— О том, что мне так мало пришлось танцевать? И да, и нет! На этой неделе я танцевала достаточно, но так мало — с вами!
— В честь нашей помолвки в Хемптон-холле обязательно будет бал, — прошептал он. — И там вы будете иметь честь танцевать со мной столько, сколько пожелаете!
Он обнимал ее за талию, ничуть не стесняясь окружающих. Девушка касалась руками его плеч, и ей было так хорошо, что хотелось пожелать, чтобы туман поглотил весь мир — и остались только они двое, на крошечном островке счастья.
Никто не заметил, откуда они появились. Но Эдмунд Грей, потягивавший из кружки сидр, застыл, не донеся ее до губ, когда мимо него плавной походкой прошла незнакомая девушка. Ее белое платье старинного покроя — такие были в моде не менее тридцати-сорока лет тому назад — с длинным шлейфом словно летело за нею. Распущенные волосы струились по спине до самого подола вторым кунтушем. Бледное лицо и большие светлые глаза дышали покоем и безмятежностью. От незнакомки исходил пряный аромат цветов. Она проплыла мимо оцепеневшего Эдмунда, даже не посмотрев в его сторону.
— Милорд…
Он едва не выронил кружку — пока глазел на одну девушку, рядом остановилась вторая и смотрела на него с ласковым любопытством. Она была очень миловидна и невероятно юна — не более пятнадцати лет. Но свежесть и чистота почти детского личика с нежными чертами лица странным образом сочеталась с открытым любопытством опытной женщины.
— Милорд пригласит меня на танец? — проворковала она голосом нежным, как звон колокольчика.
Эдмунд Грей задержал дыхание. Низкий вырез платья незнакомки был так близок, так соблазнителен, так манил мужской взгляд.
— Я… боюсь оказаться неподходящим партнером, — произнес он наконец.
— Это ничего не значит, — незнакомка положила руки ему на плечи. — Достаточно того, что в эту ночь мы будем вместе…
Облако цветочного аромата окутало его с ног до головы. Эдмунд сам не заметил, как кружка исчезла из рук, и поспешил обнять тонкую податливую талию. Под платьем девушки не прощупывался корсет, и это сводило с ума. Они медленно двинулись вперед, не глядя по сторонам. Рядом еще две девушки спокойно и уверенно приблизились к двум парам. Один взгляд, одна улыбка — и вот уже парни оставляли своих партнерш и обнимали незнакомок.
Дженнет невольно вцепилась в руку Роланда. Она видела, как Ричард Ольстен ответил улыбкой на улыбку еще одной красавицы, которая увлекла его за собой. Незнакомка двигалась так легко и изящно, что любая рядом с нею казалась неуклюжей. Было в ее походке что-то странное…
Фея! Это фея! Они пришли! О, боже! Как же хорошо, что Джон покинул круг костров, отправившись провожать сестер! Можно не беспокоиться за…
И тут она увидела его. Джон, ее вечно спокойный и сосредоточенный, танцующий лишь потому, что так надо, а не потому, что хочется, думающий только об учебе и карьере, Джон Холл шел рука об руку с какой-то красавицей и улыбался при этом так зачарованно и светло, что у Дженнет в глазах потемнело. Он был околдован!
— Дженнет, — голос Роланда прозвучал громом среди ясного неба. — Что с вами?
— Роланд, вы это видите? Этих девушек?
В это время подле остановилась еще одна фея. Светло-зеленое платье ее казалось сгустком тумана. Сквозь полупрозрачную ткань просвечивало удивительно тонкое, без груди и бедер, тело. Разбросанные по ткани яркие цветы переливались, отсвечивая искрами — они были вышиты золотыми и серебряными нитями. Фея улыбалась…
— Нет, не смотрите, прошу вас!
Вскинув руку, девушка закрыла ему глаза ладонью:
— Прошу вас, ради меня!
— Что вы, Дженнет? — из-под руки была заметна только легкая улыбка Роланда. — Как я могу? И на кого, кроме вас, мне смотреть?
Он убрал руку с лица и вдруг, бросив на девушку горячий взгляд, поцеловал ее ладошку. Дженнет словно пронзила молния. Она тихо ахнула, заметив краем глаза, как поблекла победительная улыбка феи.
Откуда-то полилась музыка. Впоследствии скрипач так и не смог ничего вспомнить, кроме того, что не сомкнул глаз до рассвета и совершенно не устал. Мелодия была одновременно нежная и задорная, из тех, под которые ноги сами просятся в пляс. Рядом закружились пары — феи вместе со смертными юношами. Только Дженнет и Роланд стояли неподвижно, как крохотный островок среди танцующих волн.
— Может быть, и нам станцевать?
— Почему бы и нет?
Они присоединились к остальным. Краем глаза Дженнет заметила одинокую фею. Она единственная осталась без партнера. На миг девушка ощутила к ней жалость, но тут же задавила в себе это чувство. Королева фей прибыла, чтобы забрать себе жениха. Как бы то ни было, Роланда она не получит!
Музыка звучала все быстрее и громче, и вскоре танцующих уже словно несли над землей невидимые волны. Дженнет немного испугалась, и лишь живая теплая рука, которой она касалась, напоминала девушке, что она не одна.
Время от времени в поле зрения попадались знакомые лица. Вот совершенно очарованный Джон — на лице брата такая глупая улыбка, что нельзя не рассмеяться. Вот сэр Эдмунд Грей впился взглядом в лицо танцующей рядом красавицы, словно старается вспомнить, откуда он ее знает. Вот Ричард Ольстен, о чем-то увлеченно шепчущий своей спутнице. Вот кузен Люси Смит с лицом таким серьезным, словно выполняет важную миссию. А где же девушки? Где мисс Люси? Где мисс Лилиан? Неужели, она осталась одна среди фей?
— Дженнет? Дженнет?
Голос, зовущий ее по имени, долетал откуда-то издалека. Девушка вывернула шею — никого. Она снова посмотрела на Роланда.
— Дженнет, что с вами? Вам нехорошо?
— Немного, — услышала она свой голос. — Мне кажется, я задыхаюсь.
— Наверное, это от дыма. Чувствуете запах? Дым и туман вместе…
Едва Роланд так сказал, Дженнет сама поняла, что все изменилось. Туман медленно, но верно наползал на поляну для танцев. Свободное место оставалось лишь возле шеста майского дерева. Все остальное пространство уже скрылось в туманном полумраке. Только темными тенями плыли фигуры танцующих и золотисто-кровавыми пятнами виднелись костры. В их неверном свете Дженнет не сразу поняла, в чем дело, а когда присмотрелась, ахнула.
Большинство юношей танцевали в одиночку! Их партнерш просто не было видно.
— Роланд, — позвала она дрожащим голосом, — вы видите то же, что вижу я?
— Что?
— Вы присмотритесь, — голос Дженнет упал до шепота. — Видите? Роланд, мне страшно. Что происходит?
— Я не знаю. Но будьте спокойны, Дженнет, я с вами!
Их пальцы переплелись так крепко, что девушке даже стало больно. Она тихо вскрикнула, невольно попытавшись выдернуть свою ладошку из крепкой мужской руки — и этого оказалось достаточно, чтобы подле них опять возникла та незнакомка в полупрозрачном струящемся на ветру одеянии. Глаза ее горели на бледном чуть вытянутом лице, как две свечи.
— Я приглашаю…
Губы ее не двигались, но сам голос, негромкий, шелестящий, завораживающий, зазвучал в ушах. Дженнет помотала головой, но музыка грянула так громко, что она вздрогнула, зажмуриваясь и закрывая уши руками.
Всего на миг…
— Дженнет!
— Нет!
— Дженнет!
Музыка гремела. Звонкая, задорная, летящая. Кто-то подхватил девушку, закружил по траве. Она невольно отняла руки, цепляясь за партнера.
— Роланд, что…
— Дженнет!
Его голос зазвучал откуда-то издалека, а под пальцами неожиданно оказался легкий гладкий шелк.
Она распахнула глаза — и встретилась взглядом с каким-то незнакомцем. Лиловые раскосые очи оказались совсем близко. Казалось, еще немного, и обладатель этих глаз ее поцелует.
— Роланд!
Дженнет с криком оттолкнула незнакомца, и тот отлетел в сторону, словно весил не больше собственного затканного звездами плаща. Звенела музыка. Кружились танцоры.
— Роланд! — позвала Дженнет и тут же увидела его. Он был не один. Красавица в полупрозрачном платье обнимала его одной рукой за шею, другой гладя по волосам.
— Роланд!
— Дженнет!
Она кинулась вперед со всех ног — и тут же влетела в мужские объятия. Затрепыхалась, пытаясь вырваться, но не тут-то было. Это были руки настоящего мужчины.
— Дженнет! Очнись! Что с тобой?
— Дженнет? Дженнет? Открой глаза! Дженнет, девочка моя! Очнись!
Голос матери ворвался в сознание. Девушка открыла глаза, обнаружив, что стоит у калитки в конце аллеи, ведущей к ее дому.
Была глубокая ночь. Звезды высыпали на чистое небо, сквозь деревья мелькал серп луны. Дженнет стояла у калитки в одной сорочке, босая, с распущенными волосами и в ночном чепце. Ноги уже начали мерзнуть на холодной земле. Свежий ветер забрался под сорочку, выдувая остатки тепла.
— Дженнет…
Мать, отец, перепуганные сестры — все оказались тут же. У отца в руке дрожал фонарь, мать тихо протягивала к ней руки.
— Дженнет, девочка моя… Ты меня узнаешь?
— М-мама, — с трудом произнесла она. — Я не понимаю…
— Она очнулась! Слава богу! Джон, помоги.
Брат оказался рядом, обнял за плечи, накинув теплую шаль. Дженнет прижалась к его боку, позволила увлечь себя в дом.
— Я не понимаю… Как я там оказалась? Танцы кончились? Где феи? И Роланд? И откуда…
— Успокойся, — мать поддержала ее за локоть с другой стороны, словно больную. — Это был сон. Только сон. Тебе все приснилось. Первомай завтра!
— Уже сегодня, — буркнул Джон. — Скоро рассвет.
— Ох, ты! Боже мой!
— Рассвет? — повторила Дженнет. — Нет-нет! Это все было вчера! Мы танцевали… А потом был туман, из которого появились они…
— Кто?
— Феи! И они… Они забрали Роланда! Ах, зачем я отпустила его руку? Джон, ты был там! Ты должен был помнить…
— Ты видела меня во сне? — изумился брат. — Интересно и приятно.
Поддерживая с двух сторон, мать и брат увели Дженнет в ее комнату, где уложили в постель. Пока сонная служанка нагревала воду, чтобы налить в грелку и положить ее к озябшим ногам девушки, мать принесла дочери стакан горячего молока с мятой.
— Вот, выпей! И оставайся в постели! Завтра позовем доктора Кента. Ты заболела.
— Нет, мама, я здорова, — Дженнет била дрожь. — Но как ты не понимаешь? Это все феи! Они забрали моего жениха! И это было вчера!
— Ты бредишь! — миссис Холл дотронулась до лба девушки. — У тебя жар! Какое «вчера», если вы пойдете только сегодня днем? То есть, Мэрион и Джоанна пойдут, а ты останешься в постели.
Дженнет застонала, откинувшись на подушках.
— Она умирает! — запричитала миссис Холл и тут же накинулась на мужа и сына: — Что вы застыли? Она умирает, а вы глазами хлопаете? Живо скачите и позовите доктора Кента! Дженнет, девочка моя!
Под эти причитания Дженнет закрыла глаза. Может быть, это и правда был только сон? Может быть, нет причин для тревоги? В конце концов, она задремала, и на этот раз ей не приснилось ничего.
Утро для нее началось с взволнованного двухголосого шепота сестер на фоне далеких возгласов матери:
— Как думаешь, сказать ей?
— Но она же спит!
— А мы разбудим!
— Да, но если нам попадет от маменьки? Нет уж, пусть спит!
— Но Дженнет должна знать…
— Потом. Не сейчас!
— Что случилось? — девушка открыла глаза, приподнимаясь на локте. Обе ее сестренки, уже в домашних платьях, топтались рядом, и глаза у них горели огнем восхищения.
— Ой, Дженнет, тут такое… — начала Мэрион.
— Там на крыльце… — подхватила Джоанна. — Мы просто чуть с ума не сошли!
— Это надо видеть!
— Что такое? — девушка села на постели. В голове пронеслись мысли, одна другой чуднее.
— Подарки! — хором выдохнули сестры.
— Подарки? Откуда?
— Мы не знаем. Но они прелестны! Кто бы их мог сделать? И как раз накануне праздника! Ах, чтобы они пришли чуть пораньше! Дженнет, ты должна это увидеть!
Тараторя на два голоса, сестры помогли ей выбраться из постели, одеться и кое-как убрать волосы в прическу. Терзаясь недобрыми предчувствиями, девушка спустилась на первый этаж в гостиную.
Там собрались остальные члены семьи, почти все слуги и доктор Кент собственной персоной, приехавший чуть свет, чтобы осмотреть внезапно заболевшую мисс Холл. Не заметив вошедших девушек, все смотрели на большой ларец, который, ввиду его внушительных размеров, не поставили на стол, а утвердили в центре комнаты. Ларец был распахнут, и часть его содержимого покоилась на столе. Дженнет сразу заметила две небольшие шкатулки, пару свертков и штуку шелка, которую как раз в эту минуту осторожно вынимала и разворачивала ее матушка.
— Шелк! Настоящий! И такой приятный цвет! — говорила миссис Холл. — А тут еще и муслин! Боже мой! Он, наверное, стоит десять фунтов за ярд… Интересно, сколько тут ярдов? Никак не меньше двадцати! И кому пришла в голову идея делать столь дорогие подарки? Вот уж ясно — людям деньги девать некуда!
Состояние сквайра Холла было достаточным для того, чтобы обеспечить достойным приданым всех дочерей и на черный день оставалась приличная сумма, но миссис Холл, выросшая в семье с весьма скромным достатком, не переставала твердить, что всякому богатству без экономии и учета может настать конец.
— Что это, мама? — промолвила Дженнет, подходя.
— Милая моя! Ты почему встала? — миссис Холл тут же забыла про ткани. — Тебе разве лучше? Как вы могли разбудить свою больную сестру? — напустилась она на младших дочерей. — Вы разве не знаете, что больным нужен покой?
— Но маменька, мы ничего не делали! — заспорили девушки. — Мы не хотели ее будить! Она сама!
Дженнет подошла поближе:
— Что происходит, мама?
— Происходит то, что только что Луиза, — миссис Холл кивнула на служанку, — нашла на нашем крыльце этот ларец. Калитка была заперта, на садовой дорожке и возле подъезда никаких следов. А ларец стоит. Не прилетел же он по воздуху? Мы посоветовались с мистером Холлом, и решили занести его пока в дом и посмотреть, что внутри. И ты только погляди, что там обнаружили? Несколько отрезов ткани — хватит на то, чтобы каждой из вас сшить по платью, да еще и на мою долю останется. А эти кружева! Удивительно тонкой работы! А нитки для вышивания? А эта канва? И даже золотые и серебряные нити!
— Ах, зачем вы это сделали? — всплеснула руками девушка.
— А что тут такого? — искренне удивилась миссис Холл.
— Вы не должны были его открывать! А вдруг он чей-нибудь?
— Да чьим он может быть? На ларце нет никаких знаков или гербов, его нашли прямо перед нашей дверью…
— Позвольте, маменька, тут есть знак, — вступил в разговор Джон. — На самом ларце ничего нет, а вот на шкатулке…
Брат держал в руках шкатулку из ореха, украшенную серебряной чеканкой. На крышке был выложен затейливый вензель «Джи-Эр-Э-Х».
— Боюсь, что ты прав, милый, — посерьезнела миссис Холл. — Как бы ни были красивы эти ткани и изящны кружева, нам придется вернуть это человеку с такими инициалами…
— И с таким гербом, как у нас, — невозмутимо добавил Джон, демонстрируя крышку шкатулки, где рядом с инициалами действительно красовался герб рода Холлов.
— Ну, если так, давай ее откроем! — предложила миссис Холл. — В крайнем случае вы, мистер Кент, засвидетельствуете, что все так и было.
— Охотно, миссис Холл, — подтвердил доктор.
Замочка не было, и стоило Джону откинуть крышку, как все присутствующие ахнули.
— Вот это да! — миссис Холл ловко выудила длинную золотую цепочку, на которой висел рубиновый кулон в форме сердечка. — Глазам не верю! Тут еще серьги! И еще одна цепочка… И — о, Господи! — какое колье! Эти камни замечательно подойдут к твоим глазам, Дженнет!
— Но, позвольте, дорогая миссис Холл, — перебил ее доктор, — но разве мисс Дженнет-Роза Энтони Холл — не инициалы вашей старшей дочери?
— Ах, — женщина встрепенулась, — какая я глупая! Ну, конечно! Дженнет, милая, это наверняка прислано для тебя! Только вот от кого? Ты не догадываешься?
Девушка медленно опустилась на стул. Страшная догадка осенила ее.