— Надеюсь, — зло, ухмыльнувшись, сказал Константин.
* * *
Разговоров не было.
Троих помощников Романа вырубили сразу, и дальнейших ударов они уже не чувствовали.
Зато Роман чувствовал всё, каждый удар. И как хрустнула локтевая кость левой руки, как резкий и хлёсткий удар разорвал ему щеку. Он задыхался от злобы и боли, сначала сопротивлялся и отбивался, потом кричал в бешеном гневе, а затем затих. Сил уже не было, но он был в сознании.
Двое мужчин били его ногами и руками, отводили душу по полной программе, срывая злость и мстя за своих любимых женщин.
Это было настоящее избиение без снисхождения к подонку и какой — либо оглядки на серьёзность нанесённых увечий.
Сломав Роману ногу, Константин Соболев провёл последний, добивающий удар кулаком в переносицу.
Демид без раздумий завладел снятым с предохранителя автоматом у бойца, вскинул оружие и, прицелившись в бросившегося на подмогу Роману мужчину, нажал на спусковой крючок. Грохнул одиночный выстрел. Пуля вошла точно в лоб, сбив его с ног и обрушив навзничь.
— Уходим, Демид! — похлопал его по плечу Соболев. — Всё кончено.
Мужчина кивнул.
— Да.
Только жажда мести так и не прошла. Будь его воля, он бы мучил их очень долго. За то время, что его женщина натерпелась страха, эти подонки заслуживают вечных мук и страданий.
Позже в протокол будет занесено, что похитители оказали сопротивление задержанию и в попытке к бегству были убиты.
Глава 14
* * *
Изрядно поднадоев персоналу больницы, Демиду с Константином наконец-то разрешили посетить своих женщин.
Мужчинам выдали халаты и бахилы.
Павел Карпов не подвёл и разместил Викторию с её мамой в самой лучшей больнице, где им оказали первую помощь, а также проверили на наличие каких-либо повреждений.
Демид не находил себе места, закидывая медсестру вопросами о малышах и состоянии самой Виктории, но пришлось замолчать, пока ему медсестра не пригрозила, что выгонит из больницы, если он не успокоится.
Медсестра жестом показала им следовать за ней и сказала, что врач всё расскажет о состоянии обеих женщин.
— Их разместили в одной палате. — Сухо поведала она.
Мужчины проследовали за ней. Демид волновался и переживал. Его нетерпение практически вырывалось наружу, так он сильно и быстрее хотел увидеть свою Вику и узнать о её состоянии, и о детях.
Прошла целая вечность, когда медсестра привела их в большое помещение, где располагались просторные одноместные и двуместные палаты.
Она указала на дверь и сначала посмотрела сама, как обстоят дела у пациенток, и только потом позволила мужчинам войти.
Демид и Константин миновали строгую женщину.
Демид набрал в лёгкие побольше воздуха, когда увидел Викторию, лежащую в постели и находящегося рядом с ней врача, который измерял девушке давление.
У Виктории левая часть скулы была сильно опухшей и отёкшей.
Демид сжал кулаки.
Её мама, Ольга Викторовна лежала на противоположной стороне палаты. К ней была подведена капельница, а рука загипсована. Сама женщина, кажется, спала.
Виктория увидела вошедших отца и жениха, и тихо всхлипнула, а потом по её лицу потекли слёзы. Демид двинулся к ней.
Врач как раз закончил мерить давление и убрал прибор, коротко улыбнувшись и кивнув вошедшим мужчинам.
— Вика, Вика, малышка, я здесь, — сказал он тихо, подходя к кровати.
— Демид, папа… как хорошо, что вы уже здесь… мы с мамой переживали… Паша сказал, что вы остались, чтобы уладить дела с полицией… — сквозь слёзы пробормотала девушка.
— Всё хорошо, милая. — Сказал её отец и переглянулся с Демидом.
— Как мои девочки? — спросил Константин у лечащего врача.
— У Ольги Викторовны небольшой шок и двойной перелом руки, но всё будет в порядке. Руку собрали, кость идеально срастётся. Вкололи обезболивающее и успокоительное. Ей сейчас нужен крепкий сон и покой. Также рекомендую полежать у нас пару-тройку дней под наблюдением.
Константин кивнул, держа в своих руках хрупкую ладошку жены и нежно гладя её пальцы.
— А с Викторией и её детьми всё в порядке. Лицо заживёт. Никаких внешних и внутренних повреждений больше нет. Дети в полном порядке. Виктория немного напугана, но я думаю, вы это исправите. И в принципе не вижу смысла держать девушку в больнице.
Демид почувствовал облегчение. Ни Виктории, ни детям больше ничего не угрожало. Скоро его семья окажется дома, там, где им и положено быть.
Он и отец Виктории поблагодарили врача и пожали ему руку.
Когда врач ушёл, Виктория подняла грустные глаза на Демида и произнесла:
— Прости меня… ты был прав…
Внутри неё тяготило чувство вины.
— Вика… — вздохнул Демид, — что ты такое говоришь? Это я виноват, что не подумал более серьёзно о твоей безопасности. Только я.
Он осторожно прижал Викторию к себе и положил руку на её живот, успокаивая любимую и самого себя.
* * *
Следующие несколько дней Виктория спала большую часть времени.
Её мама была выписана из больницы и Константин Леонидович, взял отпуск и окружил заботой и вниманием свою любимую жену.
Демид сидел в кресле в спальне, в то время как Виктория спала, и разминал шею. Он проснулся сегодня очень рано, последние дни его беспокоит кошмар, что потерял свою Вику и старается караулить и охранять её сон.
Мао свернулся клубком рядом с хозяйкой. Кот не отходил от неё ни на шаг.
Удивительно, но когда они вернулись в квартиру, Мао устроил им настоящий разнос!
Очевидно, бенгал почувствовал беду со своей любимой хозяйкой. Кот истошно мяукал и исцарапал входную дверь и стены в коридоре.
Пытаясь выбраться через окно, Мао сорвал все шторы в квартире и изрядно попортил мебель.
А когда вернулись люди, он долго возмущённо мяукал и даже рычал, но в основном на Демида.
Ведь именно ему Мао доверил свой прайд, а он его чуть не подвёл. Глупый человек — ещё учить его и учить всему…
Всеволод также узнал о происшествии, и каждый день навещал Викторию.
Демид до сих пор помнит, как отчитывал и ругал его Всеволод в кабинете, когда Виктория заснула и не слышала их разговор.
Даже когда погиб его внук, Всеволод не сказал Демиду ни слова, а тут…
Какие слова и выражения, оказывается, знает его старый и верный друг.
Виктория открыла глаза, широко зевнула, потянулась и прислушалась.
Как и все предыдущие дни, за окном лил дождь. В тандеме с ветром они создавали и исполняли свою грустную мелодию, то быстрее, то медленнее отбивая ритм только им понятной песни.
Демид тут же оказался рядом с ней и опустился на кровать. Он поцеловал любимую. Любых прикосновений к ней ему было мало. Он целовал её, стараясь воспользоваться любым предоставленным ему шансом. Мужчине казалось, что он не достаточно много дарит внимания и нежности Виктории, стараясь подарить и даже отдать ей всего себя.
Он потрепал её волосы, после чего прижался лицом к ещё плоскому животу.
Демид пуще прежнего будет оберегать будущую маму и её малышей от всего страшного и плохого.
— Говорят, малыши любят слушать голоса своих родителей, — всё ещё хриплым со сна голосом сказала улыбающаяся Виктория, перебирая пальцами пряди его волос.
— Я люблю вас, — произнёс он ей прямо в живот, — больше жизни люблю. И вас мои крошки, и вашу мамочку. Сильно-сильно люблю и очень жду. Чтобы взять на руки, поцеловать, прижать к груди…
Виктория легко рассмеялась, так как его дыхание щекотало её кожу.
— Вика… — с придыханием произнёс он и обнял её.
Виктория крепко прижалась к его груди, а Демид опёрся подбородком о её темноволосую макушку.
Его запах, присущий только этому мужчине, наполнил её душу счастьем и покоем.
— Я люблю тебя, Вика, и больше не допущу никаких происшествий. Не позволю никому и ничему причинить тебе и детям боль или навредить вам. Даю слово.
— Не беспокойся, Дем. Я и сама больше не буду возражать против безопасности, и во всём слушать тебя.
Они долго лежали рядом и молчали, отдаваясь новому чувству — чувству умиротворения.
Но воспоминания ещё не исчезли. Только время сможет убрать тяжесть воспоминаний, оставив лишь чуть горький привкус прошлых событий.
* * *
Яростные порывы ветра сбрасывают последние листья с деревьев. Часто подолгу идёт холодный дождь. Иногда, кажется, что весь мир печалится и тоскует. И жизнь в нём уж не бежит весёлым ручейком.
Ноябрь — месяц ностальгии и печали. Мир вокруг словно потерял цвета и медленно укладывается спать мёртвым сном. И в то же время, именно в этот день, двадцатого ноября, Катерина бы стала на год взрослее.
Виктория вместе с Мариной просматривали фотографии, где была запечатлена их подруга. Смотрели видеоролики, где девушка жива, улыбается на камеру, смешно позирует. Она весела и беззаботна.
Ни Виктория, ни Марина не могли прятать душащие их слёзы.
Они смотрели, вспоминали, разговаривали.
Катерина была красавица, обладающая огромной энергией, необычайно артистичная, что не раз помогало ей и в жизни.
Виктория долго чувствовала свою вину за гибель подруги. Да, именно подруги. Чтобы она не сделала, как не поступала в прошлом, в последние минуты, даже секунды жизни, Катя выбрала сторону света, добра. Она не предала.
Жизнь — сложная штука, и в то же время очень простая…
Для Виктории и Марины Катерина навсегда останется живой. Они будут её помнить. Память — её не отпустишь, она дорога им, и нужна, и скорее радует — зачем её отпускать?
Есть ещё и боль, и надо бы её отпустить. Боль от чувства вины. Боль от того, что Виктория понимает, что хотела ей так много сказать и не сказала. Могла дать где-то больше любви, внимания, чем-то больше порадовать, а не сделала…
Но сегодня, девушки, словно с ней прощались по-настоящему, отпускали Катерину.
Они плакали и с души, будто уходила тяжесть, принося облегчение и оставляя только хорошие воспоминания.
Они будут жить дальше со светлыми воспоминаниями о Катерине.
Мама Катерины и её младшая сестрёнка не были оставлены на произвол судьбы. По просьбе Виктории, Демид открыл счёт в банке на их имя и положил довольно крупную сумму, чтобы они ни в чём не нуждались, а Света, сестрёнка Кати, в будущем смогла учиться в престижном ВУЗе.
Кто-то посчитает это откупом, кто усмехнётся, кто-то покивает головой в знак того, что сделан правильный поступок. Викторию не интересует чужое мнение, так велело сердце. Но не смотря на это, Катерину не вернёшь, и никакие материальные блага мира не смогут заглушить боль и скорбь матери…
Жизнь и смерть идут рядом, рука об руку. Понимание того, что не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, даёт шанс полнее прожить свою жизнь.
Виктория чувствует, что больше горя не осталось. Только тонкая, светлая печаль и океан любви… И большая ценность того, что она жива, её ещё не рождённые дети, её мама и Демид. И огромное желание жить дальше!
Глава 15
* * *
— Мне очень нравятся вот эти кресла именно такого сливочного оттенка в сочетании с тёмным деревом, но я не уверена, будут ли они достаточно практичны… — рассуждала Виктория вслух осматривая привезённые кресла. Оказалось, что она по ошибке заказала три вида кресел!
Беременность порой творит чудеса, так как она не помнит, как делала дополнительный заказ, но увы, электронная почта сохранила исходящие письма…
Виктория вздохнула.
Оставались буквально последние штрихи.
Ремонт и реконструкция особняка завершены. Всё отмыто и начищено до блеска. Новая мебель и аксессуары заняли свои места, кроме четырёх несчастных кресел для парадной гостиной!
Виктория маялась и не могла выбрать, какие же оставить. На помощь были приглашены Всеволод и Марина.
Демида ожидал сюрприз. Виктория до последнего не позволяла ему являться в особняк. И именно сегодня он увидит результат её работы. Она чувствовала небольшой мандраж, но и приятное предвкушение от его реакции и эмоций, когда он всё увидит.
— Передвиньте сюда. Два кресла винного цвета поставьте возле камина, а эти бежевые напротив дивана. — Виктория попросила рабочих расставить кресла по-другому и задумчиво рассматривала полученную композицию. — А куда девать ещё два зелёных ума не приложу…
— Классно! — искренне восхитилась Марина. — Мне особенно нравится, когда кресла разные. Оставь все шесть. Гостиная огромная! Но если тебя беспокоит вопрос практичности, то можно заказать кожаную обивку вместо бархатной. Поменяешь эти кресла на новые.
— Нет, ни за что! — мотнула головой девушка. — Кожа уместна в мужском кабинете, клубах или холостяцкой берлоге. Кроме того, она нарушит восточный колорит комнаты.
Марина, привыкшая к категоричным суждениям подруги, сохраняла полную безмятежность.
Всеволод, доведённый беременными капризами Виктории, тактично решил промолчать. Он ещё помнил, что спорить или высказывать какие-либо идеи беременной женщине очень чревато не сохранить собственные нервные клетки.
— Что ж, в этом доме есть и другие комнаты, где вы можете расслабиться, не рискуя при этом испачкать мебель, — сказала Марина добродушно. — Но мне кажется, что гостиная тоже должна быть строгой. Тем более она получилась такой… мужской что-ли… Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? Шкура тигра или зебры, брошенная на пол, или медвежья — вот что выдаёт присутствие мужчины, охотника и добытчика. Дух джунглей, надо полагать, не чужд Демиду, тем более, что он одобрил этих дурацких слонов на шторах.
Виктория в отчаянии возвела к небу глаза.
Опять слоны! Что они все к ним так привязались?
— И ты мне сейчас говоришь об этом! Я сыта по горло хлопотами с дверью и с трудом достала эти шторы! Кроме того, если не ошибаюсь, тигры занесены в Красную книгу. Мне жалко несчастных зверей! Да и Мао вряд ли обрадуется шкурам «сородичей».
— Если и я не ошибаюсь, то зебры ещё не стали редкостью, и Мао наверняка этим шкуркам не расстроится.
— Что ты привязалась к этим зебрам?
— А ты мне голову заморочила своими дверями, — парировала Марина, которая тоже начала заводиться.
Всеволод прикрыл лицо рукой.
Две беременные женщины — это просто кошмар!
Скорее бы приехали Павел и Демид, и угомонили своих невест!
Виктория рассержено взглянула на подругу и вдруг весело рассмеялась.
— Извини, Марин! Конечно же, ты права. В отделке комнаты должно присутствовать мужское начало, и кремовая обивка сюда просто-напросто не подходит. И ты кое в чём не права — в этой комнате мужское начало символизирует антуриум, который стоит в декоративных кадках по бокам от входа в гостиную.
Марина лишь вздохнула.
Виктория повернулась к хмурым рабочим и сказала:
— Оставьте два винного оттенка кресла возле камина, эти бархатные зелёные напротив дивана, а кремовые отнесите в деревянную гостевую комнату. Всеволод покажешь?
Он облегчённо кивнул. Ему скорее хотелось сбежать от неуравновешенных двух дамочек.
— Почему бы тебе не спросить мнение у Демида? — спросила Марина.
Виктория вздохнула.
— Ещё на первых порах я пыталась. Но что делать, если Дем, при всех своих талантах и достоинствах, совсем не художник и не дизайнер? — И она подкинула в камин несколько поленьев, наслаждаясь ревущим звуком огня и треском горящего дерева.
— Мужчины есть мужчины! — лаконично констатировала подруга и неожиданно добавила: — Паша жаловался, что в присутствии Демида все абсолютно любую информацию улавливают на лету, ему же порой, дважды приходилось что-то кому-то объяснять и вталкивать.
Виктория хмыкнула и присела рядом с подругой на удобный диван.
— Можно подумать, будто я не видела этого собственными глазами! — усмехнулась она. — Люди или его боятся, что решают сразу всё понять и сделать как надо, или Демид просто умеет правильно говорить и внушать нужное. А может и то, и другое одновременно. В любом случае, он больше не стесняется себя и не обращает внимания на реакцию людей.