— Бегите, Деса, бегите мы их задержим, — заорал Галь, когда баорды с воплями бросились в нашу сторону, размахивая короткими кривыми мечами и улюлюкая, — мы больше не сможем вас защитить. Спасайтесь. Пусть Иллин вам поможет! Молитесь за нас, Деса Одейя!
Я увидела, как твари толпой накинулись на Галя. Он яростно отбивался, полосуя их мечом, отсекая головы, но их было слишком много на него одного. Они все же завалили его в снег и начали разрывать на части голыми руками. Я спряталась за деревьями, тяжело дыша и зажмурившись, чувствуя, как по спине ручьями стекает холодный пот, и тошнота подступает к горлу.
— Молитесь за нас! За наши души! — последний крик Галя, и я поняла, что это конец.
Мы в каком-то адском месте, где люди перестали быть людьми, где они жрут друг друга, как животные. Я, осторожно ступая, двигалась спиной к чаще. Пока они, занятые жутким пиршеством, не заметили меня. Мне казалось, что не заметили…но я ошиблась. Меня просто пока не трогали, но едва я попыталась бежать, как ко мне повернулись сразу несколько лиц, перемазанных то ли грязью, то ли жирной, лоснящейся краской и кровью. Я судорожно сглотнула, увидев, как трое из них поднялись, отрываясь от стонущей в агонии жертвы, и пошли ко мне, выкрикивая что-то на гортанном языке. Я все еще слышала душераздирающие вопли моих солдат и чувствовала, как от ужаса и отвращения к горлу подступают спазмы, и по телу ползут мурашки.
Баорды не спешили нападать, они смеялись, переглядываясь, и загоняли меня в чащу, потому что точно знали — я не сбегу. Некуда бежать. Я прислонилась спиной к дереву, задыхаясь выставила меч впереди себя. Насколько мне хватит меча? На минуты, пока его не выбьют из моих рук. Я заставила себя успокоиться. У меня есть еще одно оружие, о котором никто из них не подозревает — моё тело. Я сорвала перчатки с рук и швырнула в снег, потом сбросила накидку. Разорвала шнуровку платья, лихорадочно стягивая рукава. Баорды смотрели на меня и не двигались с места. Когда я осталась полностью обнаженной, они расхохотались, переглядываясь и скалясь. Я знала, о чём они думали — им предлагают утехи взамен на жизнь. Будь это на самом деле так, то меня бы сначала отымели, а потом всё равно сожрали. Я предлагала им боль, но они об этом не знали.
Колючие снежинки обжигали кожу, заставляя покрываться мурашками, а ветер трепал волосы, и они хлестали меня по голой спине, как мокрые плетки.
Мне не было холодно — адреналин взрывал меня изнутри. Давайте, ублюдки, я поджарю вас живьем. Голыми руками вы меня не возьмете.
Вдобавок ко всему я успею порезать некоторых из вас на ленточки, а потом перережу себе глотку. Только сейчас я поняла, почему Галь все-таки дал мне меч. Он знал, что я с ними не справлюсь, но также знал, какое решение я могу принять.
Один из баордов подошел ко мне, скалясь желтыми зубами и источая зловонный смрад кислого жира. Он протянул руку, но едва коснулся моего плеча заорал от боли. Его пальцы задымились, а я расхохоталась. Да, ублюдок, задача усложнилась. Прикидываешь, как куски моего мяса выжгут тебе брюхо изнутри?
Баорд взревел, выхватил кинжал и метнул в меня, я успела уклониться, но сталь царапнула кожу на плече.
И вдруг что-то изменилось. Все замерли. Даже воздух застыл на месте. Словно все живое притаилось в ожидании.
Я услышала совсем иное рычание, оно нарастало где-то вдалеке и постепенно превращалось в оглушительный рык. Баорды нервно переглядывались, а я, тяжело дыша, держала меч обеими руками и тоже не шевелилась. Они чего-то испугались. Они все.
По моей спине градом стекал ледяной пот, а руки с мечом ходили ходуном. Я ничего не понимала, пока не увидела огромного волка в прыжке.
Он словно выскочил из ниоткуда, из темноты за моей спиной, и приземлился массивными лапами в снег, поднимая бело-кровавые брызги в воздух. Полоснув меня ярко-зелеными страшными глазами, зверь оскалился, а у меня перехватило дыхание от ужаса. Огромный, с острыми белоснежными клыками, он несколько секунд смотрел на меня, а потом медленно повернулся к баордам. Волк, потому что эта тварь на него походила…но не более. Он был больше в несколько раз.
Пока я пыталась справиться с оцепенением и вздохнуть, волк ощетинился, наступая на людоедов. Очень медленно, пригнув голову и издавая тихий рык на одной ноте. Рык, от которого выжившие псины баордов бросились врассыпную. А я, словно под гипнозом, смотрела, как под его лапами остаются огромные следы, он идет, не торопясь, втаптывая капли крови в снег с хрустом, который бьет по натянутым нервам.
Зверь остановился, закрывая меня от толпы одичавших нелюдей. Никогда не видела ничего подобного и не представляла, что такие монстры существуют в природе. Его черная шерсть переливалась в свете факелов, а глаза фосфорились металлическим блеском хладнокровного убийцы, и он прекрасно знал, кого убьет первым. Он не спешил, как будто раздумывал или давал им время на раздумья.
Баорды в очередной раз переглянулись, осторожно отступая, но волк словно ждал первого движения и не дал им шанса. Когда он напал на них, меня затошнило от ужаса и отвращения. Уже через секунду я, зажмурившись, слушала как хрустят кости, как дико и истошно вопят людоеды, которые теперь сами стали добычей чудовища.
Я попятилась назад, стараясь не смотреть, что там происходит, споткнулась о чье-то тело и упала на четвереньки, закрыла уши руками. Не знаю, как долго длилась эта вакханалия смерти, мне казалось, что целую вечность, пока вдруг все опять не стихло. Ни звука…только завывание ветра и шорох осыпающегося снега вперемешку с моим бешеным сердцебиением. Где-то вдали стоны тех, кто выжил, заглушаемые порывами ветра. Я все еще не решалась открыть глаза, а когда открыла, чуть не закричала, увидев морду чудовища прямо перед собой. Он сидел напротив меня, голой, стоящей на коленях и дрожащей от страха, как в лихорадке. Жуткий с горящими глазами и окровавленной пастью. Я смотрела на него, прерывисто дыша и не смея пошевелиться. Пока он вдруг не склонился ко мне еще ближе, обнюхивая. Я судорожно сглотнула, глядя на огромную морду с переливающейся обсидиановой шерстью, массивной холкой и широкой шеей, которую и руками не обхватить. Всхлипывая и дрожа всем телом, смотрела зверю в глаза и понимала, что, если бы не он — меня бы сожрали живьем баорды. Но кто знает, кто из них опасней? Волк вытянул морду вперед, тронул носом мои волосы и снова отпрянул. Несколько секунд глаза в глаза. Никогда не видела у животных такого взгляда, а ведь у отца был вольер с белыми леопардами, я часто смотрела в глаза диким зверям и могла прочесть в них что угодно…всё, кроме этого странного выражения, словно…этот волк меня знает. Словно он не животное, а человек. Потому что он явно думал, пока смотрел на меня, и, самое страшное, я не знаю, о чём. Возможно выносил мне приговор. Зверь вдруг коснулся языком моего плеча, и я чуть не заорала от ужаса, потому что он слизал с него кровь.
Мне стало до безумия страшно пошевелиться, и я боялась, что он все же нападет, но он только смотрит, не моргая. Сглотнув, я перевела взгляд на его приоткрытую пасть, заметила старые шрамы с обеих сторон, там, где тонкими кривыми полосами отсутствовала шерсть. Посмотрела вниз на его лапы с острыми когтями и увидела, как в снег упала капля крови, снова подняла взгляд на зверя и только сейчас заметила на массивной шее рваные раны от кинжала баордов. Протянула руку, и он оскалился, зарычал так громко, что я всхлипнула, мне даже показалось, что от силы этого рыка мои волосы откинуло назад.
Волк опять обнюхал мои волосы, лицо, и я прикрыла глаза, все так же рвано дыша и тихо всхлипывая от панического ужаса.
А он вдруг попятился назад, а потом просто ушел вглубь леса.
Я так и осталась сидеть в окровавленном снегу, посреди разорванных трупов с мечом в руке…пока не почувствовала, как темнеет в глазах и кружится голова, плывет сознание.
Пришла в себя ненадолго, понимая, что лежу в снегу, почувствовала, как кто-то укутал меня во что-то очень теплое, источающее запах костра, крови и еще один едва уловимый, показавшийся мне смутно знакомым, а потом поднял на руки. В воспаленном мозгу вспыхнуло удивление — кто осмелился меня касаться? Кто настолько безумен, что решился нести голую ниаду на руках?
С трудом приоткрыла глаза и, увидев железную маску с горящим под ней зеленым фосфором взглядом, вздрогнула и со стоном окончательно провалилась в темноту.
ГЛАВА 4. АСТРЕЛЬ
— Они мне не нравятся, — прошептал Фао, склонившись к Саяру, — кучка преступников, которым мы доверили свои жизни. У меня какое-то странное чувство, что это ловушка. Посмотри на них, они не сказали ни слова — стоят, как каменные изваяния, словно не охраняют нас, а сторожат, чтоб не сбежали. Где их предводитель? Может, он сам дал деру и бросил нас? Или те твари убили всех в проклятом лесу вместе с велеарией и этим монстром в железной маске, а теперь идут сюда…
Где-то вдалеке раздался оглушительный звериный вой, и по коже Фао поползли мурашки ужаса, а волосы на затылке зашевелились. Лошадь инстинктивно шарахнулась в сторону, и астрель судорожно сжал поводья. В его зрачках отражались безмолвные черные всадники, стоящие в ряд у обрыва.
— Что это, Саанан раздери? Что это было? — но взгляд от меидов так и не отвел, а те даже не вздрогнули от страшного воя. Охрана Астреля плотно сбилась позади, готовая в любой момент обнажить мечи. Они тихо перешептывались, явно взбудораженные звуком. Громко фыркали перепуганные лошади, переминаясь с ноги на ногу. Слухи о гайларах никогда не смолкали и передавались из поколения в поколение. Но сам астрель никогда в них не верил — пятикнижье гласило, что все проклятые твари истреблены тысячи лет назад во имя Иллина, и ни одна не осталась в живых, а он привык верить священному писанию. Но этот страшный вой заставил его на мгновение подумать именно о них. О тварях в образе волка, которые пожирают человеческую плоть, выгрызают целые деревни и города.
— Волки. Всего лишь волки, которыми полон и этот лес, и эти земли. Вы просто устали от ожидания, мой Дас. От ожидания и от трудной дороги. Меида не так-то просто убить — он один утянет за собой десять лучших воинов Лассара, не то что кучку баордов. Командор скоро вернется.
— Почему они не спешат к нему на помощь? Его уже нет довольно долго!
— Потому что у них приказ не двигаться с места, и они смеют ослушаться своего… командора.
Астрель обеспокоенно осмотрелся по сторонам.
— Мне все это не нравится. И я помню указ велеара о призыве каждого из мужчин достигшего четырнадцатилетнего возраста. Разве мог он не взять таких сильных воинов, как меиды, в помощь против проклятого язычника Меера?
— А кто будет охранять дороги к Лассару и границы?
— А зачем их охранять, если зимой они непроходимы?
— Но ведь мы идем по ним сейчас, а значит могут и другие. Вы должны успокоиться и дождаться командора. Может все далеко не так плохо, как вы думаете, а паника не лучший советчик. Смотрите! — глаза Саяра расширились, — Там!
Астрель резко обернулся в сторону леса — вороной конь меида галопом выскочил из-за заснеженных деревьев, высекая из-под копыт белые брызги. Издалека он походил на саананского жеребца с развевающейся длинной гривой и струями пара, которые валили из ноздрей, словно выскочил из Преисподней, а верхом на нём Саанан в человеческом обличье. Словно из той самой, запрещенной законом Лассара, легенды о всаднике смерти. О лютом звере, который придет на землю пожирать души праведников.
Фао не мог отвести от меида взгляд, его словно пригвоздило к седлу, так как он видел нечто завораживающее и вселяющее ужас одновременно — на фоне черного плаща командора и лоснящейся шкуры коня ярко выделялись красные полосы, они развевались на ветру, опутывая самого всадника кровавыми веревками, алыми змеями струились почти к самым копытам вороного жеребца. Из-за туч вышла полная луна, и игра света увеличила тень всадника до невероятных размеров. И там, на тени, казалось, что это он сам кишит змеями, они словно растут из его тела. Фао осенил себя звездой и шумно выдохнул, читая про себя молитву, пока меид не приблизился настолько, чтобы астрель смог понять, что это за саананское видение ввело его в заблуждение. Пока не рассмотрел в седле меида девушку, завернутую в полу плаща. Кроваво-красные волосы велеарии Одейи окутали и круп коня, и самого командора. Именно они и создали жуткую иллюзию, которая повергла Астреля в состояние шока.
* * *
Конь встал как вкопанный, едва его хозяин натянул поводья, прижимая к себе девушку одной рукой.
— Баорды разгромили отряд велеарии, — крикнул он, оглядывая воинов, — но что-то их спугнуло, и они бежали вглубь леса. Ренат, возьми наших и людей Астреля — осмотрите местность, соберите оружие и снимите доспехи с мертвых, будем двигаться дальше, к переправе. Надеюсь, Дас Ангро благословит наш путь.
— Ты посмел коснуться ниады, смертник! — зашипел астрель, который наконец-то обрел дар речи и вышел из оцепенения, — Тебя за это казнят!
Всадник резко обернулся к священнослужителю и громко расхохотался.
— Меня уже раз пять казнили. Считайте, я давно труп, как и все мы здесь, — позади раздался хохот меидов, а командор слегка пришпорил коня, и тот двинулся навстречу к астрелю, — разве можно казнить мертвеца?! Или вы верите в то, что они умеют возвращаться с того света?
— Я верю в свет, меид. Верю в Иллина. А мертвецы покоятся в своих могилах и никогда не восстанут из них, так как это противоречит священному писанию.
— Свет — это обратная сторона тьмы. Как зеркало…Почему вы уверены, что находитесь на правильной стороне, Дас Ангро? Вы так уверены, что поклоняетесь свету?
— Вера сильнее любых доказательств — она в них не нуждается.
— В таком случае вам нечего бояться, не так ли? Ведь ваш Иллин защитит вас.
Фао отшатнулся от меида и бросил взгляд на велеарию, укутанную в его плащ, подбитый черным мехом. Наслышанный о ней и её внешности, астрель все же не мог отвести взгляд от саананских волос, которые кровавыми змеями струились по черному плащу меида. Вблизи они завораживали так же, как и её белая кожа на фоне черной рубахи командора.
Астрелю захотелось молиться или ослепнуть. Его об этом предупреждали, но он не верил. Его никогда не волновали женщины, он считал себя неподвластным такому недугу, как поклонение или восхищение женской красотой. Соблазн — это всего лишь происки Саанана, не более. Астрель в силах выстоять перед любым искушением.
— Каким плотоядным взглядом вы взираете на непорочную ниаду, уважаемый астрель, — но тот, словно его не слышал, он продолжал смотреть застывшим взглядом. — разве не грех потакать реакции плоти?
Там, где девушка прислонилась щекой к груди командора, в вырезе полотняной рубахи, дымилась кожа, но командор словно не замечал этого. Астрель поежился и, тряхнув головой, посмотрел на страшную железную маску и похожие на волчьи серо-зеленые глаза под ней. По коже прошел мороз, и Фао, бросив взгляд на Саяра, угрюмо сказал:
— Не богохульствуй, меид. Иллин покарает каждого, кто прикоснулся к священной ниаде. Рано или поздно его гнев настигнет и тебя.
Человек в маске громко расхохотался, и разговоры снова смолкли, все обернулись к ним, а мужчина посмотрел сверху вниз на астреля:
— Если она так священна, может, стоило бросить ее в лесу, чтобы ваш Иллин позаботился о ней? Запомните, астрель, если ваш опыт настолько мал, что трактовать древние писания вы умеете, только выучив наизусть пятистрочье, иногда стоит мыслить глубже и шире, выходить за рамки вашего узкого религиозного мирка. Спасение часто приходит в виде чудовищных деяний, а наказание зачастую маскируется за протянутой рукой помощи. Или, по-вашему, стоило оставить её там на съедение баордам и волкам?
— На все воля Иллина, — выкрикнул Фао и гневно посмотрел на командора, он не любил словесные ребусы, но прекрасно понял наглого смертника, — Не нам нарушать планы Всевышнего, возможно, для неё было бы лучше остаться в лесу и умереть там, как было предначертано ей свыше.
— Возможно, — зловеще ответил меид, выпрямляясь в седле, — вполне возможно, именно так и есть.
— Здесь её служанка, командор.