Или… влюбилась.
Однажды, я остался в её палате, чтобы немного передохнуть и почитать книги по реабилитации, которые посоветовал мне мой наставник — заведующий психиатрическим отделением. Анна, в тот момент, сладко дремала, а я, пользуясь моментом за руку её взял и легонько сжал, нежно погладив эти хрупкие, исхудалые пальчики, как вдруг, кухарка в комнату с обедом пожаловала.
Настолько увлёкся чтивом, что даже не понял, что произошло. Услышал лишь лёгкий хлопок и отчаянный женский стон. Меня будто по башке раз эдак с десять огрели!!! Оказывается, идиотка споткнулась и опрокинула чай на кровать Ани. Точнее, на её ноги. Грёбанная тупица облила её ноги КИПЯТКОМ!!!
Но Аня… АНЯ крепко спала. И не шевелилась. Я быстро простыни дёрнул, а там, чуть ниже колен, кожа вся красными пятнами покрылась и даже дымилась.
Неожиданно, девушка проснулась. И разревелась.
Нет. Ей было не больно! Физически. Она просто поняла, что я ее ноги увидел. Синие, исхудалые… Даже кусочек свежего шрама немного рассмотрел, уродливо тянущегося вдоль стройных бёдер. Потому что в этот момент у неё ночнушка практически до уровня живота задралась и насквозь промокла, а обычно, когда я ей ноги массировал, она в штанах была. Именно поэтому девушка заплакала. А потом прочь всех прогнала.
Оказалось, что её ноги, вообще ничего не чувствовали. В том числе, сильные ожоги от кипятка.
Да что же это за херня такая!!!
Да я их всех к чёртовой матери придушу!!! Как утят!!!
Придушу и в ряд уложу, выродков!!!
Это не больница. Это тюрьма.
Самая настоящая.
Если бы у меня хотя бы миллион в кармане был, как в былые времена, я бы уже точно в Рай это сраное место превратил. Вернуть бы время назад… Тачки бы все свои распродал, редкие, коллекционные, между прочим, и все бы больницы города по самому последнему «писку» обставили.
Как хорошо, что мысли в другое русло повернулись.
Теперь, я начал уважать своего отца. Нужно будет обязательно прощения попросить. Вот только не отвечает он на звонки.
Вообще, правильно делает.
Как отмотаю «срок», обязательно всё ему выскажу. Он ведь скоро мэром станет. Быстро порядок в городе наведёт. Не сомневаюсь!
Отец мне поможет.
* * *
Сегодня я узнал, что умер мой самый лучший друг. Мы с ним, считай, в одних пелёнках выросли. Разбился. Насмерть. В нелегальной гонке участвовал.
Я на пару дней отгул взял, на похороны поехал. Просто не в состоянии сейчас был с Аней возиться. Настроения ноль. Забыться хотелось, и нажраться до опупения.
Я ведь тоже человек, пусть только внешне. Хоть и тварь редкостная, но у меня в груди по-прежнему сердце бьётся. И оно чувствует. Чувствует эту боль, вину, невозможность исправить собственные ошибки. Каждый день, каждую минуту я думал о том, какой же я ублюдок конченный.
Винил себя, Богу молился, замаливая грехи. Но легче, правда, не становилось.
Тогда решил устроиться на дополнительную работу. Сначала грузчиком, потом охранником, ну и курьером ещё. Спал всего три часа в сутки. Иногда на работе засыпал, иногда, сидя возле Аниной постели. Девушка меня жалела. Одеялом накрывала и по волосам гладила, когда я отключался. А меня кумарило. Больше всего не от усталости, а от её сладкой улыбки.
Бедная моя малышка. Знала бы кого гладит, кого на коленях своих лелеет, которые, мать твою, теперь ничего не чувствуют!!! Точно бы жить не захотела.
* * *
Как уже говорил ранее, пришлось немного отвлечься от работы, после похорон друга. А когда в больницу вернулся, как только порог этого замаскированного Освенцима переступил, сразу же её жалобные вопли услышал. Даже букет из рук выронил и конфеты.
Леденцы Ане купил. Самые дешёвые. Вот ведь стыдоба! Дожили, млять! На другие просто денег не хватило. Я, наконец, квартиру полностью оплатил. А до этого в кладовке ночевал, там же, в этой дурке поганой. Ничего! Скоро зарабатывать начну, в частную клинику девушка переведу, от этого кошмара подальше.
Мчался по выпуклому, потертому линолеуму, сломя голову.
Сердце колотилось на грани и жутко болело.
Эти крики… Думал с ума сойду!
Какого чёрта там происходит?
Бедняжка орёт так, будто с неё кожу живьём сдирают!
С ноги дверь вышиб и обомлел от ярости…
Аня на кровати змеёй вьётся, кричит, кусается, в слезах задыхается, а два недоноска амбала-санитара ей руки заламывают, пытаясь привязать к стальным бортикам ржавой кушетки.
— Да уймись ты, больная!!!
— Укусила меня, уродка!!!
— Укол давай!!! Быстро!!!
Вот и всё.
Я не выдержал.
Когда эту сумасшедшую картину увидел — попросту спятил. Потому что уроды к самому сокровенному притронулась. В этот миг я окончательно понял, что моя она. Это девочка синеглазая. И я её никому в обиду не дам. А за каждую слезинку — буду до кровавой рвоты ногами избивать.
— БЫСТРО ОТОШЛИ ОТ ДЕВЧОНКИ!!! ВЫРОДКИ!!!
Бывает такое, что когда человек попадает в мощную стрессовую ситуацию, то у него открываются невероятные возможности. Вот и я, похоже, превратился в грёбанного супермена, потому что даже не понял, как так ловко распухшие от водки хари немолодых санитаров начистил. Бухнули на досуге, а затем на смену заступили, мрази!
Одного носом в стену приложил, другого вообще в коридор нахрен вышвырнули так нещадно, что он до самой лестницы кубарем катился.
Если бы не Аня, клянусь, я бы их до смерти забил. Собственными руками. Девушка рыдала, дрожала, и, практически сознание теряла от мощного шока. Поэтому отвлёкся. В кровать лёг, бедняжку к груди прижал, по волосам погладил, нашептывая слова поддержки:
— Шшш, я здесь. Успокойся, маленькая, больше не тронут. Слышишь! Успокойся, котёнок.
Она, когда мой запах почувствовала, вмиг притихла.
Но сначала, чуть было не ударила. На автомате, естественно.
Завтра всё заведующей выскажу. И если не примет меры — куда надо обращусь. Есть у меня знакомые. Страшные ребята.
Но пусть лучше до них дело не дойдёт.
* * *
Она обиделась. Потому что я исчез на несколько дней. Снова абстрагировалась и молчала, постанывая в подушку. Испугалась. Эти монстры поганые её довели!!! А ведь девочка только начала поправляться.
Каждый день ей массаж делал. И гимнастику. А она кричала на меня, прогоняла, утверждая, что это все бесполезно! Проще усыпить. Усыпить как собаку! Я тогда психанул. Со всей дури кулаком в стену вмазал. Несколько раз. Бил, бил, бил! Думал костяшки нахрен всё переломаю! До мяса добил! Так, что потёки кровавые на пожелтевшей побелке остались. А затем ушел.
Она испугалась. Даже вскрикнула, и дрожащими ладошками рот закрыла, а я до самого вечера не появлялся. Разозлился на её слова дурацкие.
В саду на заднем дворе на лавочке пролежал, глядя на пасмурное небо. На то, как быстро серые облака по затуманенному небосводу несутся и то, как периодически, птицы над головой проносятся, пока меня нянечка не нашла. Сказала, что Аня её достала. Постоянно про меня спрашивает, извиняется за что-то. Я когда снова в палату вернулся — она книгу читала. Мне показалось, что обрадовалась. Даже бинт где-то раздобыла и вела себя, на удивление, спокойно.
— Дай, посмотрю… — книгу отложила, с грустью в покрасневших глазах печально моргнула.
— Не парься, — сердито вякнул, сложив руки на выпуклой груди.
— Прости меня, Денис. Прости пожалуйста. Больше не буду. Я такая глупая! Ты ведь так сильно мне помогаешь! На руках носишь, с ложки кормишь, даже спишь чуть ли не на полу рядом. А я вот, дура набитая, не ценю это. У меня ведь нет никого. Я не нужна никому. Никому, кроме тебя. Спасибо тебе за это! Спасибо!!! Давай, лучше раны перевяжу. Иначе спать не смогу нормально.
Это было настоящим потрясением!!!
Меня повело от её искренних слов, как пьяницу полоумного, хорошо, хоть за стену успел схватиться.
С ума сойти можно!
Вот он эффект психотерапии.
Кажется, в душе начала просыпаться гордость.
На самого себя.
Я улыбнулся, по щеке её нежно-нежно погладил и рядом присел, позволяя похлопотать над моими ранами на костяшках.
Нежные ручки коснулись изувеченной кожи, не причинив ни капли боли и у меня, к чёртовой матери, желудок от умиления скрутило!!!
Впервые в жизни я искреннюю заботу почувствовал!
Никто так никогда не делал.
Никто настолько искренне не заботился!!
С тех пор, Анна больше не капризничала.
И всегда выполняла мои наставления.
Глава 5
В период тихого часа я читал книги, медицинские справочники и изучал информацию о её болезни. А ночью, на второй и третьей работе до опупения вкалывал. Чтобы на операцию заработать. Чтобы за границу малышку отправить. Она ведь всего самого лучшего достойна. А я… я жизнью поклялся свои чёртовые ошибки исправить. Ведь если признаюсь — меня за решетку упекут, отца, естественно, под зад ногой из Госдумы, и кто тогда ей помогать будет?
* * *
Сегодня выдался замечательный, безоблачный денёк, поэтому мы, впервые за месяц, нормально смогли на прогулку выбраться. В парк. Расположенный в шаге от больницы. Сезон дождей закончился и наступила настоящая золотая осень. Разноцветные листья падали нам на голову и приятно шуршали под ногами, когда я, неспешна и очень-очень осторожно катил скрипучую «тележку» по асфальтированной дорожке парка, вдоль густо посаженных деревьев.
Аня очень обрадовалась прогулке. Она немного притихла и расслабилась, наслаждаясь природой, полными лёгкими вдыхая свежий, наполненный мягкой прохладой воздух.
А затем, когда мы остановились возле небольшого озера с утками, она вдруг попросила:
— Денис, расскажи о себе.
Ммм, давно ждал этого вопроса.
Правда о своей поганой жизни мне, конечно же, трепаться не хотелось. Придётся всё заново вспомнить… Аварию, слёзы, проедающие насквозь крики. Только начал понемногу расслабляться, и тут снова боль! Да такая, что
моментально совесть изнутри драть начинала.
— А что тебе рассказать? Честно, у меня весьма скучная жизнь. Я «с головой» посвятил себя работе в реабилитационном центре, — соврал, жесть как мечтая покурить. Прямо сейчас! Хоть целую пачку бы сожрал!!! Но я завязал. Ради Ани. Хотел в её глазах хорошим выглядеть, а не уродом-дебоширом.
— Тебе это нравится?
— Сначала было сложно, но сейчас… да! Определённо я чувствую себя нужным. Нужным и полезным.
— Ты ведь сюда не по зову сердца пришёл? Только не ври… — в полтона, с горечью в голосе шепнула, — Я знаю. По телеку вас видела. Знаю про твоего отца, что он будущий мэр.
Проклятье!!!
— Верно, — кисло подтвердил, — Не будем об этом. Честно, я был тем ещё мудаком. Но сейчас… сейчас всё изменилось. Я кое-что понял. Отфильтровал, так сказать, свою жизнь, от начала и до сегодняшнего дня. Смена обстановки, действительно творит чудеса.
— Ты знаешь, а ты молодец! Это поступок, достойный бесконечного уважения! Я горжусь тобой! — хихикнула, а у меня сердце в десять раз быстрей где-то под рёбрами забилось от того, что меня впервые похвалили. За что-то годное. За то, чего я сам добился.
— Ух ты, здорово! А у меня вот тоже мечта есть. — Сначала обрадовалась, а затем потухла, как растаявшая свеча, — Точнее, была…
— Какая? — зря, зря, зряяяяя, эту тему затеял! Её ведь в любой момент передернуть может. Сейчас у Анны психика очень чувствительна. Ещё бы! Столько натерпелась, девочка.
— Только не смейся. — Губки надула.
Божеее! Какая же она всё-таки хорошенькая!
— Не буду! Ты что!
— Я хотела… стать балериной. Даже на учёбу начала потихоньку откладывать. Мне оставалось совсем немного. Но…
— Дальше не нужно продолжать. Я всё понимаю. — Холодно, с ненавистью в голосе шикнул, проклиная свою черную душу всеми проклятиями мира.
Не хочу даже слушать об этом! Не хочу!!!
Ненавижу себя. Презираю!!!
— Вот. — Голову опустила, лицо в волосах спрятала и носом шмыгнула, а я рядом на корточки присел, руки её ледянющие в свои завернул и попытался в глаза посмотреть. — Даже не знаю, кто это был. Какая такая свинья мне всю жизнь искалечила. Надеюсь, Господь его (или её) покарает. За мои оторванные крылья. За мою вечную боль. За мою вечную немощность. Если узнаю, кто меня сбил, прежде всего, в глаза его бездушные посмотрю, а затем в лицо плюну. Плевать насколько лет посадят. Это не важно. Прошлое не вернуть. Жизнь не вечная. А вот смерть… там он уже точно по заслугам получит!
— Ты встанешь на ноги. Обязательно встанешь!!! — на крик срываюсь, за талию Аню подхватываю, рывком к себе на ноги ставлю. Точнее, на кроссовки.
— Ты что, ты что!!!??? — сопротивляется, кулачками по груди лупит, — Прекрати, мы ведь можем упасть.
— Никогда!!! Слышишь! Никогда тебя не отпущу!!! Не упадёшь больше. Не позволю. Всё тебе отдам. Всего себя! До последней капли. До последнего вздоха! Только не сдавайся! За свои мечты нужно бороться. Обещай!!! — на ушко нашёптываю, крепко-крепко в себя хрупкое тельце вжимаю, а она будто тряпичная кукла-неваляшка в раскорячку болтается, — Я твоя поддержка. Я твоя опора! И теперь мы вместе. Я буду твоими ногами, Аня. Я стану всем, для тебя. И всё для тебя сделаю. Клянусь. А теперь пошли.
Она в шоке. Молчит. Губы дрожат, а по щекам слёзы рекой льются, бесформенными кляксами заливая мою больничную униформу.
— Спасибо тебе, Денис. С-спасибо, — еле-еле молвит, — У тебя доброе сердце. Очень доброе. Я так счастлива! Безумно счастлива, что небеса мне тебя подарили.
Но я молчу. Ещё крепче к себе прижимаю. Потому что знаю, что без меня было бы лучше. Без меня она бы жива осталась. Морально.
— Давай, маленькая, вместе! На счёт три, — ловко подхватываю и спиной к себе разворачиваю, — Мышцы надо тренировать. Вперёд! С правой ноги!
И мы зашагали. Вдвоём.
Она, стоя на мои кроссах, и я, крепко-крепко обнимая её тонкую талию.
* * *
После прогулки в саду, в коляску Нюту усадил, а затем, обратно в палату прикатил. На руки осторожно подхватил, щекой к сердцу на секунду прижал, после чего, на кровать уложил.
К личику нежному наклонился, прядку за ухо заправил, выдавив слабую улыбку:
— Ты сегодня молодчина! А теперь, отдыхай. Если что нужно — спрашивай, не стесняйся.
Она улыбнулась. Радушно, искренне, так по девчачи. До самых ушей, что аж ямочки на щеках искорками засверкали. От её улыбки по венам приятное тепло растеклось, и я вдруг понял, что дурею от этой девчонки. Как наркоман проклятый дурею, не в силах и дня прожить без её нежного взгляда.
— А можешь… можешь кое-что сделать? — сегодня она выглядела намного лучше, относительно минувших дней. Болезненная бледность практически исчезла, уступая место лёгкому румянцу.
— Ну? — ласково подмигнул.
— Мой Тоша… он наверно очень голодный. Баба Люба обещала присматривать, но всё же… Можешь его проведать и покормить? И можешь от меня привет передать и сказать, что я постараюсь как можно скорей домой вернуться?
— Что сделать?? — чуть не поперхнулся собственной слюной.
— Кот. Покорми пожалуйста моего кота.
* * *
У меня есть руки и ноги — я уже счастлив. Крыша, еда — я ещё тот счастливчик. Безлимитная карта — вообще нафиг самый счастливый житель планеты! А у них нет ничего. У кого-то рук, у кого-то ног. Глаз, или слуха… А кто-то вообще не живёт. Просто существует. В коме. Или память потерял. Или овощ, не умеющий ни говорить, ни вилку самостоятельно держать.
Насмотревшись на эти ужасы, начал задумываться о таких простых вещах, как полноценность. Мне впервые стало стыдно и тошно. За то, что грубил отцу, за то, что вел себя как последний кретин! Никогда ведь не знаешь, что будет завтра. Нужно ценить и радоваться тому, что у тебя есть сегодня.
* * *
Аня назвала адрес и мне пришлось проехать через весь город, в Богом забытые чигири ради кота. Ради кота!!! И ещё… ради этих выразительных, невероятно красивых глаз, цвета бездонного океана.