Ярослава не было довольно долго, и чтобы как-то отвлечься от сумбурных мыслей, я поднялась с удобного дивана, подошла к полке с расставленными книгами. Взяла в руки первую попавшуюся, открыла ее и начала читать текст, совершенно не понимая, о чем идет речь.
— Прекрасный выбор, но это довольно тяжелая книга, — оборачиваюсь на женский голос и вижу рядом со мной женщину лет пятидесяти-шестидесяти, не могу точно определить ее возраст. Подтянутость, осанка, приятная улыбка говорят о том, что она еще молода, но поседевшие волосы и тусклый измученный взгляд прибавляют ей возраста.
— Эмм, — не знаю, что ей ответить, кручу в руках книгу и ставлю на полку.
— Вы пришли кого-то навестить?
— Да, я жду своего парня. Он ушел поговорить с врачом. Мы пришли навестить его маму. Она сейчас на обеде, — отвечаю я, продолжая рассматривать довольно приятную женщину, которая мило улыбается, но улыбка касается только губ.
— Обед закончился. А как зовут маму? Может, я знаю ее и смогу Вам помочь, — так искренне предлагает она. А я теряюсь и не знаю, что сказать, потому что я не знаю, как зовут его маму. Я ничего про него не знаю, тогда как о себе я рассказала ему все. Он постоянно задавал мне вопросы, но о себе ничего не рассказывал.
— Ну ладно, — говорит женщина, замечая мое замешательство. — Погода, наверное, поменяется, — она тактично переводит тему и садится в удобное кресло.
— Голова весь день болит, — женщина устало трет виски, но продолжает мне улыбаться. — Тюльпаны? Очень люблю розовые тюльпаны. Это Ваши цветы? — спрашивает она меня, осматривая букет.
— Это Вам, — говорит Ярослав и проходит в комнату. Женщина смотрит на него удивленными глазами и так же, как и я ничего не понимает. — Та, кому мы их принесли, не может их принять, — спокойно поясняет он и садится рядом со мной.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спрашиваю я, и не могу прочесть его взгляд. Ярослав смотрит на женщину, не сводя глаз, осматривает с ног до головы и улыбается ей в ответ, когда она смущенно принимает букет.
— Все хорошо, Маленькая, — отвечает он, берет мою руку и сильно стискивает ладонь.
— Вы нашли свою маму? — интересуется женщина.
— Да, нашел. Знакомьтесь. это Злата, моя девушка, — зачем-то говорит он.
— А я — Тамара Михайловна, — представляется мне женщина. А вы? — она переводит взгляд на Яра.
— Ярослав, — представляется он, и протягивает женщине руку. Он долго не отпускает ее руки и смотрит женщине в глаза, как и она ему. А я наблюдаю за ними со стороны и понимаю, что все это не просто так. Яр никогда не был так любезен с посторонними людьми. Он вообще их не замечал. А сейчас что-то происходит. Только я никак не могу понять, что.
— Вы часто здесь бываете? — спрашивает его женщина так и не отпустив руки. — Ваше лицо кажется мне знакомым. Мы раньше не встречались?
— Возможно и встречались. Я часто здесь бываю, — Яр все же отпускает ее руку. А женщина вновь хватается за виски. — Я, наверное, пойду, что-то мне нехорошо.
— Я провожу Вас, — Ярослав поднимается и идет вместе с женщиной, которая всю дорогу уверяет, что не нужно за нее беспокоиться, но Яр настаивает. А я откидываюсь в кресле, и окончательно перестаю что-либо понимать. Где его мама? Почему она не вышла? Ей плохо?
— Все. Маленькая, поехали домой, — Ярослав довольно быстро возвращается, берет меня за руку и тащит на выход.
— Стой. А как же твоя мама? С ней что-то случилось? Почему она не вышла?
— Она вышла. Вы познакомились. Эта женщина и была моя мама, — устало отвечает он и открывает мне дверь машины. Я быстро сажусь и жду, когда Яр обойдет машину, и все же объяснит, что происходит. Потому что мой мозг отказывается воспринимать произошедшее.
— Яр, может…
— Дома, Злата. Я все объясню тебе позже. Дай мне немного времени, — он заводит двигатель, включает музыку, выезжает на трассу, открывает окно, берет сигарету, но не прикуривает. Я вижу, что ему плохо. Неспокойно. Он вновь ведет машину, смотря на дорожное полотно, и нервно крутит во рту сигарету.
Разгоняется на трассе, превышает скорость, обгоняя попутные машины. Хмурит брови, все же прикуривает сигарету, глубоко затягивается и выкидывает окурок в окно. А мне хочется прижаться к нему или хотя бы взять за руку. Мне не по себе от его переживаний. Хочется как-то помочь ему, поговорить, сказать что-то хорошее. Но я не знаю, что. Я вообще ничего не знаю.
— У моей матери была травма головы, несколько дней она бала в коме. А когда пришла в себя, то напрочь забыла все свое прошлое, — внезапно очень устало и грустно произносит он. — Забыла меня и… В общем все. Она помнит свою чертову сиделку, врача и всю гребаную клинику. А со мной каждый раз знакомится заново. Ее память стирает даже мой образ! — раздраженно выдает он. — Ей становится хуже от любой моей попытки напомнить ей, что у нее есть сын! А мне, сука, важно, чтобы она меня помнила! — он нервно дергает ворот черной спортивной рубашки, буквально вырывая верхние пуговицы.
— Мне очень важно, чтобы кто-то в этом гребаном мире помнил, кто я такой на самом деле! Важно знать, что все это не зря. Мне важно… — он обрывается, глубоко вдыхает. Берет очередную сигарету, прикуривает, продолжая отрешенно смотреть на дорогу.
— Останови машину. Пожалуйста, сверни на обочину и остановись, — прошу его я, чувствуя, как мое сердце ускоряет ритм, а на глазах наворачиваются проклятые слезы. Яр сворачивает и резко тормозит.
— Что такое, Маленькая? Тебе плохо? — ничего не отвечаю, перелезаю к нему на колени и прижимаюсь к его сильной груди, слушая его размеренно бьющееся сердце. Сердце, которое я очень люблю, и под ритм которого засыпаю каждую ночь. — Я напугал тебя? Извини. Не важно это все. Забудь все, что произошло, — он зарывается в мои волосы, а я жмусь к нему сильнее, пытаясь отдать себя всю, раствориться в нем, стать одним целым.
— Я люблю тебя. Очень сильно люблю. Ты очень мне нужен. Не станет тебя — не станет и меня. А с твоей мамой все будет хорошо. Она обязательно тебя вспомнит. Она мне понравилась. Такая приятная женщина. Она похожа на аристократку, — говорю ему в грудь, а он молчит, сильнее притягивая мне к себе.
— По-моему, ты уже вполне готова, — я готовлюсь к экзамену, а Яр отвлекает меня, забирается под мое платье, поглаживает бедра, сжимает попку, и смотрит на меня так, как будто хочет съесть.
— Нет, Яр, пожалуйста. Дай мне еще час, — прошу я, отдергивая его наглые руки.
— Не обращай на меня внимание, читай, — говорит он и сажает к себе на колени. И я читаю, читаю, но ничего не понимаю, поскольку его руки ласкают и сжимают мое тело, а губы порхают по шее, скулам, мочке уха. И я откидываю книгу на стол, цепляюсь за его шею, откровенно наслаждаясь ласками.
Ахаю, когда его наглые руки ловко пробираются под широкое платье и накрывают грудь.
— Ярослаааав…
— Что, Маленькая? — отзывается он, а сам ведет губами по моей шее, посылая по всему телу приятную дрожь. На столе вибрирует телефон, Яр поднимает голову, застывает, вынимает руки из моего платья, встает, пересаживая меня на стул. — Готовься, Златовласка. Читай, я позже тобой займусь, — он берет свой телефон и выходит из комнаты на балкон. Я не слышу слов, но вижу, как Яр в процессе разговора сжимает и разжимает кулак, потом скидывает звонок и еще долго стоит на балконе, смотря в вечернее небо. Я пытаюсь читать, но мой взгляд постоянно возвращается к Ярославу, который так и продолжает стоять на балконе и курить уже третью сигарету. Поднимаюсь со стула и иду к нему. Подхожу сзади, обвиваю его торс руками, прислоняюсь щекой к напряженной спине и просто молчу, чувствуя, как он немного расслабляется и водит пальцами по моим рукам.
— Мне нужно уйти на пару часов, — спокойно говорит он. — Я закрою тебя, готовься к экзамену.
— Что-то случилось? Ты такой напряженный.
— Все нормально. Думай об экзаменах, Маленькая. Задерни все шторы и не подходи к окнам.
— Яр, ты меня пугаешь.
— Это простое предостережение. Ничего не случится, я скоро, — разворачивается в моих руках, проводит тыльной стороной ладони по моему лицу и окунает меня в омут своих темно-зеленых глаз, на дне которых плещется что-то пугающее. Он мягко и нежно целует меня, ласкает языком мои губы, отстраняется, подмигивает и уходит в комнату одеваться.
Я молча наблюдаю, как Ярослав надевает черные строгие брюки, черную рубашку с металлическими пуговицами, закатывает рукава, оставляет расстегнутыми пару верхних пуговиц. И я забываю про волнение и просто любуюсь своим мужчиной. Он неотразим. Я сумасшедшая, но мне нравится, когда он немного задумчивый. От него веет мужской силой и надежностью. Кажется, с этим мужчиной ничего не страшно. Но сейчас он уходит и его слова о мерах предосторожности пугают. Он идет в прихожую, берет ключи от машины, портмоне, надевает обувь, а я кусаю губы и почему-то не хочу его отпускать.
— Злата, прекрати. Это просто моя работа. Меня вызвали, и я должен идти. Пока другого выбора нет. Но я делаю все возможное, чтобы он у нас был, — как то грустно и с сожалением произносит он. Это его работа! Черт бы побрал эту работу!
— Яр, обещай, что когда вернешься, поговоришь со мной. Ответишь хотя бы на часть моих вопросов.
— Есть вопросы, ответов на которые лучше не знать, Маленькая. Но я попытаюсь. Все, будь умницей. Не думай обо мне, думай об экзамене, — он выходит из квартиры и улыбается мне прежде чем закрыть дверь и запереть меня на все замки.
Я задернула все шторы и даже выключила свет, оставив только настольную лампу. Я пыталась готовиться к экзаменам. Что-то читала, учила, писала, но все мои мысли были только о Ярославе. С тех пор как он ушел, прошел только час, а я уже не находила себе места. Я отбросила все книги и тетради, и просто сидела на диване, щелкала пультом, пытаясь отвлечься от внутренней тревоги за Ярослава. Как только у меня почти получилось отвлечься от мучающих меня мыслей, в дверь постучали. Я вздрогнула от громкого настойчивого стука. Я не реагировала, убрала звук телевизора, и вжалась в диван.
Это мог быть кто угодно. Соседи, ошиблись адресом, но мне почему-то стало очень страшно. Стук на минуту прекратился и в дверь начали звонить.
Настойчиво трезвонить. Я схватила телефон и набрала Ярослава. Но он не отвечал.
— Злата! — по ту сторону двери раздался грубый мужской голос. — Открывай, Малышка. Мы знаем, что ты дома, — а потом раздался противный смех нескольких мужчин, и меня охватило ужасом от того, что я не понимала кто это, откуда они знают мое имя, и зачем я им нужна. Опять схватила телефон, и молила Бога, чтобы Ярослав мне ответил, но в этот раз его телефон был уже отключен. Я надеялась на то, что мужчины уйдут. Но мои надежды рухнули, как только я услышала звук открывающихся замков, и тяжелые приближающиеся шаги.
Все произошло мгновенно, двое здоровенных мужиков подхватили меня и потащили прочь из квартиры. Я кричала. Громко кричала, надрывая горло. Но им было все равно, впрочем, как и окружающим. Меня запихали на заднее сидение большого черного внедорожника. Дверь заблокировалась, и машина рванула с места.
— Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! — я кричала вопросы в пустоту, потому что на меня никто не обращал внимания. Меня просто куда-то везли. Я дергала заблокированную дверь в глупой надежде, что она откроется. Я пыталась смотреть по сторонам, запомнить дорогу и понять, куда меня везут. Мне не было страшно. Я испытывала ужас, который сковывал все тело, не позволяя нормально дышать. Я ничего не понимала, и мне оставалось только молиться Богу.
Машина остановилась возле небольшого, малопримечательного здания. Когда один из мужчин выволок меня на улицу, мне в глаза бросилась машина Ярослава. Я дернулась в ее сторону, но меня толкнули вперед и поволокли к входной двери. От страха и паники начала кружиться голова. Успокаивала только мысль о том, что Ярослав где-то рядом. Мы прошли по темному коридору и оказались в большом просторном зале. Из-за полумрака я не могла определить, где нахожусь. Помещение было похоже на своеобразный клуб. Посередине зала возвышалась огромная сцена, которая была пустой, но хорошо освещенной ярким прожектором. Вокруг сцены стояли низкие круглые столики и располагались черные кожаные кресла. В помещении никого не было и стояла абсолютная, пугающая тишина. Меня втолкнули в огромное кресло рядом со сценой, и надавили на плечи, чтобы я не смогла встать.
— А вот и она, — я вздрогнула от громкого низкого голоса приближающегося ко мне немолодого мужчины с сединой в волосах и аккуратной бородой. На нем был черный костюм с распахнутым пиджаком. Он курил сигарету и небрежно скидывал пепел прямо на пол. Он приблизился ко мне, сверкнул черным взглядом в сторону парня, который сжимал мое плечо, и он тут же отступил от меня, теряясь где-то позади.
— Добрый вечер, Злата. Я надеюсь, мои ребята не причинили Вам вреда? — так заботливо и даже обеспокоено спрашивает он. Несмотря на его довольно доброжелательный тон, он смотрит на меня черным пронзительным взглядом, который вызывает еще больший страх. От мужчины исходит аура власти, от которой идет мороз по коже, и я не могу вымолвить ни слова.
— Вижу, Вы все же напугались. Извините нас. Я не хотел Вас напугать, Злата. Никто не собирается причинить Вам зла, — обращается он ко мне, и сам наливает себе коньяк из бутылки, стоящей на столике. А я сжимаю подлокотники кресла, не понимая, чего хочет от меня этот мужчина.
— Принесите девочке чай с мятой и медом, — обращается он в никуда, но уже через несколько минут молодая девушка в строгом черном платье приносит мне большую чашку ароматного, горячего чая, который я не собираюсь пить.
— Скажите, Злата, Вы любите бои без правил? Извините меня, конечно, за глупый вопрос, думаю, девушки вроде Вас не должны интересоваться мужскими развлечениями, но все же?
— Нет. Что я здесь делаю? — сдавленно спрашиваю, не узнавая своего голоса.
— Здесь будет бой, — он указывает на сцену. — Такой небольшой импровизированный бой. А Вы являетесь мотиваций для моего бойца, который принесет нам с Вами победу. Да не бледнейте Вы так, — усмехается он, когда я сглатываю и стискиваю горячую чашку в руках. — Думаю, любая девушка, хочет, чтобы ее мужчина дрался ради нее и победил ради нее, — в моей голове начинает складываться маленький пазл. Я начинаю понимать, о чем он говорит и мое сердце ускоряет ритм и начинает биться где-то в горле.
— Наверное, надо объяснить. Я тут, старый дурак, недавно поспорил со своим другом, что мой парень сделает его парня голыми руками. Друг мне не поверил, а я привык отвечать за свои слова. Глупо, конечно, не серьезно, но ничего не поделаешь. Вы меня извините, Злата, я не хотел Вас вмешивать в наши мужские игры, но Ярославу нужна мотивация. Так что Вы — главный приз, — он продолжает еще что-то говорить, а я уже не слышу его. Мне кажется, я лечу в огромную бездонную пропасть. Все это не реально, и происходит не со мной. Я сплю и мне снится страшный сон. Сейчас я проснусь в объятиях Ярослава, прижмусь к нему и все будет хорошо. Я даже сильно зажмуриваю глаза, чтобы быстрее проснуться. Но голос мужчины говорит мне, что это не сон. Это все ужасающая реальность.
— А вот волноваться не стоит. Монах никогда не проигрывает. Я просто в этом уверен. Иначе не спорил бы, — гадко, злобно усмехается он. — Ну, не будем терять время, — продолжает мужчина. В зал заходит еще один лысый пожилой мужчина в темно синем костюме, который еле сходится на его тучном животе. Он проходит мимо меня, одаривая похотливым блестящим взглядом. И садится в кресло рядом седовласым мужчиной.
— Мой парень готов. Ставки велики. Не боишься, что переоценил своего парня? — спрашивает лысый мужик, но продолжает осматривать меня.
— Нет, не боюсь. Я полностью уверен в своем человеке, он еще ни разу меня не подводил.
— Ну, все когда-то случается впервые, — ухмыляется лысый, принимая стакан коньяка от собеседника. — А это у нас приз победителю? Хорошенькая куколка. Я бы и сам не прочь попробовать этот приз, — меня начинает тошнить, кажется еще чуть-чуть и я потеряю сознание. Так не бывает. В жизни так не бывает. Такие люди есть только в кино. И, похоже, в этом страшном кино я оказалась главной героиней.