Сосед. Да, я помню, как Мишка, простите, Быков сам говорил об этом. Мы соседи, живем в одном подъезде. Галка… простите, Галина, жена Мишки, простите, Быкова, очень любила слушать песни Давыдова, все время пилила мужа и ставила артиста ему в пример: вот какой человек, какой мужчина, не то что ты… А однажды, кажется, это было месяца три назад… Да, точно, она пришла с концерта… Да, одна ходила, Мишка не любил эти концерты… Ну вот, она пришла, а он дома уже пива насосался и футбол свой смотрит… Ну и не выдержала женщина контраста. Собрала свои вещички и ушла. Ну и сказала что-то в сердцах обидное. Не без этого. А у него по пьяни что-то там в мозгах замкнуло. Три месяца пил, не просыхая, и вот: решил отомстить. Все она, водка…
Ведущий. А сейчас я хочу дать слово старшему прапорщику Семену Козлову. Именно он остановил убийцу. Расскажите, что произошло в тот день.
Козлов. (заученно) Я выполнял патрулирование в районе концертного зала, когда увидел, как пара нарушителей — молодой человек с девушкой — вошли в зал через служебный вход. Я последовал за ними. На третьем этаже я увидел мужчину с пистолетом, который выстрелил несколько раз в Давыдова. Ему пыталась помешать девушка, которая была с парнем. Она бросилась прямо на стрелявшего, схватила за руку, поэтому следующие выстрелы Быков сделал, плохо прицелившись, и убил спутницу Давыдова. Я выстрелил в Быкова, но одновременно со мной огонь открыла охрана Давыдова. Они и ранили девушку этого парня.
Ведущий. Да, к сожалению, в один день с Иннокентием Давыдовым погиб еще один человек. И еще один был тяжело ранен.
Выкрик из зала. Нет, неправда! Быков не стрелял в Давыдова! Он целился в девушку, которая была вместе с артистом. И не выглядел он подавленным, потерянным или пьяным, как тут говорят. Наоборот, он казался человеком уверенным, который знает, что делает. Не был он похож на жалкого пьяницу, вранье это все. Я видел все своими глазами!
Ведущий. Зал, тише! Из-за вас ничего не слышно! Молодой человек, вы придерживаетесь своей версии событий? Представьтесь, пожалуйста.
Молодой человек. Андрей Крылов. Я был там, в тот самый момент…
Ведущий. (азартно) А-а-а… значит, вы и есть тот нарушитель, пробравшийся через черный вход? Как себя чувствует ваша подруга? Она была ранена?
Молодой человек. Вероника в коме, состояние тяжелое.
Ведущий. Сочувствую вам. Может быть, нужна помощь?
Молодой человек. Спасибо. Вчера прилетел из Германии нейрохирург, скоро должен прибыть профессор из Швейцарии. Может, помощь нужна ее родителям, я не знаю. Я сюда пришел не просить помощи. Я хочу рассказать правду. Все было не так, как говорит Козлов. (Шум в зале.) Быков не собирался убивать Давыдова, он стрелял в ту девушку, его спутницу. Если бы Вероника не налетела на Быкова, Давыдов, скорее всего, остался бы жив. А Веронику застрелил Козлов, не охрана. У охранников не было огнестрельного оружия, только травматика… Я все видел…
Козлов. (срываясь на крик) Кому вы верите? Мне, сотруднику полиции, или этому молокососу? Да меня к награде представили!
Выкрики из зала. Это поразительно! Опять нас власти дурят! Парень свихнулся! Полезли, куда не надо, вот и получили!
Ведущий. Зал, тише! Прошу тишины! Давайте сделаем скидку молодому человеку, он пережил тяжелый момент. Следствие обязательно во всем разберется.
Молодой человек. Я хочу, чтобы…
Ведущий. Молодой человек, время эфира ограничено.
Молодой человек. Но кто-то должен рассказать правду, а не то вранье, которое сейчас везде!
Ведущий. Охрана, выведите, пожалуйста товарища. (через несколько минут) Итак, мне не хотелось бы заканчивать передачу на грустной ноте. И хотя Иннокентия Давыдова больше нет с нами, память о нем будет жить в наших сердцах. Его слова, его песни будут звучать в наших душах. И будет жить вера в чудо, что однажды ярким солнечным днем он вернется в наш мир. Тем более, что чудеса окружали как самого Иннокентия Давыдова, так и всех, кто приходил на его концерты. Вот о чудесах я и хотел бы поговорить сейчас. Тема эта очень трепетная, сложная, и очень просто перейти грань… Но в то же время мы не можем оставить ее в стороне, ведь известны случаи, много случаев, которые зафиксированы документально. Мы не можем просто так отмахнуться от них. Я говорю о чудесах, происходивших на концертах Давыдов, и, прежде всего, о случаях исцеления. Вот лишь один из них. Встречайте, Марина Комарова.
Марина, расскажите о себе.
Марина. (заученно) В течение многих лет я страдала заболеванием сердца, в последнее полугодие почти каждую ночь случались приступы сердечной недостаточности. Но делать было нечего, утром приходилось идти на работу. Моя зарплата — единственный источник существования нашей семьи, помощи от бывшего мужа никакой нет, а мне нужно оплачивать квартиру, учить сына. О проблемах со здоровьем я никому не говорила, все переносила на ногах, не хотела ни сына расстраивать, ни чтобы коллеги шептались. Очень тяжело было. Ко всему, еще и лекарства не помогали. Мне становилось хуже. Однажды мне подарили билет на концерт Давыдова. Боли прошли в тот же день, впервые ночью я спала спокойно.
Ведущий. Это ведь было полгода назад? Как сейчас здоровье?
Марина. (улыбается) Да, прошло уже полгода, я чувствую себя отлично, а сердце совсем не беспокоит.
Ведущий. Поразительно! Это лишь один случай из многих! Фонд Иннокентия Давыдова собрал информацию о множестве случаев исцелений от рака, у людей исчезал диабет, проходила язва, излечивались психические заболевания, паралич после инсульта. Люди, которых на концерты привозили родственники в инвалидных колясках, уходили на своих ногах. К каждому из случаев выздоровления приложены копии медицинских карт с заключениями врачей и результатами анализов до и после. Мы знаем множество историй выздоровления больных, на которых врачи «махнули рукой». Можно сказать только одно: это настоящее чудо. Наша редакция подробно изучила медицинские карты, разговаривала с людьми. Да, мы все подтверждаем.
Мы прощаемся с Мариной и желаем ей здоровья. А сейчас эксклюзивно на нашем канале мистер Джонс из Аризоны. Внимание на экран.
Джонс. (улыбается) Хелло!
Ведущий. Хелло, мистер Джонс. Как ваши дела? Окей? Мы рады приветствовать вас в нашей студии. И мы рады видеть вас на этом свете.
Джонс. (смеется) Я тоже рад, что остался на этом свете, ведь я успел побывать и на том. И вернуться благодаря Кену.
Ведущий. Расскажите, что с вами приключилось.
Джонс. Ну, почти все я знаю со слов врачей. Сам-то я ничего не помню. Помню лишь, как попал в аварию — вылетел на встречную полосу и столкнулся с грузовиком. Уже потом я узнал, что мне сделали операцию, удачную, а затем вдруг отказало сердце. Дальше — дефибриллятор, искусственное дыхание… сами знаете, «Скорую помощь» наверняка смотрели… Но ничего не помогло. Отвезли в морг. Утром патологоанатом уже готовился провести вскрытие, но я вдруг решил очнуться. (смеется)
Ведущий. Что вы помните об этом моменте?
Джонс. Сначала я услышал музыку, очень тихую. Я начал прислушиваться, пытался разобрать слова. Ну а когда разобрал… Вы ведь и сами знаете, какой силой обладают песни Давыдова… Покойника поднимут.
Ведущий. Поразительно! Спасибо, Аризона. А что думает по этому поводу наука? Слово профессору Московского государственного медицинского университета доктору медицинских наук Валерию Яковлевичу Шиманскому.
Профессор Шиманский. (авторитетно) Я занимаюсь онкологией уже более сорока лет и могу вам сказать: чудеса случаются. Но для нас, ученых, это лишь случаи, которые современная наука пока объяснить не в состоянии. Да, мне известны случаи отмирания опухоли у онкобольных. Заслуга ли в этом музыки? Мы очень мало знаем о воздействии звуков, в частности музыки, на наш организм. Столь же мало знаем и о воздействии слова. Можно лишь предполагать, что описанный феномен запускает в организме пациента какие-то иммунологические процессы. Они-то и вызывают отмирание раковых клеток. Очевидно, в некоторых случаях верх берут факторы, сдерживающие ангиогенез, — образование новых кровеносных сосудов, что и ведет к отмиранию опухоли.
Не стоит забывать и о психологических моментах, но пока не ясно, каких именно. Порой наша душа сама вмешивается в схватку с недугом. Гормоны и медиаторы, выделяющиеся при различных психических процессах, могут непосредственно управлять клетками иммунной системы. Истовая вера, все равно во что — в Бога, в поддержку близких, в чудо-препарат — запускает определенные процессы в организме, которые сдерживают развитие опухоли и даже подавляют активность раковых клеток. Видимо, концерты Давыдова являлись подобным психологическим феноменом.
Ведущий. Спасибо. А какова позиция церкви? Давайте послушаем мнение теолога, доктора богословия ВсеволодаУспенского.
Успенский. Чудеса происходят, как учит церковь, исключительно по воле Бога или Его противника — диавола. Человек тоже может принимать участие в чуде, но лишь как проситель или свидетель. Я был лично знаком с Иннокентием Давыдовым и могу сказать, что он был верующим, божьим человеком. Такие люди, как Иннокентий, приходят в наш мир не часто. Если Господь был настолько добр, что через Иннокентия транслировал на мир свою благодать, то, может, он будет настолько милосерден к нам, что вернет нам его. Давайте молиться, друзья мои, миру нужен этот человек.
Ведущий. В конце передачи я хочу сказать еще несколько слов. Мне, как и всем вам, больно сознавать, что Иннокентия Давыдова нет с нами. А еще больнее оттого, что все мы, пусть и косвенно, но повинны в этом. Ведь это трагическое событие произошло в нашем городе, на нашей земле. Мне тоже не хватает Иннокентия Давыдова. И я тоже надеюсь, что однажды он вернется к нам. Он не может просто так уйти.
День второй. В логово к чудовищу
— Значит, ничего вам не говорил, о себе не рассказывал, планами своими не делился?
На трех составленных в ряд стульях, словно три сказочных поросенка Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф, передо мной сидели три подстриженных под ноль балбеса — длинный с большими ушами, маленький с веснушками и курносый с густыми черными бровями — и ни в какую не желали идти на откровенный разговор. Только пялились на мои коленки. Сейчас, по прошествии нескольких часов, превосходная идея одеться поженственнее, дабы развязать языки отвыкших от женского общества юнцов, уже не казалось мне такой превосходной — от этой короткой юбки и лодочек на каблуках лишь одни неудобства.
Через приоткрытое окно с плаца доносилось бодрое «ррраз-два», а в самой казарме витал удушающий запах пота и несвежих носков.
Я подошла к тесно составленным рядам одинаковых двухъярусных кроватей.
— Вот эта койка Крылова? — я показала на верхнюю кровать.
— Да, — утвердительно кивнул длинный.
— А ты вот здесь, рядом? А вы двое внизу? И вы тут мне будете втирать, что целый месяц ни о чем не разговаривали?
— Не, ну почему же, — протянул маленький. — Разговаривали, конечно. О футболе говорили, о кино, о играх…
Я почувствовала, что начинаю заводиться. С таким трудом выбить эту поездку и вернуться ни с чем я никак не могла…
* * *
— Зачем тебе ехать в часть? — сварливо осведомился шеф.
Мой доклад он выслушал, не проронив ни единого слова, ни разу не перебив и не уточнив ни один из моментов. Это был плохой признак — значит, работа сделана не так, как ему хотелось. И обычно после такого долгого затишья следовал сокрушительный разнос. Но сейчас шеф продолжал молчать. Тягостное молчание нарушало лишь тиканье настенных часов. Вскоре к нему присоединилось постукивание авторучкой по столешнице. Это был признак замешательства — как будто бы всегда и во всем уверенный полковник Ремезов сейчас в чем-то сомневался. Хотя, скорее, в ком-то — во мне. А иначе, откуда это недовольное «зачем тебе ехать в часть»? Я что — в салон красоты отпрашиваюсь?
— Здесь у нас все схвачено. Ребята дежурят у дома Андрея, следят за его матерью и другом, в больнице Демин на ночь остался. В городе Крылова нет. Хотя должен быть. Больше ему некуда податься.
Полковник молчал.
— Мы не знаем причину, по которой парень покинул часть. Не знаем обстоятельств, при которых это произошло, — я очень старалась говорить убедительно. — Может, он вообще никуда не убегал, и в части до сих пор, — добавила я.
Это было напрасно.
— Ну да, — хмыкнул шеф. — И начальник части решил побеспокоить серьезных и очень занятых людей шутки ради?
— Вот этого не знаю. Знаю только, что в городе Крылова нет, — продолжала упорствовать я. — А чтобы понять, почему нет, мне нужно побывать там, откуда он сбежал, и пообщаться с теми, кто может пролить свет на ситуацию.
— Якобы сбежал, — неожиданно для себя добавила я.
Шеф побарабанил пальцами по столу, потом встал и подошел к окну.
Он всегда смотрел на город, когда размышлял. Но что именно в данной ситуации требует размышления, мне было непонятно. Проводив взглядом плывущий по реке кораблик, шеф вернулся за стол.
— Ладно, поезжай, — разрешил он. — Отдел не светишь. Вечером доложишь.
Четыре часа спустя моя машина остановилась перед массивными железными ворота, выкрашенными в серый мышиный цвет. На каждой створке ворот, прямо по центру, была приляпана некогда красная, а теперь непонятного бурого оттенка пятиконечная звезда. «Контрольно-пропускной пункт» — гласила выцветшая табличка на дверях дома размером с собачью будку.
Пропустили меня легко — видимо, шеф позаботился. Молоденький солдат с автоматом наперевес быстро проверил мои документы, отдал честь и с видимым усилием нажал на рычаг. Ворота содрогнулись и с жутким лязгом и скрежетом отъехали в сторону, пропустив мою «Рено» на территорию части.
Машину я припарковала на местной стоянке, втиснувшись между красным «Ауди» и серым BMV, и спустя десять минут уже переступала порог кабинета подполковника Ершова — главного после Бога в этом захолустье. А еще через десять минут у меня создалось впечатление, что я смотрю давно поставленный и уже порядком поднадоевший зрителям спектакль, в частности, — арию начальника части.
Невысокий, крепенький с красной щекастой физиономией любителя коньяка и женщин подполковник Ершов долго распинался о роли армии в нашем обществе, выражал озабоченность историческим моментом, сетовал на уровень физической подготовки современных призывников и их низкие моральные качества. Слова были правильными, но не было в его глазах воодушевления, а в голосе искренности, словно твердил заученную роль. Где надо, вскочив с кресла, изображая волнение, либо задумчиво пройдясь по кабинету, демонстрируя заинтересованность. В одном, особо доверительном моменте, он подсел ко мне за длинный офисный стол и, обдав волной дорогого одеколона, попытался обнять за плечи.
Мне это надоело.
— Значит, у вас все прекрасно и проблемы исключительно в самом Крылове?
— Конечно! Искренне рад, что вы меня понимаете! Семья, школа не подготовили парня к армейской службе! В этом наша беда. Современная молодежь…
— Но в таком случае, — прервала я разглагольствования «артиста», — мне тем более хотелось бы увидеться с сослуживцами Крылова. Ведь именно им он мог рассказать о своих проблемах и ближайших намерениях. К тому же, хотелось бы убедиться, что с вашей стороны предприняты все возможные действия по поиску пропавшего.
Подполковник расплылся в фальшивой улыбке:
— Мы всегда готовы к сотрудничеству.
Через пять минут я была отпущена с заверениями в полном содействии: «все, что угодно, от моего кабинета и до плаца, от полигона и до кухни, разговаривайте, смотрите, расследуйте, нам скрывать нечего». В сопровождении юного лейтенанта Бражника — того самого Бражника, чей рапорт я читала вчера утром, и который теперь испуганно косил на меня глазами, — я добралась до казармы, где уже переминались с ноги на ногу трое новобранцев.
И теперь эта троица предпочла отмалчиваться. Если так пойдет и дальше, докладывать вечером мне будет нечего.
— Только не говорите, что Андрей и о своей девушке вам ничего не рассказывал.