Karma07
А ты проверял?
Terra03 (удалено модератором)
Да, проверял. Сам летал на Алтай, лично смотрел архивы, а в Америку и Израиль посылал запросы.
Medved
Ага, так тебе и ответили из полиции Штатов!
Terra03 (удалено модератором)
Ответили. Вы удивитесь, но на юридически грамотно составленный запрос они всегда отвечают.
Terra03 (удалено модератором)
Кстати, про чудеса на концертах тоже полное вранье. Случая с воскресшим покойником не было, даже аварии той не было. Джон Вулфорд, американский журналист, подробно занимался этим вопросом. Джон был убит два года назад. Также, как и еще трое журналистов, копавшихся в прошлом Давыдов. Я проверял несколько случаев якобы исцеленных на концертах у нас в РФ, тоже враньем оказалось.
Redut
Да кто ты такой, чтобы втаптывать в грязь имя человека, мизинца которого не стоишь!
Terra03 (удалено модератором)
А ты уверен, что этот человек существует? Что его не придумали для оболванивания населения или каких-то иных не очень понятных целей?
Redut
А ты существуешь?
Terra03 (удалено модератором)
Я существую :) Я журналист. Мы собирались делать цикл репортажей о Давыдове. Издание афишировать не буду. Когда наверху узнали, что мы наводим справки о Давыдове, все зарубили.
Redut
Ну и правильно, что зарубили. И тебя надо было уволить нафиг. Урод!
Iro4kin
Имей уважение к великому человеку! Хоть сейчас не надо лить грязь!
Medved
Брысь с форума, недоносок!
Terra03 (удалено модератором)
БАН
* * *
И вновь мне приснился Андрей. Он куда-то вел меня, держа за руку. Говорил какие-то слова, но я не запомнила их, а может, и не поняла. Заметила только, что мы проносились сквозь неведомые пространства, двигаясь все дальше и дальше, пока, наконец, не уперлись в стену. Стена была повсюду, ее невозможно было ни обойти, ни обозреть взглядом, она вздымалась ввысь и терялась далеко внизу. Древняя, из изъеденных временем огромных каменных блоков, покрытых неведомыми символами, напоминающими сразу все давние письмена, но от старости не ставшая менее прочной, она не пускала нас дальше.
Андрей опять пытался что-то втолковать мне, но я его не слушала. Меня беспокоила эта стена. Почему-то я считала — во сне редко такое бывает — что ее здесь не должно быть. И словно в подтверждение моих мыслей Андрей принялся разбирать эту стену. Блоки и камни летели во все стороны, но образовавшаяся дыра тут же затягивалась. На место вывалившегося блока сразу вставал новый.
Я принялась помогать Андрею. У меня получалось не так споро, но вместе мы все же пробили дыру. И я чувствовала, что Андрей был мне благодарен.
[1] С самого начала (лат.)
[2] Друг мой (лат.)
[3] Всегда верен (лат.)
[4] Дело кончено (лат.)
[5] Пьеса сыграна (лат.)
День пятый. Истина где-то рядом
По сложившейся в последние дни традиции меня разбудил рингтон моего мобильника. С трудом разлепив веки, я провела рукой по коврику возле кровати — настойчивая мелодия доносилась оттуда.
Есть.
Почему-то я была уверена, что звонит Егор, но меня ждало разочарование.
— Это Роман. Вы помните меня?
Я молчала, собираясь с мыслями. Бессонная ночь в интернете после ранения, изрядно сдобренная обезболивающими, не способствовала умственной деятельности. По уму вчера надо было завалиться спать, а не ползать по форумам, но сделанного не воротишь.
— Я друг Андрея, вы обещали статью написать. Я хотел узнать, как продвигаются дела, — напомнил о себе голос в трубке.
— Да, конечно, все материалы я передала в редакцию, но публикация зависит не от меня.
Я уже проснулась настолько, чтобы почувствовать, как уши постепенно наливаются краской. Опять мне пришлось врать!
— Это хорошо. Думаете, напечатают?
И почему мне кажется, что спросить он хотел вовсе не это?
Нюансы в интонациях Романа заставили меня думать, что вопрос о статье — это всего лишь предлог, чтобы начать разговор. Не нужна ему никакая статья, а нужно совсем иное. И хотя Роман был далеко, в другой части города, но ухом, прижатым к трубке, я чуяла: он очень хочет что-то мне сказать, но никак не решается на это. Еще меня тревожили странные звуки, прорывающиеся в разговор. А я никак не могла толком проснуться, чтобы сформулировать наводящий вопрос.
Наконец он решился.
— Я не знаю к кому обратиться. Может быть, вы сможете помочь? Может, посоветуете что-нибудь?..
Подавив очередной зевок, я подбодрила его:
— Конечно. Всем, чем смогу.
Я почти видела, как он набрал полную грудь воздуха и выпалил:
— Я сейчас с мамой Ники, мы ходили вместе с ней в больницу. Она считает, что вместо Ники в палате лежит другая девушка.
Странные звуки стали громче, и я поняла, что рядом с Романом сдавленно рыдает женщина.
— Но…
— Да-да я знаю, это звучит нелепо, — заторопился Роман. — Вы можете подумать, что… Но Ирине Матвеевне удалось пробраться в палату, когда медсестра вышла. Она уверена, что в реанимации лежит не Вероника. Эта девушка выше ростом, у нее нет родинки…
— Стоп.
Я наконец справилась с зевотой.
— Вы сейчас в больнице? Никуда не уходите. Я буду через полчаса. Там и поговорим! — выпалила я и бросилась одеваться.
Джинсы, легкая блузка с длинным рукавом, скрывающим повязку на руке, рюкзачок, в который к обычному содержимому добавился пистолет из ящика стола.
Те десять минут, на которые я опоздала, ушли у меня на созерцание в зеркале мегеры с опухшим лицом и всклокоченными волосами, а также попытки превратить эту страхолюдину в нормального человека. Увы, безуспешные. Я всегда завидовала людям, которые могут провести всю ночь на ногах, а утром выглядят свежими и красивыми.
Через сорок минут я уже торопливо шагала по больничному дворику. Было по-утреннему нежарко. Солнечные лучи пробивались через густую листву, оставляя на дорожках замысловатый узор. Скамейки пустовали — больные находились на процедурах и осмотрах. Только одинокая кошка, как и прошлый раз, лениво пробиралась по траве, следуя одной ей ведомым маршрутом. Я машинально посмотрела на скамейку, где впервые увидела Андрея, но его там не было.
Романа я нашла дальше, почти у самого входа в больничный корпус. Он обнимал за плечи незнакомую худенькую женщину, рыдающую в платок. Узкие плечи, обтянутые серой шалью, судорожно вздрагивали, сгорбленная фигурка всем своим видом выражала горе. Из наскоро заколотого пучка волос выбилась седая прядь и теперь падала ей на лицо, но женщина не обращала на нее внимания. Как и на то, что зеленая вязаная кофта совсем не подходила к бежевой в цветочек юбке и красным кроссовкам.
Роман гладил женщину по спине и шептал на ухо что-то успокаивающее. Если бы я была художником, то запечатлела бы их на холсте: вот она — человеческая в ее истинном виде — пиши с натуры, ничего не домысливая. Но я не художник. И не обычный сочувствующий. Я не имею права раскисать. Поэтому я уселась рядом и включилась в работу.
— Как хорошо, что вы пришли! — обрадовался Роман. — Просто я не знаю к кому обратиться. Понимаете…
Он замялся, беспомощно поглядывая на свою соседку.
— Ирина Матвеевна давно подозревала, что в палате лежит не Ничка, и уже однажды пыталась поговорить с врачом, но ей, конечно же, не поверили. Ее тут же накачали каким-то сильным лекарством, после которого она неделю в себя прийти не могла, а потом еще и направили к психиатру. Поэтому она и молчала.
— А тебе тоже кажется, что это не Вероника?
— Я не знаю, — растерялся Роман. — Меня же не пускают в реанимацию. Но Ирина Матвеевна не сумасшедшая. Не верьте, если вам будут говорить, что она от горя сошла с ума.
Женщина, наконец, подняла заплаканное лицо и на нем была написана такая бесконечная скорбь, что все мои душевные царапины и терзания последних дней показались сущей ерундой.
— Вы нам поможете? — спросила она.
— Постараюсь, — честно ответила я. — Но мне нужны факты.
— Так, — заторопился Роман. — Факты. Первое. К Нике никого не пускают, на нее можно смотреть только из-за стекла. Ее лицо все время закрыто бинтами. Это два. Ведь уже больше месяца прошло, неужели раны на лице до сих пор не зажили? В первые дни врачи давали разную информацию о ранениях Вероники, путались, но потом, видимо, договорились. Это три.
— Пока все, что ты мне рассказал, это не факты, а конспирология, — я с сомнением покачала головой.
— А еще Ирина Матвеевна говорит, что эта девушка выше ростом, у нее другая форма рук, пальцы длиннее, ногти более вытянутые, у Нички ногти маленькие и круглые. И вообще она другая...
В этом деле накопилось уже столько странностей, что еще одна меня не удивляла.
— Ну, хорошо, допустим, больница выдает за Веронику какую-то другую больную, но зачем? — спросила я. — Ведь они это делают не просто так, должна же быть какая-то причин. И очень весомая. У тебя есть версия? И где тогда сама Вероника?
— Вы нам не верите, — горько сказал Роман.
— У меня есть фотографии, — вдруг хриплым, надтреснутым от слез голосом проговорила женщина.
Она порылась в сумочке и достала две фотографии, с которых на меня глядела улыбающаяся миниатюрная блондинка с ямочками на щеках. Легкий сарафанчик полностью открывал плечи и руки.
— Видите родинку на левой руке, на предплечье? А вот вторая, побольше, на груди. Я уверена, что у той девушки, которую выдают за Нику, этих родинок нет. Я ничего не могу доказать, но, поверьте, это не Ника! Я и раньше чувствовала, что моей доченьки больше с нами нет. Давно уже нет.
Женщина со всхлипом втянула в себя воздух, вытерла выступившие слезы и, глядя прямо мне в глаза, твердо сказала:
— Я не сумасшедшая.
Роман вновь успокаивающе приобнял ее за плечи.
Я взяла фотографии. Конечно, больничная койка не красит никого. Упитанный человек может превратиться в настоящие мощи, щеки с ямочками могут ввалиться, а кожа побледнеть или, наоборот, пожелтеть. Но родинки не исчезают. И все же я сомневалась:
— Но кому это нужно?
Ирина Матвеевна только горько покачала головой и уткнулась в платок.
— Я думаю, что все это как-то связано с Андреем, — встрял Роман. — Его же тоже в армию забрали…
— Стоп.
Я подняла руку, призывая Романа помолчать. Он так и застыл с открытым ртом. Меня уже пару дней терзала мысль, что я упускаю какой-то существенный факт, что-то мельком услышанное, но очень важное. И только теперь я вспомнила: ребята в воинской части тоже говорили, что Андрей сбежал после разговора о его девушке. Как там они сказали — «не Ника».
— Роман, ты звонил Андрею в часть, вы обсуждали это?
— Да, звонил, — удивился Роман. — А вы откуда знаете? Кто вы? Вы не из газеты.
Сказано это было утвердительным тоном.
Вот меня и раскрыли. Дальше притворяться журналисткой было бессмысленно и даже вредно — только потеряю доверие Романа. И я потянулась к рюкзачку за своим удостоверением.
Рассказала я, конечно, далеко не все. Шалости доктора Верховского или перестрелка в больничном морге — это не для ушей обыкновенных людей.
Прошел час, Роман с плачущей женщиной были отправлены домой, предварительно заверенные в моем участии, а мне предстояло нанести визит лечащему врачу. Но перед этим стоило зайти в морг — проверить версию, промелькнувшую в моей голове.
В вестибюле больничного корпуса, как всегда утром, было полно народа, однако моему наметанному глазу удалось выцепить наблюдателя. Он стоял именно в том месте, которое я выбрала бы сама, если бы мне нужно было отследить входящих в корпус людей. Но раз прямо у входа мне уготована теплая встреча, значит, дальше будет еще горячее.
Поразмыслив немного, я решительно двинулась в сторону дальнего здания. Еще вчера я заприметила там магазин медицинской одежды и всяческой околоврачебной мелочевки. Через двадцать минут я была облачена в голубую врачебную «пижамку». Обычно распущенные по плечам волосы я собрала в тугой пучок, а глаза спрятала за купленными там же очками с простыми стеклами. В этом прикиде я и сама себя не узнала бы в зеркале, но для пущей конспирации на шее у меня болталась медицинская маска, за которой можно быстро спрятать физиономию.
С некоторым трепетом я вышла из лифта в длинный коридор морга. Здесь уже ничто не напоминало о вчерашней трагедии. Вымытый до блеска линолеум сверкал чистотой, кто-то очень старательный оттер кровь на стенах. Лабораторная дверь, на которую опирался убитый лаборант, и на которой вчера алела широкая кровавая полоса, выглядела неестественно белой, зато в подвале тянуло запахом краски. И именно она одна из всей дверной шеренги была приоткрыта.
Из лаборатории быстро выглянул человек в белом халате, четкими движениями и цепким взглядом неуловимо напоминающий дежурившего в вестибюле наблюдателя. Лже-лаборант оценивающе мазнул по мне взглядом, но увидев обычную медицинскую сестричку, спешащую по коридору, расслабился и юркнул обратно.
Невольно оглядываясь по сторонам, словно из-за коробок и шкафов на меня могли наброситься вчерашние «гости», я дошла до морга. Там, если не считать трупов, было пусто.
Отлично. Значит, мне никто не помешает.
Я потянула за ручку холодильника, в котором покрывалось инеем тело Камиллы Неве.
Обе родинки — на плече и груди — были на месте. Как и белокурые волосы и ямочки на щеках. Зато медицинская карта, оставленная вчера на столе, исчезла. Но грош мне цена как специалисту, если бы я не запомнила фамилию хирурга, проводившего операцию. Как там его — доктор Залманов? Непременно наведаюсь. Но перед этим навещу отделение реанимации. Я вспомнила лечащего врача и его жидкую бороденку. Хорошо бы его за эту бороденку как следует потрепать.
Сфотографировав тело, я отправила фотографии Ганичу с пометкой побыстрее разобраться с живыми, мертвыми и полумертвыми девушками. Хотя я и так была уверена в результате.
Решительным шагом я отправилась на отделение. Но не успела я подняться на третий этаж, как меня догнала информация от Ганича. Все-таки он действительно гений! Потому что сделал то, о чем я и сама давно должна была догадаться — просмотреть записи «скорой». Десять минут потребовалось Леониду, чтобы перекинуть мне нужные данные: обе пострадавшие при стрельбе в концертном комплексе девушки на двух «скорых» были доставлены в одну и ту же больницу. Ту, где я сейчас и находилась. Из документов следовало, что Вероника Иртеньева получила многочисленные пулевые ранения спины, разрыв правого легкого, повреждения печени и правой почки, а Камилла Неве — пулевое ранение шеи и грудной клетки.
Но в больнице все было наоборот! Согласно медицинским картам, это заиндивевшая мисс Неве с многочисленными ранениями туловища спала вечным сном в больничном морге, а Ника цеплялась за жизнь в отделении интенсивной терапии. Права была мать Вероники, материнское сердце не обманешь.
Но когда же произошла подмена? И для чего?
Я поравнялась со стеклянной стеной, за которой размещались палаты интенсивного ухода, попутно заметив, что в боксе Вероники, вернее, уже лже-Вероники, постоянно дежурит медсестра. В других боксах личных сиделок не было.
В кармане моей врачебной куртки опять звякнул телефон — Ганич прислал все, что смог найти по мисс Неве к этой минуте. Я вернулась на лестничную площадку, нашла укромный уголок и занялась чтением.
Итак, Камилла Неве, гражданка Великобритании, паспорт номер такой-то, действительно пересекла границу РФ 22 июня. Виза в порядке. Цель визита — концерт Иннокентия Давыдова. Номер люкс в той же гостинице, что и у Давыдова. Обратный билет в Лондон на 25 июня. К сожалению, на этом сведения о Камилле Неве заканчивались. Больше ничего наш гений пока не нашел. Конечно, были еще странички мисс Неве в Инстаграмме и Фэйсбуке, на первый взгляд кажущиеся вполне правдоподобными, но их Ганич наградил презрительным эпитетом «липа». Некто, сварганивший эту халтуру на скорую руку, явно не думал, что ему придется иметь дело с нашим доморощенным гением. Встречались и другие упоминания о Камилле, но для реальной девушки сведений в интернете было крайне мало, из чего наш Леонид сделал вывод: мисс Неве попросту не существует. Это фантом.