— Мы готовы признать вину и как-то отплатить народу Матвея.
Я покачала головой:
— Я пробыла там недолго, но не верю в их помощь. Дела там ещё более запутаны, чем у нас. На Земле больше двухсот государств, тысячи народов, десятки религий…
Матвей выступил вперёд:
— А мы и не собираемся выступать на чьей-то стороне. Я лично прослежу, что Земля будет судьёй в конфликте. Поверь, у нас прошло и до сих пор идёт столько войн, что ваша вежливая драка чародеев с жонглёрами выглядит смешно. У вас тут по линии фронта катаются передвижные бордели, а в моменты перемирия, противоборствующие стороны передают друг другу приветы. Вон, даже Бленда и Хадонк планируют свадьбу «после войны». Вы понятия не имеете, что такое настоящая бойня. Хотя, судя по некоторым событиям, начинаете приближаться к земному стандарту: с массовыми убийствами, этническими чистками и пропагандисткой ложью из каждого умобраза.
2
Моя личная трагедия с поиском родителей померкла на фоне этой ответственности.
— Ох, — сказала я и села на деревянный круг, закрывающий якорную цепь.
— Я так сказал, когда Драген предложил союз Земли и Химмельблю. — Матвей присел рядом: — Твои родители — это важно. Но если твою страну разделают, как Польшу, (опять у Матвея идиотские отсылки к истории его мира, которые я не понимала!) то какая разница, что стало с родителями? Спасение Химмельблю от военного поражения и раздела зависит от спасения Брянска. А спасение Брянска зависит от того, сможем ли мы с тобой найти неведомо что в той части мира, где неведомо что происходит…
Драген тоже сел рядом со мной:
— Это ещё не всё. То, что ты рассказала на допросе, передано в центральное управление шпионажа в Эль-Сабхе. Если те, кто тебя допрашивали, не поняли вообще о чём ты, то мудрецы в столице Гофрата сразу поймут суть.
— А что такого, если узнают, что у нас может сформироваться союз с государствами из иного мира?
Ответил Матвей:
— Гофратцы сами захотят установить контакт с нашим миром. Минуя меня, тебя и Химмельблю. На земле более двухсот государств. Среди этих двухсот лишь десяток являются самостоятельными, остальные — территории в разной степени зависимости от десятки. Моя Россия, США, Китай, Индия все они будут только рады приобрести магические знания, для того, чтобы возвысится над остальными.
— Велик Триединый, — воскликнула я. — Ничего не понятно.
— Поэтому, Бленда, давай делать то, что понятно.
— Я не смогу открыть портал на море, — сказал Драген. — Кроме того, я не могу повернуть корабль, чтобы отвезти тебя обратно.
— А я, не смогу ходить за Барьером Хена без тебя, — добавил Матвей. — А значит всё затягивается. В то время как армии союзников собираются для удара, А в Брянске вообще хрен знает, что творится.
— Я поняла, не дура. Сама об этом думала.
Драген спросил:
— Можно полагать, что я тебя убедил?
— Можно…
Драген поднялся:
— На моей маске этого не заметно, но я очень рад. Ведь в столице Деш-Раджа у меня запланирована встреча с их правительством. Попытаемся убедить вступить в войну на нашей стороне. Номасийцы разозлили раджийцев своим бесцеремонным вторжением в их пространство. Помощь Деш-Раджа не только отсрочит поражение, но приведёт к неизвестности в противостоянии и сравняет силы. Далее всё будет зависеть от тебя с Матвеем.
3
Столицу Деш-Раджа я видела только в умобразах, которые, конечно, не передавали экзотическое великолепие этой страны.
Раджийцы были словно выходцы из иного мира. Химмельблю и наши заклятые враги из Драйденских Земель имели много общего, как и Вейрона с Форвирром. Номас и Гофрат вообще как родные братья. Просто один остепенился и обзавёлся высокой культурой, а другой продолжил кочевать, законсервировав собственную дикость.
Деш-Радж имел непохожий язык, непохожую архитектуру и сложную социальную иерархию, устройство которой сами до конца не понимали.
Как и все страны, тысячу семилуний назад он принял Триединство, но древние верования наложили свой отпечаток. Триединого здесь изображали не с копьём и щитом, но с двумя копьями или с двумя щитами, или вообще без ничего. Подчёркивали его тройственность: он одновременно вооружён, безоружен и опасен. Раджийская Триединая Церковь была независима от Химмельблю, поэтому она игнорировала намёки на инакомыслие, продолжая распространять своё видение Триединого на Енавское Княжество и даже на сам Химмельблю.
— Индию напоминает, — сказал Матвей. — Только намного чище.
Мы стояли возле «Станции Мэттю», ожидая нашей самоходки. Располагалась станция за городом, на вершине холма, откуда открывался вид на Мурк-Лог, столицу Деш-Раджа.
— А твой Брянск мне напомнил Енавское Княжество, — сказала я.
— Это я слышал. Жаль, что не смогу увидеть близнеца России в вашем мире
— Почему?
— Потому что до самого Барьера мы поедем в крытом экипаже. Деш-Радж и Енавское Княжество полны гофратских шпионов. Драген полагает, что наше описание уже передано им.
Подошёл Драген. Он облачился в робу раджийского триединника, скрывая свою маску под капюшоном. За ним подъехала крытая самоходка. На борту был нарисован хорт и что-то написано на раджийском.
Я испугалась:
— Мы… мы поедем в фургоне для перевозки скота?
— Да, а что?
— У меня плохие воспоминания… в таком меня везли в Тахвию.
Матвей посмотрел на вывеску «Станции Мэттю» и сказал странное:
— Поверь, у меня есть воспоминания и похуже…
Глава 44. Поэзия и правда
1
Потянулись странные дни. Я и Матвей тряслись в замкнутом пространстве повозки. Конечно, здесь было просторно и чисто. Были даже какие-то книжки и журналы на енавском языке. Изредка нас посещал Драген, но в остальное время он ехал рядом с возницей.
Ночью, мы останавливались у таверны. Драген, убедившись, что никто не подглядывал, выводил нас из фургона, прикрыв «Невидимостью».
Матвей, как всегда, критиковал нашу магию:
— Смысл притворяться невидимым, если у магов есть способ видеть невидимое?
Мы умывались и ложились спать в кровати. Мне всю ночь снилось, что я продолжала трястись в фургоне. Но эти сны были лучше тех, в которых я снова брела по разграбленной таверне, видела трупы родителей и подвергалась насилию. В такие ночи я просыпалась и лежала до утра, разглядывая на потолке световые узоры от фонарей.
Наутро мы снова погружались в скотовозку и ехали до следующей таверны.
Само собой, я и Матвей безостановочно разговаривали.
Он рассказал о своём детстве. В какую школу ходил, в какую девочку был влюблён. Я рассказала про свои детские годы. При всех культурных различиях, у нас было много общего. На своём телефоне, Матвей ставил музыку. Я попросила Драгена купить музыкальный рулль Фрода Орста.
И земная и голдиварская музыка быстро надоела. Последовали отчаянные признания:
— Не знаю, люблю ли я Аделлу на самом деле? — качал головой Матвей. — Она человек иной культуры, вообще иного мира. Превращается в странное животное с клыками и шерстью. Ещё она способна завалить оленя. Может поймать дракона. Что если я влюбился в её необыкновенность? Быть может у меня какое-то извращение? Эти её ушки и хвостик…
— Я тоже не знаю, люблю ли Хадонка? — признавалась я. — Что если я влюбилась в его обыкновенность? Хадонк — типичный драйденец, мелочный, скупой, но одновременно воинственный. Даже не знаю, почему именно такие качества, являются его характеристикой.
— Аделла вспыльчивая, самолюбивая и считает себя выше всех, ну, может быть, чуть ниже Матери Кочевницы. Не представляю, что будет, если две номасийки сейчас сидели бы в замкнутом пространстве, как мы? Аннигилировали бы?
— Хадонк уже расписал всю нашу жизнь до мелочей, — отвечала я. — Как поженимся и будем жить в Драйдентоне. Я не против, прекрасный город. Но он даже не спросил, хочу ли я покинуть Химмельблю?
— Аделла даже не спросила, хочу ли я видеть, как она превращается в зверей?
Мы замолчали. Одновременно рассмеялись.
— Ещё немного и расскажем самые грязные тайны о себе, — сказала Матвей.
— Странно, почти половина семилуния прошла, а я впервые разговариваю с тобой без того, чтобы нас прервали замечания Хадонка.
— Или шипение Аделлы.
— Ага, она так старалась не показать, что ревнует, что именно это её и выдавало.
Матвей научил меня пользоваться фотоаппаратом, я показала ему, как создавать световые шарики.
Так как Матвей был внеклассовым, то произошло то, чего все опасались. Вместо света он создал огонь. С оглушительным рёвом полыхающий ком пробил в стене фургона дыру и умчался в придорожный лес. Стволы деревьев разлетелись, расталкиваемые стеной растущего огня.
Самоходка резко остановилась, Матвей отлетел к стене, а я налетела на Матвея.
В романтических театральных умобразах распространён штамп, когда героиня и герой случайно падали друг на друга, оказавшись лицом к лицу. Происходил обмен взглядами, соприкосновение тел… Губы героев трепетали и сливадись в поцелуе… Поэзия!
Но у нас всё произошло иначе. Я не только разбила своей головой нос Матвею, но ещё и вдавила своё колено в его промежность. Парень заорал, не зная за какую из повреждённых частей тела держаться. Я покраснела и отползла:
— Прости…
В дымящемся проломе появился Драген:
— Вы чего тут устроили? Почему у Матвея кровь? Подрались?
Он утихомирил огонь и выволок нас из фургона:
— Всю конспирацию нарушили.
2
Так как до Барьера Хена оставалось около тысячи флю, было решено не ремонтировать самоходку, а взять на ближайшей станции карету и мчаться дальше. Вёл карету тот же енавский возница.
Правительство Енавского Княжества старалось помогать нам как можно меньше. Они отказались выделить сопровождение, отказались гарантировать безопасность в тавернах и на почтовых станциях. Это государство всё время хотело угодить всем, только бы их оставили в покое. Енавцы боялись испортить отношения и с Химмельблю, и с нашими врагами. Енава не протестовала, когда Гофрат накрыл всю их территорию полем, блокирующим порталы переброски. Предпочли сделать вид, что не заметили открытого акта агрессии.
В пути Матвей с любопытством наблюдал окрестности:
— Хм, Енавское Княжество больше напоминает не Россию, а помесь Чехии, Польши и Украины, причём довольно жалкую.
Карета вдруг так подскочила, что мы все трое ударились в потолок.
— А вот дороги, как на Родине…
— Пылевики, — закричал возница.
Сквозь щели занавески я разглядела белые стволы енавских деревьев, но никаких признаков опасности.
— Матвей, не вздумай применять магию, без тебя обойдусь, — приказал Драген. — Бленда, проследи за ним.
Драген использовал мгновенное перемещение, оказавшись далеко за пределами кареты. Я отодвинула занавески, чтобы лучше видеть.
— Ты умеешь мгновенно перемещаться? — спросил Матвей. — Полезное знание.
— Не пробовала, но если сожгу самородок, то смогу. Дальше, чем Драген.
— А меня науч…
— Нет! Ты же вместо светового шара, создал убийственный огонь. Вместо перемещения у тебя получится какой-нибудь нелепый рывок. Ты или застрянешь в дереве, или очутишься на тысячу флю в воздухе, или на тысячу флю под землёй, или вообще одна часть в воздухе, другая в дереве, третья…
— Понял, понял, не дави на меня.
Драген выставил защитное поле, сдерживая наступление множества пылевиков — гофратских слоггеров, сотканных из пыли и мелких камней. Они были слабыми, но зато их сложно уничтожить — большая часть оружия попросту проходила сквозь их призрачные тела. Да и защитные поля не были сплошной преградой для них.
Возница встал под защиту Драгена. Расставил руки с растопыренными пальцами. Участок неба над ним потемнел, мелькнул разряд молнии. В центре облака зародился смерч. Наш возница оказался «времом» — прирождённым енавским погодным магом.
Несколько пылевиков, просочились сквозь защиту Драгена и пересобрались прямо у окна кареты. Двумя «Толчками» я откинула их подальше.
Воронка смерча вытянулась до земли. Огибая карету и Драгена, она надвинулась на слоггеров. Пылевиков втянуло в её вращающееся тело. Некоторое время слоггеры крутились над нами, перемешиваясь с веточками и сухой травой, вытягиваясь в спираль. Погодник скрестил руки на груди, завершая действие.
Смерч рассыпался вместе с пылевиками.
— Успокой лошадей, — приказал Драген вознице, а сам отбежал в сторону, его маска засветилась.
— О, сейчас будет круто, — сказал Матвей.
Драген обернулся невиданным чёрным драконом. Всегда подозревала, что он неспроста носил эту маску, не снимая.
Я не интересовалась ни драконами, ни связанной с ними магией, так как драконотворчество считалась неперспективной веткой, устаревшей вместе с драконами. Да и стен-магия находилась так же далеко от ливлингов, как и от водяного творчества или управления погодой.
На Истории Магии мы всё же изучали Драконьи Рода, особенно те, что до сих пор жили в Нип Понге. Драген не подходил под описание ни одного из них. Он был или неизвестным Родом, а значит ещё более древним, чем вся магия Голдивара, или совершенно новым искусственным существом.
— Куда он собрался? — спросил Матвей. — Мы же победили?
— Пылевики способны переходить в спящее состояние, превращаясь в кучу песка. От них перестаёт исходить какая-либо энергия, намекающее на магическое происхождение. Опытный маг может определить их по характерным, едва заметным граням песочной пирамиды. Драген сейчас уничтожает этих «спящих». А заодно и тех, кто их создал. Наверняка гофратцы где-то выжидали, чтобы напасть на нас после слоггеров.
Драген скрылся за вершинами деревьев. До нас донеслись крики и шипение энергетических выбросов. Прямо на нас из лесу выбежал тинь-поу с расцарапанной в кровь мордой. Не было сомнения, что это один из гофратских шпионов попытался сбежать от Драгена. Заприметив нас, зверь остановился, раздумывая не напасть ли? Оценив свои шансы как ничтожные, прыгнул в сторону. Прежде чем я сообразила чего бы эдакое в него метнуть, возница уже достал арбалет и прицелился.
Большими прыжками тинь-поу пересекал дорогу, чтобы скрыться в противоположном лесу. Возница хладнокровно вёл его арбалетом. Загудела струна. Зачарованная стрела, сопровождаемая каплями дождевой воды, вонзилась в бок тинь-поу. Одна стрела не убила бы огромное животное, но вода, как я догадалась, была усыпляющей. Перевернувшись несколько раз, зверь замер посреди дороги. Несколько раз дёрнул лапами и превратился в спящего человека.
Возница встал возле окошка и досадливо поморщился:
— Эти гофратцы и номасийцы вообще обнаглели. Орудуют в моей стране, как у себя на заднем дворе.
— Они орудуют ровно настолько, насколько вы им позволяете, — ответил Матвей.
— Твоя правда. Когда-то Енава была сильнейшей в мире. Виноват проклятый Барьер Хена, отрезавший часть наших территорий. Пока остальные исследовали мир, присоединяли земли, нам некуда было расширяться.
Когда возница отошёл, Матвей шепнул мне:
— Ну точно, как поляки. Они тоже постоянно вспоминают бывшее величие, которое у них несправедливо кто-то отнял.
— Ты же знаешь, что мне ничего не говорит слово «поляки»?
— Понимаю… Просто ты, Бленда, самый близкий мне человек в чужом мире. Когда делюсь с тобой мыслями, то не чувствую одиночества.
— Ничего, скоро мы перейдём Барьер Хена и тогда будем в одинаковом положении: тот мир одинаково чужой нам обоим.
Глава 45. Вопрос равновесия
1
Очистив дорогу, Драген вернулся. Не в образе дракона, а в своём. Возможно, мне показалось, но маска выражала удовлетворение. Драгену нравилось превращаться.
Возница запрыгнул на своё место, Драген сел с нами в салоне кареты. Лошади тронулись.