- Закликай круг.
В самом центре Воронежской крепости, на площади, окруженной теремами местных дворян, собрался казачий сход. Горожане в страхе попрятались и через слюдяные окошки украдкой поглядывали на необычное зрелище. А посмотреть было на что. Несколько десятков хорунжих, сотников и есаулов встали кругом перед крыльцом палат убитого воеводы, а на ступенях, возвышаясь над всеми, восседал Заруцкий в шапке-трухменке из бараньей смушки. На нем блестел вышитыми узорами богатый кафтан, перевязанный алым кушаком, плечи укрывал шелковый плащ. Справа у аналоя, унесенного из местной церкви Успения, топтался священник, слева караульный держал казачье знамя.
Данилко, как и все остальные, стоял в полной казачьей справе, с нетерпением ожидая начала схода. Вот когда можно попенять на излишнюю жестокость и предложить казакам план: быть помягче с жителями и добром переманивать их на свою сторону.
Атаман поднялся со ступеньки, снял шапку и лихо подкрутил ус.
- Кликнул я вас, братцы, дабы решить, что учинять станем. Я сбираюсь вести вас на Москву во славу Ивана Дмитрича. Добудем для него венец царский - обретем честь и богатство. Каждый из вас - каждый! - поимеет жирную добычу и благодарность государеву. А нечестивых бояр Кремлевских, кои на самодержца посягнули, отдам на ваш суд, как и все ихние богатства! Никто обижен не будет! А нонича идет нам в подмогу атаман Михайло Баловень с тремя тыщами войска. Не совру, я ждал окромя него и Самойлова с Васковским, они, однако ж, идут мешкотно и нагонят нас у Москвы. Так что ж, братья, пойдем на Кремль-город? Достанет удали у нас да силушки супротив Пожарского со товарищи стоять?
- Любо! Любо! - закричали казаки, и в воздух полетели шапки.
- Любо! - вместе со всеми завопил Данилко.
Еще бы не любо! Возьмут Москву, получит он вознаграждение, накупит подарков - и домой, в станицу. Привезет мамане шелков на платья да сукна для рушников. Интересно, как там кареглазая Катюха из соседской хаты? Выросла уже, поди. Надо ей тоже что-нибудь привезти, уж больно хороша девка!
- И мне любо ваше радение, братцы! Положим животы за дело государево! Коли порешили, пущай нам скарбник да обозный - тута они? - обскажут, как…
Среди казаков вдруг пробежал шепоток, на лицах, обращенных куда-то за спину Заруцкого, застыло недовольство. Иван обернулся: на крыльце стояла Марина в походном платье. Нахмурившись, атаман сжал кулаки: баба на сходе? Не бывать этому!
Все опустили головы, отдавая дань уважения бывшей царице, однако чувствовалось, что ей здесь не рады. Заруцкий, не глядя на нее, сквозь зубы бросил:
- Ступай, Марина Юрьевна, неча тебе тут.
- Я желаю сказать свое слово, - гордо мотнула головой пани.
Внизу зашумели, заволновались. Послышались крики:
- Сход не бабское дело!
- Да где ж такое видано?!
Марина нетерпеливо взмахнула рукой.
- Я не баба! Я мать законного государя вашего! И в его малолетство…
Заруцкий легко взбежал по ступеням и, подойдя вплотную к ней, тихо, но настойчиво потребовал:
- Ступай, сказываю. Не тревожься, все порешим, как надобно. Вскорости будешь на Москве с золотых тарелок есть да на камчовых перинах почивать.
Внимательно посмотрев в глаза атаману, Марина кивнула и ушла в палаты. Казаки одобрительно засмеялись.
- Эк ты ее, Иван Мартыныч…
- Пустое, братцы.
В центр круга вышел невысокий казак лет тридцати в темно-красных шароварах.
- Что, Степан, слово молвить имеешь?
Тот снял шапку и, смяв ее в руках, кивнул.
- Агась. Давеча наши с Москвы пришли, сказывают, венчали на царство государя Петра Федоровича.
- Окромя Ивана Дмитрича государей не ведаю! - рявкнул Заруцкий.
- Оно конечно. Дык ведь скоро царевы-то вестники и сюда поспеют, атаман. А тута и без них неспокойно, уж больно воронежцы серчают, что мы ихнего народу много порешили. Я про что глаголю-то: уйдем мы на Москву, так они нашего воеводу мигом скинут. И возвернуться нам, коли дело не выгорит, будет некуда.
- Понял, за какую вожжу дергаешь, - кивнул Иван и задумался.
Поразмыслив с минуту, он спустился с крыльца, шагнул в круг и понизил голос:
- Слухайте, братцы. Вышлите ноне тех гонцов, что с Москвы приехали, пущай на рассвете в крепость воротятся, словно б только поспели, да кричат - Кремль-город, дескать, поляки заняли, и Петра Федорыча с боярами умертвили. И нету на Руси теперича государя законного, окромя Ивана Дмитрича, ему и надобно крест целовать. А иначе, мол, все под пятой короля Сигизмунда окажемся! И пущай они эту весть разнесут по всем деревням да селам окрест.
Вокруг одобрительно зашумели, всем понравился хитрый план атамана.
"Пора", - решил Данилко. В конце концов, чего ему бояться? На казачьем кругу каждый может высказаться, на то и вольница. А если Ивану Мартыновичу его мысли дельными покажутся, так, небось, еще и наградит.
И он бесстрашно шагнул в центр. Стащив с головы шапку, Данилко заткнул ее за кушак и выкрикнул:
- Правильно Степан сказывает, серчают на нас воронежцы. Ан не зря серчают-то! Почто мы так лютовали, братцы? На кой ляд коменданту набили в рот пороху да подожгли? Это ж сколько народу русского зазря погубили! Казнили всех без сана и возраста, и мужиков, и баб! Купцов вон богатых пограбили, а они б могли о нас добрые вести по земле-то разнести. Эх… Дык и церковники ноне нас благословлять не желают, потому как ты, Иван Мартыныч, из храма ихнего паникадило серебряное умыкнул да приказал из него стремена себе сделать. Да разве ж это дело богоугодное? Вот если б мы с местными добром да ласк…
Договорить он не успел. Заруцкий выхватил из-за пояса саблю и одним ударом разрубил Данилку от плеча до пояса. Кровь брызнула во все стороны, и казаки, тихо ахнув, невольно отшатнулись. Несчастный хорунжий дернулся, захрипел и повалился на землю.
Иван наклонился, сорвал пучок травы и неспешно вытер кровь с клинка. Нахмурился и грозно оглядел сход.
- А ну, кто еще поучит меня атаманить?!
[14] Обычная, заурядная.
[15] Имеется в виду Лжедмитрий Второй, Тушинский вор.
Глава 18
Прошел месяц после венчания на царство. Дни текли монотонно и скучно. Петра будили ни свет ни заря и вели стоять заутреню. После нее он завтракал, переодевался в парадные одежды и два часа высиживал на троне, принимая иностранных послов. Это была чистейшая проформа, так как бояре вели переговоры сами, словно специально не обращая внимания на маленького царя.
В полдень снова служба в церкви, после нее обедали, и вся Москва погружалась в дневной сон. Петр никак не мог этого понять. Где ж видано, чтоб среди дня все придворные вповалку дрыхли на лавках?! Но вскоре он понял, что многовековые традиции так просто не отменишь.
После сна - полдник, вечерня, ужин. И снова сон, на этот раз на всю ночь. Когда же они работают?!
Но сегодня, наконец, все закончится. Петр с самого утра не находил себе места от нетерпения, ожидая приезда Ферре. И вот теперь соперник стоял перед ним, а царь его с интересом разглядывал.
Петр сидел на миниатюрном троне, специально для него поставленным на возвышении в небольшой комнате, которую теперь называли Малым тронным залом. Стены, сводчатый потолок и подпирающие его колонны расписали золотыми узорами, царское место украсили бархатным балдахином с каменьями, лавки - бархатными же накидками и подушками. В результате получилась хоть и маленькая, но вполне солидная зала для приемов.
Перед Петром стояли бояре во главе с Шереметевым, позади них робко топтался юноша лет шестнадцати в скромном зеленом кафтане. За его спиной к двери прислонился Василий, который все последние месяцы не отходил от царя дальше, чем на несколько метров.
- Здрав будь, государь, - начал Шереметев и вместе со всеми поклонился в пол. - Наказывал ты надысь боярину Михайле Романову на Москву прибыть да пред твои светлые очи предстать. Повеленье твое сполнено, батюшка наш, с сим тебе и кланяемся.
Группа поддержки, как мысленно окрестил пришедших Петр, расступилась, и Михаил шагнул вперед. Снова отвесив поясной поклон, он замер, нерешительно глядя на царя.
"Нда, - мысленно улыбнулся Петр, - и представить страшно, каково ему сейчас. Проигравший, побежденный. Небось, не меньше меня хотел главой "Наполеона" стать. Ладно уж, прощу ему Катрин".
Он величественно кивнул Михаилу и махнул рукой остальным боярам:
- Ступайте.
Те переглянулись и потянулись к выходу, под притолокой, наклонив голову, остался стоять лишь Василий.
- И ти ступай, Вася, - приказал царь, и охранник тут же испарился, осторожно прикрыв за собой дверь.
Начинать разговор Петр не торопился. Он молча разглядывал гостя, наслаждаясь торжеством. Юноша был невысок, довольно бледен, лицо приятное, скромное, темные волосы слегка кудрявились, а на подбородке пробивалась первая поросль. Взгляд почти робкий, что совсем не похоже на Шарля Ферре…
Вдоволь порадовавшись унижению проигравшего соперника, Петр сказал:
- Bonjour, monsieur Ferret, comment vous allez-vous? [16]
Михаил, хлопая глазами, безмолвно смотрел на царя.
- Ne soyez pas tellement surpris que je vous ai reconnu, c' #233;tait assez simple. [17]
Губы юноши слегка шевельнулись, и он торопливо перекрестился.
- Arr #234;tez donc de montrer ici votre stupidit #233;, monsieur Ferret, c'est assez d #233;ja. [18]
Неподдельная растерянность отразилась на лице Романова. Склонив голову на бок, он вопросительно прошептал:
- Государь?
Петр почувствовал, что теряет терпение. Долго этот болван будет притворяться? Хотя странно, конечно, выглядит совершенно искренним. Он что, гениальный лицедей?
- Pas de soucis, je ne vous en veux pas. A propos, comment va Catherine? [19]
Михаил, наконец, обрел присутствие духа и, поклонившись, ответил:
- Прости, государь-батюшка, ты глаголишь на наречии, кое мне не ведомо.
Пришла очередь Петра растеряться. Чтоб Ферре мог так чисто говорить по-русски, да еще приправлять свою речь старинными словами?! Он что, выучил язык за полгода? Не может такого быть! Даже ему, Петру, местное произношение нелегко далось, а ведь для него русский с детства почти родной. Бред какой-то. Ладно, сейчас проверим тебя, друг Шарль, держись!
- Сказивай, как зивешь.
Романов поклонился и тихо начал:
- Благодарствую, государь, слава Богу. Матушка моя, инокиня Марфа, в полном здравии, и за то, что Русь ты умирил, славит тебя ежечасно. Сестрица Татьяна осенью преставилась, уж сколько мы слез пролили, ну да что ж, воля Божья. А вот то лихо, что батюшка мой родимый в полоне у ляхов по сю пору. Как вспомню об нем, так словно в сердце рогатиной ткнет. А стоим мы в матушкином имении в селе Домнино, иже под Костромой.
Петр слушал, открыв рот. Ничего себе! И это говорит француз?! Ерунда полная. Получается, парень и правда Романов? А кто ж тогда Ферре?!!
Он проворно соскользнул с трона и метнулся к столу писаря, занимавшему угол комнаты. Встал спиной к гостю, схватил перо и торопливо черкнул несколько слов по-французски. Подойдя к Михаилу, он протянул ему свиток. Тот посмотрел на написанное, огорченно вздохнул и пояснил:
- Прости, великий государь, грамоты-то я не разумею. Но, ежели твоя воля, матушке покажу, она смогет разобрать.
Земля ушла у Петра из-под ног. Этот странный парень даже не понял, что надпись сделана по-французски! Значит, он действительно Романов?! Как можно было так ошибиться?! Но где теперь искать проклятого Ферре?!
В бессилии бухнувшись на трон, он махнул рукой - ступай, мол. Михаил поклонился и поспешно вышел. В ту же секунду дверь снова приоткрылась, и в проеме показалось узкое лицо какого-то дьяка. Царь в бешенстве вскочил, топнул ножкой и пискляво проорал:
- Во-он!
Дверь мгновенно захлопнулась, а Петр в отчаянии опустился на ступеньку перед троном, на глаза навернулись слезы. Проклятье! Где искать выход из компьютерной темницы? Как вернуться домой? Ответов на эти вопросы он не знал.
***
Встреча с Романовым стала для Петра потрясением. Он впал в уныние и не хотел ни с кем общаться. Бояре перепугались, созвали лекарей, но и их царь выгнал. Не желая никого видеть, он сидел в одиночестве, одни и те же мысли крутились в голове. Проклятый Жюно, это ж надо все так запутать!
Но постепенно первый шок прошел, и Петр начал рассуждать спокойнее. Может, он вообще неверно все понял, и дело вовсе не в конкурсе? Ведь не могут же, в самом деле, его на столь долгий срок оторвать от дома, от работы. Впрочем, наверняка в виртуальном мире время течет по-другому, и в реальности прошел всего час-другой, максимум день. Да, вряд ли больше. Но он-то ощущает время как настоящее, значит, ему нужен отдых от компьютерной жизни, как они этого не понимают?! А вдруг о нем просто забыли?!
Нет-нет, нельзя падать духом. Необходимо действовать так, чтобы потом не стыдиться минутной слабости. Итак, что надо сделать, чтоб победить? Сейчас под его властью огромная полуразрушенная страна, ею можно управлять как душе угодно. Чем-то похоже на компьютерную игру, которой он увлекался в юности. Как бишь она называлась? Ах да, "Цивилизация". Там каждый игрок получает в свое распоряжение отдельное государство и должен его развить как можно лучше. Хм… А вдруг здесь то же самое? Что, если трон был не целью, а средством? И теперь Петр, пользуясь безграничной властью, должен вытащить Русь из разрухи и… Точно! Шарля тут нет, для него устроена такая же игра! "Прорыв" создал два одинаковых мира, и в каждом из них проходит испытание один соперник. Ферре тоже царь или король, и победит тот, кто первый достигнет процветания!
Так, стоп. Спокойно. А если это все же не виртуальность? Ведь за полгода пребывания здесь он ни разу не видел каких-либо багов, глюков или зависов. Да и может ли он заметить их, находясь внутри системы? Но как бы то ни было, выглядит здесь все как абсолютно реальный мир. Допустим, Жюно солгал, и дело вовсе не в руководстве проектом? Может, этот толстый пакостник вообще не при чем? Конечно, он мог договориться с доктором, чтоб тот подключил Петра к "Прорыву", но как кадровик подстроил аварию? Впрочем, это и аварией-то назвать нельзя, ткнули чуток капотом. И все же Жюно никак не мог знать, что Петр пойдет именно в ту сторону, шагнет на дорогу, попадет в больницу… Хорошо, предположим, толстяк не у дел, какой из этого вывод? Получается, все произошедшее вовсе не испытание?! Но что тогда? Открылся временной портал, а Петр, сам того не заметив, шагнул в него и превратился в младенца? Ну, нет, полный бред. Методов путешествия во времени, тем более в чужом теле, пока не придумали. Или придумали? Возможно ли, чтоб был изобретен метод путешествия во времени, и Петр об этом не знал? Маловероятно, но ведь не исключено, что это секретный проект. Еще бы, такой прорыв в технологиях! Вряд ли о нем будут кричать на каждом углу, предварительно не протестировав.
Что?! Прорыв? "Прорыв"! Конечно, неведомый суперкомпьютер с невероятными возможностями! Петр думал, что машина создала неотличимый от реальности виртуальный мир, но… Допустим, она создана для путешествий во времени, что тогда? Елки-палки, получается, им с Ферре уготована участь подопытных кроликов! Они попали в прошлое, и именно здесь и будет проходить испытание! А еще вероятнее, что конкурса и вовсе нет, а они с Шарлем просто выполняют функцию Белки и Стрелки… Не исключено, что "Прорыв" мог дать сбой, и он очутился здесь вообще по ошибке. Дьявол их побери, вот как во всем этом разобраться?!