Тут экипаж снова загалдел, нескладным хором оповещая Сухова о минувших и предстоящих событиях.
— Тогда — на Панаму! — рубанул Сухов. — Джим! Ты командуешь баркалоной!
— А куда мы? — поинтересовался Малыш.
— Панаму грабить!
— Дело! — ухмыльнулся Джим.
— Мы с вами! — заверили Олега Лопе, Винченцо и Фернандо, неразлучная троица.
— Верю! — сказал Сухов и крикнул: — Эй, Бастиан! А ну, кыш с моего места!
— Да, капитан! — завопил креол.
Немного погодя оба корабля двинулись на юг.
Пиратская флотилия, только-только покидавшая гостеприимную Провиденсию, встретила «найдёнышей» приветственным залпом. Даже Жан Гасконец приказал пальнуть из носового орудия.
Эскадра медленно, не всегда слаженно, но толково принимала боевой порядок.
Авангард пиратской флотилии лёг в дрейф, затем средняя часть её и колонна английских кораблей, что шла с наветренной стороны, подтянулись и тоже легли в дрейф, ожидая, когда подоспеет подветренная колонна — сплошь французы с Тортуги — и установится общая линия.
Морган не знал, ждать ли ему нападения испанских кораблей, частенько дежуривших на подходах к форту Сан-Лоренсо-де-Чагрес, поэтому решил перебдеть и сыграть боевую тревогу.
Канониры распределились, занимая своим места. Корсары живо навесили верёвочные сети над палубой, защищавшие команду от обломков сбитых мачт и реев.
Часть орудийной прислуги рассыпала в крюйт-камерах порох по мешкам и подносила их к люкам.
Корабельные лекари и хирурги деловито раскладывали свои ужасные инструменты, абордажная команда чистила оружие. Лейтенанты следили за сигналами флажков и фонарей.
Все были при деле, все знали своё место и свой манёвр.
Три дня спустя корабли оказались в виду крепости Сан-Лоренсо, занимавшей высокий холм.
Отовсюду её окружали бревенчатые палисады и насыпи, а возвышенность пересекал глубокий ров.
Со стороны суши врагу грозили четыре бастиона, а с моря — один.
Взять эту фортецию приступом было по-настоящему сложно. Хуже всего было то, что Бредли не имел никакого опыта в осадах и штурмах.
Высадившись ночью, его отряд просто попёр вперёд, с мушкетами против пушек.
Неудивительно, что испанцы отбили атаку, пушками выкосив чуть ли не треть пиратов, издевательски крича со стен: «Приведите и остальных, английские собаки, враги Бога и короля, всё равно вам не пройти в Панаму!»
Флибустьеры отступили, вынося раненых. Помог им случай.
Року Бразильцу стрелой пробило плечо. Поминая всех чертей, пират решил отплатить испанцам той же монетой, то бишь стрелой: он вытащил «подарок» из раны, обмотал наконечник тряпкой, сунул в костёр — и забил в мушкет вместо пули.
Выстрел был удачен — «возвращённая» стрела зажгла крышу из пальмовых листьев.
Добровольцы воодушевились, стали слать за стены крепости всё новые и новыё горящие стрелы, а испанцы, занятые своими пушками, не отвлекались на мелочи — пока не вспыхнул пожар и не стали рваться бочки с порохом.
Воды в крепости не хватало, пожар перекидывался на всё новые и новые блокгаузы.
Много защитников крепости поубивало и покалечило, а пираты пошли на штурм…
Комендант крепости дон Педро де Лисальдо-и-Урсуа метался по бастионам, как угорелый, помогая там, пособляя тут, с отчаянием понимая, что оборонять скоро будет нечего, — укрепления пылали, казармы и гауптвахта пылали…
К утру палисады сгорели дотла, земля поползла в ров, утягивая за собой и пушки. Дон Педро не позволял испанцам покидать свои посты, но это их не спасло — ближе к полудню пираты бросились на прорыв, ведомые Яном Эрасмусом, и овладели крепостью.
Коменданта убили последним.
Президент Панамы, узнав о сдаче форта, послал лейтенанта Хиля де ла Торе, придав ему пару сотен мулатов, метисов и прочего сброда, дабы вернуть Сен-Лоренсо, но командир вместе с отрядом предпочёл уйти в леса…
…Второго января нового 1671 года моргановская эскадра приблизилась к Сен-Лоренсо настолько, что даже невооружённому взгляду стал виден английский флаг, полоскавшийся над закопченной башней.
— Взяли-таки, — хмыкнул Олег, глядя на крепость из-под ладони. — Путь открыт!
С этим он явно поспешил. А ещё сильнее поторопился Морган — оглушённый пиратами, ликовавшими хором и вразнобой, адмирал сразу, без промеров глубин и прочей маеты, вошёл в устье реки Чагрес.
Грохот и треск разнеслись над её водами, радуя сердца немногих испанцев, оставшихся в живых, — фрегат «Сэтисфекшен» и ещё три корабля с ходу напоролись на подводную скалу, едва скрытую приливом.
А тут ещё, как назло, задул северный ветер, доламывая разбитые корабли.
Но даже крушение не могло остановить Генри.
— Тысяча чертей! — заорал он. — Живо за починку!
Сойдя на берег, Морган поднялся на башню Сан-Херонимо, откуда открывался вид на живописные окрестности. Внизу, под горой, теснились хибарки селения Чагрес, вдаль разливался синий простор моря, а к югу курчавилась сельва.
Олег, поднявшийся за адмиралом, сказал:
— Я гляжу, ты не слишком-то и расстроен.
Генри ощерился.
— У меня всё внутри звенит, как струны натянутые, — признался он. — Да я еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться, не побежать к Панаме как есть!
— Скоро уже, — утешил его Сухов.
Река Чагрес, широкая в устье, уже тремя верстами выше по течению сужалась, ускоряя бег меж обрывистых берегов.
Морган учёл опыт операции в Маракайбо и не стал оставлять у себя за спиною брошенную крепость.
Оставив в Сен-Лоренсо-де-Чагрес три сотни человек (заодно и за кораблями присмотр!), он повёл за собою почти полторы тысячи пиратов, жадных до золота и крови.
Рассевшись по каноэ, шлюпкам и баркасам, ведомым лоцманами-индейцами, войско «адмирала пиратов» двинулось вверх по реке. Французы с англичанами спешили убивать и грабить испанцев, однако сама природа действовала умиротворяюще — пели птицы, орали обезьяны, одуряюще пахли мимозы, псидиумы и прочие «цветочки-лепесточки».
Сухов, загребая с левого борта пироги, думал об ином: насколько хватит пиратов? «Маломерных судов» недоставало, чтобы вместить бойцов, оружие и боеприпасы, поэтому в путь двинулись совершенно без провизии.
Морган надеялся разжиться продовольствием в испанских селениях по дороге — разведка донесла, что таковых хватает…
Переночевав на островке у Рио-де-дос-Брадос, утром «джентльмены удачи» выбрались к посёлку Крус-де-Хуан-Кальего, где стоял небольшой гарнизон, набранный, в основном, из туземцев.
— Нападём! — решил Морган. — Солдат вырежем и вся провизия — наша!
Однако его расчёт не оправдался — посёлок был брошен.
Никого и ничего — ни жителей, ни скота, ни припасов.
И остались пиратики, корсарчики-флибустьерчики, без завтрака.
А тут и река обмелела. Голодные и злые пираты поплелись Королевской дорогой, плохо отличимой от лесной тропы, а двести человек под командованием Деландера остались при лодках и каноэ в местечке Сэдро-Буэно.
Четыре дня они топали на запад, мечтая набрести на загон с бычками… Да хоть на огород…
Бесполезно: уходя, испанцы не оставляли врагу ни крошки, ни кусочка съестного.
Дело дошло до того, что пираты, обнаружив в селении Торна-Кабальос несколько пустых мешков-канастр, сшитых из шкур, порезали их на ремни, да и сварили, пытаясь хоть как-то прокормиться.
Сухов не стал терпеть нужду: в сельве хватало обезьян, а в траве — змей. И те и другие были довольно вкусны в жареном и печеном виде, а кто брезгует — пускай дохнет с голодухи.
На пятый день в деревушке Барбакоа разведчики отыскали схрон, а в нём мешки с кукурузной мукой.
Морган был твёрд: каша — для самых слабых, иначе они однажды лягут и больше уже не встанут.
— Чёрт бы взял нашего адмирала, — ворчал Бастиан, спавший с лица. — На хрена вообще было брать с собою этих слабаков? Лучше бы солониной запастись да сухарями!
— Все хотят золотишка, — рассудил Айюр.
— Да не все дойдут!
Сухов подошёл к Моргану, мрачному, как ночь в одиночной камере, и сказал тихонько:
— Генри, так и загнуться недолго.
— Знаю, — буркнул адмирал. Покосившись на Олега, он спросил: — Это всё?
— Нет, — спокойно сказал Драй. — Индейцы говорят, впереди должен быть пост Вента-де-Крусес. Он подальше от реки, там есть склады, где хранят товары. Оттуда груз на ослах везут в Панаму. Комендант Франсиско Саладо, что рулил в Барбакоа, бежал туда, говорят. Вряд ли испанцы всё успеют вывезти с поста…
— Ага! — оживился Генри. — Тогда займись им!
Олег тут же взял своих людей и десяток добровольцев с фрегата «Мэри», на котором капитанствовал Томас Харрис.
— За мной, — коротко сказал Сухов.
Пробираясь во главе отряда, он ругал себя за то, что не ознакомился в своё время с описанием Панамского похода Моргана.
Кто ему мешал? А теперь приходится брести, зная о том, что их ждёт впереди, ровно столько же, сколько и Бастиан или сам Генри…
Понятно, что он и знать не знал, куда его забросит прискорбная случайность, только вот от этого не легче.
К деревушке Крус вышли ещё до полудня, учуяв запах дыма.
— Ах, канальи! — взревел Олег. — Они сейчас всё спалят!
Это подстегнуло пиратов лучше всяких призывов — все помчались, как лоси. И опять опоздали.
Халупы по всему Вента-де-Крусес полыхали ясным пламенем. Склады, сложенные из камня, держались, но они были пусты.
А тут ещё краснокожие с Дарьена обстреляли пиратов из луков, крича: «Вот вам, собаки! Знайте, какова саванна!»
Трое корсаров погнались за индейцами, да так и сгинули. «Поисковая команда», рыская по сожжённой деревне, обнаружила только три мешка с сухарями, бочонки с перуанским вином да худущую чушку, решившую вернуться домой.
Бастиан с Айюром поймали её, мигом разделали и зажарили тут же, благо огня было в достатке.
Каждому из отряда досталось всего по куску полусырого мяса, но для многих это была первая порция за целую, считай, неделю.
Честно поделив захваченные сухари, войско «адмирала пиратов» двинулось дальше — изнемогая, теряя силы, ропща и проклиная своих капитанов. Однако никто не захотел повернуть назад — золотые призраки Панамы бередили воображение.
В день восьмой дорога испортилась, больше напоминая глухую окольную тропу. Тут и там валялись скелеты мулов, отполированные труполюбами до блеска. В небе терпеливо вили круги стервятники — эти своего дождутся обязательно…
За местечком Кебрада-Обскура, где пиратов засыпали стрелами из зарослей, тропа почти пропала, извиваясь по дну ущелья, — телега здесь явно протиснуться не смогла бы, места едва хватило бы для навьюченного осла.
Пройдя тесниной, войско Моргана оказалось в обширной зелёной долине, где одного из пиратов убило индейской стрелой. Краснокожие вопили, как прежде: «Вот вам саванна, вот вам саванна, проклятые английские собаки!»
Три десятка индейцев флибустьеры всё-таки положили.
Испанцы тоже нападали, но без особого азарта — не тянуло их воевать с пиратами.
Один капитан-негр по имени Прадо сам вышел на Олегов отряд с поднятыми руками, заявив, что выбирает сторону нападающих.
Выведав у Прадо кой-какие секреты, Сухов приказал ему послать донесение де Гусману в Гуйабаль, деревеньку по соседству с Панамой, где обретался незадачливый президент аудиенсии, и обрисовать положение дел в самых мрачных тонах — мол, озлобленные пираты числом две тысячи наступают, и скоро вам будет весело.
Прадо так и сделал, не чувствуя ни малейших угрызений совести, ибо писал он чистую правду, хоть и не всю.
На день девятый своего скорбного пути пираты взошли на гору, с вершины которой увидали синий разлив Великого Южного моря.
Хорошо был виден галеон, следующий на острова Товаго и Тавагилья, — это жители обреченного града Панамы спешили укрыться от грозного набега. А вон и башни Панамы…
Пираты блаженно улыбались. Надо было видеть этих обросших, вонючих людей в стоптанных сапогах и рваных рубахах, худущих — все кости вон. Но упрямый, опасный, алчный блеск в их глазах выдавал бешеную волю к жизни, жестокое желание отомстить за все потери и невзгоды, дорваться до сокровищ Панамы — и запустить в них руки по локоть…
Один вид, открывшийся с горы, придал войску новых сил, а уж когда бойцы спустились на пастбище, то многие возблагодарили Господа, ибо на них, помахивая хвостами, тупо смотрели овцы, коровы и бычки. Говядина и баранина! Еда!
Пираты просто ошалели — перебив всё стадо, они тут же, не сходя с места, стали разводить костры и жарить мясо.
Наблюдая за тем, как нутряные хотения берут верх над велениями долга, Сухов поручил готовку буканьерам, знавшим толк в говядине, а всем остальным велел зарядить мушкеты и залечь.
Его опасения оправдались — показался отряд испанцев, человек в двести. Залп из мушкетов проредил их нестройные ряды, и доблестные защитники Панамы умчались прочь, крича: «Завтра, завтра, собаки, мы вернёмся!»
Пираты, поднятые по тревоге Морганом, почти сразу построились, в одной руке сжимая мушкет или палаш, а в другой — кусок мяса.
— Генри, — крикнул Олег, — испанцы оставили дозор, человек десять! Снять?
— Зачем? — отмахнулся Морган. — Нам они не страшны!
— Я тоже так думаю.
— Завтра… — выдохнул Генри. — Завтра мы вступим в Панаму!
Пираты, осоловевшие от мяса, принялись резать траву, умягчая свои «постели». Караульные выступили в дозор.
Сухов накосил себе злаков и разлёгся, чувствуя, как довольно урчит желудок, набитый говядиной и бараниной.
Было тихо, и даже пушки, бухавшие со стороны Панамы, не могли нарушить сна тех, кто завтра с утра намеревался ворваться в один из богатейших городов Западных Индий.
Накануне штурма дон Хуан де Гусман сходил в церковь, где перед ликом Богоматери поклялся умереть, защищая Её, и оставил кольцо с бриллиантом по цене сорок тысяч песо — в знак покорности.
Молебны и колокола звучали не переставая. С жаром било поклоны, служило мессы и устраивало шествия духовенство из собора Святого Франциска, монахини из обителей Росарио, Ла-Мерсед и Сан-Доминго.
В среду утром дон Хуан выстроил своё воинство, плохо вооружённое и набранное на треть, а то и на половину из сущего отребья.
Командиром левого крыла президент назначил дона Алонсо де Алькаудете, коменданта Пуэрто-Бельо. Правым крылом командовал дон Хуан Портуондо Боргеньо, губернатор Верагуа.
В центре стояли люди сержант-майора Панамы дона Хуана Хименеса. Дон Франсиско де Харо командовал кавалерией.
Пять полевых пушек вряд ли могли оказать серьёзное воздействие на ход сражения, и тогда президент аудиенсии придумал, как он сам считал, блестящий ход — разогнать толпу пиратов, напустив на них стадо быков и волов.
Сие мычащее воинство согнали отовсюду полсотни вакерос.
И вот до испанцев, измученных тревогой и ожиданием, донеслись бодрые зовы труб и барабанный дробот.
Морган не повёл своих людей большой дорогой, где его ждали засады, а двинулся лесом, по холмам Толедо, откуда спустился на равнины Матаснильос и занял позицию на склонах Передовой горы. И вот горнисты возвестили о начале баталии.
Пиратская армия, развернув красные и зелёные знамёна, выходила на бой…
Глава пятнадцатая,
в которой Олег провожает даму
У дона Хуана де Гусмана вытянулось его породистое лицо — пираты вовсе не шли толпою. Морган выстроил своё войско в виде ромба, разделив людей на три батальона.
Впереди шагали три сотни буканьеров и пиратов под командованием подполковника Лоуренса Принса и майора Джона Морриса. Средняя часть ромба была вдвое больше авангарда. Правое крыло возглавил сам Морган, а левое — Эдвард Коллир. Арьергардом из трёхсот корсаров командовал полковник Бледри Морган.
— Атакуйте! — взвизгнул де Гусман.
Испанские кавалеристы помчались, хотя нанести особый вред пиратским флангам они не могли — те упирались в холм и болото.