Она выбрала набитую подушку и опустилась на нее, чуть скривившись. Ее плечи были напряжены, но что-то показывало Клэру, что она держалась только за счет силы воли. Он редко видел ее в таком состоянии.
Пико передал ей чашку чая.
— Без сливок, мэм.
— Подойдет, спасибо. Вы завтракали, Филип?
— Нет, мэм. Не успел. А нужно?
— Поищи нам что-нибудь. Я съела бы гору выпечки, даже гадкой, — она кивнула и повернулась к Клэру, Микал передал парню деньги. — Метод Аберлейна искать связи между преступлениями и преступниками вам понравился?
— Он это делал? — Клэр вспомнил, как среди дымки двигались губы Аберлейна. — Признаюсь, я был занят своими мыслями.
Дверь за Пико закрылась, и мисс Бэннон зажмурилась, вдыхая пар чашки. Она была ужасно бледной. Но ее темный взгляд был прямым, когда она открыла веки.
— Я расскажу то, что не должно выйти за пределы комнаты, Арчибальд.
— Я буду молчать, — он ответил скованно.
— Я тебе доверяю, но вам нужно понимать серьезность моих слов, — она глубоко вдохнула, ведь мир замер. — Думаю, мы столкнулись с безумным волшебником.
— Снова? — он не сдержался.
Она слабо улыбнулась.
— Он нашел способы создать нового гения правления, лишая для этого Британнию сил. Он хочет сменить правящий дух Англии, Арчибальд.
Он опустился на стул, и тот возмущено заскрипел, чуть теплый чай плеснулся из чашки. Он пялился, и мисс Бэннон не заметила, глядя на свою чашку.
Микал у двери был статуей с горящими желтыми глазами.
— И я думаю, — продолжила она, сделав глоток и чуть скривившись от резкого вкуса, — что у него есть шанс преуспеть.
Ответ Клэра затерялся в ворчании Микала. Щит отошел, дверь открылась не с такой силой, как до этого, и вошел спешно инспектор Аберлейн, его пиджак был порван, как у Пико, но обувь была в лучшем состоянии, чем должны.
Он заметил двух гостей и замер, приветствие умерло в горле.
— Боже, — сказал инспектор. — Вы выглядите ужасно.
Клэр ожидал, что мисс Бэннон парирует инспектору, но она удивила их, передав Аберлейну те же новости, попросив о секретности.
Его реакция была не слабее, чем у Клэра. Он пошатнулся, и Микал придержал его за плечо.
Мисс Бэннон сделала глоток чая.
— Усади его за стол, Микал. Инспектор думает лучше в знакомом окружении.
Она отмечала, что Аберлейн не тратил время на вопросы и сомнение. Он сел за стол со скрипом, словно старик. Микал подошел к чайному сервизу и налил еще две чашки.
Щит тоже хотел подержать чашку.
— Кошмар, — продолжила мисс Бэннон. — Если это узнают люди, все волшебники с амбициями попробуют такое.
— И сколько таких будет? — руки Клэра успокоились. — Это не для веселья, — спешно добавил он. — Мне очень любопытно.
Мисс Бэннон утомленно пожала плечами, вуаль задрожала. Она отодвинула ее, и красные глаза беспокоили ее, как часто бывало.
— Одного ребенка магии в стране с правящим духом хватит, чтобы устроить хаос. Последует раздор, духи, соревнуясь, порвут карту Европы. Кто знает, что будет с Китаем и Индусом? Новый мир безопасен, но метод создания такого духа может разлететься. В магии, как в науке, одно понимание, что это возможно, дает силы отыскать способ.
— Чертовы маги, — буркнул Аберлейн.
— Вполне, — не спорила мисс Бэннон. — Вам повезло, что вы не в их числе, инспектор.
Ответ Аберлейна был интереснее. Его горло и щеки жутко покраснели.
— Будь прокляты, мелкая…
— Инспектор! — Клэр не хотел кричать. И не хотел вскакивать на ноги, но снова пролил чуть теплый чай. — Следите за языком, сэр!
Стало тихо. Мисс Бэннон вздохнула и утомленно обмякла. Поражало то, что она не держалась прямо, но то, что Микал впился пальцами в ее нежное плечо, как когтями, ужасало.
Она выпрямилась и сделала манерный глоток чая.
— Я бы хотела поговорить, Аберлейн, но мне лучше использовать твои таланты, включая те, которыми ты обладаешь из жалости…
— И кому ты служишь? — Аберлейн все еще был красным. — Говоришь, любой маг так может…
— Главный маг, но тебе разницы не понять. И все же я пропущу твое не заслуженное обвинение. Я могу уйти в свои стены и дать этому делу развиваться. И мне хочется. Для меня не важно, сэр. Честно говоря, вам тоже не важно.
— Наоборот, — прошептал с трудом Аберлейн.
— Тогда мы понимаем друг друга, — мисс Бэннон не смотрела на него. Она разглядывала чай, словно он хранил секрет, и Клэр ощущал себя глупо, но не хотел садиться. Его голова уже не болела, и он понял с облегчением, что эффект мака прошел.
«Отметь, Клэр. Он держался часами. Порой применимо, но не всегда», — его способности трепетали в голове. Нелогичность создания с площади ушла в выдвижной ящик, чтобы рассмотреть позже. Если нужно.
Он выпрямился и кашлянул, и все посмотрели на него.
— Эти обсуждения не остановят безумца, — отметил он. — Мисс Бэннон, похоже, у вас есть план или хотя бы задумки. Будьте добры, поделитесь с нами.
— И вы выполните это без возражений? — словам не хватало ее привычной резкости. Она словно сомневалась в словах.
— Да, — тут же сказал Клэр. — Как и добрый инспектор, и я не сомневаюсь в готовности вашего Щита. Все в комнате верны Британнии. И это дело на публике. Нельзя позволять этой… гадости… убивать в округе.
— Но женщины умирают каждую ночь в восточном районе от ножа, — мисс Бэннон покачала головой. — Прости, Клэр. Я устала и неуместно философствую.
Его грудь любопытно сдавило, словно болело сердце.
— Это не в моей компетенции, — он словно был при дворе, и в толпе был тихий Валентинелли. — Но мы можем остановить этого убийцу. Я видел, как этот дух, полагаю, питался телом жертвы, как зверь.
Детское грязное лицо мисс Бэннон со следами слез скривилось.
— Не удивительно… присядь, Арчибальд, и расскажи все.
— Перчатка или Воспоминание? — старая шутка, и она слабо улыбнулась. — Предлагаю перейти домой, и, мисс Бэннон, пустите инспектора Аберлейна за стол за ужином. Ситуация необычна, и, уверяю, мистер Финч сейчас меньше всего волнует инспектора Аберлейна.
Аберлейн издал сдавленный звук, но смысл был ясен.
Мисс Бэннон смотрела на Клэра поверх чашки.
Он подавил желание задобрить, а взялся за сухие факты.
— Мы можем отдохнуть и исполнить роли лучшим образом, — он замолчал, но ее лицо не менялось. Задумчивое, брови приподняты, голова чуть склонена, интерес во взгляде, усталость была забыта. — И мы обсудим следующие ходы за вашим отличным столом, где нас не послушают и не потревожат. Это логично.
— Я убеждена, сэр, — она передала чашку Микалу, тот отпустил ее плечо и прикрыл желтые глаза, то ли от усталости, то ли от недовольства. — Инспектор, будьте у моей двери в полшестого, я ужинаю рано, и нам стоит обсудить это дело до этого. И как только вы заденете Джоффри Финча, я посмотрю на вашу кровь, — она встала, поправила рваные юбки. — Микал? Две кареты, одна пусть ждет Клэра и Филипа. Доброе утро, инспектор, и удачи с уборкой. Если нужно, скажи Варингу мое имя, и он будет податливее. Я уже подготовила почву.
Она все рассчитала по времени, Филип Пико в этот миг распахнул дверь без стука.
Он был с мешком, и Клэр уловил запах сосисок и сыра, взятых неизвестно где.
— Повезло. Придется использовать свои ножи… Мы уходим?
— Да, — она снова стала спокойной, повернулась к Пико, как хищник к добыче. — Полшестого, инспектор.
Парень отошел, Микал закрыл дверь за госпожой, и Аберлейн выругался. Клэр проигнорировал это, а брови Филипа Пико поползли к волосам.
— И вы пообещали за меня, сэр? — инспектор кипел, быстро вскочил на ноги, что поражало после событий ночи. — Но я…
— Вы используете мак, как греческие оракулы лавр, чтобы усилить немного волшебный талант, — кивнул Клэр. — Интересно. Признаю, я не заметил, но память позволила мне собраться. Это не совсем законно, сэр.
Сила оставила ноги Аберлейна. Он сел, щеки побледнели.
— Я знаком с мисс Бэннон давно, — продолжил Клэр, — хоть мы и разные, но мы служили Короне и Империи. А теперь справедливость стала странной, — он кашлянул. Чай был ужасным и холодным. — Я отметил, что леди не преувеличила. Наоборот. Думаю, угроза самой Британнии, и вы, сэр, верный сын острова. Ваш долг — помогать в этом деле под указаниями мисс Бэннон, и если нужно, мы обсудим варианты на джентльмены, — он пронзил инспектора, как он надеялся, стальным взглядом. — Я был бы рад встрече.
— И я, — выдохнул Аберлейн. — Но если я вас не устраиваю, идите к Варингу и расскажите о моих методах. Так усиливать магию — скандал.
— Есть законы против такого, и мисс Бэннон точно их знает, — Клэр перестал поправлять пиджак. Без толку. — Я не буду шантажировать, сэр. Я взываю к лучшему в вас.
— Забавно, — кислая улыбка. — Я тут, мистер Клэр, потому что во мне почти не осталось хорошего. А теперь уходите.
— С радостью, — сухо сказал Клэр и пошел прочь.
Пико с подозрительно круглыми глазами молчал. Он только сжимал пакет и спешил за Клэром.
Глава тридцать четвертая
Точные условия
Газеты кричали чернилами. «Двойное убийство в Уайтчепле!». «Кожаный фартук — еще две жертвы!». Спекуляции были смешаны с серьезными предупреждениями и жуткими историями. Рисунки тел. Клэра не упоминали. Его скрытность помогала.
Варингу пришлось пригрозить. Комиссар был непоколебим. Но он был полезен, и она была уверена, что он будет на публике, закончится дело трагедией или триумфом.
Эмма посмотрела на заголовки, сказала Горацию разложить газеты в библиотеке и посмотрела на Финча. Ее голова болела, ее грязное платье было кошмарным, а ей хотелось быть чистой. Долг требовал сперва разобраться с нервами Финча.
— Ты в безопасности, Джоффри.
— О, я знаю, мэм, — он немного побледнел после новости о госте.
— Да? — она сдержалась. Финч смотрел на нее, и она разглядывала его лицо.
Мадам Нойон появилась на лестнице и спустилась, цокнув от вида платья госпожи.
Финч медленно кивнул.
— Да, мэм, — он почти улыбался. — Мне его жаль, мэм.
Ее наполнило облегчение, она перешла к следующему делу.
— Тогда ты добрее меня. Оставлю ужин вам с поваром. Потом они будут в комнате отдыха, пусть там будут любимые сигары Клэра. И твоего племянника. Он пока служил хорошо.
— Рад слышать, мэм, — он ждал, но она молчала, и он ушел.
— Бардак, — возмущалась Северина Нойон, размахивая пухлыми руками возле Эммы. — Боже, мадам, что вы с собой сделали? Скорее в ванную. И шоколад.
«Я могу съесть баранью ногу, и мне будет мало».
— И плотный завтрак, мадам. У меня аппетит не как у леди.
— Конечно, мадам, — пухлая женщина в черном платье погнала Эмму к лестнице. — Кэтрин! Шоколад и плотный завтрак в комнату мадам. Солнце, чтобы ей стало лучше. Изобель!
Дом заполнился суетой, наполнили ванну, и Эмма удовлетворенно вздохнула, погружаясь в воду с розовым ароматом. Не было времени нежиться. Она быстро помылась, высушилась, нарядилась в чистое платье. Выбрала другие украшения, Изобель быстро заплела ее волосы, шоколад ждал ее в солнечной комнате. А еще булочки, фрукты, миска каши — все стояло в ее любимом месте, а еще тоник рядом с чашкой шоколада.
Эмма подавила гримасу. Повар явно заметил ее в коридоре, переживал за ее состояние. Ее слуги порой делали мелкие жесты.
Комната была заполнена утренним светом, серым из-за тумана Лондиния. Дождь касался стекла и испарялся, задевая золотые символы, что лениво сияли там, защищая хрупкость. Сферы над растениями были нежнее, тихо позвякивали успокаивающими нотами.
К сожалению, Эмма не успокаивалась.
Микал прибыл, чистый и лишь немного бледный после ночи.
Эмма устроилась, и он стоял пару мгновений, пока она наполняла тарелку, сдерживая себя. К счастью, ее слуги привыкли к ее порой не дамскому аппетиту, и ей нужно было пополнить энергию, чтобы выполнить планы.
Она сделала много выводов за полчаса. Даже приведение себя в порядок решало проблемы, ведь чистый внешний вид был чистым разумом.
Она заметила Микала, и на его лице была тревога. Может, он ожидал того, что произойдет, или хотя бы догадывался о ее настроении.
Эмма откусила булочку. Хрустящая, с тающим маслом. Вкусно.
— Слушай, Щит.
Он напрягся, янтарь сиял вокруг него, она видела Взором.
— Слушаю.
Она была даже рада его дискомфорту. Может, она все же не была предсказуемой. Хорошо.
— Нам нужно поговорить, и я решила, что момент настал.
— Да, — это был не вопрос, сухой тон предупредил ее.
Ее мягкость тоже была предупреждением:
— Верно. Ты исполнил чудо, пока я умирала от треклятой чумы Ее величества.
— Прима…
— Молчать, — ее усталость не означала, что он мог перебивать ее, и она была рада слышать звенящую тишину в комнате. Даже сферы над растениями притихли. — Ты знал о Философском камне, и что я подарила его мистеру Клэру.
— Да. Прима…
— Отвечай мне. Щит. Если я захочу подробностей, я так и скажу. Ты что-то сделал, пока я была на смертном одре. Верно?
— Да.
— У этого приема есть длительные эффекты?
— Да.
— На тебе или мне?
— На обоих.
— Ах, — она задумалась. Это не повлияло на ее магию. Она могла думать только про улучшенное физическое состояние. А еще ее сопротивление ране, к которой она привыкла, когда Камень был в ее плоти. Это было не полной защитой Камня. Ее левое бедро дрогнуло, напоминая о себе. — Я стала выносливее, чем обычно Главные.
— Да.
— Надолго эта выносливость?
Он долго молчал.
— Я от редкого не могу вас исцелить.
«Ах. От этого он не исцелит».
— Лишение части тела и смерть, полагаю.
— У меня есть час после смерти. Меньше, если… тело не… целое.
«Поразительно».
— Полагаю, это связано с твоим происхождением.
Он пожал плечами.
Она совладала с темпераментом, но ответ был получен, и она сменила тему.
— Как ты скрыл это в Коллегии?
— Я прошел их Проверки, — он вскинул голову, она решила, что наказывать его рано.
— Конечно, иначе ты бы не… — в ее голову пришла странная мысль. Она опустила угощения, налила себе шоколад и села в кресло с ним. — Ты своенравен, как для Щита. Даже упрямый.
— Непослушный.
«Я бы так и сказала».
— Да?
— Нет.
— Хм, — она сделала глоток. Почти горечь окутала ее язык не только от шоколада. — Это делает немного другими наши… отношения.
— Я дал повод для жалоб?
Эфирная сила ужалила с болью. У нее почти не осталось сил после Прилива, но ее волшебная Воля давила на него. Он опустился на колени не медленно, но и не так быстро, как она хотела.
— Не думай, — тихо сказала Эмма, — Щит, что я позволила тебе задавать вопросы.
Может, он ответил бы, но она подняла палец от чашки. Короткое Слово, и его рот закрылся.
Стеклянные стены комнаты покрыла влага, жар наполнил комнатку. Это Эмме не нравилось, но ее планы зависели от нескольких условий, и она хотела все устроить, как ей нравится.
— Микал, — она ощущала его борьбу, он хотел встать, но не мог. — Ты меня расстраиваешь, а потому ты Скован. Ц-кс-б.
Слово осушило ее, усталость пронзила живот. Пальцы рук и ног покалывало, но учение держало ее прямой, она скрывала расход силы. Дом задрожал, сковывая одного из обитателей.
Пока она не изменит решение.
Глаза Микала пылали. Он перестал бороться и смотрел на нее.
Она перевела взгляд на шоколад.
— Иди в свою комнату, Щит.
Его тело напряженно встало, как марионетка. Она поискала признаки, что он играет, а не поддался. Но этого не было, ее челюсти сжались, а он пропал.
Он медленно шел по дому, и только когда он оказался в своей узкой темной комнате — она оставила ему комнату под его нужды, редко бывала там — и она ослабила хватку. Его дверь хлопнула с волшебной силой.
Эмма моргнула, глаза слезились. Это была ее Дисциплина. Слезы были слабостью.
Она принялась за завтрак, механически ела с хорошими манерами. Ей нужна была энергия. Ее щеки были мокрыми, на ее черном шелковом платье, как у Примы Гринод с осиной талией, были капельки горячей и соленой волы.
Много лет спустя она задумалась, из-за кого — или чего — Прима Гринод носила траур. Или она похоронила себя в Коллегии заживо, чтобы не выходить в мир снаружи.