Похищенная, или Красавица для Чудовища
ЧАСТЬ I
Отравленный любовью
ГЛАВА 1
— Мы не ждали тебя раньше следующей зимы. — Гален Донеган с улыбкой посмотрел на несостоявшегося выпускника, протягивающего ему бокал, на треть наполненный кукурузным виски.
Отец, конечно, придёт в ярость, когда узнает, что Кейран бросил учёбу за несколько месяцев до её завершения. Но сам Гален находил просиживание в университете пустой тратой времени, а потому полностью поддерживал решение бунтаря.
Приземлившись в соседнее кресло, молодой человек с улыбкой проговорил:
— Я и сам себя так скоро здесь не ждал. Но, как оказалось, я совершенно не умею сдерживаться. Руководству Тенненского университета не очень-то понравилось, что время от времени студенты в кампусе превращаются в трупов. Началось расследование. — Кейран вертел в руках бокал, согревая тонкое стекло длинными, как у пианиста, сильными пальцами, в иные ночи, вот как сегодня, способными без усилий свернуть жертве шею. Он блаженно жмурился, вдыхая запах терпкого напитка, наслаждался игрой бликов, отбрасываемых беснующимся в камине пламенем, на грани бокала.
Вот о чём он по-настоящему скучал, протирая штаны в Тенненском университете, так это о хорошем бурбоне. Таком, как этот. Насыщенного золотистого цвета, с неповторимым терпким ароматом и долгим послевкусием.
— И ты поспешил трусливо смыться.
— По-твоему, следовало дождаться ареста, а потом и виселицы? — фыркнул молодой человек, на лице которого появилось так хорошо знакомое Галену ироничное выражение. — Я решил, что безопаснее пастись на родных пастбищах.
Жажда убийства, одержимость проснулись в Кейране прошлой осенью, и с тех пор все его мысли были только об охоте и умирающих от страха жертвах. В Тенненсе было не разгуляться. Город небольшой, все в нём друг друга знают. А в кампусе и подавно. Но здесь, в краю бескрайних болот и дремучих лесов, где рисовые и хлопковые поля простираются до самого горизонта и каждая плантация кишмя кишит невольниками, можно было не беспокоиться о последствиях.
Кому какое дело, если раз в месяц будет исчезать пара-тройка рабов? Их тут же заменят новыми.
Заложив руки за голову, Кейран устало зевнул:
— Да и вообще, я сыт учёбой по горло. Как и тамошними бледнолицыми жеманницами, с которыми как следует и не позабавишься. Им явно не достаёт страсти и темперамента южанок. Кстати, о темпераменте! Катрина сказала, ты притащил в дом какую-то крикливую девицу. Кто она?
— Сестра моей невесты, — немного помолчав, признался Гален. Опрокинув в себя плескавшийся на дне бокала крепкий напиток, протянул ноги в горчичного цвета бриджах и высоких до колен сапогах поближе к согревающему пламени.
Весна в самом разгаре, но вечерами было ещё довольно прохладно.
— И что же сестра твоей невесты делает у нас на чердаке?
— Перевоспитывается.
— Для себя дрессируешь? — хмыкнул Кейран.
— А то! — В серых, почти прозрачных глазах Донегана зажегся огонь желания, стоило ему вспомнить о девушке, с недавних пор поселившейся в его мыслях и в его снах.
— Ну и как сестра твоей невесты в постели? — не без любопытства поинтересовался Кейран, перебирая в памяти лица соседей-плантаторов и их хорошеньких дочерей, с одной из которых, Флоранс Беланже, Гален недавно обручился.
Кажется, когда семь лет назад Кейран уезжал в Тенненс, сестре Флоранс едва исполнилось десять. Это была худенькая девчушка, смуглая, курносая. Неугомонная егоза, повергавшая достопочтенную чету Беланже в шок своими выходками.
И вот теперь за перевоспитание маленькой дикарки взялся Гален. Кейран негромко усмехнулся. Оставалось только посочувствовать девчонке, а брату пожелать удачи.
— В постели? Это мне ещё только предстоит выяснить, — на лице двадцатишестилетнего Донегана появилась мечтательно-предвкушающая улыбка.
— И чего медлишь?
— А куда спешить? Что я, животное какое-то? Пока что девчонка меня боится, но со временем я сумею её укротить и приручить.
— Значит, ласковый и пушистый хищник. — Кейран едва сдержался, чтобы не захохотать в голос.
— Пока что меня это забавляет.
Несостоявшийся студент был уверен, что Гален и выдержка понятия несовместимые. Тем более что одного взгляда, брошенного на брата, было достаточно, чтобы понять: он помешался на своей игрушке.
А значит, очень скоро ему надоест её дрессировать.
Поднявшийся ветер разогнал тучи, густившиеся на небе, и теперь на нём светила полная луна, разливая своё холодное свечение по окрестностям Блэкстоуна. С болот ощутимо тянуло сыростью. Промозглый воздух просачивался сквозь щели выбеленного известкой особняка, принося с собой будоражащие сознание запахи и звуки: пот разгорячённых за долгий день, проведённый на полях, рабов. Их приглушённые, похожие на мышиное шебаршение, голоса. Горячая кровь, густым потоком бегущая по венам. Едва уловимое биение сердец.
Кейран задрожал от предвкушения. Сглотнув осевший в горле ком, поднялся поспешно.
— И всё-таки ты животное, Гален. Такое же, как и я. Пойдём-ка лучше из дома. Пока я ещё в состоянии соображать и сдерживаться. — Покосившись на брата, с мрачной усмешкой закончил: — В противном случае перевоспитывать тебе будет некого.
* * *
За несколько дней до этого…
Кусая в волнении губы, Мишель смотрела на то, как её старшую сестру одевают к помолвке. Как затягивают туго корсет, пытаясь придать соблазнительные очертания не слишком-то изящной фигуре. Как завязывают вокруг ставшей тонкой талии пояс нового муслинового платья с таким широким кринолином, что тот рисковал не поместиться в проёме раскрытой двери.
«И тогда придётся ей выходить к гостям через окно», — злорадно подумала Мишель, борясь с желанием показать отражению старшей Беланже, куклой застывшей перед зеркалом, язык. Или что похуже изобразить.
За то, что Флоранс счастливо улыбалась, в то время как её сестра едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Устроившись на мягком пуфе и подперев подбородок кулачками, Мишель с грустью наблюдала за тем, как рабыня по имени Серафи, подаренная сёстрам несколько лет назад, споро укладывает волосы наследницы, аккуратно закалывая каждый тёмный завиток и пряча их под украшенную жемчугом сетку. Все эти ухищрения должны были сделать Флоранс красивее, чем она была на самом деле, однако не слишком-то помогли.
С самого детства Мишель только и слышала, что она очаровательнее и миловиднее старшей сестры. Ей всегда доставались комплименты и восхищённые взгляды молодых джентльменов. Да и мальчишки-рабы с плантаций украдкой любовались юной красавицей. Мишель уже давно привыкла к знакам внимания и воспринимала их как должное. Но сейчас это казалось девушке слабым утешением, она бы с удовольствием променяла всех своих поклонников на одного единственного.
Замуж за которого выходила Флоранс.
Случайная встреча под тентом шляпного магазина на одной из главных улиц Нью-Фэйтона изменила жизнь Мишель. Ведь с тех пор в ней воцарился Гален Донеган — красавец-брюнет, сын одного из самых богатых плантаторов Юга. Высокий, загорелый, Гален превосходно держался в седле и слыл лучшим наездником графства. А его глубокий, пронизанный обаянием голос заставлял мурашки бегать по телу. Про взгляд Мишель и вовсе предпочитала лишний раз не думать, дабы не бередить себе душу. От такого замирает сердце, чтобы потом забиться ещё быстрее.
С того памятного вечера молодой наследник завладел мыслями и чувствами Мишель Беланже, потеснив всех остальных знакомых мужчин, которые значительно проигрывали в сравнении с ним.
Казалось, он ей тоже симпатизирует — Гален всегда был безупречно вежлив, внимателен, улыбчив. Даже пару раз пригласил их с сестрой на пикник. Мишель была уверена, что Флоранс сопровождала их, просто чтобы соблюсти приличия. Нельзя же отпускать семнадцатилетнюю девушку и её рабыню одних на прогулку с молодым джентльменом.
Каким же потрясением стало для Мишель предложение руки и сердца, которое Гален сделал не ей!
А Флоранс, не будь дурой, сразу его приняла. Едва не завизжала от восторга и лишь чудом не хлопнулась в обморок от переполнявших её эмоций. Не попросила даже денёчка на раздумья! Родители не замедлили дать согласие, и вот теперь наступил день помолвки.
Самый страшный для Мишель день.
— Ей очень идёт, правда? — услышала она звонкий голосок младшей сестры Элиз, которую все ласково называли Лиззи.
— Мне бы пошло больше, — буркнула девушка, сверля взглядом затылок невесты, будто надеялась проделать в нём дыру.
— А когда будет твоя помолвка? — допытывалась восьмилетняя непоседа, наматывая круги по комнате, подбегая то к счастливой избраннице, то к разнесчастной кареглазой страдалице.
— Когда найдется дурень, который согласится взять в жёны это недоразумение, — хмыкнула Флоранс, довольно оглядывая своё отражение, пока служанка, опустившись на корточки, оправляла подол её роскошного, жемчужного цвета платья.
— Ну уж если нашёлся такой для тебя…
Нет, обзывать Галена совсем не хотелось, но Флоранс, как обычно, намеренно её провоцировала!
— Когда-нибудь и Мишель обручится, Лиззи. Не сейчас, — услышав их разговор, в комнату вошла мать. — Ей всего семнадцать, милая. Ни к чему спешить.
— Восемнадцать скоро! — зачем-то уточнила средняя Беланже, как будто этим пыталась сказать, что она уже готова стать хранительницей домашнего очага. Но только если к этому очагу будет прилагаться наследник Блэкстоуна.
Догадываясь о чувствах дочери, Аделис Беланже покачала головой, тем самым пресекая очередную готовую вспыхнуть между сёстрами ссору. Несмотря на внешнюю хрупкость, Аделис являлась непререкаемым авторитетом для всех, и для домочадцев, и для рабов.
— Не торопись взрослеть, Мими, у тебя ещё всё впереди.
Когда Флоранс отошла от зеркала, Мишель бросила в него взгляд, желая удостовериться, что веки не сильно припухли. Она проплакала полночи, уткнувшись лицом в подушку, а заснула только к утру. Хотелось верить, что никто не разгадает причину её подавленного состояния.
Однако все обещания держаться и быть сильной рухнули, точно ветхая плотина под стремительным натиском весеннего паводка, стоило ей увидеть Галена. Он вошёл в дом, улыбаясь своей привычной загадочной и такой обаятельной улыбкой. Мишель, спускавшаяся по лестнице, замерла на ступенях, до белых костяшек сжимая перила.
Молодой человек выглядел, как всегда, безупречно, в скроенном точно по фигуре тёмном костюме. Не успев переступить порог, он сразу же направился к невесте. Коснулся поцелуем заблаговременно протянутой руки. Внимательный взгляд, скользнув по приглашённым, задержался на Мишель. И ей вдруг почудилось, будто в глазах Донегана промелькнуло сожаление. Наверняка он тоже мечтал увидеть на месте Флоранс её! Сердце беспокойно забилось.
«Должен, должен быть какой-то выход! Я не позволю его у меня отнять! — твердила себе Мишель, рассеянно отвечая на знаки внимания обступивших её кавалеров. Словно это она была виновницей торжества. — Я буду не я, если что-нибудь не придумаю!»
Решительно тряхнув тёмными кудрями, девушка извинилась перед разочарованными поклонниками, так жаждущими её внимания, и направилась к сестре и Галену.
— Уже можно поздравлять? — спросила кисло, тщетно пытаясь придать лицу безмятежное выражение.
В ответ Донеган сказал шутливо:
— Скоро мы станем родственниками, и тогда я смогу называть вас малышкой Мими.
— Вот уж ни за что! — надула она губы. — Называйте так Лиззи! А я уже не ребёнок!
— Кажется, тебя мама зовёт, — сквозь зубы процедила Флоранс, нервно обмахиваясь веером.
В голосе сестры явственно слышалось раздражение. Можно было предположить, что она что-то заметила и начала ревновать, но Мишель знала, дело в другом — просто Флоранс меркла на фоне младшей сестры, а потому на светских приёмах старалась держаться от неё подальше.
— Вы ведь подарите мне один вальс? — отмахнувшись от недовольной невесты, как от назойливой мухи, обратилась к Донегану Мишель, при этом кокетливо хлопая длинными ресницами.
Флоранс закатила глаза и стала ещё яростнее терзать ни в чём не повинный веер, рискуя его сломать.
— Где это видано, чтобы благовоспитанная девушка напрашивалась на танец!
— А ты покажи мне свод правил, которые это запрещают. Нет таких! — И снова у Мишель появилось желание показать злюке язык. — Как и правила, что жених на помолвке должен танцевать только со своей невестой. Ведь нет же? — с самым невинным видом воззрилась на Галена.
В тот момент молодому человеку захотелось потрепать юную Беланже по щеке, настолько трогательно она смотрелась в бирюзовом платье из органди. А может даже, сорвать с пухлых, таких чувственных губ поцелуй. Разумеется, этого он не мог себе позволить. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Хотя и был не против.
Отец никогда его не простит, если свадьба со старшей дочерью Вальбера Беланже сорвётся. Да и он себя тоже.
— Я с радостью подарю вам два вальса, — и тем не менее, не сумев отказать себе в удовольствии провести больше времени в компании юной красотки, с улыбкой сказал Донеган.
Сжалившись над сестрой, которая с каждым мгновением всё больше мрачнела, становясь похожей на грозовую тучу, окрылённая обещанием в скором времени оказаться в объятиях чужого жениха, Мишель оставила их наедине и поспешила на зов матери.
Которая, как и отец, выглядели такими счастливыми, что девушка невольно испытала укол совести. Они наверняка будут расстроены из-за расторжения помолвки… Но ведь Гален всё равно станет их зятем, так что велика ли разница, которую из дочерей выдавать за него замуж?
А так просто подарить его Флоранс она не может. Не может и всё тут!
Среди гостей Мишель заметила высокую фигуру Сагерта Донегана — отца Галена. Даже в свои сорок девять мистер Донеган выглядел отлично. Наверное, сын будет похож на него и до конца жизни не утратит подтянутую фигуру, отличную осанку и густые тёмные волосы, чуть тронутые на висках сединой.
Несмотря на то, что вечер выдался прохладным, в зале было душно. Приблизившись к распахнутому окну, Мишель залюбовалась открывающимся из него видом на поместье Лафлёр. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Буйно цвели персиковые и кизиловые деревья, смыкаясь вокруг старинного особняка с величественными колоннами душистым кольцом. При каждом порыве ветра деревья сбрасывали нежные лепестки, застилая землю невесомой бело-розовой дымкой.
Такая умиротворяющая и привычная с детства картина. Интересно, а как выглядит Блэкстоун, принадлежащий Донеганам? Странно, но их никогда туда не приглашали. Большую часть времени Гален проводил в своём доме в Нью-Фэйтоне — одном из самых крупных городов графства.
Праздник продолжался. Слуги, принаряженные по случаю хозяйской помолвки, разносили угощения, звучали тосты за жениха и невесту, сменялись танцы. Когда Мишель наконец вложила свою руку в ладонь Галена, и они под чарующую музыку вальса закружились по залу, она поклялась во что бы то ни стало стать его.
А клятвы, особенно данные самой себе, Мишель Беланже никогда не нарушала.
ГЛАВА 2
Мишель стояла, кутаясь в шаль, и взглядом провожала Галена. После того как молодой человек выполнил своё обещание — протанцевал с ней два танца, Флоранс жениха к сестре больше не подпускала. Из кожи вон лезла, пытаясь завладеть его вниманием. Чем доводила соперницу, о наличии которой пока что, кажется, даже не подозревала, до отчаянья. Мишель ничего не оставалось, кроме как любоваться Донеганом издали и мысленно ругать сестру-эгоистку.
Даже когда настало время прощаться, средней Беланже пришлось остаться на крыльце — спуститься к дорогому гостю запретила мать. Подпирая плечиком одну из колонн, обрамлявших фасад двухэтажного особняка — светлого, с покатой крышей и балконами, увитыми клематисом, оттенявшим их летом ярко-фиолетовыми цветами, — Мишель хмуро наблюдала за воркующей парочкой. Флоранс глупо хихикала, жадно ловила каждое слово Галена и смотрела на него с обожанием.