— Мелкая, — уверенный голос брата вывел меня из задумчивости. — Не волнуйся, все будет хорошо! — добавил он, а сам крепко сжимал руль, да так сильно, что белели костяшки пальцев.
— Я не знаю… — тихо промямлила, не переставая плакать. — Что-то оборвалось внутри, и я боюсь, что Гриша навсегда убил во мне то светлое чувство, которое называется любовью, — я еще сильнее расплакалась.
Я горько рыдала, забывая обо всем на свете. Брат что-то говорил, наверняка пытаясь успокоить, кот нервно ворочался на руках, но мне нужно было выплакаться. Я даже не представляла себе дальнейшую жизнь. Это ведь не просто расстаться с парнем, что можно забыть, словно и не было ничего. У нас ведь была семья. И я искренне верила мужу, бесплатно работала на него в автосервисе, экономя каждую копейку, лишь бы все шло в семью. А он? Я даже не могла понять, чего же ему не хватало. Наверно, я была слишком маленькой для него. И в итоге не оправдала надежд. Дура! Какая же я наивная дура!
Машина резко затормозила и я, икнув, принялась оглядываться по сторонам. Максим припарковал автомобиль возле супермаркета и собирался выходить.
— Так дело не пойдет, — он покачал головой, заглушая двигатель. — Сиди здесь, я скоро, — бросил слова и быстро покинул салон.
Я смотрела вслед удаляющемуся брату и пыталась понять, куда он пошел. Вернее, мне было любопытно, что ему понадобилось в магазине. Вскоре, не успела я как следует вновь нареветься, Максим вернулся, таща в руках пакет, в котором явственно позвякивали бутылки.
— Будем отмечать твою свободу! — довольно показав мне пакет, улыбнулся брат.
— Да уж, — всхлипнув, начала я. — Выпить сейчас не помешает, — горько проговорила, косясь на пакет.
Была бы моя воля, наверно, тут же набросилась бы на него со словами: «Моя прелесть…» Вот теперь мне действительно захотелось побыстрее оказаться дома, кинуться в объятия к маме и позорно разреветься, выплескивая все то, что сейчас накапливается в душе. В кармане, все время, пока мы ехали, разрывался телефон. Не нужно было даже доставать его, чтобы понять, кто же решил меня потревожить. Это был Гриша… Нет! Больше я не хочу иметь с этим человеком ничего общего. Хватит! Я не позволю вытирать об себя ноги.
— Хм, мелкая, ты знай, если ночью нужно будет закопать в лесу труп, ты только свистни, — бодро высказался брат.
— Что?! — открыв от удивления рот, воскликнула я.
— Да у тебя сейчас было такое хищное лицо, что мне даже жалко стало твоего… — он замолчал, подбирая слова. — В общем, бывшего муженька!
— Да, теперь уж точно бывшего, — не стала возражать.
Еще крепче прижала к себе кота, он притих, не понимая, что вообще происходит. Сейчас я завидовала ему. Что нужно коту? Поесть, поспать, поиграться… никаких забот. Не то, что у меня. Хотя… теперь и у меня кроме учебы больше забот никаких нет.
— Знаешь, я уверен, ты еще найдешь себе мужа, намного лучше этого! — произнес брат.
Я лишь вздохнула. Уверенности в его словах у меня не было. Больше я не намерена подпускать к себе так близко ни одного мужчину! Хватит с меня и одного, которому я подарила свое сердце и любовь. А что в итоге? Сердце разбито, в любовь я больше не верю, а на душе так паршиво, что хочется взвыть от досады.
— Кто знает, — задумчиво проговорила я, когда мы уже парковались возле дома родителей.
Теперь мне предстоял сложный разговор. Я не сомневаюсь, они поддержат меня. Но вспоминать всю эту грязь снова нет никакого желания.
— Пойдем, — я вздрогнула, услышав рядом с собой голос брата.
Пока витала далеко отсюда, он уже успел взять сумку и открыл мне дверь, протягивая руку. Вздохнув, я с благодарностью приняла ее и выскользнула из машины. Поток холодного ветра заставил меня поежиться.
— Пойдем, — поставив машину на сигнализацию, Макс повел меня в сторону подъезда.
Стася
Когда мы зашли, к нам тут же вышла мама. Она покосилась на сумку в руках брата, затем с ужасом заглянула в мои заплаканные глаза. Меня хватило ровно на минуту, после чего я вновь расплакалась. Мама притянула меня в крепкие и такие желанные объятия, не забывая нежно гладить по голове, успокаивая. Мне было так хорошо и вместе с тем так паршиво, что я разрывалась между этими эмоциями, не зная, что и делать.
— Пойдем на кухню, — скомандовала мама, и мы все отправились туда.
Я села на свое привычное место и, сложив руки на краю стола, вымученно опустила на них голову, желая абстрагироваться от всего. Хотелось залезть в вакуум и сидеть там до тех пор, пока не полегчает. Наверно, в глубине души я знала, что этого никого не произойдет.
— Что все-таки произошло? — спокойно спросила мама.
Я не подымала головы. Стало стыдно. Старалась дышать глубже, чтобы обжигающие слезы прекратились, но пока плохо получалось.
— Ты представляешь, этот му… — брат не успел договорить.
— Доченька, я хочу услышать правду от тебя, пожалуйста, — спокойно, но в то же время требовательно, сказала мама.
Повинуясь, я медленно подняла голову и посмотрела на нее. Мама, казалось, и без слов уже все поняла, но ждала подтверждений. Ее взгляд был теплый, согревая то, где должно по идее находиться сердце. Я могла по пальцам посчитать тех людей, которые еще способны там что-то отогреть.
— Гриша изменил мне, — еле выдавила из себя и вновь тяжело опустила голову на руки.
— Что тут происходит? — серьезно спросил отец, который наверно пришел на звук моих горьких рыданий.
— Ох, Левушка… — вымученно вздохнула мама. — Ты только не волнуйся…
Я нервно сглотнула и ждала, когда мама закончит говорить.
— Ну! — поторопил ее отец, не дождавшись ответа.
— Гриша оказался не очень порядочным молодым человеком… — печально подытожила мама.
Тут я вновь подняла голову и неуверенно взглянула на отца. Он уже открыл рот, желая что-то сказать, но его перебил звонок в дверь. Я закусила нижнюю губу. Ладони вспотели, когда поняла, кто может оказаться за дверью.
— Я открою! — зло отчеканил отец и быстро покинул кухню.
Я мигом пересела поближе к маме, в случае чего ожидая ее поддержки.
— Ничего, — тихонько произнесла она, — справимся.
Прижала меня к себе и крепко обняла.
Я услышала, как папа открыл дверь. Затаив дыхание, прислушалась к приглушенным звукам.
— Мне нужно поговорить с ней, пропустите! — настаивал на своем Гриша.
Я плохо слышала его, но все же слова разобрала. Снова прикусив губу, ждала ответа.
— Да ноги твоей не будет в моем доме! — грозно бросил отец.
Дальше послышались странные звуки, словно он пытался вытолкнуть моего бывшего муженька за дверь.
— Стася! — отчаянно крикнул Гриша.
Я поежилась, желая смахнуть с себя отвращение.
— Не волнуйся, отец его не впустит! — заверила меня мама.
— А если этот придурок войдет, то очень сильно пожалеет, — с ухмылкой выпалил Макс, при этом потирая руки, видимо, в предвкушении.
Костяшки на его правой руке были слегка покрасневшими, скорей всего, от первого удара. Мне, конечно, очень хотелось, чтобы этот козел получил сполна, но любящее сердце ныло от того, что Грише кто-то сделает больно. Неосознанно я продолжала тянуться к нему. Наверное, если бы не брат, то все бы простила мужу. И хоть я прекрасно понимаю, что повела бы себя, как полная дура, но ничего не могла поделать с этим. Слишком сильно я его люблю…
— Убирайся из моего дома! — грозный крик отца заставил меня вздрогнуть.
— Я этого так не оставлю, — «выплюнул» муж напоследок, после чего дверь громко захлопнулась и через минуту на кухню зашел разъяренный отец.
— Больше ноги его не будет в моем доме! — озлобленно прокричал и подошел ко мне. — И не вздумай его прощать! Нечего тебе ломать жизнь из-за такого урода!
Сквозь шум в ушах я все же услышала его слова. Приятно осознавать, что родители все поняли и приняли мою сторону. Это придавало сил. Расслабившись, шмыгнула носом и стерла со щек слезы.
— Вот и молодец! Напишешь заявление, а я сам его отнесу в автосервис, нечего тебе там делать больше, — приказал отец и вышел из кухни, так как сейчас разрывался его мобильный телефон.
— Так, мелкая, пойдем, я тебе еще не все рассказал, — с намеком проговорил брат и встал из-за стола.
— Максим! — ахнув, воскликнула мама, когда он достал из шкафа бокалы и собрался выходить.
— Что? — удивился он, но в глубине его глаз блестели смешинки. — Мы чуть-чуть! Чисто отпраздновать! — довольно добавил, поднимая мое податливое тельце со стула и таща за собой на буксире.
— За сестру головой отвечаешь! — выкрикнула вслед мама, на что братец лишь хихикнул.
— Конечно, за мелкую всех порву! — делая вид, что не понял ее, выдал то, что посчитал нужным.
В спальне Макс закрыл дверь на замок. Я подошла к кровати и устало повалилась на нее. Тяжело вздохнув, пыталась вновь не зареветь. Это было очень трудно, но я пыталась держать себя в руках. Мобильник продолжал разрываться от звонков. Так хотелось швырнуть противный агрегат об стену. Я уже достала его и даже замахнулась, как вдруг увидела на экране мобильного имя: «Майя».
— Дай сюда! — грозно сказал брат, вырывая из моих рук мобильник, именно в тот момент, когда я хотела ответить на звонок.
Он открыл окно и выкинул телефон. С ужасом я подбежала, и печальным взглядом проводила его в последний путь. Мы живем на пятом этаже, и я сомневаюсь, что от моей любимой «раскладушки» хоть что-то останется… Эх, а я ведь так любила его.
— Да ладно, мелкая, не делай такое обиженное лицо… — нервно проговорил брат, когда я развернулась и обозленно взирала на него. — Ну, подумаешь, с кем не бывает?
— Зачем ты его выбросил? — вымученно спросила, закрывая окно.
— А зачем ты собиралась этому ублюдку отвечать? — рявкнул брат и сложил руки на груди.
— Ой идио-о-от… — протянула я и хлопнула себя по лбу. — Ты что серьезно решил, что я бы ответила на звонок Гриши? — так же сложив руки на груди, ждала ответ.
— Э-э-э… — стушевался брат, не зная, что и сказать. — А разве не он звонил?
Макс выискивал ответ в моих глазах.
— Нет, — я тяжело вздохнула и вновь покосилась на окно, мысленно напевая телефону похоронный марш. — Это была Майечка, — ласково добавила, вспомнив подругу. — Блин! Она же волноваться будет, а ну гони сюда свой телефон! — прошипела братцу и не церемонясь, принялась шарить по его карманам.
— Мелкая, прекрати! — взревел он, когда я со злости сжала упаковку презервативов, заблаговременно оставленную братом, и отбросила в сторону.
— Не ори. И вообще, я уже хочу стать теткой! — я похлопала глазками, не переставая шарить в поисках мобильника.
— Сплюнь! — испуганно сказал брат и постучал три раза по столу.
Я издала нервный смешок и восторженно воскликнула, обнаружив искомое. Быстренько написав подруге эсэмэс, отправила его и вернула брату телефон. Я вновь присела на кровать и принялась ждать, когда мне, наконец, нальют вина. Брат стоял в ступоре и странно косился на меня.
— Что? —
— Да так… — отмахнулся он.
— И, вообще, с тебя новый телефон, — заявила, когда Макс открыл бутылку и начал разливать напиток по бокалам.
— Да кто бы сомневался, ты же с меня живого не слезешь, пока свое не получишь, — смеясь, он протянул мне бокал.
В дверь постучали, следом вошла мама с тарелкой в руках.
— Вот, — она поставила ее на стол, — чтобы не на пустую пить! — добавила и быстро покинула наше убежище.
Я с улыбкой проводила ее и мазнула взглядом по тарелке с фруктами.
— Так, сиди, я сейчас, — внезапно брат тоже вышел.
Я лишь пожала плечами и пригубила вина. Конечно, в моей ситуации, наверно, было логичнее пить с горла и одним махом полбутылки. Но кто-то вообще так пробовал? Нет? А вот я да… И, поверьте, ничего хорошего из этого не вышло. Лучше уж понемногу, но уверенными шажками.
Пока брат отсутствовал, свистнула с тарелки кусочек апельсина и выпила уже все вино, что было в бокале. Алкоголь сделал свое, и сейчас я немного расслабилась, потихоньку забывая произошедшее несколько часов назад.
Через десять минут вернулся брат, таща в руке коробку моих любимых конфет. Настроение мигом поднялось, и, довольно пискнув, кинулась его обнимать.
— Спасибо! — повиснув на нем (ведь роста у него, поди, под два метра), воскликнула. — Что бы я без тебя делала? — печальней добавила, вновь ощущая ступнями пол.
— Ну, хватит уже петь мне дифирамбы, — отмахнувшись от слов, Макс вновь наполнил мой бокал, пока я с горящими глазами рвала фольгу на коробке.
Освободив желанный прямоугольник от нее, открыла и застонала от удовольствия, отправив в рот конфетку.
— Ай, — насупился брат.
Я хлопнула его по наглой конечности, пытающейся своровать мои конфетки.
— За что?
— Нечего на мои конфетки роток разевать! — гордо вскинув подбородок, заявила ему и покрепче прижала коробку конфет к груди. — Моя прелесть! — воскликнула и недовольно зыркнула.