Серьезные молодожены с просветленными лицами произносили вслед за священником извечные слова. Слова отдавались у Наташи в душе так, будто она сама их произносила. Странное ощущение, ведь это не ее свадьба. И тот мужчина, которого она чувствует кожей, он тоже не ее… Так откуда это?
У них с Арсеном венчания не было, регистрация. Наверное, уже тогда, с самого начала их брак был обречен. Только она этого не поняла…
* * *
В процессе церемонии Денису с Наташей пришлось встать рядом, настолько близко, что они почти касались руками. От этого мир вдруг смазался, они остались отделенные от всего происходящего вокруг тем, что происходило в тот момент между ними. Будто невидимые нити натянулись, а по ним пошел ток.
Достаточно было легкого, случайного прикосновения, как искры побежали между ними, прожигая насквозь. Но тяжелые венцы, что они держали над головами новобрачных, не уклонились в сторону, не выпали из рук. Только яркий румянец залил бледные щеки Наташи, да сердце заколотилось в груди как бешеное.
А Денис побледнел, застыл, словно ледяной водой залитый. Ему стоило больший усилий не дернуться и не обернуться ней. Невольно скосив глаза, видел, как дрожит ее рука, а от частого дыхания колышутся прядки, выбившиеся из прически, заслоняя низко склоненное лицо. Черные прядки ее светлых волос. Наташка…
Что творилось с ней… Совсем дыхания не стало, на глаза начали наворачиваться слезы. Нельзя! Плакать нельзя! Линзы… Наташа перехватила венец другой рукой, а вторую прижала ко лбу, заслоняясь от него, от всплывшего в тот момент прошлого, от беспомощности перед внезапными чувствами.
Вероника стояла недалеко от матери по правую руку, ей было видно, что с той что-то странное происходит. Наташа как раз взглянула на нее, Ника рванулась было подойти, но нельзя нарушать церемонию. Девочка заволновалась, понимая, что матери плохо, всплеснула руками, но тут сестра Жоры обняла ее и что-то зашептала на ухо. Ника притихла, но личико у нее было встревоженное.
* * *
Тягостным было присутствие на этом бракосочетание для Арсена. С того момента, как увидел, что Наташа садится в машину свидетеля жениха, у него в душе ножи переворачивались. Все время, что ехали до церкви, старался не упустить эту машину из виду, казалось, если упустит, то она может…
Что может? Заняться с этим мужиком сексом прямо на ходу? Да еще в присутствии трех своих троюродных братьев? Абсурд. Но он гнал машину, стараясь не отрываться от синей Audi Q7 ни на минуту. Будто от этого зависит его… Что? Душевное спокойствие? Оно уже было потеряно. И теперь мерещились самые невероятные вещи, заставляя злиться и скрипеть зубами.
А в церкви встал так, чтобы можно было хорошо видеть ее. И тоже изводился, казалось, что между его бывшей женой и тем мужчиной, свидетелем, воздух искрится. А потом Наташе вдруг стало плохо, Арсен даже подался вперед, осознавая, что ведет себя совсем уж неадекватно. Его нисколько не должно заботить, от чего там задыхается бывшая женщина. Рядом с ним стояли родители, жена, сыновья. Арсен отвернулся.
Чтобы услышать приглушенный голос матери, полный осуждения:
— Посмотри! Этот ребенок совершенно не умеет себя вести, не может несколько минут постоять прилично. А ее мать?! Это что за поведение?! Она что, пьяная?! Гуляща…
— ДОВОЛЬНО! — говорил тихо, но в этот момент у него видимо были страшные глаза.
Мать осеклась и замолчала, тогда Арсен добавил:
— Мы в церкви, следи за тем, что говоришь, мама.
Взгляд Арсена переместился на отца, он ожидал, что тот как обычно выразит недовольство, что сын грубит матери. Но отец в этот момент смотрел в другую сторону. Он смотрел на свою бывшую невестку. И таилось в его взгляде совсем не осуждение. Отец смотрел на нее виновато и… любовался? Однако, заметив, что его застали за этим "недостойным" занятием, быстро отвел глаза, уставившись в сторону, лицо снова превратилось в непроницаемую маску.
Арсену противно стало на это смотреть, он отвернулся, оказавшись лицом к лицу с женой. Волной поднялось неприятие всей ситуации и захотелось выйти на воздух. Вместо этого он отошел в правый придел к большому подсвечнику, поставил несколько свечей за упокой. Там он и оставался до самого конца. До того момента, как венчание закончилось.
Глава 7
Первый момент чудовищного замешательства прошел, и Денис смог наконец мыслить нормально. Это что же получалось? Он считал, что давно похоронил все то, что к этой пустой, бессердечной девчонке испытывал, а на самом деле… Как у Владимира Семеновича…
Время эти понятья не стерло,
Нужно только поднять верхний пласт -
И дымящейся кровью из горла
Чувства вечные хлынут на нас
(стихи Владимира Высоцкого)
Он зажмурился на мгновение от боли, пронзившей все его существо. За что? За что ему это мучение? Он же как отворачивалась от него, так и отворачивается…
Потом поборол себя. Это Жоркина свадьба, что ж он в самом деле так раскис?!
Но поговорить, просто спросить.
Поздороваться, черт бы ее побрал, по-человечески!
Просто спросить у нее, как ей живется? Хорошо ли?
От злости и кошмарной смеси чувств, снова всплыли в памяти слова той цыганки: "Намучаешься…". Денис чуть не рассмеялся в голос. Но звука не издал, конечно, только головой покачал и подумал, что так не уедет, пока все не выяснит, и все точки над "и" не расставит.
* * *
По счастью остальные гости были заняты куда более приятными вещами, и никто не обратил внимания на бледных свидетелей. Решили, что они просто утомились или ладана надышались. А мрачные любители позлословить и вовсе остались в стороне, не до них было сейчас. Церемония подходила к концу, а значит, скоро начнется очередной акт обязательной свадебной программы. К нему нужно должным образом подготовиться.
Розовые лепестки весь девичий коллектив щипал половину утра, потом еще нужны были новенькие блестящие монетки, чтобы были как золото, потом, разумеется, рис и прочее, чем надо посыпать молодых, когда они из храма выйдут. А это все к тому же должно быть красиво и удобно упаковано и роздано участникам.
В углу левого придела началось совещание по распределению спецреквизита. Препирались долго, в итоге розовые лепестки достались девочкам (мальчишки проявили к ним равнодушие), рис тоже, а вот монетками завладел Илюха. Схватил красный бархатный мешочек с новенькой мелочью и заверещал шепотом:
— Пиастры! Пиастры!
В итоге дождались, что стоявшие рядом взрослые повернулись в их сторону. Шум сразу стих, но возня-то продолжилась.
Наконец венчание закончилось, все потихоньку выбрались наружу. В храме остались только молодожены, которым сейчас выписывали брачное свидетельство, и свидетели. Да еще те, кто решил заодно свечи поставить по своим личным делам.
Только что было тесно, негде яблоку упасть, а теперь церковь очистилась, и вновь стала казаться огромной и величественной. Понимая, что у него есть всего несколько минут, пока внимание священнослужителей занято молодоженами, Денис все равно горел нетерпением переговорить с Наташей. Просто в глаза ей посмотреть.
Она стояла опустив голову у левого придела, погруженная в себя. Рядом никого. Сейчас.
Однако тут выяснилось, что гости поторопились выбираться а улицу.
Снаружи дул пронизывающий ветер. Видимо сжалился над женихом, которому невеста уже плешь проела из-за плохой погоды в день свадьбы, решил обеспечить хорошую. Густая облачность немного разошлась, моментами даже пробивались солнечные лучи, но и дождь из раздерганных туч тоже сыпал зарядами.
Новобрачные задерживались, а жмущиеся на паперти гости быстро продрогли. Да и тесновато было, все уместиться под козырек не могли физически, а потому крайние ненавязчиво стремились пролезть в середину.
Понятно, что в такой обстановке сохранить строгую торжественность для встречи жениха и невесты было просто невозможно. И первым выразил общее мнение младший брат жениха Илья:
— Лучше я ваш летающий рис внутри подожду! — с этими словами юркнул в притвор и блаженно выдохнул.
Внутри было тепло и сухо!
Вслед за ним все остальные, наплевав на всякую торжественность, набились в притвор. Лишь самые морозоустойчивые и упорные, а также курильщики остались снаружи, подкалывая остальных и отпуская шуточки.
Обстановка внутри круто менялась, но Денис не в состоянии был ждать дальше. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на них никто не смотрит, быстро подошел к Наташе и увлек ее за массивный столб, полностью скрывший их от глаз окружающих.
— Здравствуй, Наташа.
Тихий голос громом отдался в ушах. Наташа и без того еле держалась, а когда Денис внезапно оказался рядом, схватил за руку и потащил куда-то, совсем растерялась от неожиданности. Сердце забилось где-то в горле, заливая липким холодом до самых кончиков пальцев. Она уставилась в сторону и, справившись с дыханием, с огромным трудом смогла выдавить:
— Здравствуй…
Смятение и страх Денис принял за нежелание с ним разговаривать, и это подействовало как красная тряпка на быка, заставляя давиться обидой.
— Совсем не узнаешь меня?
Преодолевая себя, старался говорить спокойно, но выходило как-то надрывно, пугающе, что ли… Так ей во всяком случае показалось. Она смогла собраться и даже вскинуть на него глаза:
— Почему же. Я тебя узнала.
Взгляд был пренебрежительным. Ему так показалось. Мазнула глазами и ушла в сторону смотреть, будто ей не терпится избавиться, а он так… нудный попрошайка.
— А что ж не стала здороваться? — в его голосе была горечь, а ей почудилось презрение. — Недостоин?
Больно было обоим. Наташа еще и боялась, что сейчас их обнаружат в укромном уголке. Разговоры пойдут, мама не горюй! Это доводило ее до отчаяния. Но от близости, от тесноты, от взглядов, которыми они прожигали друг друга, поднимались совершенно другие чувства.
— Прекрати, Денис. Не говори глупости!
— Да. Правильно. Я же всегда говорю глупости.
— Перестань, ты же знаешь, что это неправда…
Внезапно он приблизился, тяжело дыша, оперся рукой на стену над ее плечом:
— А если это неправда, тогда сними линзы. Я хочу видеть твои глаза.
— Что? Нет… Я не могу, — зашептала она с ужасом оглядываясь, ей казалось, вот-вот кто-нибудь сюда зайдет и увидит…
Предательское тепло разливалось по телу, тело ведь не обманешь. А он придвигался все ближе, глядя на нее как загипнотизированный.
— Хорошо. Я сниму их вечером! Только сейчас дай мне уйти! — в эту минуту она готова была на все, лишь бы вырваться.
Она стала отодвигаться, а словно очнулся:
— Обещаешь? — схватил за руку, задерживая.
— Да!!!
Разозлилась, выдернула руку, в глазах обида и страх. Убежала.
Он какое-то время смотрел на то место, где только что стояла она, потом встряхнулся, сбрасывая наваждение, и вышел. Со стороны притвора на него в упор смотрел мужчина. Денис был взволнован, мужчина неприятно поразил его, но острый как лезвие взгляд незнакомца встретил спокойно, даже с определенной долей вызова. Мужчина отвернулся и шагнул внутрь, а Денис пошел на выход. Ему было неспокойно, хотелось догнать Наташу.
Совсем не так они поговорили, неправильно. И, похоже, он ее обидел… Черт… Не сдержался.
Стоило выбраться в переполненный притвор, сразу натолкнулся на троих «кубанцов», те тоже спешили внутрь. То ли что-то Жоре сказать, то ли просто глянуть, чего они там застряли. Тут же набросились на Дениса с вопросами. Тот объяснил, мол, скоро. А потом по какому-то наитию спросил:
— Кто вон тот мужик? — и показал на человека, с которым столкнулся при выходе. Он показался ему странно подозрительным.
— А, этот? Это Наташкин бывший муж.
* * *
Наташа все никак не могла успокоиться. Когда выбегала из дверей, чуть не столкнулась с Арсеном. Тот выглядел злым, и решительно направлялся внутрь.
Господи… Какое счастье, что он не вошел минутой раньше, не то увидел бы…
Думать об этом не хотелось, потому что достало.
Достало всю жизнь жить с оглядкой на семью бывшего мужа. Когда же это закончится?! Безумно хотелось послать их всех к чертовой матери. А потом вдруг стало тревожно. За Нику, за себя. И почему-то за Дениса.
Но предаваться размышлениям было некогда, к ней быстро подошла Ника, взяла под руку и прижалась, уткнувшись носом в плечо. Проговорила тихо:
— Ма, тебе было плохо?
Плохо? Плохо…
Ей бы еще понять самой, что с ней. Плохо или хорошо, или еще хуже…
Вспомнила, как стояла рядом с невестой и обмирала от его близости. Потом, как обмирала от беспокойства и замешательства, когда затащил ее за колонну и стал мучить расспросами. А он был так напорист, так на нее давил, и смотрел. Так смотрел, как будто… Не забыл.
Но Денис, конечно же, обижен. Это Наташа понимала, и понимала, что он имеет на полное право обижаться на нее. И то, что реакцию свою на него она почему-то не может контролировать. Ей бы сказать ему… А у нее колени подгибаются.
От страха. Да, от страха. От страха и от обиды. Точно. И дурацкая реакция на него совсем не причем.
Аутотренинг немного помог. Только собралась ответить, Ника уже новый вопрос успела задать:
— Ма, а ты этого типа, дяди Жориного свидетеля, знаешь?
Чтобы ответить, Наташе пришлось вдохнуть поглубже и набраться сил. Врать Нике она не стала, нет смысла, все равно это скоро всплывет.
— Да, это мой одноклассник.
— Мммм, — девочка состроила гримаску. — А там у Инги говорила в первый раз видишь.
Вот жеж… свекруха.
— Просто не виделись больше пятнадцати лет. Не узнала в первый момент, — сказано это было спокойным голосом, но Наташа поняла, надо срочно брать себя в руки.
— Ма… А он тебе нравится?
Шокирующий вопрос. В первый момент даже задохнулась. А потом предательский румянец стал заливать щеки. Неужели это так заметно?! Всем?!
— Не говори ерунды, — отрезала она, строго взглянув на дочь.
Стало действительно обидно. Все из-за него. Из-за Дениса. Досада перекрыла остальные чувства. Дочь как-то странно посмотрела на мать и продолжила выкладывать последние новости:
— Наша жаба-бабка… — девочка аж передернулась, — опять про тебя какие-то гадости говорила.
Наташа уже владела собой, она просто пожала плечами. Не привыкать.
Тем временем стало известно, что молодожены вот-вот выйдут из церкви. Родственники выстроились двумя рядами — обеспечивать торжественную встречу. «Летающий рис», как сказал Илья. Радостное волнение захлестнуло всех.
Все-таки, день свадьбы — это самый невероятный, противоречивый, нервный и прекрасный день. Даже если идет дождь и дует ветер.
* * *
Арсену этот друг жениха не нравился чисто инстинктивно, к тому же, страшно не нравилось, что тот по праву может весь день отираться около его женщины. Кто бы объяснил, почему он до сих пор считал своей женщину, которую столько лет назад прогнал с глаз и постарался выбросить из сердца?
Ведь ему было практически все равно, что делает и с кем разговаривает его жена. Но когда дело касалось Наташи, Арсен начинал нервничать и злиться от одной только мысли, что она посмеет…
Сейчас он стоял в правом притворе, у того подсвечника, где ставил свечи за упокой. Мимо прошли жених с невестой. Оба немного уставшие, слегка ошарашенные, нервные, но довольные. Еще бы, большую половину обязательной программы этого бесконечного дня выполнили. У самого выхода они остановились, Инга подбирала шлейф, прежде чем выйти на дождь, и вдруг сказала:
— Слушай, по-моему, этот твой друг Денис запал на Наташку.
— Мммм? — промычал жених, прикидывая в голове вероятность. — Да не… А вообще…
Они смеясь вышли к народу, встретившему их радостными криками, дождем розовых лепестков, монеток, конфеток и летающего риса. Не говоря уже о настоящем дожде с ветром.