«Улица Петипа? Танцы? Рыжая Виолетта?»
Во вторник в семь утра она уже сидела в такси.
- Езжайте за этой машиной, пожалуйста, - сказала она водителю, когда Леонид завел свой внедорожник. Машина была грязная до самых стекол, словно побывала у черта на рогах. – «Куда он мотался? Может мамочка не в курсе, что у него с этой Виолеттой уже все слажено?»
Ольга лишь пару раз выходила из такси, чтобы купить себе и водителю горячий кофе и булочку. Она терпеливо ждала Скворцова и у офиса, и у заводских ворот, и у кафе, куда тот ходил с Марком.
- Вот оно! – не удержала она крик, когда уже чистый внедорожник (видимо, его помыли в подземном гараже), припарковался недалеко от пешеходной улицы Петипа f04884. – Спасибо, дальше я сама. Вот, как договаривались.
Она торопливо рассчиталась с таксистом и, боясь потерять Леонида в толпе людей, поспешила следом, благодаря себя, находчивую, за то, что надела кроссовки, а не любимые шпильки. На улице было слякотно и противно.
Замерла, прячась за тумбой с афишей, когда Леонид остановился перед зданием, на котором горели буквы «Милонга в каждом сердце».
Он здоровался с людьми, заходящими внутрь, но сам не спешил.
- Почему не уходит? Кого ждет? – Ольга приплясывала, чувствуя, как холод пробирается под короткую курточку известного бренда, ревнивым взглядом осматривала женщин, выискивая среди них рыжую.
То ли та не пришла, то ли не из-за нее Леонид задержался у входа, но настало и его время скрыться в темноте помещения.
Ольга боязливо приблизилась, открыв дверь, заглянула, но не решилась пройти туда, где звучало танго. Оглянулась на улицу, чувствуя себя неловко из-за того, что ее могут застукать на месте и заставить отвечать на неудобные вопросы, и… замерла, открыв от неожиданности рот. В здании напротив светилась вывеска «Рole dance», а афиша, на которой была изображена блондинка, выгнувшаяся у шеста, приглашала на занятия пилонного танца.
«Если девушка раздета и вертится на шесте, значит, она доступна?», - вспомнились слова Александры Михайловны.
- Вы кого-то ищете? – вопрос заставил вздрогнуть.
Ольга обернулась и мило улыбнулась черноволосой женщине в облегающем платье.
- Ой, я должно быть ошиблась. Мне нужна Виолетта.
- Вам туда, - ответила женщина и с вежливой улыбкой закрыла дверь за спиной Ольги, которая ничего, кроме манящих огней клуба «Рole dance», не видела.
Заплатив за первый урок, разведчица (так себя чувствовала Ольга) прошла в раздевалку, куда ее направил администратор. Там уже переодевалась одна девушка, волосы который были подкрашены хной.
- Извините, пожалуйста, вы случайно не Виолетта?
- Нет, меня зовут Инна, - ответила та. – Я ее ученица. Виолетта подойдет минут через пятнадцать.
- Спасибо, - «разведчица» села на скамейку и непроизвольно ахнула, когда Инна сняла платье. Все ее тело было в синяках, свежих и уже отливающих желтизной. – Кто это вас так?!
- Его величество пилон, - смущенно улыбнулась девушка.
- У нас новенькая? – в дверь заглянула женщина с выбеленными и коротко стрижеными волосами. – Виолетта, - представилась она и протянула Ольге руку. Та с удивлением смотрела на новую пассию Леонида и не понимала, что он в ней нашел.
- Что с ней? – «пассия» обернулась к Инне.
- Мои синяки увидела. В шоке должно быть.
- Ольга, - наконец представилась «бывшая» Скворцова.
- Ну что, Ольга, еще не передумала? У нас два часа тяжелой физподготовки и лишь тридцать минут для знакомства с пилоном.
- Нет, попробую. Только я сегодня форму не принесла.
- Топ и шорты можно купить у администратора. Китайские, но на первое время сойдут. Через пять минут жду.
***
После танцев приятно ныли ноги. Дойдя до машины, откликнувшейся коротким сигналом и светом фар, Скворцов немного постоял, глядя в небо и вдыхая холодный воздух. Луна, вот уже несколько дней не показывающая свой лик, решила вдруг явиться, но светила тусклой лампочкой, как будто ей было одиноко и скучно без компании звезд-подружек.
Ветер потихоньку остужал взмокший лоб. Как ни хотелось Леониду выглядеть так же свежо, как и опытные тангерос, танго сгоняло с него семь потов. Требовательная учительница в лице директора клуба не уставала заставлять подолгу отрабатывать одни и те же движения, сыпля терминами на испанском. Никаких шот-шот-лонг. Скворцов даже где-то был благодарен Аргентине за то, что она испаноговорящая страна, будь иначе, его память не сохранила бы волнующий голос Рыжей.
- Ш-ш-ш-ш-от, ш-ш-ш-от, ло-о-о-онг.
Как две пощечины и ласковое движение ладони от щеки, по линии плеча до кончиков пальцев. Терпкие духи и тихий смех.
Подставив лицо ветру, Скворцов закрыл глаза.
- До свидания, Виолетточка! Пока, Инночка!
Знакомый голос заставил обернуться. На той стороне дороги в такси садилась Ольга.
- Дрянь, - выругался Леонид, открывая дверь машины. Только что память игрой теней показала ему какой-то смутно-знакомый образ, отчего сладко защемило в груди. Скворцов даже перестал дышать в ожидании, что разгадка вот-вот случится, но Ольгино фальшивое сюсюканье все испортило. – Инночка, Виолетточка! И какой черт принес тебя на Петипа?
Отчего так случается - находясь рядом, не замечаешь, что в человеке нет ничего настоящего? Как будто ты зашореный лошак, который видит лишь дорогу, а потому думает, что весь мир – сплошная колея. А оказывается есть зеленая трава. И цветы.
***
- Привет, Лора! А Виолетта дома? – голос Александры Михайловны был уставшим.
- Здравствуйте! Нет, еще не пришла. У нее сегодня вечерние занятия в «Пол дэнс». Что-то случилось, или у вас опять появилась какая-нибудь хандрящая душа, которой нужна помощь Веты?
- Нет… А, хотя, я сама сейчас нуждаюсь в помощи. Как-то навалилось все разом.
- Приходите к семи в «Городок», там как раз утренняя группа будет заниматься.
- Обычно я в это время под душем медитирую.
- Вот какая вы упрямая! Сами же понимаете, что для лечения души нужны хороший психолог и йога.
- То есть Виолетта.
- Тетя Саша, не темните. Я же чувствую, что вас что-то мучает.
- Прямо не знаю, как сказать… Лора, ты помнишь, я просила Виолетту помочь сыну моей подруги?
- Ну да. Скворцову.
- Я знала, что он на йогу не пойдет, да и к психологу тоже. Поэтому попросила устроить шоковую терапию. Чтобы парень встряхнулся, понял, что есть жизнь, музыка, танцы. Танго как нельзя лучше подходило.
- Близость женского тела, движения полные страсти и все такое. Здорово было придумано.
- Что случилось на этих танцах?
- В смысле?
- Не было ли продолжения?
- Тетя Саша, - девушка немного помолчала.– Вы же знаете...
- Да знаю я, Лора. И сама не верю, что с Виолеттой такое могло произойти.
- Не могло. Мы же любим друг друга, и она не стала бы…
- Ты прости меня, старую. Говорю же, самой помощь нужна.
- Виолетте что-нибудь передать?
- Нет, ничего. Не будем еще и ее тревожить глупыми домыслами старой кашолки.
- Вы совсем не старая.
- Ну да. Молодая кашолка, - грустно усмехнулась Александра Михайловна.
- До свидания, тетя Саша. Мы с Виолеттой очень вас любим.
- И я вас, девочки.
Положив трубку, Александра немного посидела, глядя в никуда.
- И я вас, девочки, - повторила она и взяла на руки кошку, которая, чувствуя, как хозяйке плохо, напряженно следила за ней в течение всего непростого разговора. - Вот моя терапия. Правда, Мусенька?
Кошка урчала и сладко щурилась, когда Саша рассеянно гладила ее по черной шерстке.
Доктор Звонцова, только что вышедшая из двухмесячного отпуска, впервые увидела Виолетту в больнице. Как она узнала от дежурной медсестры, черноволосая худенькая девушка поступила в отделение более десяти дней назад, но никто из родных к ней так и не пришел, и ела она лишь то, что приносили из больничной кухни. Из одежды - халат и ночная рубашка, от которых, как и от постельного белья за версту несло хлоркой, под кроватью плохонькие кроссовки, а в шкафу куртка и спортивный костюм. Тоже никакие.
- Бродяжка что ли?
- Да нет. Родители есть. Когда ей операцию делали, им звонили. Так они заявили, что у них дочери нет. В палате говорят, они Вету из дома выгнали, - и наклонившись ниже, чтобы слышала только доктор, прошептала: - Виолетта из этих, ну, которые … лесбиянки.
Александра как-то очень остро почувствовала одиночество этой молодой женщины.
Ее коробили насмешливые и осуждающие взгляды больных, которыми те провожали Вету, стоило ей выйти из палаты. Злило пренебрежение медсестер и даже нянечек. Сильно задевало, что и в столовой Виолетта, словно прокаженная, сидела одна.
Был праздник, кажется Первомай, и, делая обход, Александра оставила на Ветиной тумбочке яблоко. Уже уходя домой, заметила, что девушка к нему не притронулась.
- Ты почему не ешь?
- Оно так сладко пахнет. Летом, солнцем и … детством, - Виолетта взяла яблоко в руки и поднесла к лицу. – Если я его съем, то лишусь и этих воспоминаний.
Много позже, когда Виолетта отучилась на психолога, куда пошла прежде всего для того, чтобы разобраться в себе, стала заниматься йогой, где познакомилась с такой же одинокой Лоркой, она вспомнила об этом яблоке.
- Я так и не съела его. С болью наблюдала, как оно меняется… Цвет, запах… Но вот что удивительно: по мере того, как оно увядало, я, наоборот, восстанавливалась. Словно яблоко передавало мне свою живительную силу.
- Выдумщица, - улыбнулась Александра Михайловна. – Просто ты выздоравливала и тебе опять хотелось жить.
- Если бы не вы и ваша помощь…
- Ну-ну, перестань.
«А кому мне еще помогать? У меня и нет никого кроме Тоси, Леньки и тебя».
- Я вот что подумала, - Виолетта положила ладонь на сомкнутые в замке руки самой умной на свете наставницы, доктора и… родного человека, - как много таких как я – отчаявшихся, потерявших вкус к жизни? Ведь я могу стать тем самым яблоком и помочь им выздороветь. А, Александра Михайловна? Давайте объединимся, вы будете лечить тело, а я душу? Диплом-то позволяет.
Сколько женщин и мужчин отправила она к Виолетте? Десять, двадцать? И не вспомнить. И ни разу не вышло осечки. Только с Леньчиком что-то не так. С родным и любимым мальчиком, которого она знает с рождения. И который так сильно похож на ее, Александры, мужа.
Глава 10. Три позора начинающего кобеля. Позор третий. Печальный
- Таня, какими судьбами?
Антонина, или как более привычно ее звали – тетя Тося, шла из магазина. Два плотно набитых пакета с картошкой, луком и прочей необходимой снедью нести было не то что тяжело, как-то неудобно. Они так и норовили зацепиться то за край пальто, больно царапнув по ноге, то за перила лестницы, но чья-то чужая рука вдруг перехватила один из них, заставив хозяйку от испуга вскрикнуть.
Как выяснилось - это была Татьяна, принцесса из генеральского дома. Та самая девочка, которая оставила огромный шрам на сердце Ленечки, когда ему, тогда еще студенту, было всего-то двадцать лет. Тося до мелочей помнила разгоревшийся скандал, но при Татьяне гнала от себя нехорошие мысли прочь. Антонина знала одну свою особенность: она совершенно не умела «держать покер-фейс» - так выражалась Александра, когда подлавливала подругу, желающую что-то утаить.
А Татьяна изменилась. Исчезли ямочки на щеках, детская припухлость губ. Лицо стало каким-то острым, с высокими скулами, как у моделей на обложке журнала. И так умело накрашено, что сначала и не сообразишь, естественные ли румянец и фарфоровая гладкость кожи, или над ними поколдовали. Длинные русые волосы были собраны наверх и завязаны в узел, но по тому, как волосинка укладывалась к волосинке, угадывалось, что эта нарочитая простота заняла у мастера не менее часа. Руки ухоженные, наверняка и лак был каким-то особенным, потому как ногти блестели дорогим глянцем, и тете Тосе было страшно неудобно, что такая дамочка несет ее пакет с картошкой.
- Тетя Тося, почему вы такие тяжести таскаете? Неужели некому?
Антонина отметила, что Татьяна ушла от вопроса, но задала такой, где хочешь – не хочешь, а придется упомянуть сына. «Вот лиса! Но я тебя на раз раскусила!»
- Разве же они тяжелые? Всего-то два килограмма картошки, один лука, мяса кусок, буханка хлеба, яиц с десяток, - она с каким-то наслаждением перечисляла все то, что лежало в пакетах, приписав туда еще с десяток несуществующих покупок, видя, как вытягивается лицо школьной подруги Леньки, наверняка ругающей себя за то, что вообще открыла рот. – Еще стиральный порошок (как без него?), мыло душистое. Сейчас, знаешь, какой выбор, не то что в старые времена…