никогда им об этом не говорила. Каждое лето она два или три раза куда-то уходила и пропадала иногда больше недели, домой же всегда возвращалась ночью, и сестры никогда не видели, что она приносила с собой. Перед уходом старуха оставляла дочерям прядева на столько дней, сколько думала пробыть в отлучке.

Вот и сейчас старуха снова стала собираться в путь. Разделив между дочками прядево на шесть дней, она по обыкновению начала поучать их:

— Дочки, работайте усердно, не зевайте по сторонам, чтоб нитка на веретене не оборвалась, не то золотая пряжа потускнеет, и тогда конец вашей счастливой жизни!

Но девушки только посмеялись над наставлением старухи, и не успела она отойти от дому и на десять шагов, как сестры наперебой стали издеваться над ней.

— Ни к чему нам эти глупые поучения, — сказала младшая. — Золотую нитку рви сколько хочешь — она не порвется, и уж когда прядешь, тем более.

— Да и золото потускнеть не может, — добавила вторая сестра.

Так смеялись девушки по своему легкомыслию, пока смех их в конце концов не обернулся слезами.

На третий день после ухода старухи нежданно случилось событие, принесшее сестрам сперва испуг и слезы, а в конце концов — счастье и благополучие.

Королевич из рода Калева, охотясь с друзьями на диких зверей, заблудился в густом лесу. Он заехал так далеко, что уже не слышал ни лая собак, ни звуков охотничьего рога, которые помогли бы ему выбраться из чащи. То ли лесные духи ловили голоса звавших его людей, то ли звуки тонули в густых зарослях, не долетая до королевича. Выбившись из сил, юноша слез с коня и прилег отдохнуть в тени кустов, а лошадь пустил пастись на траве.

Когда королевич проснулся, солнце уже клонилось к закату. Он стал искать дорогу и наконец набрел на маленькую тропинку, которая вела к избушке хромой старухи.

Девушки очень испугались, увидев незнакомого юношу, — им до сей поры не приходилось видеть чужих людей. Но уже вечером, закончив работу, положенную им на день, сестры так подружились с пришельцем, что забыли и об отдыхе. Когда наконец старшие сестры пошли спать, младшая осталась с юношей. Они сидели на пороге избушки, и ни тому, ни другому в эту ночь спать не хотелось.

Пока они при свете луны и звезд нашептывают друг другу сладкие речи, посмотрим, что делают, охотники, потерявшие в лесу своего старшого. Они без устали искали юношу, ездили по лесу и вдоль и поперек, пока совсем не стемнело. Отчаявшись, они отправили к королю двух гонцов с печальной вестью, а сами улеглись на ночь под ветвистой елью, решив на другое утро вновь начать поиски.

Король тотчас же приказал на следующее утро, не дожидаясь рассвета, выслать отряд конных и пеших воинов на розыски пропавшего сына. Но лес был такой большой, что людям лишь на третий день к полудню удалось напасть на след, который вел к избушке.

Королевич не скучал в обществе сестер и не вспоминал о доме. Уезжая, он тайно поклялся младшей сестре скоро вернуться и либо добром, либо силой увезти ее с собой. И хотя старшие сестры даже не подозревали об этом сговоре, тайна вскоре нежданно-негаданно открылась.

Не на шутку испугалась младшая из сестер, когда, сев после отъезда королевича за прялку, заметила, что золотая нить на веретене порвана. Девушка проворно связала концы нити узелком и стала быстро вертеть колесо прялки, чтобы наверстать время, которое потеряла, милуясь со своим суженым. Но вдруг сердце у девушки сжалось: она заметила, что золотая пряжа утратила свой блеск. Не помогали ни вздохи, ни слезы — дело не шло на лад.

Пришла беда — отворяй ворота, говорит старая пословица. Так случилось и теперь.

Ночью старуха вернулась домой. Войдя в горницу, она мигом почуяла — что-то здесь неладно. Гнев закипел в ее сердце. Она подозвала к себе дочерей и потребовала от них ответа. Как девушки ни таились, как ни оправдывались — ничто не помогло: ложь на глиняных ногах ходит. Хитрая старуха сразу же поняла, какие песни напевал ее младшей дочери залетный петушок. Она разразилась страшными проклятиями, осыпая ими небо и землю. В конце концов пригрозила свернуть юноше голову и бросить его на съедение диким зверям, если он вздумает вернуться.

Младшая дочь, красная, как вареный рак, весь день не находила себе покоя и ночью не сомкнула глаз. Особенно мучила ее мысль о том, что королевичу, если он вернется, не миновать смерти. Рано утром, когда старуха и сестры еще крепко спали, девушка потихоньку вышла из избы во двор, надеясь, что утренняя прохлада развеет ее тяжкие думы.

К счастью, она еще в детстве научилась у старухи понимать язык птиц, и теперь это ей пригодилось. На верхушке ели сидел ворон и приглаживал клювом перья. Увидев его, девушка воскликнула:

— Милый ворон, мудрейшая из птиц! Можешь ли ты помочь мне?

— Какая помощь тебе нужна? — спросил ворон.

— Полети над лесами и равнинами, лети до тех пор, пока не увидишь прекрасный город, где живет король, — ответила девушка. — Разыщи там королевича и поведай ему про мою беду.

И она рассказала ворону о том, как порвалась у нее золотая нить и какие страшные угрозы сыпались из уст старухи. Девушка попросила передать королевичу, чтобы он больше не возвращался. Ворон пообещал выполнить ее просьбу, если найдется в городе кто-нибудь, кто знает язык птиц, и тотчас же отправился в путь.

Старуха теперь не позволяла младшей дочери садиться за прялку, а заставляла ее наматывать готовую пряжу. Для девушки эта работа, пожалуй, была бы и легче, но старуха не давала бедняжке ни минуты покоя, с утра до ночи осыпая ее проклятиями и бранью. Если девушка пыталась оправдываться, старуха бесновалась еще пуще. Злая баба уж если начнет браниться — ее никакой силой не остановишь.

Под вечер с верхушки ели послышалось карканье ворона: «Кра, кра!» — и измученная девушка выбежала во двор послушать, какие вести принесла ей птица. Ворону посчастливилось встретить в королевском саду сына некоего мудреца, повелевавшего ветрами. Юноша этот хорошо знал язык птиц. Ворон передал ему слова девушки и попросил все рассказать королевичу. Узнав о случившемся, королевский сын сильно опечалился и стал втайне советоваться со своими друзьями, как спасти девушку.

— Скажи ворону, — наказывал королевич сыну мудреца, — чтобы он поскорее летел к девушке и передал ей вот что: «На девятую ночь будь наготове — придет избавитель и вырвет голубку из когтей ястреба».

Ворону, чтобы вознаградить его за хлопоты и подкрепить его силы, дали кусок мяса и отправили посланца в обратный путь.

Девушка поблагодарила мудрую птицу за добрые вести и все услышанное сохранила в тайне, так что ни сестры, ни старуха ни о чем не догадались. Но чем ближе подходил девятый день, тем тяжелее становилось на сердце у девушки: она боялась, как бы нежданная беда не испортила все дело.

На девятую ночь, когда старуха и сестры пошли спать, девушка на цыпочках вышла из избы и села под деревом на траву поджидать суженого. Страх и надежда переполняли ее сердце. Уже и вторые петухи пропели, а в лесу не слышно было ни голосов, ни шагов. Между вторым и третьим пением петухов до нее донесся отдаленный топот конских копыт. Чтобы топот и голоса приближающихся людей не разбудили сестер и старуху, девушка побежала в ту сторону, откуда слышался шум, и вскоре увидела отряд воинов. Впереди ехал королевич: уезжая отсюда в прошлый раз, он сделал на стволах деревьев отметки, которые теперь помогли ему найти дорогу. Увидев девушку, юноша соскочил с коня, помог ей сесть в седло, потом сел сам, и они помчались. Месяц, выглядывая из-за деревьев, освещал им путь.