Их нагнали у самой кромки леса.
В этот раз отцовское «Убить!» воспринялось как спасение от рабства.
— Не обижайся, Марлен, я должен был попробовать. — Такими были первые слова Владимира, когда он склонился над раненным Востроуховым в следующий раз.
— Очнусь более-менее целым — свалю без тебя, урода, — пообещал полукровка.
— Ты чё, ни хрена не понял, что ли? — Князь постучал ему по лбу, мол, дома есть кто? — Мы застряли!
— Всё я понял, — удрученно пробормотал Марлен. — Пожалуй, всё же зайду к тебе перед побегом, глаз на жопу натяну…
Владимира передернуло от ненависти, которая бушевала в душе полукровки.
Князь отошел от Востроухова и поднял чей-то автомат. В этот раз удалось унести с собой на тот свет троих эльфов и даже ранить Амандила.
Кажется, в десятый, хотя Владимир настаивал, что в девятый, раз они выбрели друг навстречу другу — оба на ногах и с относительно мелкими повреждениями.
— Что-то я задолбался умирать, — сказал князь.
— Давай попробуем отбиться, — предложил Марлен.
Они собрали годное оружие и продержались часа два, положив почти всех, кроме Амандила и пары особо осторожных эльфов.
А потом у них кончились патроны.
— Я вот что не пойму, — произнес Владимир, отбрасывая бесполезный теперь «калаш». — Почему капсула ни разу не подействовала.
— Гы, у меня тоже, — сказал сквозь зубы Марлен.
Зубами он придерживал кончик тряпки, которой заматывал простреленное плечо.
— Как думаешь, где мы? — спросил упырь.
— Думаю, мы в жопе.
— Ага-ага, в полной. И всё же?
— Либо ты глючишь, либо я глючу, а значит, мы вместе глючим, с нашей-то связью. Ты говорил как-то, что надышался наркоты перед взрывом, так?
— Так.
— Вот нас и накрыло.
Помолчали, прислушиваясь к шуму леса и коротким репликам эльфов. Владимир отлично воспринимал их мысли, враги были уже в непосредственной близости.
— У нас — несколько секунд, — предупредил он товарища. — На тебя выскочит оттуда, мой появится здесь.
Он показал на разломы.
— А отец?
— Он застрелит нас, когда мы сцепимся с этими…
— Ну, до скорого. — Марлен ободряюще подмигнул.
— Угу, — угрюмо отозвался князь. — Надеюсь, всё это не предсмертная агония. А то можем и не встретиться.
Востроухов взялся за дуло автомата, чтобы использовать машинку в качестве биты.
— Главное, чтобы не оказалось, что мы здесь навечно…
Эльф показался в дверном проеме, и Марлен врезал ему автоматом по ноге, по самой косточке. Владимир удачно встретил своего врага подлым броском камнем в голову.
Ни князь, ни полукровка не успели завладеть оружием противника — Амандил перестрелял их, нарисовавшись в окне.
— Эх, опять в тебе эта арматура, — досадливо сказал Владимир, дойдя до Марлена.
— Надо сопротивляться, — прошептал Востроухов. — Давай, обращай меня.
Упырья инициация придала ему сил.
Они снова засели во взорванном здании и приготовились дать эльфам бой.
— Как, по-твоему, есть смысл сопротивляться, или это наше с тобой упрямство? — мысленно спросил Марлен.
— Знаешь, они серебряными пулями стреляют. — Владимир похлопал по обойме, и полукровка кивнул, потому что сам видел, какие там патроны. — А серебро в сердце — это не только насмерть, но еще и необычайно больно. Я ведь почти забыл, что такое настоящая боль. У нас, упырей, совсем другой порог, между прочим. А тут вспомнил во всех подробностях.
— Я бы тебя пожалел, да наша обязательная программа приближается, — сказал полукровка.
Через полтора часа Марлен остался один — Владимир поймал в голову сразу две пули и корчился в страшнейших конвульсиях: ни умереть, ни исцелиться его истерзанный организм не мог. Востроухов понимал, что это всё морок, игры воображения и прочая майя, но не мог видеть страданий боевого друга. Пуля в сердце оборвала страдания князя.
— А последний чертенок посмотрел устало, — проговорил Востроухов и вынес себе мозги.
В этот раз он лежал, проткнутый железкой, и долго-долго никто к нему не шел.
То ли Владимир и верно попробовал прорваться в одиночку, то ли в этом дубле сумасшедшего кино они оба очнулись в самом унылом положении. А может, князь и вовсе не очнулся.
— Жив, поганец, — услышал, наконец, Востроухов издевку отца. — Убить.
Пробравшись в разрушенный транспортный узел, Марлен откопал князя из-под обломков и первым делом повинился:
— Зря я нас выпилил, получается. Чем яростнее борешься, тем выгоднее новое воскрешение, чёрт бы его побрал.
— А может, совпадение, — скептически заметил упырь. — Но проверять не хочется. Я чувствую себя неплохо. Давай убьем их всех.
Полукровка рассмеялся:
— Володь, ты как в старой рекламе. Помнишь? «Саша, бросай!»
— Я не смотрю ящика. Не смотрел, — поправился Владимир.
— Ну, там снимался Тихонов, тренер хоккейный который, а не актер. Хоккеист не может забить, а потом Тихонов накатывает каких-то противопростудных леденцов и орет: «Саша, бросай!» И этот Саша бросает, гол, победа, все дела. Леденцы рулят.
— Тебе, Амандилыч, хренова туча лет, а ты херню всякую смотришь и потом еще рассказываешь, — проговорил князь, поднимаясь. — Давай, по быстрому тебя инициируем и айда собирать оружие.
…Им повезло — в упорной перестрелке победили два калеки, а не пышущие здоровьем эльфы.
Папашу Марлена гасанул Владимир. Практически в самом начале боя. И такая удача принесла плоды: без руководителя остроухие автоматчики наделали глупостей. Даже вспоминать стыдно.
— Хм, и что дальше? — спросил полукровка, когда пал последний из ягд-команды.
— Ну, не знаю… Может, перейдем на следующий уровень. — Упырь широко улыбнулся, и Марлен подумал, что насчет телевизора князь всё же заливает: и телек поглядывает, и за писюком не пять минуток провел.
— Ну, ты догадливый, как этот… Эркюль Пуаро, блин, — прокомментировал Владимир. — Может, тебя озарит, куда нам плыть?
Сказал и осекся, с подозрением глядя на Марлена.
— Слушай, откуда твоя литературщина в моей голове?..
Тот пожал плечами.
— Не знаю. Благотворное влияние, может? Ладно, валить отсюда надо.
— Куда?
— Да хоть в университет. Там есть, где спрятаться.
Собрав скудные боеприпасы побежденных, они двинулись в лес. О марш-броске пришлось забыть, ковыляли, берегли силы, осторожничали сверх меры. Путь продолжался в три раза дольше.
Они миновали все приметные места, стоянки привалов, вышли к роще, за которой стоял тир. Прокрались сквозь нее и едва не уронили автоматы — кривая бреда вывела их обратно к разрушенному «институту наркоты и путешествий».
— Это начинает утомлять, — произнес Марлен.
Владимир выразился короче. Что-то такое резкое про орально-генитальный секс.
Глава 39. Яша. Трое в лодке, не считая монстра
Мы продвигались чудовищно медленно. Разоряхер напихал в узкие коридоры подтрибунного пространства столько мин и ловушек, сколько не приснится ни одному параноику во вселенной.
Часть смертоносной начинки срабатывала на тепло, часть на изменение объема, какие-то устройства сканировали пространство различными волнами, другие испускали отравляющие вещества через определенные промежутки времени… Лазеры, акустические датчики, банальные растяжки местного изготовления, голодные паразиты-присоски — Иуда собрал полную коллекцию поражающих штучек-дрючек.
Эбонитий и Зангези, обвешанные сканерами и детекторами, указывали на новые и новые сюрпризы. Несколько раз мы чуть не погибли, Скипидарья вдохнула какие-то споры, но Зангези вколол ей что-то противогрибковое, и она, вроде бы, осталась в порядке. Оборонилов наступил на мину-липучку, и ему пришлось разуваться, пока химикаты не разъели его лапу вместе с армейским ботинком.
Мы действовали в темноте, потому что коридоры были обильно утыканы минами, срабатывавшими на свет. Нам запретили говорить и шуметь, чтобы ненароком не активировать датчики. И всё же пару раз рвануло, но несильно. К счастью, на этих участках подрыв одного устройства не тащил за собой срабатывание остальных.
— Что там у клопоидолов? — то и дело шепотом спрашивал шеф.
— Выжидает и наблюдает, как мы продвигаемся, — неизменно отвечал Зангези.
Часть приспособлений имела связь с пультом в руках Разоряхера, и при выключении той или иной ловушки он фиксировал пропажу сигнала.
Оставалось молиться, чтобы Иуда не начал взрывать свои игрушки дистанционно.
Нейтрализуя абсолютно все попадавшиеся на пути мины, мы обеспечивали надежный путь обратно.
Что-то неладное творилось с Зангези. С каждым метром комбинизомби трясло всё заметнее, он еле слышно постанывал, будто от боли.
— Ты как? — тихо спросил я, когда Зангези привалился к стене и прикрыл глаза.
Благо, что я отлично вижу в темноте.
— Чем ближе деструктор, тем хуже, — пожаловался комбинизомби. — Моя личность… Она словно горка песка на ветру… Всё сильнее дует, всё больше песчинок уносит прочь. Понимаешь?
Ярополк Велимирович положил руку на плечо Зангези.
— Возвращайся. Давай сканеры, я сам.
— Нет-нет, пока терпимо, — воспротивился комбинизомби. — Я скажу, когда достигну черты, за которую нельзя.
— А что будет, если?.. — спросила Скипидарья, тяжело дыша после отравления спорами.
— Я перестану существовать.
И мы пошли дальше, сжигая стрекательные нити, свисавшие с потолка, обезвреживая мины на полу и стенах, обманывая датчики и перепрограммируя детонаторы.
Я стал замечать, что очертания коридора иногда подрагивают и изгибаются, темноту изредка подергивает смутный муар слабого свечения.
— Шеф, вы ничего не видите? — поинтересовался я.
— Вижу, вижу. Заткнись.
А потом в один проклятый момент я позорно запнулся за ногу Эбонития и сделал роковой шаг в неразминированную зону.
Инстинкты сильнее разума — я расширил контекст.
И — попался.
Стадион, коридор, мои спутники — всё стало вероятностным допущением. Абсолютный смысл имела лишь одна вещь — находящийся впереди меня деструктор.
Он был не близко и не далеко. В нескольких десятках метров. Но в то же время, я чувствовал, что могу прикоснуться к нему лапой.
Потому что ее можно вытянуть на любую длину.
Всё светилось, а деструктор просто-таки пылал. Я наблюдал радужный световорот, он звал к себе, а тысячи шепотков настойчиво твердили нечто неразборчивое, но становилось ясно — только подойди к деструктору, и всё встанет на свои места.
Мои мысли превращались в бледненькие протуберанцы. Голова испускала их, и они быстро-быстро уносились к световороту.
Гравитация, однако.
Прямо нечерная дыра какая-то. Лишь бы не пересечь горизонт событий.
«Рви когти, Яша», — посоветовал я себе, сжимаясь от страха.
Я стал отступать, и каждый шаг назад давался мне с огромным трудом. Эта штука притягивала похлеще магнита. Радужные щупальца света тянулись ко мне, словно конечности астрального осьминога, и мне вообще не улыбалось угодить в их объятия.
— Что с ним? — услышал я медленно прокрученный голос наставника.
— Борется. — Это спустя вечность ответил Зангези. — Ему не помочь.
— Сраные ну-вы-и-странники, — выругался я, но не полегчало.
Понимая, что проигрываю борьбу с этим центром смысловой гравитации, я сделал, наверное, самое глупое, что только мог. Я еще шире раздвинул контекст бытия.
Это, дорогие мои прямоходящие, опасное упражнение. Его практикуют высокодуховные вылезавры, причем многие не возвращаются. Есть мнение, что при обратном скачке, то есть, сужении контекста, они оказываются в открытом космосе, потому что их время становится иным, и из-за разницы его течения из-под такого путешественника уходит планета.
Ну и, вряд ли кому-то приходило в голову заниматься такими экспериментами вблизи деструктора, хе-хе…
К чему привел мой необдуманный шаг? Я попал в полную и безоговорочную пустоту. Здесь были только я и дурацкое радужное шоу. Одно из световых щупалец, кажется, синее, лизнуло меня, точнее, прошло сквозь (я ощущал себя как некое облако, а не телесный объект).
Импульс.
Сначала меня резко притянуло почти к самому центру вращения этих лучей, а потом еще мгновеннее, простите за безграмотность, зашвырнуло праящер знает куда.
Я зазвучал, засветился, завибрировал от ужаса, ощущая себя той самой кучкой песка, которую развеивает встречный ветер.
Необычайно хотелось жить.
Невыразимо хотелось к Сонечке.
А я всё летел, будто какая-нибудь комета, в сером пространстве внеконтекстуальности, и, ручаюсь, мимо проносились сгустки реальностей — многомерные сложнейшие пространственно-временные фигуры, форму которых легче всего отображает слово «абракадабра».
Изо всех сил я пожелал врезаться в одну из них, и мне повезло.
Столкновение было такое, словно я стал причиной Большого взрыва.
Бабахнуло, ослепило, хотя где они, глаза-то?..
Я ударился оземь и обернулся всё тем же стариной Яшей.
— Чур меня! — воскликнул кто-то совершенно по-русски.
Я открыл третье веко на правом глазу и произвел блиц-рекогносцировку. Выяснилось, что я валяюсь в лесу перед двумя высшими приматами — молодым и несколько постарше. Значит, я хоть и не на «Лужниках», но на Земле.
Люди вскинули автоматы.
— Э-э-э, не стреляйте! — выдавил я, поднимая лапы.
— Что за на хрен, Амандилыч? — спросил один самец человека, тот, что помоложе, другого.
Старший пожал плечами.
— Не знаю, в мире эльфов таких не водилось. Похоже, глюки прогрессируют, Володь.
Похоже, я попался двум идиотам, болтающимся по тайге.
Однако лес не очень-то походил на тайгу. Где же я?!
Я решил переадресовать вопрос туземцам:
— Где я?
Тот, который Володя, ответил в рифму. Ксенофоб вонючий.
Амандилыч (ну и не повезло же ему с папашей!) выразился пространнее:
— Мы и сами не знаем. Я считаю, что ты в нашем с Володей персональном аду.
Точно идиоты, подумалось мне.
— Давайте тогда соображать на троих, — предложил я. — Если вас смущает мой вид, то я могу слегка измениться.
— Было бы неплохо, — пробурчал ксенофоб.
Потом он прищурился и даже склонился надо мной.
— Мать твою через колоду! Я тебя видел! — заявил он.
— Где? — поинтересовался Амандилыч, и на его лице отчетливо читалась озабоченность состоянием рассудка Володи.
Надо же, один сумасшедший подозревает другого в долбанутости.
— Помнишь, я рассказывал, как вернулся из первой вылазки? — Ксенофоб повернулся к спутнику, но автомат всё еще смотрел в мой драгоценный лоб. — Вот он или такой же валялся на кровати над плакатом с Рэмбо, а потом…
— Подожди-ка! — прервал я. — Ты — тот голый чувак, который появился в моей комнате и чуть не убил шефа?! Мир тесен…
Мне пришлось рассказать им, кто я.
Они обрисовали вкратце, кто они.
В общем, мы сели как цивилизованные существа и поговорили.
Через каких-то полчаса я был уверен, что в этом лесу не два, а три идиота.
Сидели однажды Чапаев, Чебурашка и Штирлиц… То есть, упырь, полуэльф и вылезавр. Вот такой ходячий анекдот.
И, по всем раскладам получалось, что сидели мы в реальности, созданной разумом одного из моих новых знакомых.
Они пощадили меня, не углубляясь в подробности своего военного конфликта. Просто сказали, что перенеслись в мир эльфов, где попали в засаду и были, скорее всего, смертельно ранены, но перед этим один из них принял транспортное вещество, а так как между Амандилычем и Володей существует прочная ментальная связь, то они и завязли вместе. Здесь их несколько раз убили, потом они убили тех, которые убили их, и куда теперь ни пойди — постоянно выходишь к месту их боя.
Дурдом на марше.
— А ты, значит, рептилия с другой планеты, — решил повторить пройденное полуэльф. — Прилетел на Землю охотиться за большими клопами. Ты умеешь расширять пространственные измерения, или, как ты выражаешься, контекст, так?
Я не без опаски расширил контекст, переместился на несколько метров в сторону и вернулся в текущий. Всё прошло отлично.