— Папа сказал, что вы приехали помочь, — наконец проговорила Джоан. — Но как вы можете помочь, если все равно ничего изменить нельзя?..
— Я не говорил, что ничего изменить нельзя.
— Но...
— Я сказал, что вряд ли вам удастся полностью избавиться от своего дракона. Мне бы очень хотелось надеяться, что я не прав, но на вашем месте я бы ни на что не рассчитывал. Ложные надежды еще никому не помогали.
Джоан продолжала смотреть в пол. Генри вдруг с удивлением понял, что принцесса очень старается не заплакать, и потому быстро продолжил:
— С этим можно научиться жить.
— Как?
— С трудом, — честно ответил Генри. — С большим трудом. И я не могу обещать, что у вас получится. Хотя, — заметил он вполголоса, — если не получится у вас, то я не знаю, у кого вообще может получиться.
Джоан удивленно посмотрела на Генри.
— Почему?
— Вы удивительно хорошо справляетесь, — объяснил Генри. — Чаще всего человек сдается после первого же превращения, а даже если и нет, то быстро впадает в отчаяние и тоску, и в конце концов все равно ломается. А вы... Вы молодец.
Она закатила глаза, но улыбнулась.
— Вы не против, если мы сядем? — предложил Генри.
Она ответила не сразу, снова закусив губу.
— Если честно... мне так как-то спокойнее, — призналась она, кивнув головой на окно, — если что...
Он кивнул.
— Но вы можете сесть, если хотите. Даю вам на это свое высочайшее дозволение, — тут лукавая улыбка снова заиграла у принцессы на губах.
Генри церемонно поклонился, после чего осмотрел комнату. У одной стены стояла большая кровать, скорее удобная, чем роскошная. Напротив нее простенок между двумя окнами занимал огромный стол, заваленный книгами, картами, перьями, свитками пергамента. Все остальные стены закрывали полки, до потолка заполненные книгами и всякими странными предметами — от чучела крысы до миниатюрных вазочек и статуэток. Посередине стоял еще один стол, чуть поменьше и поопрятней — книги и свитки на нем пытались образовать что-то вроде упорядоченной композиции. Возле него Генри заметил жесткий стул с высокой спинкой, а у небольшого камина — маленькое кресло.
Генри подтащил стул поближе к окну и сел.
— Для начала мне нужно, чтобы вы рассказали мне все.
— Что — все?
— Как дракон вселился в вас?
— Ах, — Джоан слегка побледнела. Казалось, она сейчас прокусит нижнюю губу насквозь.
— А это обязательно?..
— Боюсь, что да. Так я куда быстрее пойму, что можно сделать, — объяснил Генри.
Принцесса вздохнула.
— На самом деле... это было не очень страшно. Только очень-очень странно.
Генри поднял брови. Джоан заметила это и поспешила объяснить:
— Это был мой первый выезд на охоту. И вообще первый выезд верхом на взрослой лошади со свитой. Джон тоже был там, и он все дразнил меня, что я сижу в седле, как мешок, и что никогда не смогу его обогнать. Ну, я разозлилась, послала лошадь в галоп... и обогнала его, — тут принцесса довольно улыбнулась. — Но всех остальных я тоже обогнала, поэтому остановилась подождать. И тогда я заметила где-то далеко и наверху, на склоне горы, между деревьев...
— Что?
— Что-то очень большое и как будто блестящее.
— Блестящее?
— Ну да, как серебро... Или снег... Мне стало любопытно, я присмотрелась повнимательней, и тут...
Она остановилась, пытаясь подобрать правильные слова.
— Я не знаю, как объяснить. Как будто я сразу увидела весь мир в одно мгновение. И не только сейчас, а как бы от начала и до конца... Там были и страшные вещи, и непонятные, и еще что-то очень-очень красивое, но я не помню уже, что это было. А потом... меня как будто разорвало на части, — Джоан неуверенно посмотрела на Генри. — Это было не больно, только... Невместимо, что ли.
Генри кивнул, показывая, что понимает.
— Наверное, после этого я потеряла сознание ненадолго, потому что не заметила, как остальные подъехали. Спрашивали, что со мной. Я сказала, что у меня закружилась голова, и Джон еще подколол, сказал, что я слишком мелкая, чтобы так быстро ездить...
— А потом вы заболели.
Джоан кивнула:
— Меня знобило всю дорогу домой, а по приезду стало совсем плохо. Я не помню, что было после, говорят, я бредила и кричала. Поэтому я и решила, что то, что со мной случилось на охоте, — это просто мне почудилось...
Она замолчала.
— А потом? — спросил Генри тихо. — Когда вы... превратилась?
Джоан испуганно посмотрела на него и замотала головой из стороны в сторону.
— Мне нужно, чтобы вы рассказали. Это очень важно.
Она спрятала лицо в ладони, продолжая мотать головой, и всхлипнула. Тогда Генри встал, подошел к ней, и крепко взял за плечи. Они были очень маленькими и худыми, но при этом совсем не казались хрупкими.
— Вы помните, что было, когда вы уже превратились?
Она медленно кивнула, не отнимая рук от лица.
— А как вы превратились обратно?
Она снова кивнула и наконец подняла голову.
— Я летела... — прошептала Джоан. — Это было ночью, но я видела все очень ясно, как днем. И у меня были огромные крылья. Огромные серебряные крылья.
— Серебряные? — перебил Генри. — Уверены?
— Уверена, — она кивнула и шмыгнула носом. — А потом... Мне кажется, дракон со мной говорил. Только я ничего не поняла. Но почему-то опустилась на землю, а в следующий момент это уже была снова я... В смысле, совсем я. Но я не могла встать, и даже пошевелиться. Я лежала и думала, что теперь я умру в этом лесу, а потом я заснула... А проснулась уже здесь, в замке.
— А кто решил, что вы будете жить в этой комнате?
Джоан подняла на него глаза. Они были желто-зеленые, с ореховым оттенком ближе к зрачку. Очень теплые и совсем не драконьи глаза.
— Вообще-то вы не можете ко мне прикасаться, лорд Теннесси. Только к руке, и только по особым случаям.
Генри тут же отпустил ее плечи и отошел на пять шагов, предписанных этикетом. Джоан достала тонкий батистовый носовой платочек и аккуратно промокнула им глаза и нос. Это было очень странно — жест придворной дамы у девочки. Пусть и принцессы.
— Я сама так решила, — серьезно ответила она.
— А почему?
Джоан посмотрела на него поверх платка.
— Я не хочу... больше... превращаться, — она поморщилась. — Никогда больше. Я подумала, что чем меньше я буду всех видеть, тем больше вероятность, что этого не повториться. Я ведь права?
— Отчасти. Конечно, общаясь с другими людьми, вы скорее на кого-то разозлитесь, или просто начнете волноваться, а это может послужить причиной превращения. Но не только.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Любая сильная эмоция может это сделать. Например, отчаяние. А если очень долго сидеть здесь взаперти, в одиночестве... Чем вы вообще занимаетесь целыми днями?
Принцесса фыркнула, полунасмешливо, полусердито.
— Читаю. Папа составил мне список, который я все равно не прочту, даже если просижу тут вечность. А еще я рисую. Вышиваю. Я даже начала шить со скуки, хотя мне вообще-то не положено. Хотела научиться играть на лютне, но для этого нужен учитель...
— И вы совсем не выходите?
— Вниз — нет.
— Вниз?..
— Ну... — Джоан смущенно уставилась в пол, — иногда, когда становится совсем тоскливо, я вылезаю на крышу.
Генри мысленно прикинул, как можно вылезти на крышу башни из комнаты. Теоретически, он смог бы это сделать, но до сих пор Генри считал, что по части способности к смертельным трюкам на большой высоте он был единственным в своем роде.
— И вы не боитесь высоты?
— Раньше боялась. А теперь нет. Совсем нет.
Он кивнул, мысленно отмечая и этот факт в череде остальных. Как и то, что принцессу такая перемена не сильно удивляла.
— Вы хотите еще что-нибудь узнать? — спросила принцесса после некоторого молчания.
— Наверняка. Но пока ничего в голову не приходит.
Он заметил, что она опять закусила губу.
— Что такое?
— Скажите мне, только честно... Со мной все очень плохо?
Генри покачал головой и улыбнулся. Джоан удивленно посмотрела на него.
— Вообще-то... Вообще-то, с вами все отлично.
— Правда?
— Правда.
И тут принцесса, до сих пор державшаяся очень по-взрослому — слишком по-взрослому для тринадцатилетней девочки, — сделала то, чего Генри никак от нее не ожидал. Она высоко подпрыгнула, хлопнула в ладоши и издала победный клич, достаточно громкий, чтобы из открытого окна он разнесся над замком и окрестностями.
***
Король ждал у основания винтовой лестницы. При виде Генри он вздохнул с видимым облегчением и нетерпеливо спросил:
— Ну как?
Генри покачал головой.
— Не здесь, ваше величество.
В кабинете король кивнул Генри на кресло у небольшого столика, столешница которого представляла собой шахматную доску из очень дорого дерева и слоновой кости. Фигур на столике не было.
— Раньше мы играли с принцем, — король заметил взгляд Генри. — Но в последнее время Джон редко ко мне заходит. Я потом обязательно заставлю тебя сыграть со мной.
Генри еле заметно поморщился. Он знал, что король играет из рук вон плохо, и каждый раз не мог понять, что лучше — честно выигрывать или поддаваться, проявляя верноподданнические чувства.
— Рассказывай. Насколько все плохо?
Генри внутренне улыбнулся тому, что отец и дочь задали ему почти один и тот же вопрос.
— Все не очень плохо. Во многом — сильно лучше, чем могло бы быть. Но в любом случае что-то сделать прямо сейчас нельзя.
— Почему? — нахмурился король.
— Хотя бы потому, что у принцессы начинается очень опасный возраст. Подростки и безо всякого дракона становятся в это время ужасными, а уж с драконом... У принцессы сильный характер, и то, как она держится сейчас, показывает, что можно пытаться что-то изменить. Но это долгая работа. Даже если все пойдет как надо, у нее уйдут годы, чтобы научиться владеть собой в достаточной степени, не боясь находиться с людьми в одной комнате.
— Годы?..
— Да.
— Через сколько же тогда?..
Генри понял, о чем спрашивает король. И знал, что на этот вопрос ответить честно не сможет.
— Я бы не загадывал так далеко, — осторожно начал он. — Не известно, возможно ли вообще полностью избавиться от дракона. Я от таких случаях не слышал. Лучшее, что можно сейчас сделать — это научить принцессу уживаться со своим драконом.
— Уживаться с драконом?! — король вскочил на ноги. — Ты в своем уме?! Ты серьезно хочешь сказать, что она должна будет всю жизнь провести с этим чудовищем внутри?!
Генри склонил голову. Король гневно сопел над ним.
— Ваше величество, вы должны понять, — ответил Генри очень тихо. — Большую часть людей, в которых вселялся дракон, после первого же превращения никто никогда больше не видел. Остальные протягивали несколько месяцев, убив при этом пару-тройку человек, и тоже в конце концов исчезали. То, что принцесса переносит все так, как она переносит, — уже в своем роде чудо...
Король хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и лишь шумно выдохнул, опустившись обратно в кресло.
— Продолжай.
— Лучшее, что я могу предложить, — Генри поднял глаза на короля, — это попробовать научить ее говорить со своим драконом. Договариваться с ним. При удачном стечении обстоятельств и при условии, что принцессе хватит на это сил, она сможет в конце концов вести более или менее нормальную жизнь. Я бы рассчитывал пока только на это.
Король долго молчал.
— Что тебе для этого нужно? — спросил он наконец.
— В идеале?
— Да.
— В первую очередь — забрать принцессу отсюда. Увезти ее в такое место, где она могла бы не бояться кому-либо навредить в случае превращения, где ее никто в этот момент не видел бы. Она должна жить в очень спокойной обстановке, так, чтобы заведомо вокруг ничего не менялось месяцы, а то и годы. Кроме того, ее нужно многому обучить.
— Говорить с драконами, например? — недоверчиво спросил король.
— Этому тоже. Но не только. Не менее важно научить принцессу полностью контролировать свои эмоции. Существует множество способов... Какие-то из них могут быть полезными. Кроме того, есть некоторое количество простых лекарств, которые тоже могли бы ей помочь.
— И ты возьмешься за это?
— Я — нет, — Генри почувствовал, что король снова начинает вскипать, и быстро продолжил, — но я знаю человека, который почти наверняка согласится. Это мой Мастер. Он живет отшельником в горах, еще севернее Тенгейла. Многое знает и умеет из того, чего не знаю и не умею я. Кроме того, я не могу постоянно жить с принцессой где-нибудь в глуши, а это именно то, что ей необходимо в первую очередь.
Король долго молчал. Генри немного жалел его. Все знали, что принц Джон чем дальше, тем меньше походил на отца, по крайней мере, во всем, что касалось характера и моральных принципов. А теперь терять и дочь тоже...
Наконец король громко вздохнул и с нарочитой решимостью заявил:
— Я подумаю. Но, Генри, если я на это соглашусь — и если Джоан согласится, — то в любом случае отвечать за нее будешь ты. Не важно, где и с кем она будет — отвечать будешь своей головой, ты понял?
«А соглашусь ли на это я, уже никого не интересует?» — мрачно подумал Генри, но вслух ничего не сказал и только кивнул.
— Иди, — проговорил король очень устало.
Уже в дверях Генри обернулся. Король сидел, обхватив голову руками, и грустно смотрел на пустую шахматную доску.
На крыше мира
Генри лежал на кровати и смотрел в потолок. Потолок был каменным, сводчатым, закопченным — ни одно из этих свойств не поднимало Генри настроения. Пожалуй, даже наоборот.
Отворилась дверь, и в нее осторожно просунулась кудрявая шевелюра Ленни. Генри не повернул головы.
— Вот вы где, милорд! У меня отличные новости! Во-первых...
Тут Ленни заметил выражение лица Генри и остановился.
— У вас, надо полагать, новости не очень?
Генри состроил слабую гримасу, означавшую «бывает и лучше».
— Мне оставить вас в покое или выслушать?
Генри пожал плечами.
— Тогда, наверное, я лучше послушаю.
Генри вздохнул. Несмотря на то, что по всем правилам он должен был приказывать, а Ленни, его слуга, — исполнять, чаще всего получалось наоборот. Что в большинстве случаев обоих устраивало.
— Я только что согласился отвечать головой за перевоспитание принцессы, — сообщил Генри, по-прежнему не отрывая взгляда от потолка. — Нет, еще хуже. Я сам предложил отвечать головой за перевоспитание принцессы. А если быть совсем точным, то я предложил принцессу перевоспитать, а король сказал, что подумает, но в любом случае отвечать за это будет моя голова.
— Ну, — протянул Ленни, — это не очень плохие новости. Все зависит от того, какое у принцессы соотношение внешности и характера... — тут Ленни запнулся. — Подождите. Этой принцессы?
— Ну да. Других тут нет. «Может, и хорошо, что нет, — мрачно подумал Генри. — Одной и так вполне достаточно».
Ленни недоверчиво посмотрел на него.
— А с какой стати эту принцессу надо перевоспитывать? Вернее, с какой стати это должны делать вы, милорд? Они что, своими силами не справятся?
— Судя по всему, нет, — вздохнул Генри.
— И что это значит? Вы остаетесь здесь?
— Нет. Это значит, что мы увозим принцессу с собой.
— В Тэнгейл?
— Сначала туда. А потом к Сагру.
Ленни помолчал.
— Наверное, я чего-то не знаю. Но я не понимаю, как перевоспитание принцессы и Сагр могут быть связаны между собой.
— Вот и хорошо. В данном случае чем меньше ты будешь понимать, тем лучше.
Ленни внимательно посмотрел на господина и кивнул. Генри хорошо его знал. Скорее всего, Ленни либо уже обо всем догадался, либо догадается достаточно скоро. Но Генри это не пугало. Если он и был в ком-то уверен, так это в своем слуге. По правде говоря, иногда Генри в нем был уверен больше, чем в себе.