— Продолжай. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты кончил.
Он рыкнул и продолжил толкаться, движения стали быстрее. Он входил глубже, чем раньше, и я укусила его за плечо, чтобы не заскулить от боли. Лука напрягся со стоном, вздрогнул; я чувствовала, что он становится еще больше, заполняя меня, пока я уже не была уверена в том, что не разорвусь на части. Он перестал двигаться, прижавшись губами к горлу. Чувствовалось, как он смягчается внутри, и я почти вздохнула с облегчением, держась за Луку, наслаждаясь его быстрым сердцебиением и звуком частого дыхания.
Лука отстранился, лег рядом, притягивая меня в свои объятия, и убрал волосы с моего потного лица. Я чувствовала, как что-то сочится из меня, и неловко сместилась.
— Принесу полотенце, — Лука поднялся с кровати, чтобы направиться в ванную.
Мне сразу стало холодно без него. Вытянув ноги, я поморщилась, села, и мои глаза расширились - кровь была на мне, на кровати, смешалась со спермой Луки. Он встал коленями на матрас рядом со мной, на нем не было крови, должно быть, он помылся.
— Тут гораздо больше крови, чем в поддельной сцене, которую ты создал во время нашей первой брачной ночи, — мой голос дрожал.
Лука раздвинул мои ноги и прижал теплое влажное полотенце между ними. Я затаила дыхание.
— Ты была намного туже, чем я думал, — тихо сказал он и поцеловал мое колено.
Когда он убрал полотенце, я покраснела, но оно полетело на пол, не удостоенное взгляда. Лука положил руку мне на живот.
— Насколько все плохо?
Я положила голову на подушку:
— Не так уж и плохо. Как я могу жаловаться, когда ты покрыт шрамами от ножевых и пулевых ранений?
— Мы говорим не обо мне. Я хочу знать, как ты себя чувствуешь, Ария. По шкале от одного до десяти, насколько больно?
— Сейчас? Пять.
Лука напрягся, опустился рядом со мной, обнял и внимательно осмотрел мое лицо.
— А во время?
Я избегала его взгляда:
— Если десять - это сильнейшая боль, которую я когда-либо чувствовала, то восемь.
— Правду.
— Десять, — прошептала я.
Лука сжал челюсть:
— В следующий раз будет лучше.
— Не думаю, что могу снова так скоро.
— Я не имел в виду сейчас, — твердо сказал он, целуя меня в висок. — Некоторое время тебе будет больно.
— По шкале от одного до десяти как быстро и сильно ты двигался? Правду, — подражала я его словам.
— Два.
— Два?
Должно быть, я выглядела довольно шокированной, потому что Лука погладил мой живот:
— У нас есть врем. Я буду настолько нежен, насколько тебе будет необходимо.
— Не могу поверить, Лука-Тиски-Витиелло сказал «нежный», — сказала я, поддразнивая, чтобы разрядить обстановку.
Лука усмехнулся, погладил мое лицо и наклонился:
— Это будет наш секрет.
Мою грудь переполняли эмоции.
— Спасибо, что был нежным. Никогда не думала, что будешь.
Лука хрипло рассмеялся:
— Поверь, никто не удивляется этому больше, чем я.
Я перекатилась на бок, подмигнула и прижалась к его плечу:
— Ты никогда не был нежным с кем-то?
— Нет, — с горечью ответил он. — Наш отец учил Маттео и меня, что любая мягкость - это слабость. И в моей жизни не было места для этого.
Даже если слова хотели застрять у меня в голе, я произнесла:
— А как насчет девушек, с которыми ты был?
— Они были средством достижения цели. Я хотел трахаться, поэтому искал девушку и трахал ее. Это было жестко и быстро, определенно не нежно. В основном я трахал их сзади, поэтому мне не нужно было смотреть им в глаза и притворяться, что мне не насрать на них.
Он говорил холодно и жестоко. Я поцеловала его татуировку, желая снова изгнать эту его часть. Руки вокруг меня сжались.
— Единственным человеком, который мог бы научить меня быть нежным, была моя мать. — Я затаила дыхание. Он расскажет мне о ней сейчас? — Но она покончила с собой, когда мне было девять.
— Мне очень жаль.
Мне хотелось спросить, что произошло, но не хотелось принуждать его и заставлять прятаться за холодной маской. Вместо этого я коснулась ладонью его щеки. Он выглядел испуганным из-за этого жеста, но не отстранился. Я облизала губу, пытаясь унять любопытство.
— Все еще больно? — спросил он вдруг.
Я не сразу поняла, о чем он говорил. Лука провел рукой по моему животу.
— Да, но разговоры помогают.
— Как это может помочь?
— Это меня отвлекает. — Я собрала свое мужество. — Можешь рассказать больше о своей матери?
— Мой отец бил ее. Он ее изнасиловал. Я был маленький, но понимал, что происходит. Она больше не могла выносить моего отца, поэтому решила наглотаться таблеток и порезать себе запястья.
— Она не должна была оставлять тебя и Маттео одних.
— Я нашел ее.
Я вздрогнула и уставилась на него.
— Ты нашел свою мать после того, как она порезала себе запястья?
— Если быть точным, это было первое тело, которое я увидел. Конечно, не последнее. — Он пожал плечами, будто это не имело значения. — Пол был покрыт ее кровью, я поскользнулся на нем и упал. Моя одежда была пропитана ее кровью.
Его голос был спокойным и отстраненным:
— Я выбежал из ванной, крича и плача. Мой отец нашел меня и ударил. Сказал мне быть мужчиной и привести себя в порядок. Я так и сделал. Больше я никогда не плакал.
— Это ужасно. Ты, должно быть, был напуган. Ты был всего лишь мальчиком.
Он молчал.
— Из-за этого я стал жёстким. В какой-то момент каждый мальчик должен потерять свою невинность. Мафия не место для слабых.
Я это знала, видела, как отец воспитывал Фабио последние несколько лет. И это всегда разбивало мне сердце, когда младший брат должен был вести себя как мужчина, а не как мальчик, которым он был.
— Эмоции - это не слабость.
— Так и есть. Враги всегда ищут, где могут причинить тебе больше всего боли.
— И куда бы направилась Братва, если бы хотела причинить тебе боль?
Лука погасил свет.
— Они никогда не узнают.
Это был не тот ответ, на который я надеялась, но слишком устала, чтобы думать. Вместо этого я закрыла глаза и позволила сну забрать себя.
ГЛАВА 14
При посещении туалета жжение было адским, да и ходить было не очень комфортно. Я вздрогнула, когда возвращалась в спальню, где Лука лежал, приподняв голову на руке. Он наблюдал за мной.
— Болит?
Я кивнула, краснея.
— Да. Прости.
— Почему ты извиняешься?
Я легла рядом с ним.
— Я думала, что тебе захочется сделать это снова, но я не думаю, что смогу.
Лука провел кончиками пальцев по моим ребрам.
— Я знаю. Я и не ждал, что ты будешь готова так скоро. — Он погладил мой живот, затем медленно двинулся немного ниже.
— Я могу облизать тебя, если ты к этому готова.
Мое нутро напряглось, и я действительно хотела сказать «да».
— Не уверена, что это хорошая идея.
Лука кивнул и откинулся на подушках. Одеяло собралось вокруг его бедер, обнажая мускулистое тело и шрамы на нем.
Придвинувшись поближе, я приподнялась над ним. Я исследовала шрамы Луки, задавшись вопросом, какие истории скрываются за каждым из них. Я хотела знать их все, хотела собрать из них Луку, шрам за шрамом, как паззл. Откуда у него длинный шрам на плече и пулевое ранение ниже ребер? Лука проводил свое собственное исследование, блуждая глазами по моей груди и лицу. Он провел большим пальцем по моим соскам.
— Твоя грудь чертовски совершенна. — Его прикосновение было скорее собственническим, чем сексуальным, но оно все равно отдалось у меня прямо между ног.
Пытаясь отвлечься, я задержалась кончиками пальцев на самом бледном шраме на его прессе:
— Откуда у тебя этот шрам?
— Мне было одиннадцать. — Мои глаза распахнулись. Я была вполне уверенна, куда заведет эта история. — Семья не была столь сплоченной, как сейчас. Несколько мужчин думали, что смогут захватить власть, убив моего отца и его сыновей. Была середина ночи, когда я услышал крик и стрельбу. Прежде чем я успел встать с кровати, в комнату вошёл мужчина и направил оружие на меня. Я знал, что умру, когда смотрел в дуло. Но не испугался так, как того ожидал. Он убил бы меня, если бы Маттео не напрыгнул на него сзади, когда тот нажал на курок. Пуля прошла намного ниже, чем предполагалось, и попала мне в живот. Это было блядски больно. Я закричал и, вероятно, упал бы в обморок, если бы мужчина не повернулся к Маттео, чтобы убить его. У меня была пушка в ящике тумбочки, я достал ее и пустил пулю в голову мужику, прежде чем он мог убить Маттео.
— Это было твое первое убийство, да? — прошептала я.
Глаза Луки, которые были потеряны в другом времени, сосредоточились на мне.
— Да. Первое из многих.
— Когда ты убил снова?
— Той же ночью, — он невесело улыбнулся. — После того первого мужчины я сказал Маттео спрятаться в моем шкафу. Он протестовал, но я был крупнее и запер его внутри. К тому времени я потерял довольно много крови, но был на адреналине и все еще слышал стрельбу внизу, так что пошел на шум с пистолетом. Мой отец отстреливался от двоих нападавших. Я спустился вниз по лестнице, но никто не обратил на меня внимания, а затем выстрелил в одного из них сзади. Мой отец снял другого выстрелом в плечо.
— Почему он не убил его?
— Он хотел допросить его, чтобы узнать, были ли другие предатели в Семье.
— Так что же он сделал с парнем на то время, пока отвозил тебя в больницу?
Лука искоса взглянул на меня. Я ахнула.
— Не говори мне, что он не повез тебя.
— Он позвонил доктору Семьи, велел мне зажать рану и пошел вперед, начав пытать парня для получения информации.
Я не могла поверить, что отец позволил своему ребенку страдать от боли и рисковать жизнью, чтобы он мог в это время получить информацию.
— Ты же мог умереть. Некоторые вещи нужно лечить в больнице. Как он мог сделать это?
— Семья на первом месте. Мы никогда не доставляем раненых в больницу. Там задают слишком много вопросов и вовлекают полицию, к тому же это признание слабости. И мой отец должен был убедиться, что предатель заговорит, прежде чем получит шанс убить себя.
— Значит, ты согласен с тем, что он сделал? Ты бы смотрел, как кто-то, кого ты любишь, истекает кровью, лишь бы ты мог защитить Семью и твою власть?
— Мой отец не любит меня. Маттео и я - гарантия его власти и способ сохранить честь Семьи. Любовь не имеет никакого отношения к этому.
— Я ненавижу эту жизнь. Я ненавижу мафию. Иногда мне жаль, что нет способа сбежать.
Лицо Луки застыло.
— От меня?
— Нет, — сказала я, удивляясь. — От этого мира. Ты никогда не хотел жить нормальной жизнью?
— Нет. Это то, кто я есть, для чего я был рожден, Ария. Это единственная жизнь, которую я знаю, единственная жизнь, которую хочу. Для меня нормальная жизнь все равно что жизнь орла в маленькой клетке в зоопарке, — он сделал паузу. — Твой брак со мной сковывает тебя с мафией. Кровь и смерть будут твоей жизнью, пока я жив.
— Так тому и быть. Я пойду туда, куда пойдешь ты, неважно, как бы ни был темен путь.
На мгновение Лука задержал дыхание, затем обхватил мой затылок и отчаянно поцеловал меня.
***
Я думала, что Лука захочет спать со мной снова вскоре после нашего первого раза, но он не давил на меня. Даже при том, что я пыталась скрыть это, он понял, мне было больно в течение нескольких дней после. Он несколько раз ублажал меня языком, даже не используя палец, и я, в свою очередь, заставляла его кончать с помощью своего рта.
Я не была уверена, ждал ли он от меня одобрения, но, когда он пришел домой однажды ночью спустя неделю после того, как взял мою девственность, выглядя измученным и злым, я хотела заставить его почувствовать себя лучше. После того, как принял душ, он наткнулся на кровать в одних боксерах, его глаза были наполнены тьмой.
— Плохой день? — прошептала я, когда он повалился в кровать рядом со мной. Он лежал на спине и глядел в потолок пустыми глазами.
— Лука?
— Сегодня я потерял троих из своих людей.
— Что произошло?
— Братва напала на один из наших складов. — Его губы сжались, грудь вздымалась. — Мы заставим их заплатить. Наше возмездие заставит их истекать кровью.
— Что я могу сделать? — спросила я тихо, поглаживая рукой его грудь.
— Мне нужна ты.
— Хорошо. — Я сняла свою длинную ночную рубашку через голову и спустила трусики, встав на колени возле Луки. Он избавился от своих боксеров, и его эрекция высвободилась. Захватывая мои бедра, он заставил меня оседлать его живот. Я занервничала. Я надеялась, что в мой второй раз Лука будет сверху. Мысль о том, чтобы опуститься на его длину после того, насколько сильно мне было больно в прошлый раз, испугала меня, но если Лука нуждался во мне, то я могла сделать это. Я удивленно вскрикнула, когда он схватил меня за задницу и поднял к своему лицу так, что я нависла над его ртом. Он придавил меня, и я застонала от удовольствия, схватившись руками за спинку кровати. Это было более интенсивно, чем все, что Лука когда-либо делал со мной.
Его язык глубоко проскользнул в меня, и он массажировал мою задницу твердыми кончиками пальцев. Я взглянула вниз в глаза Луки, когда он накрыл ртом мой клитор. Я раскачивала бедрами, прижимаясь к его рту. Он зарычал. Вибрация послала удовольствие через меня, и я начала вращать бедрами, сидя на лице Луки. Я закрыла глаза, позволив своей голове откинуться, пока Лука трахал меня своим языком снова и снова, все время посылая вибрации через мое тело. А затем я упала через край, раскачиваясь против рта Луки и выкрикивая его имя. Где-то глубоко внутри я хотела быть смущенной, но была слишком возбуждена.
Когда мой оргазм утих, я попыталась отстраниться от губ Луки, но он крепко удерживал меня, его глаза прожигали, когда он медленно облизывал меня. Это было чересчур, но он был неутомим. Нежными ласками и толчками языка он медленно создавал мое удовольствие снова. Мои судорожные вздохи стали быстрее, и я больше не пыталась убежать, вместо этого я позволила Луке двигать мои бедра назад и вперед, когда он облизывал меня. Я была в секундах от моего второго оргазма. Без предупреждения он отстранился, одним неуловимым движением перевернул меня на спину и встал на колени между моих ног, его эрекция прижалась к моему входу.
Я напряглась, но Лука не входил. Он склонил голову, чтобы втянуть мой сосок в рот, и потерся своей длиной назад и вперед по моему клитору. Я беспомощно мяукнула от ощущений. Я была перед этим так близка к тому, чтобы кончить, и чувствовала, что снова на краю. Затем он лишь слегка вошел в меня. Я задохнулась от моментальной боли, но он быстро отстранился и снова заскользил гладкой головкой по моему клитору. Он делал это снова и снова, пока я не начала задыхаться и стала настолько влажной, что могла это слышать, тогда он со щелчком выпустил мой сосок и приблизил лицо к моему. Его головка проскользнула в меня, но на этот раз он не отступил.
Медленно он вошёл полностью, не отводя от меня взгляда. Я прикусила губу, чтобы заглушить стон. Это не было столь же болезненно, как в прошлый раз, но все еще некомфортно. Я чувствовала себя слишком растянутой, слишком наполненной. Лука обхватил ладонью мой затылок и начал двигаться. Мое дыхание перехватило, несмотря на медленный темп, но Лука не колебался. Он скользил внутрь и наружу в мучительно медленном и нежном ритме, пока мое дыхание не остановилось в горле. Он ускорился, но я схватила его за руки, и он замедлился снова. Он приблизил рот к моему уху, его голос был низким и хриплым, когда он сказал:
— Мне понравился твой вкус, принцесса. Мне понравилось, как ты объезжала мой гребаный рот. Я люблю свой язык в тебе. Я люблю твою киску и твои сиськи, и я люблю то, что ты вся моя. — Лука продолжал свои настойчивые толчки, когда шептал мне на ушко. И я забыла о тупой боли и застонала. Не было ничего более сексуального, чем Лука, говорящий мне непристойности своим глубоким баритоном.
Лука продолжал говорить, и через дискомфорт я чувствовала нарастающий оргазм. Он протянул руку между нами и нашел мой клитор, неистово потирая его, когда толкался в меня. Затем чуть ускорился, и я захныкала от боли и удовольствия. Лука не замедлялся. Он задыхался, его кожа стала скользкой от пота, когда он боролся за контроль. Я видела на его лице, как его власть ускользала от него, но он не потерял ее. Я застонала, когда он скользнул в меня глубже, чем прежде. Удовольствие стало распространяться по моему телу.